Музыка средиземноморских завоевателей часть II

Передо мной листок белой бумаги. Я пишу. Пока не знаю о чем. Сначала прощаюсь со всеми и объясняю почему. Теперь прошу прощения, и умаляю вернуться. Сожалею, что сказал. Кладу листок бумаги в конверт:


«Я часто думаю о тебе, еще чаще я о тебе мечтаю. Даже в моих размышлениях мне не хватает слов, чтобы сказать тебе все те теплые слова, которые так тяжело бывает сказать при встрече. Я часто теряюсь или говорю какую-нибудь ерунду, когда ты рядом. Я не знаю к чьим словам, поступкам, жестам, взглядам я относился бы более внимательно и серьезно.
Иногда ты делаешь больно, иногда еще больнее, ты, наверное, даже смогла бы убить человека, если бы решила, что так будет лучше. Иногда нужно хорошо подумать, прежде чем спросить или сказать что-что. Но совсем не хочется думать сейчас мне, человеку, который и так слишком много думает.
Ты давно стала для меня тенью. Ты почти всегда рядом, я часто ощущаю твое нежное дыхание, твой взгляд почти нельзя заметить на мне. Такое впечатление, что ты смотришь на меня, когда уже не на что смотреть или вокруг скука смертная. Я научился чувствовать тебя как никого другого. Не скажу, что всегда понимаю тебя, не потому, что не хочу, просто не получается. Ты не стоишь ко мне спиной, ты повернулась ко мне в пол оборота, ты смотришь в сторону, закат пыльной массой ложится на твои блестящие как гладкая галька волосы, ты молчишь. Нет, что-то сказала, но я не слышу, ты опять говоришь «про себя». Мы говорим о подарках, у тебя обо всем болит голова. Ты редко улыбаешься. Подари мне слуховой аппарат и пару капель лексира счастья. Да, не забудь свою улыбку, такую близкую и далекую, такую родную и незнакомую. Подари мне улыбку прохожего, близкого человека и любящей мамы.
Мне всегда тяжело смотреть, как за тобой закрываются двери лифта, я остаюсь один в пустом подъезде. Когда я еду домой, я почти всегда молчу. Думаю о тебе, и это бесит. Больше всего бесит то, что не получается вот так просто ехать и  болтать с кем-то. Ты скажешь, что за чушь. Нет – совсем не чушь, я очень ценю те моменты душевной тишины, полного штиля, знаешь, чтобы даже чайки не кряхтели тебе на ухо, когда можно просто тихо мирно дышать жестким морским воздухом и думать: я живу и это здорово. Но погреться на пляже не для меня. Я просыпаюсь, живу, ложусь спать, слушаю музыку, сплю, и даже тогда не могу не думать о тебе.
Не знаю, почему меня так сильно тянет именно к тебе, может потому, что звездное небо всегда рисует мне твой чистый образ, как будто миллионы самых разных звезд слились в одно целое, ясное и необъяснимо красивое и дарят свой прохладный свет, разливаясь по мрачным жизненным уголкам.
Сейчас тебя нет рядом, и я чувствую, как  жизнь чудовищно измельчала. Раньше меня накрывало с головой, теперь здесь не утонет даже трех летний ребенок. Еще стало как-то темно и холодно, совсем неуютно. Даже тупые открытки с мишками, собачками и другим зверьем уже не кажутся смешными и нелепыми. Еще пару дней и я скуплю их все, чтобы еще дня через три подарить их тебе. Хотя нет.
Жизнь продолжается. Она может быть страшной или прекрасной в зависимости от того, как на нее смотреть! Проще считать ее прекрасной. Иногда человек теряет мужество. А иной раз кажется, что к разочарованиям можно привыкнуть. Но это не так. С каждым разом они причиняют все большую боль. Такую боль, что становится жутко. Кажется, будто с каждым разом ожоги все сильнее. И с каждым разом боль проходит все медленнее. Здесь нет никаких лекарств, ты беззащитен и как смотреть на жизнь тогда? Легче отвернуться или прищурить глаза, но сможет ли это помочь.

Мне довольно тяжело понять, зачем люди ставят финальные точки, делают окончательные замеры и доводят последние штрихи. Иногда хочется рисовать так просто, без всякого напряжения мыслей и чувств, не задумывать о цвете красок и теме рисунка, начать пейзажем, закончить незамысловатым портретом деревенского мальчишки. Если вы думаете, что легко сказать то, что на самом деле думаешь и чувствуешь, значит, вы не из тех, кто думает. Вы – кто-то вроде дождевого червя.
Пересекая жизненные сплошные, мы нарушаем ее правила. Здесь всегда хочется играть по правилам, всегда хочется иметь ванильное небо над головой и улыбку полную белоснежных зубов. Если вы вытяните руку перед собой, то…
Тише, ничего не говори. Просто слушай. Слышишь? А я нет. Нет, это все не то, это лишь звучная весенняя капель, и мое лицо не видит этот свет. Убери руки, так мне будет легче дышать. Закрой глаза и просто слушай. Теперь и ты слышишь эту музыку. Она везде, во всем, к чему ты прикасаешься, она вызывает слезы и порождает радость, она дышит вместе с нами, бежит совсем рядом и аккуратно выглядывает из-за угла. Она подходит все ближе и ближе, ее рука на твоем плече. Она сама убирает руку, размышляя, ей тяжело, тяжелее, чем нам. Она не видит пути. Убери руки, мне тяжело дышать. Она тоже задыхается. Она скоро умрет. Нет, только не сейчас, только не здесь и только не она. Хотя нет, она что-то рисует на скомканном листе. Цветы. Стена. Прямая. Стена. Ты и я. Я и она. ТЫ и он. Она плачет и рисует уже руками. Цвета потеряли оттенки и слились. Картина, как размазанный на асфальте простой карандаш, лежит на полу и всем мешает. Выбросить и купить новую или забрав кисти рисовать все заново и уже своей палитрой.
Я одиноко шел по улице, слушая разговоры прохожих:
Он - не понимаю, неужели это возможно?
Она - конечно.
Он - я многое мог ожидать, но чтобы девушка меня не хотела и прямо говорила мне об этом в лицо, это уже слишком. 
Именно здесь я остановился писать рассказ о тебе несколько месяцев назад и мне кажется лишним и совсем не нужным писать что-нибудь еще. Поскольку он, без всякого сомнения, посвящался тебе, именно поэтому считаю нужным отдать его человеку, которому он по праву принадлежит. Мне все равно, что ты будешь с ним делать. Можешь выбросить, можешь прочитать и, положив на пыльную полку, забыть про него, можешь поставить в рамочку и любоваться.
 P.S. В дополнение к рассказу бесплатно прилагаются те вещи, которые волей судьбы оказались у меня и которые быть может тебе еще пригодятся, что ты будешь делать с этими вещами мне так же безразлично.
Спасибо, что была для меня самым близким человеком.»


«20 сентября 2003 года.»

Я поднимаю конверт со стола, кладу его в мусорное ведро. Беру еще один чистый лист, черный маркер и пишу последнее, что хотел сказать: Сука!