Слишком долго

- Улыбайся!
Удар.
- Ну, улыбайся же!
Удар!
Забившись в угол и прикрыв голову руками, Майк пытался отбить атаку своего отца.
- Где твоя улыбка, придурок?! Где твоя насмешка?! Только над своими родителями можешь смеяться?!
Серия ударов.
Покачиваясь от алкоголя и ярости, Джонни Хлоупк подтянул спортивные штаны и занес кулак для нового удара…

…Майк кинул рюкзак на кровать и спустился на кухню. Отец сидел за столом, потягивая пиво.
- Привет, па.
- Здорово, - Джонни тяжелым взглядом посмотрел на сына. – Ну-ка, покажи дневник.
- Да ладно, па, я потом. Есть охота.
- Я сказал – сейчас! – отец хлопнул ладонью по столу и три, уже пустых, пивных банки тоненько звякнули. 
- Окей, - лучше сейчас с ним не спорить. Может неплохо перепасть. Майк это знал, но не на своем опыте, а на, далеко не приятном, опыте своей матери.
- Вот, па. Смотри.
Майк засунул в микроволновку кусок курицы и включил чайник.
- ЭТО ЧТО ТАКОЕ, МАТЬ ТВОЮ!
Испуганно хлопая глазами, Майк подошел к отцу.
- Где?
- Вот, вот здесь! – тыча, жирным от чипсов, пальцем в листы, Джонни сунул дневник сыну под нос. Там красовалась двойка. Внимательно посмотрев на табель оценок, Майк сел на стул и захохотал.
- Что такое? – на мгновение с Джонни слетела вся пьянь. Он был в растерянности.
- Ой, не могу… Это же сентябрь! А сейчас май! Ой, не могу… Ты меня ж ругал уже за эту двойку! Уфф…
Держась за живот, согнувшись пополам, Майк все смеялся и смеялся. А отец краснел. Вернее, он багровел. Сначала шея, потом подбородок, наконец, уши. Единственными белыми пятнами остались скулы и нос.
Он резко отмахнулся и ударил Майка так, что тот слетел со стула.
- Пап, не надо!
Майк захныкал.
- Улыбайся!..

…занес кулак для нового удара. И тут мигнул свет. Джонни остановил кулак на полпути, посмотрел на лампочку. Она тускло светила.
- Что за! Я же не включал ничего! – сказал он сам себе.
Но лампочка, между тем, начала светить сильнее.
- Ладно, потом узнаю. Мы прервались, а прерываться нельзя! Нельзя! Нельзя смеяться над отцом, - последние слова Джонни крикнул фальцетом и размахнулся для удара.
- Нет!..
Изумленный, Джонни вынул из щеки осколок и посмотрел на потолок. В абажуре виднелась дыра, говорящая о том, что лампочка, лопнув, разбила люстру, и один из осколков вонзился в Джонни.
- Н-да…- окровавленными пальцами он положил, довольно крупный, осколок на буфет. – Н-да, - произнес Джонни еще раз и кончиком языка попробовал на вкус свою кровь.
- Папочка, папочка, я не хотел! Я не хотел!
Медленно, как во сне, Джонни повернулся к Майку и так же медленно, совершенно спокойно спросил:
- Не хотел? Так это ты сделал?
- Я не хотел, не хотел!
Кулаки Джонни начали сжиматься.
- Это ты сделал, Майк?
- Не хотел, не хотел… - Майк захлебнулся в рыданиях.
Сжатые до предела, кулаки хрустнули.
Огромной, для Майка, яростной горой, надвигался Джонни. Каждый шаг, каждый хруст осколков, был невообразимо, хрустально чисто, слышен Майку.
- Ты это сделал…
Невидимая, но невероятно мощная сила, швырнула Джонни на стену. Посудная полка, слетевшая от такого удара, с тупым стуком развалилась на части, засыпав раковину тарелками.
Джонни посмотрел на сына и ужаснулся.
Майк стоял полусогнувшись, обперевшись на колени, исподлобья вперясь в отца. Взгляд его был просительным.
- Уходи, уходи, пожалуйста, - он вздрогнул, как от удара током, и Джонни просто придавило к стене. Воздействие было таким колоссальным, что не выдержал какой-то (а может и несколько) внутренний орган и изо рта Джонни полилась кровь.
Раздался глухой звук, Джонни помутневшим взором посмотрел туда. Его сын лежал на полу, но лицо его было все так же повернуто к Джонни.
- Уходи, я не могу сдержать… Не могу…
Кряхтя, подвывая от страха, Джонни поднялся на ноги и спиной пошел к двери. Стены дома дрожали, как будто мехи огромного аккордеона. А паркетный пол пружинил, словно матрац. 
- Не могу… Слишком долго…
Глаза Майка были влажными от слез…

… - По всей вероятности, произошел взрыв бытового газа. Разрушению подверглись примерно сто квадратных метров. Сейчас спасатели разбирают завалы, - корреспондент указала на суетящихся за спиной людей. – Но, очевидно, что жертв, кроме тридцатипятилетнего Джонни Хлоупка, нет. Чудом уцелел его двенадцатилетний сын, Майк. Синди Хлоупк, находящаяся в командировке, пока не получала известия о трагедии, постигшей их семью.
Оператор выхватил из толпы мальчика, лежащего на носилках.
- Эй, Кэт! Вон тот пацан! – оператор указал на мальчика. Корреспондент, как натравленная гончая, бросилась к Майку.
- Майк, Майк! Что произошло, скажи, что?!
- Я не смог… Слишком долго…
Глаза Майка были влажными от слез…