Документы для русалки

  Что делать, если вас оставил горячо любимый муж? И Вы  вдобавок выясняете, что все пять лет вашей совместной вполне счастливой жизни он вас обманывал, предавал, к тому же ограбил,  обобрал и,  в общем,  вытер о вас ноги? Сначала-то понятно  -  реветь, выть и прощаться с жизнью. А вот затем? Не знаю, что нужно делать, но только не то, что сделала я. Лично я дала уговорить себя чокнутой подруге и теперь тащилась  уже битый час по узенькой тропинке в лесу за ее спиной с щегольским   новым рюкзаком, отпихивая настырные ветки и тихо матерясь про себя. Нет, я вполне интеллигентная женщина и подобную лексику практически не употребляю, но тут был явно не тот случай. Руки оттягивали две тяжеленные сумки, которые в самый раз было тащить какому-нибудь здоровенному мужику, но мужика у меня не было: ни любимого, ни вообще никакого, не было работы. …    Ничего  хорошего не было. Кроме сына, которого надо  было учить, лечить, утешать и еще воспитывать! Жизнь и без того не удалась, да я еще потащилась вслед за полоумной Светкой отдыхать на природу!  Уж очень я испугалась своего отражения в зеленоватой глади зеркала, похожего на   утопленницу в зеленой стоячей воде.
    Мне сначала показалось не очень разумным забираться в глушь одним, без мужчин,  но Светлана меня успокоила: местечко довольно популярное, туда даже Писарев и Жванецкий, говорят, приезжали, вокруг будет масса добрых молодцев с плечами в косую сажень (знать бы еще, что это такое!),  с рюкзаками и гитарами. Правда,  для большинства из них мы уже староваты, но найдутся и на нашу долю, а потом приедет ее брат, который подходит мне почти идеально….
    Светкиного братца я знала хорошо и он мне жестоко не нравился, вляпываться в новые приключения мне тоже не хотелось (я еще от старого не очухалась), но я согласилась на поездку и уже почти не жалела: уж очень красивые были места. Я житель городской и не очень разбираюсь в цветах и деревьях, но вокруг все цвело и пахло так свежо, так сладко!
    Поставив палатку, переделав массу других мелких дел  и наскоро поужинав чем-то, сваренном опытной путешественницей Светой в закопченном котелке, мы уселись у костра и выпили по стаканчику неплохого винца, захваченного опять же предусмотрительной Светланой. Сейчас жизнь и правду казалась мне вполне сносной. Посидев немного, я решила сходить в кустики. В этом смысле обилие широкоплечих молодцев было не преимуществом,  а  досадной помехой, и мне пришлось забрести довольно далеко, отыскивая укромное местечко.
  Найдя хороший разлапистый кустик,   я присела, и чуть не упала от неожиданности! Из-под куста на меня глянули совершенно невероятные, просто сказочные глаза на ангельском детском личике. Глаза напоминали два стоячих омута, затянутые ряской и поросших камышом ресниц -  такие же глубокие и опасные, несмотря на нежный возраст. Девочке было от силы год – полтора и она сидела прямо на влажной от росы  предвечерней земле полуголая! На ребенке было только странное платьице, как будто сделанное из зеленой ряски. Я торопливо подхватила малышку на руки и стала второпях общупывать и осматривать: не ранена ли, не замерзла, не больна? Рассмотрев находку  попристальней, я ахнула – кожа малютки была зеленоватой, и очаровательные кудряшки на маленькой головенке тоже имели явный зеленоватый оттенок. Что это, грим? Девочка совсем не выглядит больной, несмотря на зеленую бледность: крепкий упитанный ребенок, ручки и ножки тепленькие… Кому могло понадобиться гримировать кроху и бросать так далеко в лесу? Хотя брошенных детей сейчас как раз хватает….    Подхватив малышку на руки,  я опрометью бросилась в лагерь, откуда уже раздавались в честь сумерек разноголосые гитарные трели. В ответ на мой вопрос об имени кроха пропищала:  «Малуся», а на попытки узнать, где мама,  махнула ручкой куда-то в сторону Оскола. И это была вся информация,  которую из нее удалось вытянуть.
    Полвечера мы со Светкой носились по палаткам и тревожили расспросами мирных отдыхающих: никто не терял в лесу странно загримированную малышку, хоть плачь. Светлана даже не поленилась, сбегала за два километра  в ближайшее сельцо: там тоже никто ничего не  знал. Накормив найденыша всем вкусненьким, что нашлось в объемистом  Светланкином  рюкзаке, мы нагрели воды и хорошенько вымыли ее в самой большой нашей миске, водрузив посудину посреди палатки и плотно задернув полог. Зеленая краска не смывалась, на что я втайне надеялась.  Насуетившись вокруг девчоныша и  уложив ее спать, к полуночи мы попадали без задних ног и моментально заснули. Вскочив ни свет, ни заря, я засобиралась в город, оставив Светку нянчить кроху  и дожидаться брата. Надо было идти в милицию: может быть, уже кто-то заявил о пропаже.  Бездетная  Светлана  немного поныла о своей полной неспособности справиться с младенцем, но глянула на малышку и повеселела: та спокойно играла в песке у самой воды и, похоже, плакать не собиралась.
     В городе я первым делом кинулась в ближайшее отделение милиции. Милиция в лице усатого человека в Форме (в званиях я не разбираюсь) покачала головой: среди пропавших детей моя находка не значилась. «Может быть, секта какая»,  – задумчиво сказала милиция и почесала под фуражкой, –  «Тогда не найдем». Оставив  на всякий случай свои  данные, я потащилась домой.  Сын был у бабушки, отец мой – на работе.  Интенсивный оказался отдых, ничего не скажешь! Зато я как – то незаметно забыла о своем разбитом сердце и погубленной жизни. Через два часа я  уже  тряслась  обратно в поезде с целой сумкой всевозможных детских вещей, (благо хоть всяких шортиков – кофточек - колготочек у меня от сынули осталось хоть отбавляй, я даже памперсы не позабыла прихватить). Хотелось одеть малышку получше  да попривычнее.
     Я застала Свету в полной панике и  состоянии, близком к помешательству. Она, по ее словам, на минутку отвлеклась на «мальчиков», а когда спохватилась, малышки уже нигде не было! Теперь мы начали метаться по берегу уже вдвоем. Не ребенок, а лягушка- путешественница какая-то! Больше всего я боялась, что бедная девочка утонула. Когда я уже не могла сдерживать слезы, из прибрежных кустов показалась незнакомая миниатюрная девушка с нашей крохой на руках.
  Честно говоря, не ожидала я встретить такую девушку нигде, кроме какого-нибудь фестиваля народного творчества  или карнавала: на ней была расшитая по подолу и рукавам длинная белая рубаха, венок на голове и больше ничего. И, Матерь Божья, зеленая кожа и  зеленые волосы чуть ли не до пят. Пока мы остолбенело стояли, разинув от удивления рты и вытаращив изумленные глаза, девушка подошла к нам поближе  и спустила  малышку на землю. Девчурка радостно пискнула и бросилась к нам. После этого диковинное создание поклонилось и протянуло мне полную горсть крупного речного жемчуга. От растерянности я его взяла и только потом догадалась довольно глупо спросить: ---Это мне? За что, для чего?
 - На содержание моей дочери, - снова  поклонившись, ответствовала русалка  (или кем еще она там была?)  Конечно,  речной жемчуг с морским в цене не сравнится, но, учитывая величину горсти, на содержание дочери мамаша не скупилась. Через пол часа мы все вместе уже сидели в нашей палатке с рюмочками в руках, причем гостья от вина тоже не отказалась. Девочка радостно трудилась над пирожным и конфетами, привезенными мною из города специально для нее.  Мне даже показалось, что она попробовала все это впервые. Девушка действительно оказалась русалкой (на этом месте мы со Светиком переглянулись и опасливо постарались отодвинуться подальше  -  чокнутая какая-то), и история ее была совсем проста, как и у тысяч девчонок более заурядной внешности. Доверчивая дурочка влюбилась в первого же красавца, который не испугался ее и не принял за сумасшедшую, а увидел в ней очередную крепость, которую можно завоевать.
   -Как его зовут? -  беспечно спросила  я,  и  тут мое сердце пропустило удар, дрогнуло и припустило вскачь, как испуганная лошадь, потому что она гордо ответила: «Владимир». Господи, Вовка, неужели ты и тут….. Мои мысли ничуть не отставали от сердца. Я чуть не швырнула с рук малышку, которая доверчиво ко мне прижималась и посмотрела на нее с отвращением  и болезненно-подозрительным любопытством, ища знакомые черты. Зеленая дурочка ничего не заметила:
-Да, и он очень хорош собой,  настоящий   добрый молодец: высокий, белокурый, косая  сажень в плечах …
 Я облегченно вздохнула и мысленно сплюнула: мой бывший тоже был высок, но отнюдь не белокур, а местами черноволос, местами лыс, а косая сажень у него была разве что в животе. Но ведь любила же я, почему бы и этой зеленушке не влюбиться!  Тут, видно, кто-то из местных завсегдатаев постарался. Небось,  теперь на речку купаться не ходит. Падки же мы, бабы, на добрых молодцев,  тьфу!
          -Как тебя зовут? – догадалась наконец  спросить я.- У вас, наверное,  и имена какие-то особенные, русалочьи.
Тщедушное создание гордо выпрямилось: « Я украинская русалка и имя у меня украинское. Меня зовут Горпына…»
На Украине уже лет сто так никого не называли, а то и больше, но я промолчала: зачем расстраивать бедную девочку, ей и так не повезло – осталась одна с ребенком. К тому же говорила гордая  украинская  русалка по-русски вполне чисто и грамотно, ничего не поделаешь: Донбасс - регион русскоязычный, а здешние отдыхающие почти сплошь оттуда.
       Честно говоря, я ее пожалела, эту неопытную дурочку. А за что мне ее осуждать: себя – то я никогда не считала легкомысленной, а попалась на ту же удочку! Да еще и жалела своего ненаглядного: как же, все его обижают, а первая жена вообще ведьма, того и гляди,  порчу наведет.  Думаю, она не большая ведьма, чем я, а если и так, то с таким мужиком и на помеле залетаешь! Вспомнив о собственном разбитом сердце, я внезапно остервенела.
 - А от меня ты чего хочешь, подруга? - осведомилась я как можно более язвительно. – Я что,  должна найти твоего разлюбезного и привести к тебе за ручку?
- Мы вольные создания, - ответствовало это непостижимое существо,  - Никого к любви не принуждаем  и сами принуждения не терпим. Не нужен он мне более. 
-Ну что ж,  это разумно, - согласилась я, - Во всяком случае, этим вы выгодно отличаетесь от большинства женщин. А чем же он тебя завоевал, цветы дарил?
- Ха. Цветы! Цветов здесь хватает! – и русалка небрежно махнула рукой в сторону цветущего луга и речушки, заросшей кувшинками.
  - Он приносил мне конфеты и шампанское, и еще мороженное,- она блаженно зажмурилась.
 - Действительно, вряд ли еще кто – то  догадался поить русалку шампанским, - подумала я и спросила: - Ты его любишь?
И мгновенно пожалела об этом: Бедный ребенок (в конце концов, зеленушка выглядела лет на шестнадцать, не больше, и поневоле возбуждала во мне почти материнские чувства)  зарыдал в голос, и мы со Светиком бросились утешать, наперебой рассказывая о своих уже не раз разбитых сердцах и обо всех обидах от этих паразитов- мужиков. Наш девичник  закончился уже далеко за полночь, и Горпына ушла,          прихватив      доченьку и пообещав назавтра вернуться «для  серьезного разговора».
    Наутро Горпына явилась с новой горстью жемчуга(интерестно, где она его брала, вроде бы в наших реках жемчужницы не водятся) и своим „серьезным разговором.” Оказалось, она хотела, чтобы я взяла ее дочь, Марусю, наполовину русалку, наполовину человека, и увезла ее в город...
Я тут же начала ее уговаривать не отказываться от своего ребенка: признаться, о таких мамашах у меня давно сложилось определенное и далеко не лестное мнение. Почему-то русалочка сразу произвела на меня лучшее впечатление...
 -Я ж тебе не ундина какая – то, дите свое бросать, - оскорбилась Горпына.
- У меня во Франции одна  знакомая Женевьевка есть, так она пятерых  ребятишек по приморским  приютам  рассовала,  среди наших этого нет, - степенно   промолвила она.
-Но ты ведь мне ее сама отдаешь!
-Понимаешь, она не чистая русалка, ей здесь плохо будет,  затоскует она. Хочу,  что бы у нее место было в мире ее отца, а не только в родной реке матери. Вырастет, сама решит, где ей жить. Помоги, добрая женщина, - и она снова поклонилась. От ее поклонов мне стало неловко: такие манеры опять таки лет сто не в моде,  хорошо, если спасибо скажут.
-Но ведь она же зеленая, ее по врачам затаскают, и дети задразнят,- попыталась я привести последний аргумент, понимая, что в душе уже сдалась. Ну не могу я расстаться с малышкой с такими колдовскими глазами!
-Тут недалече бабуся Одарка  живет, она знахарка, обещала помочь. Даст Марусе зелья и моя малышка стане розовой, как все человеческие дети, никто и не отличит. Раз в год будешь привозить ее сюда, зелье надо непременно здесь выпить, у родной реки. Да и скучать я буду…- русалочка снова начала лить слезы…
  Бабушку Дарью я сама пока не встречала, но была наслышана о ней от Светки и как раз поэтому  лично познакомиться не стремилась.  По словам Светланы, глазки доброй бабули напоминали  ледяные буравчики и казалось, что взгляд этих буравчиков достанет тебя и на другом конце села. Старуха и по виду, и по характеру была настоящая ведьма, к тому же отличалась нездоровым пристрастием  к животным черного цвета – у нее даже коровы  и куры были черные, не говоря уже о коте! Кот,  кстати, среди бабкиной живности был самым странным: здоровенный, с хорошего поросенка, иссиня- черный,  а на шее  и без того страшноватого котика красовался приличных размеров зоб! Бр-р-р! Рассказывали, что в этом зобу кисонька носит своей хозяюшке добытые по деревне масло и молочко. Не знаю, правда, зачем старухе чужое молоко при таком обилии мычащей живности во дворе. К слову говоря, местные у доброй бабушки не покупали ничего, хотя и молоко, и сметанка у нее были лучшие в деревне, просто на загляденье! Бабкин сосед отвозил все на рынок в соседнее село за приличную мзду.  Так что лично я своего ребенка ей в руки не отдала бы, но матери виднее.
  Горпына  чинно сидела рядом со мной на бережку и рассказывала про нравы и обычаи местной, украинской нечисти.  С удивлением  я узнала, что никакие феи, тролли и гоблины, так хорошо знакомые нам по сказкам и фантастике, у нас не водятся.  От всяких экзотических  для современного человека коловертышей,  лоскотух,  мавок и шиликунов очень скоро голова у меня пошла кругом. Течение  нашей мирной  беседы прервалось   вдруг громким и хлестким звуком.  Поскольку на дворе двадцать первый век, да и живу я в  городе, хлопанья кнута   мне  никогда слышать не приводилось, но, по моим представлениям, звук был именно таким. Я подпрыгнула от неожиданности и посмотрела на новую подругу. В ответ  Горпына беспечно махнула рукой:
- Да это ж ичетик. Опять несчастье предвещает, наверное, пьяница какой-нибудь утопнет. Одна беда с этими пьяницами – пользы под водой от них никакой, одни хлопоты дедушке-водяному. Лучше бы девушка красивая утопилась от несчастной любви, была бы новая подружка….
-   Да-а-а, - подумала я при виде ее безмятежного лица: - Не знаю, чем мы отличаемся физически, кроме цвета, а психология у нас явно разная…. Любопытство всегда было моей сильной стороной, поэтому я тут же спросила: - А  кто такой ичетик?.
-  Да дух водный, – равнодушно бросила она: -Какая – то гулящая младенчика утопила, он и образовался. У нас в омуте их много – такие вреднючие, страсть одна!
 - А настоящих детей у вас в речке много, таких как Маруся?- снова не удержала я в узде свою любознательность.
-Одна Маруся и есть. Поэтому я и хочу, чтобы ты ее увезла. Здесь ей даже играть не с кем, разве что с ичетиками, так от них чего только не наберешься, нечисть ведь. Я хочу, чтоб моя дочь человеком выросла.
  Признаться, такой снобизм меня несколько позабавил, к тому же человек – это не всегда звучит гордо. Да и болела Маруся явно много меньше занеженных и заласканных «цивилизованных» детей. Мой собственный сын от сидения на холодной земле уже давно бы простудился, а ей ничего. Короче, я считала, что в общем стремлении всех мамаш обеспечить чаду достойную жизнь Горпына ошибается. Я лично была бы рада, расти мой ребенок среди речных и лесных просторов, подальше от современной искусственной еды, алкоголя и маньяков  в  подъездах,  вдали от вечного не проходящего страха за своего ребенка. Но убедить ее мне так и не удалось. Русалка грезила о большом мире так же, как я, дитя города, мечтала о спокойной жизни на лоне природы. В конце концов, мы договорились, что с сентября по май Маруся будет жить у меня, а на лето будет приезжать к матери, а взамен мой сынуля сможет проводить каникулы здесь же, под присмотром всей окрестной нечисти и никто его не обидит. К сожалению, мы тогда не знали, как это будет тяжело – ведь у Маруси, естественно, не было никаких документов…               
 Только после этого я догадалась спросить, а почему, собственно, она выбрала именно меня, а не гораздо более обеспеченную  бездетную Светку, например….  Оказалось, что так решила сама Маруся после того, как я ее нашла, и, честно говоря, мне это польстило.
   Назавтра нам со Светой пришлось уехать, мы ведь хотели провести здесь только выходные, но я скоро вернулась. Все лето мы с сынулей и дедушкой провели в палатке, в одном из красивейших мест, которые я знаю. К слову говоря, моим отцу и сыну малышка тоже очень понравилась. И они дружно и горячо поддержали мое желание взять ее к себе. В конце августа пришло время прощаться до весны…
    Вокруг нас собралась целая толпа зеленых девушек, которые наперебой тискали и  целовали  Марусю, некоторые рыдали в голос - точь в точь курятник с наседками. Не верящая  ни в какого черта махровая атеистка Светка затравленно озиралась; повиснув на шее какой-то зеленой матроны, Богдан радостно визжал;  дедушка темпераментно беседовал о политике с мохнатым джентльменом вполне зверской наружности.  Поодаль подвывало от горя что-то донельзя лохматое и довольно страшненькое. На мой вопросительный взгляд зареванная Горпына  ответила, что это дяденька леший и что он очень добрый. Да-а-а,  встретив в лесу подобного дяденьку, я бы неслась оттуда впереди собственного визга.  В конце концов прощание закончилось и мы уехали…
   Пришлось нести малышку в милицию и ждать, пока ее можно будет удочерить. Пока милиция искала ее мифических родственников, мою милую девочку поместили в Дом Малютки.  Я бегала туда чуть ли не каждый день: душа болела - как ребенок, привыкший к вольным речным и лесным просторам,  приживется в наших по всеобщим отзывам  кошмарных  детских домах; как она обойдется без ежедневного купания.  Я таскала в этот Дом сумки еды и игрушек,  носила конфеты для воспитателей,  чтобы  были поласковее, и ждала, ждала. Через полгода я усыновила Марусю и принесла ее домой.
   Я чуть не пожалела об этом  сразу после того, как моя новая дочь пять раз перезагрузила мне компьютер, вымыла в кухне полы сладким чаем, изорвала библиотечную книгу и разбросала по дому мое нижнее белье. «Завтра же отвезу тебя к матери», - в сердцах пообещала я, но, натолкнувшись сердцем на ангельскую малозубую улыбку, поняла, что ни за что этого не сделаю. «И придется отдать тебя в бассейн, когда подрастешь немного, » - бурчала я,  вытирая липкую лужу на полу, - « речки – то поблизости нет. Надеюсь, тренер избежит инфаркта, увидев, как ты час сидишь под водой.  А волосы перекрасим, нечего людей шокировать ». Я домыла пол и пошла в ванную – набирать воду для ежедневного двухчасового купания моего новообретенного зеленого счастья!