По городу гуляет казак озорной

Я всегда восхищался этими бравыми ребятками в казачьей форме. Ну, а атаманами, то  есть их предводителями, - тем более. Экие,  право слово, усачи в форменных фуражках, в  штанах с малиновым кантом по бокам, с шашкой наголо, ну, а если еще и на вороном коне да с нагйкой,  – тогда вообще, как выражается нынешняя  молодежь, полный отпад.

Слеза умиления начинает катиться по моим  щекам, когда читаю сообщения о том, какие  они, казачки то есть, храбрые, честные служители во благо Отечества; как решительно  и бескомпромиссно встают крутой грудью  своей на пути всяких там криминальных элементов. Не щадя живота своего, короче, радеют о нашей и их тоже матушке - России.

А какие они бессребреники - аж жуть берет! За просто так берутся наводить на улицах общественный порядок и пороть провинившихся. За просто так берут под охрану  офисы коммерческих структур и даже коллективные наши сады-огороды.

Сию оду, исходящую моим восторгом, мог  бы продолжать до бесконечности. Но зачем?  Все равно же не найду тех слов, которыми мог  бы выразить чувства, кои сверх всякой меры  обуревают меня...

Как-то я абсолютно случайно натолкнулся на одно примечательное дельце,  рассмотренное Красноуфимским судом. И  знаешь, читатель мой разлюбезный, о чем в  первую очередь подумал? А о том, что Фемида-то и в самом деле слепа на оба глаза, коли не узрела,  кто пред ейные светлые очи предстал. Если  бы узрела, то не стала бы размахивать своею  карающей дланью налево и направо. Ну, где  это видано, где это слыхано, чтобы невинную  и такую гордую голову казачью сечь, а?

Скажите на милость, что такое сделал  атаман  Шугаев (фамилии атамана и его подельника изменил), чтобы так позорно обойтись с ним, усадив на  скамью подсудимых?

Чует мое сердце, не зря все это, ох, не зря!  Чья-то злая воля захотела оскорбить достоинство казацкое, унизить, растоптать честь  уральского казачьего войска, прилюдно поглумиться над тем, что составляет гордость великой России, красу ее народа.

Было бы из-за чего, а то... даже язык не поворачивается выговорить... Из-за некого лица  кавказской национальности. Как говорится,  тьфу... плюнуть и растоптать!

Ишь, какой! Ах, тебе не нравятся наши порядки? Тогда - скатертью дорожка, как говорится, дуй до  горы. Чеши, братец, чеши! Недовольных не  держим, особенно, если у них определенный  тип лица.

Нет-нет, я прекрасно понимаю гнев общественности Красноуфимска по случаю судебного преследования атамана и его подручного.

Скажите на милость, что такое сделал  атаман? Ну, да: заглянул как-то раз к нему на  огонек некий Семич и пожалился, будто некий Татевосян должок перед ним имеет и не  отдает, а ведь богатенький. Помоги, говорит,  возвернуть тот самый должок. Шугаев - во  гнев: да, как он смеет наших обижать?! Да,  я... да, мы вот его сейчас быстрехонько приструним. Будет, мол, знать наших.

Ну и, прихватив в помощь казачка Мантулина, ринулся атаман  восстанавливать попранную справедливость.

Татевосяну бы пасть в ноги атаману, повиниться, так нет же. Вздыбился: никому и ничего не должен, никакого Семича и в глаза не  видел!

Да, как ты смеешь, говорит грозно Шугаев, мне, атаману,  перечить, а? Да, я тебя, козявочку этакую,  единым щелчком прихлопну!

Вконец остервенел атаман: от мягких  уговоров и увещеваний перешел к суровым  угрозам.

Тем и сломил сопротивление Татевосяна: ничего не оставалось, как выложить  всю, собственно говоря,  имеющуюся на тот час наличность.

Атамана  и его подручного казачка окончательно все это вывело из себя: за крохоборов-де принял, мелочью решил отделаться. Вышли казачки во двор, сели в легковушку, принадлежавшую Татевосяну, и укатили восвояси.

Татевосяну бы по-христиански поступить:  воздать бы хвалу Всевышнему за то, что легко отделался и даже в живых остался, так нет  же. В милицию подался: ограбили, мол.

И надо же было ему придумать такое, а?  Грабитель... Это атаман-то, вступившийся за  слабого и сирого, приструнивший инородца  с тугим кошельком? То, что под хмельком  были, восстанавливая справедливость, - так  то же для сугреву души казачьей.

Супротив атамана и подручного его правоохранительные органы уголовное дело возбудили, следствие учинили, а после и суд, обвинив немного-немало, а в разбойном нападении с целью завладения имуществом да  еще по предварительному сговору группой  лиц, да еще и с проникновением в жилище.

Казачки-разбойнички приуныли было: колония на горизонте замаячила и на приличный  срок - от шести до пятнадцати лет. Но Всевышний милостив, а судьи в Красноуфимске  - более того. Они определили обоим наказание в виде двух лет исправительных работ с  удержанием двадцати процентов заработка в  доход государства.

Тут-то и началось! Обе стороны, участвовавшие в судебном процессе, по части приговора полностью разошлись во мнениях. Обвинение, то есть прокурор, стало утверждать,  будто наказание излишне гуманное. И это в  то время, когда общественность Красноуфимска (город в ста пятидесяти километрах западнее Екатеринбурга – прим. авт.) выражала нелюбовь к лицу кавказской  национальности. Защита же, наоборот, была  возмущена тем, что суд не взял во внимание  имеющееся общественное мнение и излишне сурово обошелся с подзащитными.

И полетели в Екатеринбург кассационный  протест прокурора и кассационные жалобы  адвокатов, чтобы правовой конфликт, возникший на местном уровне, был разрешен в областном суде.

Аргументы? О, они самые разные, причем, примечательные. Особенно со стороны защиты.  Поэтому приведу их.

Адвокат В. Б. Медов, жалуясь, указал, что  Шугаев действовал как атаман казачества  и с целью помочь Семич вернуть деньги с лица  кавказской национальности. Делал атаман это  все бескорыстно, а потому в его действиях нет  элемента хищения, тем более - разбойного  нападения. Его мнение: действия подзащитного необходимо переквалифицировать на  статью, в коей речь идет о превышении должностных полномочий, а высказанные угрозы  в адрес потерпевшего - лучше всего вообще о них забыть, так как были высказаны в шутку.
.
Иной читатель возмутится: экие, право,  крючкотворы!

Угомонитесь, господа: не все  так просто, как кажется.

Даже адвокат Медов не  может отрицать, что его подзащитный атаман  кое-что совершил, но...

Попробуем разобраться.

Шугаева, несмотря на гуманизм, суд все-таки признал разбойником. Адвокат же считает, что он никакой не разбойник и даже не  грабитель, а всего лишь лицо, превысившее  свои служебные полномочия. Служба-то у мужичка какая? Атаманская!

Выражая общественное мнение, адвокат  очень не хотел, чтобы за атаманом, его подзащитным, юридически была закреплена оскорбительная кличка разбойника.

Адвокат М. А. Балалаева, представляя интересы другого осужденного, в жалобе повторила примерно те же аргументы, что и Медов, только чуть-чуть иными словами. Разница лишь в том, что она просила суд второй  инстанции переквалифицировать действия  Мантулина со одной статьи  на другую статью. Иначе говоря, ее подзащитный не разбойничал, а допустил некое самоуправство.

Как видишь читатель, тут тоже налицо нежелание, чтобы казак Мантулин был признан официально разбойником, пусть даже и с чисто  символическим наказанием.

Тут уж дело чести, а не абы что...

Судебная коллегия по уголовным делам  Свердловского областного суда не встала ни  на ту, ни на другую сторону: ее решение вряд  ли могло кого-либо удовлетворить. Она сделала то, что и должна была сделать в споре  юристов, – поставила последнюю точку в уголовном деле.

Судебная коллегия не удовлетворила протест прокурора, не согласилась с доводами  защиты, но она также и не поддержала Красноуфимский суд, вынесший приговор. И ничего в этом странного нет. Почему?

Судебная коллегия констатировала: суд правильно установил обстоятельства дела, но  неправильно применил уголовное законодательство.

Если же сказать обывательским и понятным  всем языком, то тут вот что имеется в виду:  чтобы разбойника признать разбойником следовало доказать в суде, что нападение с целью  завладения имуществом гражданина Татевосяна было соединено с насилием, опасным для  жизни и здоровья потерпевшего, или с угрозой применения такого насилия. Если бы Татевосян еще чуток поупирался, ему бы проломили башку, переломали руки или ноги, то есть предприняли действия,  представляющие опасность для жизни и здоровья его, - тогда это действительно разбойное нападение. Потерпевший же оказался  покладистым человеком и не стал доводить  дело до смертоубийства самого себя. Деньги и машину отдал почти что с радостью, на больничном не  был ни дня. Угрозы? Да они вроде как и были,  даже адвокаты этого не отрицали, но какие - вот что важно для судей. Об этом - ни слова.

Вот и записала судебная коллегия в своем  определении:

«Суд в своем приговоре никак  не мотивировал, в чем и какие угрозы создавали реальную опасность для жизни потерпевшего Татевосяна».

Неувязочка получилась и с другим квалифицирующим признаком поведения казаков-разбойников - проникновение в жилище. Не было проникновения-то! Татевосян не закрывал двери и окна,  не отстреливался до последнего патрона, не  отбивался от проникающих в жилище его до  потери пульса. Было все просто: пришли казачки, вошли через дверь, крупно поговорили  с хозяином и благополучно вышли через ту же  дверь, разумеется, прихватив чуть ли не добровольно отданные деньги и машину.

Может, и не так совсем было, однако в материалах уголовного дела ничего другого нет. А  на нет и суда нет.

Вот и вынуждена была судебная коллегия,  где судьи поопытнее, переквалифицировать  действия казачков со статьи разбой на статью грабеж, то есть  на грабеж, совершенный группой лиц, соединенный с насилием, неопасным для жизни и здоровья потерпевшего.

И чего это Татевосян оказался таким слабаком, а? Никакой опасности для его жизни и  здоровья не было, а он взял да и легко так  расстался со своей собственностью.

Короче: казачков красноуфимских нельзя  назвать разбойниками, а они просто – грабители.

По мне так хрен редьки - не слаще. Однако  для юристов...

Нет-нет, я теперь знаю, как отличить разбойника от грабителя и могу дать даже собственное определение.

Разбойник - это тот, кто вышел на промысел с кистенем. И не просто с кистенем: он  должен либо размахивать им перед носом  потерпевшего, либо пару раз приложить к оному, причинив телесные повреждения, представляющие опасность жизни и здоровью.

Грабитель - это тот, кто вошел без приглашения в дом, постращал вяло упирающегося  хозяина, забрал нужное и ушел, оставив хозяина в глубоких раздумьях.

Итак, прокурору вежливо отказали в его притязаниях. Красноуфимский суд ткнули носом  в грубую ошибку. А адвокаты?

Их ситуация ничуть не лучше.

Судебная коллегия записала черным по белому:

«Доводы адвокатов о бескорыстии действий осужденных признаны неубедительными. Как  видно из материалов уголовного дела, Татевосян не имел долга перед осужденными и  другими лицами. И не имелось действительного или предполагаемого права требовать с  него деньги».

Вот, пожалуй, и вся история, связанная с  атаманом казачьим Шугаевым и его подручным казачком Мантулиным.

Ах, да, прошу пардону, я ничего не сказал  насчет наказания: оно оставлено прежним, то  есть два года исправительных работ.

Правда, мне неясно: исправработы Шугаев будет исполнять на атаманском поприще,  или как?..

ЕКАТЕРИНБУРГ - КРАСНОУФИМСК – ЕКАТЕРИНБУРГ, 1998-2004.