Ещё одно самоубийство

ЕЩЁ ОДНО САМОУБИЙСТВО.

…и тогда все эти «новомодные штучки» смущённо отходили в сторону, будто осыпаясь высохшей и ненужной уже чешуёй, а на первый план, словно бы фокусировался какой-то человек, небритый, с грязной головой и в одних трусах, сидящий около письменного стола (наверное правильно было бы сказать за письменным столом. Но как сказано, так уж и сказано…), и самой обыкновенной шариковой ручкой вписывающий предложение за предложением в просторную, внушительной толщины, тетрадь, из того самого семейства «конторских книг», которое, столь же безлико, сколько и популярно .
Притом, книга эта  удивительным образом контрастировала с Пентиумом, 17-ти дюймовым монитором и ловким Copy holder-ом, пришпандоренным у монитора сбоку. Нет-нет, Пентиум находился на своём месте, а вовсе не был в раздражении и припадке горделивого возмущения «вышвырнут» в окно. Нет, никто не снёс его в приступе тихой сребролюбивости в ближайшую комиссионку. Он был здесь. А именно - продолжал тихо, но явственно присутствовать прямо за оголённой спиной, плавно переходящей в поясницу, которая, в свою очередь, ёрзала в возбуждении по видавшей виды табуретке, исторгая из неё соответственный скрип.
Пентиум ждал своего часа. Ждал спокойно. Ждал терпеливо и уверенно, хорошо зная, что он обязательно наступит, этот час, сколь бы сердито и неприступно не выглядела сию минуту вышеупомянутая спина.
…Одухотворённая спина. Спина анахорета. С презрением отвергающего суетные и преходящие атрибуты цивилизации. Пользование которыми делает всякого столь же суетным и неглубоким…
Никуда ему, милому, не деться. А наоборот – развернуться, и, тяжко вздохнув, вывернуть привычным движением хитроумную синюю кнопку на корпусе системного блока. Пентиум начнёт удовлетворённо трещать, загружаясь, а писатель, - теперь-то мы можем наконец признаться, что имеем дело с писателем, - будет остывать-таки от былого творческого порыва, швырнувшего его какой-нибудь час назад за письменный стол.
Загрузка длилась столь долго, что когда, пару раз мигнув и выбросив на специфического оттенка зелень «Рабочего стола» разноцветную россыпь иконок, компьютер был готов наконец к работе, писателю уже ничего не хотелось писать. А потому он ещё некоторое время тупо смотрел в сияющий от изображаемой услужливости экран, а потом вздохнул, ещё более тяжко, чем вначале, и обречённым жестом впихнул в дисковод серебристую тарелочку диска… Подождал немного, услышал знакомый свист набирающего скорость CD-ROM-а, ткнул мышью в одну из множества иконок и покорно осел на своём табурете: плечи опущены, шея, выдвигающая голову чуть вперёд, явственно напряжена. Становилось понятно, что писатель внутренне концентрируется, словно бы готовясь к чему-то необычайно важному, ожидая пока на экран не выплывет наконец, исполненная гордой суровости, но и очкастая ведь, физиономия человека по имени Гордон Фримен и оглавляющая физиономию отчётливая английская надпись: “HALF-LIFE”…