Чуевая легенда. Часть первая. Недоглава. Глава 8

НЕДОГЛАВА. НЕДОПЕРЕПИЛ.
(Еще одна интерлюдия, имеющая к рассказанной истории очень приблизительное отношение).

Новый год встречали в ленинской комнате. Те, кто жили недалеко от Славянска, съездили на выходные домой и привезли горы домашней снеди, двух молодых солдатиков заставили подготовиться на роли Деда Мороза и Снегурочки, а майору Гоблинову и дежурному по части "подогрели" два пузыря "России" и "Советское игристое", чтоб те отмазались и не доставали. Распивать спиртное командиры, естественно, запретили, но на ночной гудеж дали "добро". Резвитесь, мол, солдатики.
И солдатики зарезвились. Всю водку, ликеры и шампанское они уложили в полиэтиленовые пакеты и авоськи и вывесили из казармы за окна, чтоб те не бросались в глаза жадным до халявной выпивки офицерам. Расставили столы, "засервировали" как могли и хладнокровно начали ждать. Но так уж получилось, что до Нового года все-таки не дотерпели и за столы ввалились часа за полтора. Поэтому, когда, наконец, начали бить московские куранты, все уже были изрядно захмелевшие и вместо двенадцати ударов хором насчитали почему-то десять.
Сразу же после торжественной музыки в ленкомнату ворвались Снегурочка в короткой шинели с голыми волосатыми ногами и Дед Мороз, потрясающий шваброй вместо посоха и нацепивший порезанную на полосы старую портянку вместо бороды. Так в мужской компании появилась единственная представительница слабого пола - Снегурочка Андрюша. Дед Мороз встал на табуретку, прочитал какие-то непутевые, явно собственного сочинения, стихи, раскланялся и подарил каждому по жвачке.
Затем пришли дежурные офицеры, которым выпала незавидная участь встречать Новый год в казарме, всех тепло поздравили и высказали наивное предположение, что этот праздник не пошатнет боевой готовности связистов. Связисты единодушно заверили, что "конечно, не пошатнет, и иначе быть не может", а когда отцы-командиры благополучно удалились, начали жрать водку с тройным усердием.
- Вот что я думаю, Лариска, - Дорошеныч толкнул Вовку Бахова локтем под бок и откусил у него половину бутерброда. - Вот если бы у тебя был хрен, стал бы ты под старость лет, наверное, дедушкой. А так бабушкой будешь.
- А если бы тебе приделать крылья, ты... ты... ты бы овцой стал! Понял?
- О, глубокие познания в области животного мира. Брема начитался?
- Нет, видиков насмотрелся... Эти крылатые овцы в твоей Чуйской долине живут. Летают там. По обкумарке.
Недоперепил вдруг выронил кусок сыра изо рта и недоуменно уставился на Бахова.
- Че, правда?
- Ты насчет чего?
- Ну, эти... овцы крылатые...
- Умом ты двинулся, что ли? – Бахов аж присел от удивления. - Я просто так ляпнул. И вообще, ты скоро так же, как и Дорошеныч, на почве этой долины свихнешься на хрен. Что она для вас - святой звизды клок?
- Ну клок не клок, а посмотреть бы стоило. Может, и правда есть где такая долина.
- Даже если б и была, ее бы давно менты накрыли, и хрен бы чего от нее оставили. Переутомился ты, Федя. Возьми лучше водочки хряпни.
Но водки Недоперепилу не хотелось, хотелось курнуть. От каждого косяка он неизменно ждал, что наконец-таки все прояснится. И с Чуей, и с Потрохом, и с Питером. Но прояснений все никак не наступало.
Было обидно.

Полтора года пролетели как один длинный впечатляющий день. Даже три месяца в Чечне представлялись для Федьки одною сплошною накуркой и постоянными убийственными пьянками. Запомнилось из "чеченского транзита" сравнительно немного: грязные палатки, расстреливание баранов из РГДешек, чтоб было чего пожрать, скользкая и невероятно жирная грязь и дожди в середине зимы. Все.
В конце мая Недоперепил распрощался со всеми своими армейскими корешами, получил законные дембельские и проездные документы, сжег перед дверью в штаб пару своих сапог и уехал.
Долг своей Родине он отдал сполна.

ГЛАВА 8. НЕДОПЕРЕПИЛ.
В пецину дверь позвонили. Эдик чертыхнулся, встал с Катюхи и, заправляя выбившуюся из-под ремня рубашку, пошел открывать. Бесцелкина тоже резво вскочила на ноги, быстренько поправила покрывало на диване и, приведя свою прическу и одежду в порядок, села изображать из себя наивную монашку. Так, на всякий случай.
На пороге стоял Недоперепил. Он загадочно чему-то улыбнулся, как бы невзначай зацепил бубенчик своего белоснежного аксельбанта и произнес:
- Ну здорово, рожа. Наливай!
- Федя! - Пеца со всей силы хлопнул кореша по плечу и крепко обнял его, по-мужски чмокнув в соленую небритую щеку. - Ты откудова?
- Да вот все оттуда... Хватит. Надоела эта сволочная служба.
- Так ты в отпуск уже? Лихо!
- Дурак, что ли? - Недоперепил грациозно крутанул указательным пальцем у виска. - Оттоптал я уже, Пеца. Все! От звонка до звонка. Последний призыв на полтора года застал. Хоть какой-то фарт за всю жизнь!
Из комнаты, со спины Эдика, выплыла подобно белому лебедю Катюха. Подплыв к Федьке и задницей оттеснив Пецу в сторону, она жадно присосалась к недоперепиловскому рту. Потом внимательно осмотрела парадную армейскую форму, игриво провела пальчиком по блестящей бляхе и, наконец, подвела итог:
- Ой, Феденька, какой ты красивый!
"Красивый Феденька" старательно вытер губы после бесцелкинского поцелуя и прошел в прихожку.
- Я пузырь по дороге надыбал - доставай закусь, гулять начинаем.
Пеца стремительно бросился к холодильнику, прокричав по пути что-то насчет недельной пьянки и пнув подвернувшегося под ноги Обапела.
- О, котяра, здорово! Не сдох еще, падла усатая? - Недоперепил подхватил кота на руки и поцеловал его в облезлый нос. Это было все-таки гораздо приятнее, чем засос Катьки-вафлерши. - Пеца, как он у тебя?
- Да как, - ответил Эдик, изучая содержимое холодильника, - жрет все, что пахнет. Про тебя ни разу не спрашивал... Ты какую колбасу больше любишь - копченую или варенку?
- И это ты у меня после армейского овса спрашиваешь? Да я за полтора года целый табун лошадей без пищи оставил.
- Понял. Щас все сделаем.
Эдик начал выставлять на стол все, что было хоть как-то пригодно в пищу. Сзади опять начала клеиться Катюха.
- Федя, а ты давно приехал? Снежана уже знает?
- Ой, да отвянь ты в конце-концов. Знает - не знает... У тебя что, от этого мандавошки дохнут?
- Дурак! - виляя задницей, Бесцелкина гордо удалилась в гостиную.
Следом за ней прошел Пеца, неся две тарелки с нарезанной колбасой и солеными помидорами. Он тоже качнул своими худющими ягодицами и ехидно подметил:
- Ох-ох-ох, какие мы обидчивые.
Потом немного подумал и добавил:
- А как месяц назад меня этими самыми мандавошками наградила - забыла?
- Ну, во всяком случае от фединой Снежаны они у меня не дохнут.
- Так они у тебя вообще ни от чего не дохнут, я их выводить заколебался. Даже яйца пришлось побрить. Поразвела у себя колорадских жуков - никакая зараза не берет.
С этими словами Эдик поставил тарелки с закуской на маленький журнальный столик и снова удалился на кухню. Бесцелкина глянула ему вслед и молча показала язык. Федька ухмыль-нулся и, расстегнув китель, упал в кресло, закинув ногу на ногу.
- Катюха, курнуть хочешь?
- Че-е-е-его? Феденька, зайчик, с каких это пор ты честным целомудренным девушкам стал анашу предлагать?
- Да вот, - Недоперепил сделал умное лицо и развел руками, - испортила меня российская армия. Был Федя - и нет больше Феди, весь в Чуйскую долину уехал.
- Куда-куда уехал? - Катюха аж подалась всем телом вперед от любопытства.
- А ты что, не знаешь?.. О, Чуйская долина - это круто! Легенда такая существует, что где-то на краю земли, за горами...
Недоперепил откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и принялся наизусть, слово в слово, пересказывать дорошенычевскую сказку. Открыв рот, Бесцелкина тупо слушала и не знала - верить самой себе или нет. Уж больно нереальным казалось ей то, что она сейчас видела и слышала.
В эту минуту из кухни вернулся Пеца, таща нарезанный хлеб, тарелку с салатом, банку горошка и три хрустальные рюмки. Он-то и оборвал задушевный федькин рассказ громким "ну доставай свою бутылку". Недоперепил встал, вышел в прихожку и зашелестел оставленным там пластиковым пакетом. Когда он вернулся, в его руках гордо покоилась израильская "Стопка".
- Гуляем!

***
- ... Да ну ты что, мне не веришь? Не видать мне больше стоячего хрена, если я брешу. Это тебя устроит? - Бесцелкина размахивала руками перед самым лицом испуганной Рыбоньки. - Сегодня утром он нас с Эдиком накурил. И еще про какую-то Чуйскую долину рассказывал. Вот сама вечером приходи на сейшен, и увидишь.
- Тю, дура. Ну и что, что он теперь накуривается? У нас полгорода шмалит.
- Сама дура! Полгорода - это одно, а Федька... Ты же сама помнишь, какой он до армии был. Совсем изменился. И такое ощущение, что с ним явно чего-то не того... Не понятное.
Рыбонька цыкнула:
- Блин, понавыдумывала сама себе хрен поймешь чего, а теперь и другим людям мозги пудришь. Тебе-то что до Недоперепила? Муж он тебе, что ли?..
- Ой, Светка, попомни мои слова: то ли еще будет...

***
Снежана приехала в Краснобобринск на следующий день после того, как получила недоперепиловскую телеграмму о приходе из армии. Нет, скорее даже не приехала, а прилетела. На крыльях любви. Ворвалась в прокуренность и провоненность федькиного барака вместе со свежим теплым ветром первого летнего дня, осветила своею красотой полумрак его однокомнатной квартиры и принесла с собой запах нежных полевых цветов в светлых и пышных волосах.
Недоперепил как раз был дома и калорийно обедал "Завтраком туриста". Увидев, кто стоит на пороге, он стремглав выскочил из-за стола, опрокинув тяжелый табурет на дико взревевшего Обапела, подхватил Снежану на руки и, радостно закричав, закружил девушку по кухне. Снежана рассмеялась, чмокнула Федьку в щеку и попросила: «Опусти на пол».
Недоперепил шваркнул любимую пятками о побитый паркет, крепко схватив любимую за талию, привлек к себе и начал жаркими поцелуями покрывать ее губы, лицо, шею. Тогда он еще не знал, что Снежана остается его девушкой только до вечера.
Звиздец подкрадывался незаметно.

…Они занимались любовью весь день до наступления сумерок. Начали со стола на кухне, потом переместились на подоконник, затем на разваленную раскладушку, с которой скатились прямо на голый пол, где, наконец, остановились и затихли...
... Недоперепил лежал на снежаниной груди и курил в потолок.
- Все эти полтора года мне тебя так не хватало... Я часто о тебе вспоминал.
- Наверное, думал, что не дождусь?
Федька глубоко затянулся.
- Если честно, то думал. Ведь ты же мне ничего не обещала.
- Дурачок, - девушка провела ладошкой по его волосам и добавила. - Я люблю тебя.
Недоперепил молча взял ее руку и приложил к своим губам. Ему ничего не хотелось говорить - все было давно уже сказано.

***
В теплое время года сейшен у недоперепиловской компании проходил в старой полуразваленной прачечной, которую закрыли около трех лет назад и так, в итоге, ни для чего нового не приспособили. Федька и Снежана пришли туда часам к восьми вечера. Они прошли в огромное помещение, где когда-то стояли стиральные аппараты, и увидели, что там уже сидят четверо из толпы и под тусклый свет одинокой свечки играют в "секу".
- Салют всем! - поздоровался Недоперепил за себя и свою подругу, подруливая к озабоченным нагребыванием друг друга игрокам. - Хорош вам этой картежной хренатенью заниматься, нужно чего-нибудь мутить начинать - ко мне подруга приехала.
- А хрена мутить, - задумчиво отозвался Пеца, уставившись в свои карты и размышляя, каким образом умудриться сорвать солидный банк. - Вот через час в парке дискотека начнется, туда и ломанемся. А по дороге не базаре чего-нибудь и прикупим... Эй, Зяблик, твое слово!.. И, кстати, Снежа, здравствуй. Давно приехала?.. Я - три "штуки" дальше... А то тут Федор без тебя все эти дни жертвой геноцида проходил... Зяблик, ты упал? А ты, Пылесос? Ну, и правильно. А у меня-то ни хрена и не было. Делайте банк.
Недоперепил притащил из дальнего угла еще два деревянных ящика и, усадив на один из них свою подругу, а на другой сев сам, тоже вступил в игру. А компания между тем все собиралась. Минут через пятнадцать после Федьки и Снежаны пришли Рыбонька с Бесцелкиной. Потом, как всегда в уматень пьяные, приперлись два брата-близнеца Беня и Мотя. А за ними следом, минут буквально через пять, в прачечную ворвался Грыжа и тут же начал выяснять отношения со своей Рыбонькой.
- Светка, сука, куда ты без меня уперлась? Договорились же, что будешь дома меня ждать.
- Ой, Леша, я и забыла. Ко мне просто Катя заскочила, и я с нею пошла. Не обижайся.
- Ну ни хрена себе - не обижайся! Я как индюк бегу через весь город за нею, а она на меня, видите ли, гвоздя забила. Хай, мол, побегает!
- Во, точно, - заплетающимся языком философски подметил Беня. - Индюк - это такая диковинная птица, которая только и делает, что бегает по городу.
- Или много думает, - добавил Мотя, изо всех сил стараясь не упасть мордой в цементный пол. - За что потом и попадает энное количество раз в индюшиный суп.
Вася громко заржал (он всегда перся от плоских шуток), посмотрел на часы и начал собирать колоду.
- Ладно, пора заканчивать. Уже почти полдевятого. Пока бухла купим, да пока до парка дойдем - как раз дискарь начнется. Объявляю готовность к новому крестовому походу.
- Слава яйцам! - Пеца с трудом оторвал свою костлявую задницу от ящика, на котором сидел и добавил:
- Хоть одна разумная фраза за весь вечер.

***
Когда толпа привалила в парк, дискотека уже началась. Парни дружно посовещались возле главного входа и решили, что прежде чем идти на танцы, нужно куда-нибудь сныкаться подальше от милицейских глаз и хорошенько вмазать. Ухватив подруг за бедра, они побродили немного по парковым аллеям, вычисляя наличие ментов и места их дислокации, и в конце концов зарулили на детский давно не работающий паровозик с двумя вагонами. Там и решили расположиться. Пили много, закусывали мало, соответственно и захмелели быстро. И лишь только Мотя с Беней по-прежнему оставались в таком же состоянии, в каком и появились на сейшене - у них это было, наверное, врожденное.
Федор резко выдохнул и опрокинул очередную стопку в рот. Снежка тут же отломила кусочек шоколадки и заботливо положила ее Недоперепилу на язык, который тот высунул специально для этой цели. Рыбонька вычислила такое дело и, не зная уже, каким способом подмазаться к своему Грыже, ухватила со стола полпалки колбасы и с размаху вонзила ее в пасть задумавшемуся Лешке. Тут же раздался непонятный храп, издали напоминающий лошадиный, и Грыжа, подскочив над скамейкой и жутко вытаращив глаза, начал исполнять совершенно невозможный по своим физическим параметрам танец. Рыбонька поняла, что со своей заботой немного перестаралась, и поспешила соскочить с паровозика, дабы еще некоторое время насладиться прекрасной жизнью. Грыжа бросился следом за нею.
- Эй, чудо, колбасу-то оставь, - попросил Пылесос и принялся наливать Бесцелкиной. - С вашей любовью и без закуски можно остаться.
- Да ну много ты понимаешь, Вовчик. Может, они в "9 1/2 недель" играют.
- Не, не похоже. - Пеца внимательно наблюдал за тем, как Грыжа поймал-таки визжащую на весь парк Светку и начал отнюдь не ласково стучать злосчастным куском колбасы по ее голове. - Тут больше на девять с половиной звиздюлей похоже.
Васька, услышав очередной плоский прикол, с готовностью заржал, но так как его рот был тщательно набит турецким сухим печеньем, поперхнулся и, раскашлявшись, вывалил все печенье обратно на стол. Зяблик отпустил ему смачного подзатыльника и добавил:
- Идиот. Это тебе за неумение правильно вести себя в приличном обществе.
- Бе-бе-бе! - отмазался Вася и снова ухватился за коробку с печеньем.
После того, как последняя капля "Столичной" безвозвратно ушла в глубины ненасытных желудков развлекающейся компании, единодушно было решено встать и пойти подергаться "под эту галимую попсу". И лишь только Пылесос мечтательно заметил:
- Вот курнуть бы счас... Тогда б и потанцевали. И под попсу, и под джаз, и под "ля кукарачу".
- А че? Это идея. - Недоперепил засунул руку в карман брюк и к всеобщему ликованию медленно вытащил оттуда маленький целлофановый пакетик с зеленой, так всем хорошо знакомой, травой.
- Эй, Пеца, помоги мне забить. Делаем из расчета - косяк на три рыла.
- Гонишь? - спокойно заметил Эдик и, взяв у Федора папиросу, выдул ее прямо на белую бесцелкинскую блузку.
Катюха заорала благим матом что-то интересное про какого-то недотраханного мудака и остервенело начала стряхивать с себя налипший табак. Недоперепил кхекнул, улыбнулся краем рта и продолжил набивание пустого штакета. Неожиданно, когда косяк был уже почти забит и Федька собирался длинным ногтем на своем правом мизинце загнуть краешек папиросы, дабы во время прикуривания случайно не просыпать драгоценную травку, чья-то рука легко опустилась на недоперепиловскую ладошку, смяла косяк и выбила оставшуюся "зеленку".
Федька медленно обернулся и к своему изумлению увидел перед собой Снежану. От негодования у него пропал дар речи, и он только глухо замычал, силясь высказать в адрес любимой подруги все, что он о ней думает. Снежка же в свою очередь ласково улыбнулась и прошептала:
- Я не хочу, чтобы ты курил.
И тогда Недоперепил, возбужденный этой, как ему показалось, ехидной улыбкой и выпитой не так давно водкой, совершенно неожиданно и для себя, и для всей притихшей в недоумении толпы, размахнулся и влепил девушке звонкую отмашистую пощечину. Снежана покачнулась и, не удержавшись на ногах, глухо повалилась на землю. По ее лицу побежали слезы. А Федька, ужас-нувшись того, что только что сделал, подскочил к подруге и упал на колени перед ней.
- Прости. Прости, - шептал он и гладил снежкины волосы и плечи. - Я не хотел. Так получилось. Я правда не хотел.
Снежана интуитивно попробовала было прижаться к недоперепиловской груди, но тут же от него отшатнулась, вскочила на ноги и, заревев с новой силой, бросилась по аллее вглубь парка. Федька виновато взглянул на друзей и, полностью сбитый с толку происшедшим событием, медленно поплелся в другую сторону.

***
На следующий день Недоперепил нашел ее, растрепанную и опухшую после бессонной ночи, в квартире у Витки - своей двоюродной сестры. Когда-то они со Сежаной вместе учились в одном классе и до переезда снежкиных родителей были лучшими подругами. Потом былые связи как-то порастрепались, девушки разошлись по разным компаниям и виделись теперь редко и в основном тогда, когда у одной из них что-то случалось.
Еще с порога сеструха налетела на Федьку с кулаками и градом таких отборных ругательств, что Недоперепил невольно отступил назад.
- С ней хоть поговорить можно?
- Не будет она с тобой разговаривать, сволочь! Вали отсюда на хер!
Но Снежана вышла к Недоперепилу сама. Встала, опершись спиной о коридорную стенку, и бездумно уставилась себе под ноги. Молча. Федька попытался рассказать ей о видениях Питера и о Потрохе, с которым общался будучи под кайфом. Хотел объяснить, с чего все началось, и как ему хочется увидеть легендарную Чуйскую долину. Клялся, что с этого момента забудет о распроклятой конопле. Но Снежка не слушала. Она стояла и тихо-тихо плакала.
Тогда Недоперепил в злобе пнул ногою входную дверь и выскочил из виткиной квартиры. Прибежал в барак, вытащил из-под обувной полки заначенный на черный день косяк, увалился на раскладушку, и, жадно давясь едким дымом, то и дело откашливаясь и сплевывая прямо на необдуманно заснувшего у раскладушки Обапела, высосал всю дрянь. Он впервые сделал это в полном одиночестве, не за компанию. И этот факт совершенно Недоперепила не удивил.

... И снова в видениях был Питер. Кажется, Невский проспект. Человек в черном стоял возле здания, неестественно блистающего среди смога и пыли большого города, и задумчиво смотрел куда-то вдаль. Неожиданно он обернулся и уставился, как показалось Федьке, прямо в его глаза.
- Привет, глюк! Что, тащишься? Як удав по стекловате? Или аки хрен по пачке дуста? Вали сюда, в Питер! Оттянемся не по-детски.
- Сам ты глюк! - Недоперепил уж и не знал, насколько этот сон - сон. - Уж лучше ты к нам, на Колыму!
- Да ты, глюк, гонишь. Какая Колыма? Акации в цвету. Тебя, глюк, переглючило. Что-то часто ты мне на дороге попадаешься. Наверное, мы нужны друг другу.
"Нужны? - подумал Недоперепил и в злобе задрожал всем своим телом, - Ну что ж, сука, дай только срок"...
На следующий же день первым попутным поездом Федор выехал в далекий Санкт-Петербург. Единственным его желанием было найти того странного незнакомца в черной одежде, который так настойчиво приходил к Федьке в каждом из его видений.
Как ему это сделать, Недоперепил не знал. Но почему-то чувствовал, что обязательно сумеет это сделать.

***
А перед отъездом Недоперепил посадил дерево...

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ.