Одинокая дама бальзаковского возраста

Оружие отличное: врагам
Кидаете в лицо вы эпиграммой…
Вам насолить захочется ль друзьям?
Пустите в них поэмой или драмой!

(М. Ю. Лермонтов)


ГЛАВА 1

ДАМА

Жила в неком городе одинокая дама бальзаковского возраста. Не то, чтобы ей было за тридцать или почти сорок. Не возраст был причиной такой характеристики, которую давали ей люди. Причина была в поведении дамы и отношении к тем, кто её знал. Жила дама одна. Не то, чтобы у неё не было детей или внуков. Не отсутствие родственников было причиной. Причина была в поведении дамы и отношении к своим сыну и дочери. Жила дама на наследство, оставленное мужем несколько лет назад. Не то, чтобы муж умер. Причина была в поведение дамы и отношение к супругу. Он инсценировал смерть и сбежал с молодой актриской. Не то, чтобы причина была в том, что он любил упругую девичью грудь и театр. Причина была в поведение дамы по отношению к себе.
Одинокая дама жила замкнутой жизнью. Ничто её не радовало. Дети давно покинули дом, муж умер, а домашних животных дама не любила – слишком уж много заботы они требовали к себе, впрочем, как и все выше перечисленные. Единственное, чем дама могла себя занять это художественным творчеством, а точнее перерисовыванием картинок из детских книжек. Это у неё хорошо получалось. И цветы! Да, конечно цветы! Весь дом был уставлен горшками с самыми разнообразными кактусами, цветущими конечно. По утрам дама выходила на балкон, чтобы выкурить немного табака. Одинокая дама бальзаковского возраста ни о чём не думала по утрам. По вечерам она увлекалась воспоминаниями. И бывало, даже, на неё находила жуткая тоска. Но, всегда лишь в трёх случаях: когда она пыталась вспомнить, какого цвета глаза у дочери, какое было первое слово, произнесённое сыном, и каким уменьшительно-ласкательным называл её муж.
Происходило это так…


ГЛАВА 2

ДОЧЬ

– Я буду рожать этого ребёнка! Ты не запретишь! Второго аборта не будет!

(прошло 9 месяцев)

– Посмотрите, какое чудо! – говорила она, всматриваясь в большие глазёнки и думая: «Но, где же он? Где муж? Почему его нет? Кто заберёт меня из роддома?…» – Я назову тебя Диана…

(прошло 12 лет)

Диана была самой низкорослой и худой девочкой в классе. Диана себя считала гадким утёнком, но никак не чувствовала. Когда ей было плохо, она не представляла себя, как другие девочки, принцессами в высоких башнях, которых обязаны спасать принцы. Она видела себя капитаном пиратского корабля, с деревянной ногой и одним глазом, ну, и конечно с пёстрым попугаем на плече. Иногда она даже воплощала этот образ в жизнь. Учителей это очень раздражало, но мать в школу они не хотели вызывать, а отца не могли – он умер. Ко всему прочему Диана училась на отлично и проповедовала «не судите, да не судимы будете», «око за око, зуб за зуб» и любила устраивать публичные суды по справедливости. А так как её любимыми доктринами были литература и обществознание, она не скупилась на цитирование Сократа и законов конституции той страны, в которой родилась. Но при всём при этом она не считала себя патриотом и охарактеризовала себя мировоззрением: «где хорошо, там и родина» и «моя семья те, кто меня любят». Ей хотелось быть гражданином мира. До определённого возраста девочки, учителя, друзья и родственники считали это сначала детскими шалостями, затем подростковым максимализмом и желанием привлечь к себе внимание, позже затянувшимся переходным возрастом, а когда…

(прошло 5 лет)

…Диане прогремело 17 лет, её перестали понимать, а когда…

(прошло 4 года)

…Диану перестали воспринимать, а когда…

(прошло 2 года)

…Диана поняла, что её никто и никогда не понимал и не воспринимал… Учителя давно перестали быть учителями. Друзья перестали быть друзьями. Родственники перестали быть родственниками. «А были ли они таковыми? – задумывалась иногда Диана, выходя по утрам на балкон и выкуривая немного табака… – И когда же наступит золотой век, которым будет править саморазвитие во имя, а не развитие благодаря?»

(прошёл 1 год)

Диана Икс сменила имя и фамилию на Синий Чулок. Конечно, ей это казалось «до смерти надоевшим концептуальным», но таковым был век текущий. Её даже не смущало, что она собиралась выходить замуж за сумасшедшего учёного, который десять раз на дню кричал «Эврика!», и имя которого было Синяя Борода.  Ей это даже казалось забавным. Вся жизнь ей казалась забавной. Да, и само слово «забавно» ей казалось забавным.

(прошёл 1 день)

Утро ничего не предвещало. Синий Чулок стояла на балконе, выкуривая немного табака…
– Ты готова? – окликнул голос сзади.
Синий Чулок оглянулась, никого не было. Это оказался внутренний голос. Девушка бросила остатки табака за балкон, подобрала низ подвенечного платья, взяла со стола букет белых роз, спустилась по винтовой лестнице, вышла на улицу, подняла к небу глаза, и её опять окликнули. Она села в карету, запряжённую двумя лошадьми, и её снова окликнули.

(а в это время…)

На другом конце города происходило нечто непонятное. У подножия краеугольного здания, на ступеньках,  сидел Синяя Борода. Его никто не окликивал. Хотя, может и окликивал, но он бы этого всё равно не услышал, так как был глухим от рождения. А нечто непонятное заключалось в том, что он прибывал в смятении. И это человек, который по несколько раз на дню уверялся в том, что он гений. Да, и слово «Эврика!» у него было любимым. Разве может оно быть любимым у человека, прибываемого  в смятении, к тому же у подножия краеугольного здания? Одна из причин заключалась в том, что Синюю Бороду всегда смущали грехи молодости Синего Чулка. «К тому же его любимым словом было «Эврика!», её «забавно»… Разве могут быть схожи люди с такими разными любимыми словами?» – прибывал в смятении Синяя Борода. Единственное, что смущало его в самом себе это бедность. Да, он был беден как Лазарь, хотя всю жизнь работал в поте лица и, не покладая рук. Всё это его приводило к непониманию, почему же она хочет быть с ним, пока смерть не разлучит?..
Карета остановилась через пол часа у краеугольного здания…

(прошёл 1 час)

Синий Чулок стояла на балконе и выкуривала немного табака… Она так и не могла понять, почему у подножия краеугольного здания её никто не ждал… «Может, я слишком много курю?…»


ГЛАВА 3

СЫН

– Диана, не обижай Карла! – взорвалась мать двоих детей и отвесила пощёчину дочери, первую и последнюю – Зачем ты засовываешь ему морковь в рот?! Он же задохнётся!
Карл был ребёнком нежным и  малообщительным. Он всегда находил повод поплакать, чем очень раздражал свою сестру.
– Не верю! – кричала сестра по системе Станиславского – Слюнтяй! Нюня!
– А-а-а-а-а… – отвечал брат.
Когда же Карл повзрослел, его простое желание поплакать переросло в профессиональные крокодиловые слёзы.

(прошёл 21 год)

– Теперь ты совершеннолетний! И даже в Америке ты сможешь пить водку! – иронизировала сестра – И так как дни рождения предполагают символические подарки, я дарую тебе этот галстук в полоску, как символ твоего взросления не только физического, но морального и духовного.
Брат улыбнулся. И опять пропал из виду на неопределённый срок.
Истинный блудный сын жил верой в воздушные замки, безгрешные доходы, в то, что деньги не пахну и просто в деньги. Да, больше всего в жизни он любил деньги. Иногда даже, когда ему вдруг хотелось пофилософствовать, ему предполагалось, что в прошлой жизни он был деньгами. Они были похожи. И их жизненные кредо тоже. Например: «молчанье – золото», «не имей сто рублей, а имей сто друзей», «не зарывай талант в землю».
Ну, и конечно, Карл решил свою жизнь посвятить деньгам.
Если не вдаваться в подробности, а возыметь желание пофилософствовать о поведении Карла в метафорическом контексте, то можно сказать так: в мир денег он пришёл заблудшей овцой, а ушёл козлом отпущения. Получил кличку «троянский конь» и даже какое-то время гордился этим.
К сердечным делам Карл относился так: каждой твари по паре, т.е. абсолютная моногамия. Да, он был однолюб. Всю сознательную жизнь дамой его сердца была одна женщина, Ева. Он встретил её ещё в молодости. Их встреча произошла случайно. Но, это была одна из тех случайностей, что происходят закономерно.
Он сидел, как всегда по утрам в парке на скамейке, наблюдая за всем, что движется и не движется. И вот ко всем, кто находился в парке, вышла пожилая женщина и сказала:

– Дети! Я хочу вас познакомить с новенькой!
И из-за большой спины старшей воспитательницы детского сада №1023 вышла рыжая девочка. Карл подошёл к ней:
– Как тебя зову?
– Ева.
Ева оказалась очень общительной и весёлой девочкой.
Она постоянно говорила, говорила. А Карл, в силу или слабость своего характера всегда молчал. И вот наступил тот переломный момент в отношениях между людьми, когда жизненные обстоятельства определяют истинность взаимоотношений. Им пришлось пойти в разные школы. Ева быстро забыла Карла. Но причиной были не чувства Евы, а молчаливость Карла, вследствие чего она никак не могла запомнить его имя, не говоря уже о нём самом.
К концу своей жизни Карл реализовал своё мужское начало как смог. Он построил дом на песке, родил такого же блудного сына и посадил кактус.
«Закурить, что ли?» – вдруг подумал Карл.


ГЛАВА 4

МУЖ

Жуан сидел в кабаке. Клубы табачного дыма окутывали всё пространство. К столику подошла хмельная официантка:
– Как обычно?
– Да, – отвечал Жуан.
– Как обычно… – отозвался эхом внутренний голос.
Жуан уже был далеко не бальзаковского возраста и далеко не одинок, хотя некоторая дамская жеманность в нём присутствовала.
– О, Жуан!.. – послышалось сзади.
Жуан обернулся и увидел своего старого друга Леопольда.
– Ты, как обычно?!
– Да.
– Сколько можно, мой друг, – продолжал восклицать старый друг, направляясь к столику одинокосидящего. Сел на свободный стул. – Тебе не надоело ждать её? Уже целую неделю ты ходишь в это злачное место и ждёшь . Ты, что ожидаешь любви от проститутки за 50 $? Послушай меня, как старого друга и владельца этого злачного места, повидавшего множество ночных роз и утреннего дерьма. Она не вернётся к тебе, одинокосидящему старому нищему пердуну. Розы и дерьмо не совместимы.
Мама воспитывала Жуана в строгости и любви. Она была женщиной лёгкого поведения за 30 $ и не желала, как большинство мам такого образа жизни, своему чаду такой же судьбы. От матери он приобрёл наивную веру в такие вещи как «любви все возрасты покорны», «с милым рай в шалаше», «человек – это звучит гордо», даже маленький. Жуан любил женщин. Женщины отвечали ему взаимностью, но жить с ним не хотели. Он встречал разных дам. Но, они всегда отвергали его руку и сердце одной и той же формулировкой: «Ты слишком добрый…», «ты слишком толстый», «ты слишком смешной», «ты слишком худой», «ты слишком…»
Жуан уже почти привык считать себя бесприданницей и вот…
– Девушка, вам кто-нибудь говорил, что вы очень красивая?
– …
Впервые он не услышал «слишком» и двусмысленное понимание выражения «молчание – знак согласия» определило будущее.

(прошёл медовый месяц)

…

(прошёл один месяц)

– Ты деньги принёс?
– Я их отослал матери.
– ?!


ЭПИЛОГ

Даме бальзаковского возраста казалось, что у всех мужчин, которых она любила, сердце было завязано гордиевым узлом. Дети, которых она родила, оказались или блудными, или не от мира сего.

(прошло 3 минуты)
(прошло ровно столько, сколько требуется для  выкуривания небольшой дозы табака)

Одинокая дама бальзаковского возраста поняла, почему она никак не могла вспомнить какого цвета глаза у дочери, какое было первое слово, произнесённое сыном, и каким уменьшительно-ласкательным называл её муж. Она просто никогда этого не замечала… И теперь понимая это, дама решила выкурить ещё немного табака…