СОН. Глава 2

Глава II

Я вернулась в фойе, размышляя о странном предложении Питера. Если бы это произошло несколько лет назад, когда я жи-ла совсем другой жизнью и не думала, что все изменится, то я бы возможно согласилась стать его женой. Но теперь я знала, что в этом мире все не так просто. Чудес не бывает, все надо зарабаты-вать своим трудом, своими силами. Вокруг так много приятных женщин, гораздо моложе меня, многие из них имеют доходы и тоже принадлежат к элите. Чем они хуже? Почему бы Питеру не выбрать какую-нибудь из них? Они гораздо удачливее меня. Мо-жет, поэтому он и не делал им такого предложения? Они могут спокойно прожить и без него, без его помощи. Может, он меня просто пожалел? У меня нет ни работы, ни семьи, даже дома приличного нет (свою квартиру, которую оставил нам отец, мы продали). Питер здраво смотрит на вещи: он давно познал жизнь и понимает, что мне в моем положении не удастся подняться со дна. Правда, я принадлежу к элите, но это лишь дает мне свобод-ный доступ в клуб, который, я чувствую, доживает свои послед-ние дни. Я сама понимала, что выбора нет, хотя у меня тогда все еще оставалась надежда найти работу, притворившись какой-нибудь девушкой из рабочего класса — надо только изучить их манеру общаться с людьми. Если с работой ничего не получится, то единственный выход — выйти замуж за кого-нибудь. А чем другие мужчины лучше Питера? Ничем. Так почему же не выйти за него? Я отбросила эти мысли. Тогда бы это был брак по расче-ту, что не соответствовало моим принципам. Я считала, что брак должен быть только по любви.
Могу сказать, что в тот вечер я чувствовала что-то к Питеру, и если бы меня не смущала его странная противоречивая лич-ность, то я бы назвала это чувство любовью. Но что чувствовал ко мне он? Наверняка не любовь, я была в этом уверена. Я для него всего лишь еще один собеседник, с которым он раньше не общался и к которому в этот вечер чувствовал интерес. И не бо-лее. Но я была уверена и еще кое в чем, а именно в том, что дале-ко не всем девушкам из клуба он предлагал выйти за него замуж, а скорее всего, никому из них.
С такими мыслями я спустилась по лестнице и вошла в фойе, где члены клуба продолжали развлекаться. За моей спиной не-слышно шел Питер. Он тоже, как и я, молчал. Увидев, что какой-то мужчина принес ящик шампанского и люди с радостью окру-жили его, Питер спросил меня:
—Не желаете выпить со мной бокал шампанского?
—С удовольствием. Поднимем тост за встречу? — предло-жила я.
—Да. И за то, чтобы вы скорее нашли достойную работу.
Питер сказал эти слова без иронии в голосе, скорее с гру-стью, но мне хотелось съязвить, сказав, что не в той семье я ро-дилась, чтобы найти достойную работу — скорее всего найду не-достойную. Но вместо этого я сказала:
—Я была рада встретить здесь такого человека, как вы.
—Лучше бы сказали просто: встретить вас.
—Да, рада была встретить вас. Приятно общаться с тем, кто не поглощен проблемами нашего класса, — сказала я и подумала, что его, скорее всего, волнуют все проблемы, которые существу-ют в нашей стране.
Впервые я не могла, глядя на мужчину и, кроме того, побесе-довав с ним, сказать о нем что-нибудь определенное. Я еще не встречала таких людей. Какой он? О чем он думает? Чего он хо-чет?
Питер медленно наполнил наши бокалы, и мы выпили. Я по-чувствовала почти незнакомый вкус шампанского. Сейчас его не продавали в каждом магазине, считая напитком элиты, который не пользуется спросом. В клуб шампанское привозилось из-за границы, как было раньше, — я узнала этикетки на бутылках. Возможно, это была просто подделка, и производилось оно где-нибудь в подвале, ведь я полностью забыла его вкус, поэтому не могла оценить его. Я взглянула на Питера: что скажет он о шам-панском. Но он молча и как-то загадочно смотрел на меня.
—Как вы думаете, оно настоящее? Такое же, как и в старые добрые времена? — спросила я.
—Вы имеете в виду шампанское? Да, привезено из Франции, как обычно, я полагаю.
—В клубе не все изменилось.
Питер снова наполнил бокалы.
—Давайте выпьем за наше будущее, — сказал он, улыбаясь.
Я хотела что-то возразить, но не успела: к нам подошли две дамы, с которыми я разговаривала, как только пришла в клуб. Лица их мне были знакомы, но их имена я не могла вспомнить.
—Питер, что это ты прямо прилип к Элеоноре? — спросила одна из них, та, которая ужасалась при слове «работа».
—Дарья, я даже не мог представить, что ты можешь выра-жаться, как рабочий класс, — сказал Питер.
—Да, я делаю успехи. Готовлюсь к жизни с ними бок о бок, ведь об этом только что говорил президент. Ты не слышал?
—К сожалению, был лишен такого удовольствия. Я разгова-ривал с Элеонорой на ту же тему.
—Понимаю, — улыбнувшись, кивнула Дарья и, взяв подругу под руку, отошла от нас.
—И давно члены клуба обращаются друг к другу на «ты»? — спросила я.
Питер, как мне показалось, смутился и ответил:
—Все зависит от членов клуба, от их желания. Мы с Дарьей давно знакомы, еще до ее замужества, поэтому мы давние друзья.
—А ее муж здесь? — спросила я, стараясь вспомнить всех, кого я знала.
—Да, он расположился на диване, крайний справа.
Я посмотрела в сторону любителей телевидения. На том мес-те, куда указал Питер, сидел худой мужчина лет пятидесяти, об-лысевший, в помятом грязном смокинге. Дарья была молодой привлекательной женщиной лет двадцати пяти, не более. Пред-ставить их рядом я не смогла, наверное, не хватило фантазии. Я перевела удивленный взгляд на Питера.
—Чему вы удивляетесь? — спросил он.
—Если вы были знакомы с ней до замужества… И я думаю, что вы были очень близко знакомы… То как же так случилось, что вы позволили ей выйти за такого мужчину? Она, я вижу, до сих пор неравнодушна к вам. Вы любили друг друга? — прямо спросила я.
—Возможно. Скорее всего.
—Почему же вы не поженились?
Питер задумался, потом улыбнулся довольной улыбкой.
—Просто я ей никогда не предлагал выйти за меня. А ей в то время хотелось замуж. Может, она была вынуждена за него вый-ти. Мы этот вопрос не обсуждали. Времени не было, — уклончи-во ответил он. — Пойдемте, присядем за свободный столик, там нам будет гораздо удобнее.
Мы опустились на диван около столика справа от телевизора, но достаточно далеко, чтобы голос ведущего новостей, доносив-шийся из колонок, не мешал нашему разговору.
Я вспомнила Степана. Он мне тоже не предлагал выйти за-муж. Даже не признавался мне в любви. Говорил комплименты, то, что не может без меня жить, но о любви не говорил ни слова. Когда я спрашивала, любит ли он меня, он отвечал примерно следующее: «Разумеется, я жить не могу без тебя», или «Тебя нельзя не любить», или «Я просто с ума схожу». В то время меня такие уклончивые ответы не очень волновали: я была поглощена собственными чувствами, и мне было достаточно этого. Я гово-рила себе, что Степан просто не знает, что такое любовь, потому что ни разу до знакомства со мной ее не испытывал.
Я вспомнила, как мы познакомились. У меня была вечеринка, и он привез из ресторана заказанный мною ужин на двенадцать человек. Мои подруги, увидев Степана, пригласили его в дом — тут его внешность сыграла свою роль. Он почти ничем не отли-чался от нас, по крайней мере, нам так показалось. Подруги, лю-бительницы необычных и недолгих связей, старались привлечь к себе его внимание и уединиться с ним в спальне. Но Степан по-чему-то из всех выбрал меня, хотя я с ним в тот вечер почти не разговаривала. Может, поэтому и выбрал. Мы с ним танцевали несколько танцев. Правда, танцевал он не очень хорошо, но его желание научиться было столь велико, что к концу вечеринки у него начало получаться, как будто он брал всю жизнь уроки тан-ца. Он ушел первым, пообещав, что он придет еще в гости, и по-просив заказывать еду только в их ресторане.
На следующий день я вспомнила о Степане, и у меня возник-ло желание встретиться с ним, узнать его лучше. Почему-то я решила, что он всего лишь по ошибке не оказался среди нашего общества. Может, он был незаконнорожденный сын какого-нибудь аристократа. Это первое, что я подумала о нем утром. Позже я, конечно, узнала его родителей — они были хорошие люди, но из рабочего класса, как и вся их семья. Меня это не ос-тановило. Чувства переполняли мою душу, и я решила возвысить его до своего круга. Мои подруги принимали его с удовольстви-ем. И потом уже, после того, как мы с Степаном расстались, я поняла, почему они были к нему столь благосклонны.
Как я уже говорила ранее, мы встречались с ним почти год. Он научился говорить так, как мы, вести себя за столом, как по-ложено по этикету, поэтому, когда я появлялась с ним на свет-ских вечеринках, никто и не подозревал, что он из рабочего клас-са. Но для него это было всего лишь приключением, своего рода игрой. Он любил перемены, и вскоре ему наскучила такая свет-ская жизнь по выходным. Его начали раздражать мои манеры, моя речь, общество, где мы появлялись. Я согласилась на то, что-бы бывать в его обществе, то есть ходить в дешевые кинотеатры, в кафе, на танцы. Мне это было неприятно, потому что там все смотрели на меня, как на чужую, но одна мысль утешала меня: что я не одна, что Степан со мной. Но я не смогла долго так жить. Моя мать тоже встречалась со многими мужчинами из рабочего класса, но недолго. Им всем нужны были только деньги и жил-площадь. Наверное, и Степану тоже. Он много раз хотел посе-литься с нами в нашей квартире, но тогда, когда я готова была согласиться, я поняла, что он не тот человек, с которым я хочу прожить всю жизнь. И мы стали чужими. Когда я сказала, что не могу жить так, как живет он, Степан поставил меня перед выбо-ром: либо он живет с нами и мы будем жить так, как он нам ска-жет, либо мы расстаемся. Я выбрала второе.
И вот сегодня Степан снова предложил встречаться с ним. Какой абсурд! Разве он может сравниться с кем-нибудь из нашего общества? Сейчас, правда, жизнь изменила людей, но может ли Степан хоть в чем-то быть похож на Питера? Нет, даже сравни-вать не стоит. Никогда, никогда. Слишком большая разница. Это мне было ясно даже после нескольких часов знакомства с Пите-ром. Наверное, чем дальше я буду узнавать его, тем больше будет различий между этими мужчинами.
—О, дорогая Элеонора! Вы с Питером уже познакомились? — прервал мои мысли чей-то веселый женский голос.
Я посмотрела в ту сторону, откуда он доносился, и увидела женщину, с которой я пришла сюда — крестную мать Питера.
—Знаешь, Питер, я бы тоже выпила бокал шампанского. Принеси, будь любезен, — сказала женщина.
Питер отошел к столу, где стояли бокалы и бутылки с шам-панским. Когда мы остались вдвоем и нас никто не мог слышать, женщина, присев рядом, сказала:
—Приятный молодой человек, не так ли? Его бизнес прино-сит неплохие доходы, и будет жаль, если все это достанется тем, кто не имеет к этому никакого отношения.
—Разве у него совсем не осталось родственников?
—Увы. Его брат погиб, будучи бездетным. Завещания теперь нельзя оформлять на людей не из семьи, должно быть хотя бы родство третьей очереди. Если нет — тогда все достанется госу-дарству. И дарственные сейчас отменены. Таковы теперь законы. Мне бы очень хотелось перед тем, как я умру, увидеть его жена-тым на какой-нибудь девушке из нашего круга и в окружении его детей. Тогда я была бы спокойна.
Я поняла, к чему она клонит, но, разумеется, не сказала ей о его предложении, которое вряд ли было сделано под ее давлени-ем. В конце концов, если есть необходимость, Питер сам скажет ей обо всем, и о моем ответе тоже. А был ли ответ? Помню, я ему сказала что-то неопределенное — ни «да», ни «нет». Если бы я тогда знала, что отвечать! Такое обычно не сваливается на голову так неожиданно!
К нам подошел Питер с бокалом для крестной матери. Како-во же было ее имя? Я все пыталась вспомнить, но безуспешно. Она взяла бокал и, увидев, что наши бокалы тоже полны, сказала:
—Дорогой Питер, я бы хотела поднять бокал за то, чтобы у тебя поскорее появились наследники.
Он улыбнулся и, странно смотря на меня, произнес:
—Это не от меня зависит. — И сел в кресло напротив меня.
Я промолчала. Мы выпили, и Питер снова поспешил напол-нить бокалы.
—Простите, но я не могу вспомнить вашего имени, — обра-тилась я к женщине. — Мне стыдно, что я совсем не помню, как зовут подругу моей матери.
—Анна Петровна, — сказала женщина и улыбнулась. — Не-ужели вы всех нас забыли?
—Увы. Я многих из присутствующих помню, но вот как кого зовут — нет. Хотя если напрячь память… У матери была подруга по имени Глория. Неужели она так изменилась, что я ее не узна-ла? Где она?
—Ее уже нет среди нас. Она не перенесла разорения и по-кончила с собой полгода назад. Мы, к сожалению, не смогли ей помочь, не смогли ее остановить, — ответила Анна Петровна. — Сейчас всем трудно. Питер старается помочь нам, приглашает на работу многих из элиты. Но не все наши люди годятся для такой работы, а заниматься чем-то другим они считают для себя унизи-тельным. Вот и живут в нужде.
Я бросила быстрый взгляд на Питера. Он смотрел на меня тем же странным взглядом. Я уставилась на свои часы, чтобы не видеть этих глаз, потому что когда он смотрел на меня так, я те-ряла контроль над собой. Стрелки часов показывали двадцать минут десятого.
—Простите, но я вынуждена вас покинуть: уже поздно, — сказала я и поднялась с дивана.
Питер тоже быстро поднялся.
—Я подвезу вас, — предложил он.
—Не стоит, я живу недалеко.
—Но ты живешь на противоположном конце города! — вос-кликнула Анна Петровна.
—После смерти матери мы с бабушкой переехали, — объяс-нила я. — Теперь я живу совсем близко.
—Слава Богу! Надеюсь, завтра мы тебя увидим в клубе? — спросила на прощание Анна Петровна.
—Не могу сказать ничего определенного, — ответила я и на-правилась к вешалке за своим плащом.
Питер опередил меня. Сняв мой плащ, он помог мне одеть его и вышел за мной из клуба.
—Моя машина — там, — он махнул рукой в сторону черного «Фольксвагена-Фаэтона».
Я удивилась, как он не боится ездить на иномарке, ведь обычно такие машины люди забрасывали всякими отходами, ко-гда видели проезжающей по улице, а если иномарка стояла без хозяина на стоянке, даже охраняемой, ее просто разбивали.
—Благодарю, но я предпочитаю дойти до дома пешком.
—Не боитесь? — спросил он.
—Нет. Теперь нечего бояться.
—Все же я прошу позволить мне довести вас до дома.
—Хотите знать, где я живу? — спросила я.
—Да, — честно ответил он. — Я прошелся бы с вами пеш-ком, но думаю, это далековато.
—Сорок минут, — уточнила я.
—Так я и думал. Садитесь, прошу вас.
—Нет, — зачем-то продолжала отказываться я. — Я привык-ла ходить по городу пешком. Прощайте. Было приятно с вами познакомиться. До скорой встречи.
Я постаралась уверенно улыбнуться и пошла по тротуару. Питер догнал меня, схватил за руку и, встав передо мной, сказал:
—Может быть, человек из рабочего класса так и поступил бы, отпустив домой даму одну пешком, да еще поздно вечером, но порядочный человек из нашего общества, каким, будьте уве-рены, являюсь я, ни за что не сделает так. А порядочной даме из нашего общества не подобает ходить по городу одной так поздно.
—Ну что вы! Ничего страшного в этом нет, я уже привыкла, — пробормотала я, но повиновалась и позволила ему привести себя к его «Фольксвагену-Фаэтону».
Питер открыл передо мной дверцу и я послушно села на пе-реднее сиденье. Он сел рядом за руль.
Я назвала адрес, и машина мягко тронулась с места. Я стара-лась вспомнить, как давно я не ездила на машине, но не смогла. У многих моих знакомых из рабочего класса, то есть у наших сосе-дей, были машины, но ни разу никто из них меня никуда не отвез. Впрочем, я об этом и не просила. Правда, был один случай, когда хоронили бабушку. Тогда мне пришлось заплатить довольно большие деньги за то, чтобы сосед, мой хороший друг, отвез гроб к ограде кладбища на своей машине и помог похоронить ее. И совсем за символическую цену он забыл, что делал в эту ночь, где и с кем.
Питер заметил грусть на моем лице и спросил:
—Могу я чем-нибудь развеселить вас? Может, музыка под-нимет вам настроение?
Я молчала, только тяжело вздохнула. Он, видимо, принял мой вздох за положительный ответ, так как сразу же вставил ка-кой-то диск в автомагнитолу.
Hold me now, oh hold me now
'til this hour has gone around
And I'm gone on the rising tide
For to face Van Diemen's land…*

* Заключи меня в свои объятия,
Пока длится этот час,
Пока я не ушел вместе с солнцем
На встречу с землей Ван Даймена…


Я вздрогнула, услышав знакомую мне песню, которую я лю-била слушать, когда была совсем молодой. Эта песня была напи-сана более ста лет назад, но благодаря римейку стала снова попу-лярной, когда мне было лет восемнадцать или девятнадцать. Я училась в университете, и у меня был роман с молодым челове-ком из нашего общества. Наши семьи были дружны, да и позна-комились мы на семейной вечеринке, то есть на приеме, как это тогда называлось. Много с тех пор прошло времени. Мой друг, который был моим первым мужчиной, вскоре увлекся другой де-вушкой: он не испытывал ко мне серьезных чувств. Позже он же-нился и теперь живет с семьей в Москве…
—Достал в антикварном магазине, — прервал мои мысли Питер, вернув меня своим голосом с небес на землю. — Вам нра-вится?
У Питера эта песня звучала в оригинале.
—Это одна из моих любимых песен. Я ее сто лет не слышала.
—Да, примерно сто лет назад она и была написана. Уверен, вы слышали ее гораздо позже.
—Это было так давно, — вздохнула я.
—Вы не возражаете, если я еще раз ее поставлю? — спросил Питер, потому что песня кончилась.
—Не буду возражать, — ответила я. — Знаете, Питер, мне непривычно слышать от вас обращение на «вы». Мне кажется, что мы давно знакомы, так почему же нам не перейти на «ты»?
—Просто так принято в нашем обществе. А обращаться друг к другу на «ты» могут только супруги или члены семьи.
—Мы же можем позволить себе небольшое исключение?
—Конечно, Элеонора. Я давно хотел это предложить. Сразу, как только мы стали друг друга называть по имени. Но боялся, что ты сочтешь меня наглым и… не достойным находиться в клубе.
Я рассмеялась. Машина неожиданно остановилась, не дав мне сказать слова о том, что он со своим обаянием и вниматель-ным отношением к дамам может позволить себе некоторые фа-мильярности. Но мне пришлось спросить:
—Что-то случилось?
—Почему ты решила, что что-то случилось? — зачем-то спросил он.
—Ты остановился.
Питер, улыбаясь, повернулся ко мне и ответил:
—Мы уже приехали. Но если хочешь, можем еще немного покататься.
Я выглянула в окно. Действительно, недалеко был мой дом, слабо видневшийся на фоне ночного неба, освещенного луной. Питер остановился в пятидесяти метрах от него — там, где было место поставить машину. Только сейчас я вспомнила, что прямо перед крыльцом кто-то устроил помойку, свалив весь хлам на землю, вместо того чтобы увезти его на свалку.
Мы вышли из машины.
—Мне кажется, что ты со своим безупречным вкусом выбра-ла для проживания живописнейшее место в городе, — сказал Пи-тер, улыбаясь.
В ответ мимо пробежала крыса. Мне стало ужасно неловко, что я живу в таком месте, но я ответила:
—Приезжай к нам днем в гости, и ты увидишь, что солнце совершенно преображает вид и делает его еще живописнее.
—Непременно приеду, — серьезным тоном ответил он. — Вот только закончу все дела у себя в офисе.
—Шутишь?
—Нет, я серьезно. Приеду. И сочту за честь осмотреть дом не только снаружи, но и внутри.
—О нет! Я не успею сделать так быстро ремонт!
Питер рассмеялся.
—Впрочем, там внутри не так живописно, как снаружи, — добавила я.
Мы стояли друг против друга слишком близко, и я только те-перь заметила это. Как бы ему не пришло в голову осмотреть дом сегодня. Если бы он пожелал, то я бы не смогла ему отказать. По-этому я отошла на шаг назад и сказала:
—Благодарю, что подвез. Я рада была не только познако-миться с тобой, но и побеседовать. Сегодня я как будто заново родилась. Вот что значит посетить клуб — место, где собираются единомышленники, то есть люди одного круга. До встречи.
Я протянула ему руку. Питер пожал ее обеими руками и дол-го не хотел отпускать. Наконец отпустил, сказав:
—Надеюсь, ты не исчезнешь опять на два года.
—Такого больше не случится, — заверила я его.
—Вечером увидимся в клубе?
—Да, обязательно, если не возникнет проблем.
Попрощавшись, он сел в машину. Я стояла и не могла дви-нуться с места: мне не хотелось его отпускать. Я, конечно, могла видеть его хоть каждый день в клубе (при условии, что он посе-щает его), но в тот вечер мне не хотелось возвращаться домой. Если бы он в этот момент предложил мне покататься по городу или выпить чашку чая у него в особняке, то я бы согласилась. Но Питер, выглянув в окно машины и увидев, что я не иду в дом, улыбнулся мне и сказал:
—Все-таки подумай над моим предложением.
И уехал, тем самым заставив меня повернуться, пройти пять-десят метров среди разного рода хлама и отходов и подняться по обвалившимся ступеням к дому. О своем предложении он гово-рил только один раз, когда мы сидели в ложе, и в течение вечера больше к этому не возвращался. Однако Питер точно знал: я по-няла, что он имеет в виду, потому что помню о его предложении выйти за него замуж и не смогла бы забыть никогда.