ясамссобойнаедине

 Когда я сам с собой наедине – я обычно нахожусь один на один с самим с собой. Это происходит не так часто, как могло бы происходить у “злого мальчишки”, но в принципе это бывает иногда. Тогда я стараюсь собраться в одну точку и  расползтись по всему миру, вокруг с помощью себя. Сладкие щупальца сна проникают в самые темные пещеры и глубокие колодцы “где-нибудь”, обжигаясь и режа себя об вулканические породы бунта, они устремляются в самую бурлящую, серную жижу подземных инстинктов. Эта кипящая грязью и вожделением масса готова вырваться из могучих оков временной окаменелости в любой момент. Эти бесконечно увертливые щупальца, подобно гибкой, но колкой проволоке, вьются вокруг всего живого, спутывая явь, выпрямляют струной бредовый замысел воспаленного ума. Эти скачки во времени и пространстве, пульсируя все чаще, ведут в неизведанные просторы “за гранью”. Там, где люди ходят по звездам и не обжигают ног. А боги, умирая в конвульсиях, поют печальные и прекрасные песни Армагеддона. Там, где вода, плескавшаяся на берегу моря в лунную ночь, по собственной воле может вознястся смерчем к самым неприступным горным вершинам. Мир несогласованности вещей, мир сладких диких изощренных обманов, мир космической мертвой поэзии, которая вечна, которая игрива и непостоянна, хихикает грязной шлюшкой, когда ты пытаешься построить все в ряд, облечь в форму, понять себя со стороны. Это мир необъяснимого всепожирающего ужаса зыбких песков, с виду надежных и плотных, но готовых прорваться полиэтиленовой пленкой, когда ты оперся своим весом на них -  стал зависеть от точки опоры. Они наказывают тебя за твою мелочность и дотошность -  засасывают в бездну, еще более пугающую и непонятную, там, когда лежишь, скомканный и понятный, над собой и видишь миллиарды таких же летящих к звездам трупов.
           Тьма светлеет и придет.