Антилопы гну

Лежали антилопы гну,
Висели антилопы гну,
Скакали антилопы гну,
Икали антилопы гну.

Камушки падали с неба,
Снежинки и мелкие посудинки…

Видели разнообразные лужицы,
Желали размножиться,
Жабы.

Желала умножиться жаба.
И спала под водой, тихонько и изредка пузырьки пуская,
К ней по ночам заглядывала Луна
Посмотреть на талое море свечи.

Посмотри на меня немного под другим углом,
Видишь: нет, это не мачта, и не яхта,
Это кружева.

Морозные узоры – это их дыхание,
Их, кружев желтопузой осени.
Желторотики старости.
Моей старости.

Сидеть на лавочке,
Грустить о девочке,
Смолить папиросочки.

Однажды жил да был очень, весьма положительный и, что существенно, сильный кузнец. Он ушел в степь и стал кузнечиком.
Искателем венчиков, водителем птенчиков,
Возле.

Кузнечик дружил с паучком – тот связал ему гольфы из осенних зябликов ветра, припорошенных и надувшихся (они скукожились на заборах) вчерашними послеобеденными снежинками и конфетти.

Теплое лето дышало улицей, абрикосами и яблоками.
Варенье в литровой банке грустит о мухах,
Им снится море.

Внуки струн,
Ресницы песен,
Гривы перекатиполей,
Грибы росы и дождевики.
Ряски веер,
Иероглиф.

Иероглиф Виссарионович – заметный след на страницах истории. Идолы созревших черешен и по-испански алых платьев-лепестков маков и огнедышащих  женщин.

Павлин ладони, лодочки башмаков.
Шмакодявки.

Пиявки.
Зяблики-яблоки.
Шкатулки. Улитки.
Пионы.
Хлопья.
Пацаны.
Брюки. Индюки.

Леденящие кровь кружева.
Вылупитесь, глаза.
Выскажитесь, рты,
Антилопы гну.
Вырастите птенцами.

Цунами куриц,
Петушиным гребнем огонь
Лизал себе лапы,
Пёс усталости, спина у него зудела от блох одиночества.

Литература кукушек в часах.
В некоторых часах, однако, прячутся жабы. И квакают, дышат – они сердце часов и соловьёв, с бородавчатыми предсердиями и загогулинами бараньих рогов.
Желудочки сердечных воздыханий и слёз на плечах.
Заячьих лапок.

Сороконожки.
Шестигорбые верблюды.
Караваны историй.
Бродяжки.

Мордашки камушков, которые греются на море летом, им волны щекочут бока, а Гоголь шелестит о своем.

Сидеть на лавочке,
Грустить о девочке,
Жевать смородинку.

Гривы перекатиполей,
Грифы воспоминаний и циркулей.
Гоголь молодости, Гоголь осени.
Пушкин вечера в пунцовых волнах и редком штиле бокалов.
Изюм твоих бедер,
Курага твоих грудей,
Мягких и воспламеняющих.

Лермонтов секундных стрелок,
Открыватель новых горизонтов,
Зебр,
Верлибров бровей.
Пржевальский полей,
Степей и рек.
Картошка.

Колдуны шелковиц,
Шали фейерверков,
Декольте собирательных понятий и уховёрток.
Свирель и флейта Волги,
Стать большим, лежать как ноги.

Камбала тяжелых дум, что хмурят лоб морщинами оврагов,
Где русла ручейков и 70 воробушков в минуту.

Я подниму себе на плечи,
Мешки моих умений, даров.
Их отнесу на рынок,
Водомерок и прочих блошек.

Ничего не делать и запутаться,
Гладить волосы любимой,
Видеть дали и закаты,
Выращивать тюльпаны,
Играть на саксофоне,
Прохаживаться неспешно ночами, и беседовать с фонарями об осенней непогоде.

Трогать бусинки,
Целовать воздух,
Идти по берегу,
Не думать о пользе.

Тёплые летние занавески, бережно перевязанные волосами Вероники.
Копошиться.