Про

Тебе, ёж, посвящается…

В одном городе, полном запутанных улочек, жила-была Девочка-С-Острыми-Коленками. Самая обыкновенная необыкновенная Девочка (вы же знаете, в определенном возрасте они все такие – эти Девочки, несмотря даже на остроту коленей). И самым страстным ее желанием было, чтобы кто-нибудь ее полюбил, хоть кто-то. Но еще сильнее она хотела узнать, что же это такое – полюбить самой.
Но весна сменялась весною. Улицы в городе одна задругой становились прямыми, и старинные дома ветшали на глазах. У Девочки-С-Острыми-Коленками мерзли пальцы в варежках, а взгляд уже не останавливался на лицах прохожих.
По ночам в ее окне можно было увидеть, как горит свет лампы под зеленым абажуром. Если бы кто-нибудь смотрел в ее окно…
Поздними вечерами Девочка забиралась в огромное кресло, поджимала под себя зябнущие ноги (не спасали даже вязаные полосатые – зеленые с красным – носочки) и, трепеща, открывала очередную книгу. Минуты ничем не замутненного блаженства, упоения совершенным миром, таящимся меж черных строк типографского шрифта, - миром, в котором все было так, КАК ДОЛЖНО БЫТЬ. Ни один запах самых дорогих духов не мог сравниться с ароматом книжных страниц, ни гладкость шелка, ни бархатистость человеческой кожи не могли сравниться с безупречной гладкостью бумаги, ни одна совершенная форма не была более совершенна, нежели изгиб букв.
Раз разом перечитывала она слова – нанизывала одно слово за другим на свой взгляд – и находила в них отражение самой себя, своих мыслей, только выраженных чужими словами. Но как точно! Казалось, и она не смогла бы сказать иначе.
«…Такие  самоубийством не кончают. Такие живут надеждой и все ждут или телефонного звонка, или телеграммы, или письма, или стука в дверь, или случайной встречи на улице с кем-то, кто увидит, как они прекрасны. Они думают, чтобы покончить с собой, но ведь если покончишь с собой, как потом ответишь на телефонный звонок?..»*
Истина. Правда. И взгляд Девочки вновь и вновь скользил по строчкам. Доходя до конца, она возвращалась к началу. И думала. О смерти. О жизни. О любви. И ждала, как ждет оттепели лягушка, впавшая в анабиоз.

Он писал стихи, из которых потом делал японских журавлей, и отпускал их по ветру, он любил курить на крыше и смотреть на те же звезды, на которые, как ему думалось, смотрит кто-то еще – близкий и дорогой. Девочка даже не заметила, как он вошел в ее жизнь. Просто однажды появился рядом.
Возможно, что много раз до их первой встречи они видели друг друга, проходили по одной улице так близко, что можно было протянуть руку и дотронуться. Но улочки в городе были запутаны, словно клубок ниток в корзине для вязания, и один из них всегда сворачивал на перекрестке чуть раньше, чем на этот перекресток выходил другой. Возможно, это было так, а может и совсем по-другому. Но, так или иначе, он появился в ее жизни.
Они стояли на кромке крыши, Девочка, раскинув руки птичьими крыльями, смотрела, как кружатся в небе его стихи, и говорила: «Знаешь, что в аюрведе каждая эмоция обладает своим вкусом? И я вот подумала, что, допустим, у нежности вкус малины, у горя – имбирный привкус, а страсть на вкус как кровь».
«А любовь?» - спросил он глазами.
«Любовь… Любовь – она как… стакан чистой и прохладной воды. Ты можешь сказать, что вода не имеет ни вкуса, ни цвета, ни запаха, но зачастую вкус воды – самый желанный из всех существующих. Вот так и любовь». Он посмотрел ей в глаза и взял за руку.

Только вот… только… Всегда ведь есть это «только», иначе – какая фабула? Вот и у Девочки-С-Острыми-Коленками было такое «только».
Одной ночью, когда лампа под зеленым абажуром была уже потушена, Девочка открыла глаза, взяла телефонную трубку, набрала номер и сказала: «Мне только что приснился страшный сон. Мне снилось, что за моим правым плечом стоит Черный Человек. Он стоит у меня за спиной, а я не могу обернуться, могу только краем глаза видеть его силуэт и тень, падающую от него через мое левое плечо. Но я знаю, что в карманах своего длинного черного пальто он держит серых птиц. Он стоит и смотрит мне в затылок. А я чувствую, что не могу вырваться из-под этого взгляда, что у меня нет сил даже на то, чтобы закричать. Я стою под его взглядом и теряю дыхание, по частичке с каждым выдохом. И вместе с этим – душу. А потом понимаю, что мое дыхание станет одной из тех серых птиц, что томятся в карманах его плаща».
В ту ночь они боялись вместе…
А в другую – ангелы кочевали по небу на юг. Шел снег. Комната была наполнена темнотой и тиканьем часов до самых своих краев. Девочка стояла у окна и смотрела на уснувший город – с маленькими городами иногда такое случается. Именно в ту ночь, глядя на портовые огни, Девочка поняла, как много стало в ее жизни любви. А еще как много появилось этих «только», «но», «да, конечно, но все же». Так много, что ее захлестнул страх, жутче того ночного кошмара. (Что поделаешь – она ведь была всего лишь маленькой Девочкой-С-Острыми-Коленками).
Девочка стояла у окна, и ее дыхание оставалось на стекле вместе с частичкой души. Тогда она решила бежать. Девочка-С-Острыми-Коленками сжала ледяные пальцы в кулачки и ударила свою любовь прямо в лицо. Кровь и слезы. Прощание без прощения. Стеклянная крошка под ногтями и прерывистое дыхание в подушку.

…Мартовское утро. Мутная жижа испитого чая на дне заварного чайника. Отсутствие горячей воды. Запах склепа и кошачьей мочи в подъезде. Выбитые стекла и заплеванные ступени. Весенняя промозглость на улице. Обычное мартовское утро.
Девочка подняла воротник пальто и сделала первый шаг навстречу дню. По пути ей вспомнились строчки из книги, которую она так давно не перечитывала: «Люди, пока живы, обо всем думают. Но ты откладывала до завтра, а утром надо было вставать и идти на работу. Это у всех так… Но в нужный момент я никогда не оказывался один. И ты тоже».*
Она осталась одна. Наедине со своими страшными снами.

…В одном городе, полном запутанных улочек, жила-была Девочка-С-Острыми-Коленками, тонкими запястьями и слишком маленьким сердцем…

* - П. Бигл «Тихий уголок»