Кредиторы богов. Часть IV. Демоны и боги 1-4

      Его триумф может быть представлен как брачный   
союз … (священный брак), как признание его со стороны
 отца-создателя (примирение с отцом), как обожествление
 его самого (апофеоз)…         
                                 Дж. Кэмпбелл «Тысячеликий герой»


                           Часть IV

                           ДЕМОНЫ И БОГИ


И вдоволь будет странствий и скитаний,
Страна Любви – великая страна!
И с рыцарей своих
                        для испытаний
Все строже станет спрашивать она,
Потребует разлук и расстояний,
Лишит покоя, отдыха и сна...
                    В. Высоцкий.


Глава I

   Между светом и тьмой война
   всегда.
   Но оправдана ли она?
   Если Свет обернется Тьмой –
   беда.
   Кто вернет нам ночной покой?
   Ну, а может быть все не так,
   и тогда
   Светом разума вспыхнет мрак,
   Или, может, проклятый Враг
   никогда
   Не был тем, кем речет молва.

Тали очнулась от сладкой неги, затопившей ее сознание.
– Я чуть не растаяла как снежинка в ваших руках, – смущенно призналась девушка, когда их губы, наконец, разъединились.
– Снежинки тают от солнечных лучей, – улыбнулся он.
– Так кто же вы, Танаэль? – Тали была почти уверена в ответе, но ей хотелось услышать это от него.
– Стихиид света. Вы верите мне, Эталия?
– Да. Я хотела бы увидеть вас в этом облике. Не потому, что не верю, просто такое трудно представить.
– Это небезопасно, световой поток может быть губительным не только для фибиидов, все зависит от расстояния, – серьезно сказал он. – Я готов исполнить ваше желание, только будьте осторожны, прикройте глаза, если свет покажется слишком ярким.
Стихиид взлетел высоко над землей до уровня крон пограничных гигантов таким образом, чтобы солнце светило в спину принцессе и в лицо ему. Его фигура в черном была хорошо видна на голубом фоне чистого неба. Танаэль поднял руки вверх и развел их немного в стороны, а голову запрокинул назад так, что глаза в упор смотрели на полуденное светило. Фигура утратила плотность живой материи, превращаясь в яркий световой контур, который растворился в мощном потоке лучей, хлынувшем во все стороны. Над Траэтром зажглось второе солнце. От великолепия фантастического зрелища у Тали перехватило дыхание, она едва успела закрыть глаза рукой от еще более усилившегося нестерпимого блеска. Ее обдало жаркой волной горячего воздуха. Поток не достиг земли, а отхлынул назад, как волны прилива, концентрируясь высоко над головой девушки и принимая человеческие очертания. Спустя несколько секунд рядом с ней стоял прежний Танаэль.
– Вас не смутили мои метаморфозы? –  он волновался, как она отнесется к его второй, не человеческой и даже не материальной, а энергетической природе. В этом смысле стихииды света были действительно самыми необычными существами в мире, отличными не только ото всех остальных Форм, но и от других стихиидов. Только для них радиус планетарной системы не был ограничителем жизненного пространства. Но Тали не думала о таких вещах. Сознание того, что ее страшный сон никогда не станет реальностью, наполнило ее существо чувством бесконечного счастья.
– Ваши превращения потрясают воображение, но я больше не боюсь вас и никого другого в этом мире, ни фибиидов, ни драконидов. Я готова исполнить роль Повелительницы всех чудищ и монстров на свете. Я даже хочу этого теперь, когда вы освободили меня от данного обязательства, Танаэль.
– Вот и прекрасно. Ты не пожалеешь об этом. Вы позволите нам быть на «ты», любовь моя?
Она ответила одним взглядом. Их больше не разделяла пропасть недоверия, подозрений, страха и условностей. Любовь разрушила все преграды. И даже воспоминание о страданиях Офелии само собой утратило остроту и болезненность, заглушенное ласковой силой его объятий и нежной страстью поцелуев.
– Почему ты пытался уверить меня, что являешься самым ужасным чудовищем на свете? – голова Тали покоилась на груди Танаэля, ее губы горели. Впервые в жизни принцесса узнала, что значит быть зацелованной. Они упали в высокую траву и лежали, держась за руки и глядя в бездонное небо.
– Я сказал, что так утверждает моя мать. И потом, ведь это ты внушала младшей сестре, что за приятной внешностью может скрываться душа чудовища. И была совершенно права. Благородные Формы по своей природе могут быть гораздо обманчивее и опаснее, чем грубые. Грубые Формы изначально предзаданы, эмоционально-психологический склад их характера предначертан уже их природой. Что касается основных грубых Форм, то чудовище, оно и есть чудовище. Да и среди их потомков не бывает чудовищ с доброй, благородной душой. Все это сказки, а генетика – наука. Другое дело волшебники, люди или стихииды, как бы мы ни выглядели, мы выбираем себя сами. Свобода выбора – наше преимущество и наше бремя. Мы ответственны за то, что мы есть. У драконов или у фибий нет и не может быть совести. Насколько я знаю, о человеке, заглушившем в себе голос совести, говорят, что он ее потерял. Такое существо, сделавшее выбор в сторону отрицательного потенциала личности, а у любой благородной Формы он достаточно велик, становится тем же чудовищем вне зависимости от принадлежности к той или другой из этих Форм. Так что тот факт, что я являюсь потомком стихии света, ровно ни о чем не говорит. Я мог быть гораздо хуже и коварнее любого монстра, – в заключение своей философской тирады Танаэль крепко обхватил девушку руками и оторвался от земли, увлекая Тали за собой.
Он держал ее на руках на расстоянии восьми-девяти метров над землей, кружил и целовал. Она же, забыв о страхе, смеялась звонко и счастливо, как никогда с самого раннего детства.
В этот день они больше не вспоминали ни о церемонии, ни о подданных  Владыки Тьмы. Они не могли расстаться почти до утра, затерявшись в сказочно прекрасных рощах Траэтра, что-то говорили друг другу не в силах разомкнуть рук и отвести глаз. 
Когда Тали все же вернулась к себе, она никак не могла уснуть, снова и снова переживая тот первый поцелуй, который изменил для нее весь мир. Каждый жест, каждый взгляд, каждое прикосновение его рук и губ, каждое слово и улыбка – все наполняло ее существо теплом и трепетом. Нет, она решительно не могла заснуть. Девушка накинула на плечи шелковый палантин и переместилась в спальню подруги. Белана сладко улыбалась во сне своим видениям, она и сама вернулась далеко за полночь. Эталия присела на край кровати и тихонько дотронулась до руки спящей:
– Бели, проснись, пожалуйста.
Сабрийка открыла глаза и резко села на постели:
– Что случилось? Где ты была весь день?
Блаженная улыбка, озаряющая лицо Тали, поведала Белане новость прежде, чем подруга заговорила.
– И всю ночь. Я люблю, люблю, люблю, люблю, люблю его! Мне кажется, я влюбилась, когда он вернулся из Элтара, а может быть еще раньше. Какая разница. Я так счастлива! Я теперь боюсь только одного – расстаться с ним, потерять его. Мне страшно подумать, что он мог не вернуться из царства Дзроора.
Слушая восторги подруги, Белана тряхнула головой, протерла глаза и тоже заулыбалась.
– Давно бы так. На вас смотреть было больно. Так ты узнала, кто он, твой Танаэль?
– Да, моя догадка была верной, – кивнула счастливая возлюбленная Владыки Тьмы.
– Ну, расскажи же, как все было.
Выслушав немного сбивчивый рассказ сиенки, рыжеволосая принцесса лукаво прищурилась:
– Мне кажется, теперь ты стала настоящей невестой Владыки Тьмы. Надеюсь, ты выбросила из головы всякие глупости об обмане и притворстве?
– Из головы и из сердца. Мое сердце принадлежит ему, а его – мне. Любовь – это чудо. Наверное, каждый любящий немного волшебник. А если тебя любит настоящий маг.., – Тали мечтательно закрыла глаза.
– Дорогая, – Белана посерьезнела, – ты уверена, что память об Офелии не омрачит твоего счастья? Может быть лучше позволить ему помочь?
– Я так и сделаю, чуть позже. Но знаешь, в его объятиях я ни разу не вспомнила и не подумала о кузине и ее бедах. Наша любовь совсем иная. Я не способна петь, как ты, но моя душа поет без голоса и без слов, я вся – только музыка любви.
Дальнейшая подготовка к Большому приему утратила для Тали признаки тягостного бремени. Напротив, все стало легким и простым. Они вдвоем выдумывали ложников, разрабатывали ее костюм, манеру поведения, изменения в интерьере базальтового дворца.
– Ничего красного и золотого. Основной цвет – ярко-фиолетовый, отделка – серебро и легкое голубое мерцание в воздухе. Это возможно? – Тали критически рассматривала обстановку.
– Конечно. Все будет так, как пожелает новая Повелительница Траэтра. Только, боюсь, мало кто из моих подданных оценит изменения, ведь большинство из них видят иначе, чем мы. Мне кажется, создавая именно такой интерьер, моя мать рассчитывала прежде всего произвести впечатление на бывшего Владыку Тьмы. Но теперь это уже не имеет значения. 
– Твоя мать… Я не решалась говорить о ней. Мне не пришлось с ней встретиться, а то, что я знаю, приводит меня в замешательство. Не потому, что мне не приходилось сталкиваться с жестокостью – среди людей она встречается нередко – мы иногда бываем способны на любые зверства. Но ты – ее сын, я не однажды слышала, что стихииды наследуют эмоциональный спектр от родителя-волшебника. Но ты не такой, как она. Почему? – Тали подошла к распахнувшемуся окну.
Мириады далеких звезд исполняли чарующий и загадочный танец  бесконечности. Танаэль обнял невесту за плечи:
– Мы наследуем именно спектр, а не то, что формирует личность, не жизненные обстоятельства и не выбор, влияние родителей у магов меньше сказывается, ведь мы живем долго и быстро становимся самостоятельными по сравнению с продолжительностью жизни. Думаю, Гарлита не родилась такой, какой стала после разрыва с Колорно. Я не считаю себя в праве осуждать или оправдывать кого-либо из них. Это было задолго до нашего появления на свет. Они были вместе, любили друг друга. Их царство называлось Ироль. Его, конечно, создал Колорно, но так, как хотела она. В Ироль она вложила всю себя. Не знаю, насколько был счастлив их союз, об этом известно только им двоим. Потом Колорно встретил обычную девушку  и полюбил. Маги время от времени навещают мир людей, Законы этого не запрещают. Но для нас здесь таится сладкая опасность – полюбить человека. Гарлита ушла из Ироля. Те, кто не могут создать царство, конечно, не скитаются по Свободным землям. Они выбирают тихое, по возможности удаленное от царств место, и селятся в скромном замке. Так поступила отвергнутая возлюбленным Гарлита. Она могла бы поступить и иначе, присоединиться к какой-нибудь группе магов из светлых владык или нейтралов, но предпочла одиночество. Не стану утверждать, что она страдала лишь из-за разбитого сердца. Возможно, кроме любви пострадало и ее честолюбие, амбиции. А может быть они появились позже, как порождение уязвленного самолюбия, оскорбленного достоинства, униженной гордости. Таким образом, ненависть моей матери ко всей женской половине человеческого рода хотя и не имеет оправдания, но имеет объяснение.
– Ты любишь ее, Танаэль?
– Люблю? Наверное. У магов отношения между родителями и детьми вообще более сдержанные, чем у людей. Мы слишком часто появлялись на свет, как результат эксперимента, расчета, научного поиска, а не любви. Я тоже вхожу в первую категорию. Мать не была особенно ласкова со мной, но всегда гордилась моими успехами. Она научила меня Малой магии и началам Большой. То знание, которое превышало возможности ее седьмого уровня силы, я постигал самостоятельно. Когда я создал Траэтр, она была по-настоящему счастлива и впервые сказала, что не могла бы мечтать о лучшем сыне. Эти слова были наградой за упорный труд и целеустремленность. Я был слишком молод для Создателя царств, но мать повторяла мне день и ночь: «Ты можешь! Ты способен на все!» То же самое она сказала мне, когда убеждала бросить вызов Катарангу. Ее уверенность в моей победе была так велика, что я рискнул, хотя предприятие казалось чистым безумием. Так я стал  Владыкой Тьмы, в большой степени благодаря ее настояниям и вере в мои силы. Пусть я получил жизнь только потому, что Гарлита хотела заставить весь мир магов считаться с нею, а может быть и отомстить Колорно. В последнее время она стала заговаривать о якобы существующей необходимости разрушить Эффир. Но я живу, а она дала мне жизнь, знания и уверенность в себе.
Эталия слушала рассказ Танаэля о Гарлите и думала, что в реальной жизни не так-то легко назвать волшебника, как и человека, однозначно злым или добрым. Все гораздо сложнее. Мы все бываем порою жестоки, лживы и даже порочны, если не в деяниях, то в мыслях.
– А твой отец, кто он? – прервала она монолог Владыки.
– Не знаю. И даже представить себе не могу. Она не хотела говорить об этом, а прочесть в ее памяти я не посмел, хотя и мог бы. У меня совершенно невозможный уровень магической силы и гипно-телепатических способностей. Возможно, скрытые процессы изменчивости, которые незаметно идут во Вселенной и порой дают неожиданные результаты, как в случае с дракофибиями, сыграли здесь роль, – предположил Танаэль.
– На этот раз результат получился гораздо лучше.
Тали повернулась лицом к нему, обвила его шею руками, он наклонился, их губы слились. И снова, как каждый раз, ее сердце замерло на мгновение, а затем затрепетало словно пойманная птица, а душа полетела к танцующим звездам. Каждая клеточка ее тела стремилась быть ближе к нему, девушка испытала огромное желание слиться с любимым воедино. Это ощущение  напугало ее. Она разомкнула руки и смущенно отстранилась.
Он сделал вид, что ничего не заметил. Тали несколько торопливо сказала:
– Не знаю, что думала твоя мать, но мне ты кажешься самой неподходящей кандидатурой на титул  Владыки Тьмы.   
– Вот здесь, моя богиня, ты ошибаешься, и не ты одна. Время многое искажает. Титул существует достаточно давно, чтобы его первоначальное назначение и значение забылись. Владыка Тьмы – не Повелитель Зла, а тот, кому даны право и возможность контролировать и управлять существами с «темным» сознанием, то есть низким уровнем интеллектуальности при наличии значительной магической силы. Это относится к потомкам грубых Форм, сами грубые Формы здесь не учитываются, так как у драконов относительно низок уровень магической силы, а у фибий вообще отсутствует интеллект. Впоследствии понятие «темного» сознания расширилось за счет представителей благородных Форм – стихиидов и волшебников, – сделавших тот самый отрицательный выбор. Но задачей носителя титула по-прежнему было выступать сдерживающим фактором отрицательных инстинктов, эмоций и страстей. Уже после ухода богов, где-то семь тысяч лет назад значение титула стало трансформироваться. Его начали воспринимать как эталон отрицательного. Владыка Тьмы – сильнейший из темных владык, то есть самое злобное, беспринципное, коварное существо. Но и тогда это представление не всегда соответствовало действительности. Однако такова сила общественного мнения: перестали обращать внимание даже на то, что получить титул можно только в честной борьбе, уж так построен принцип его передачи. Бросить вызов ныне правящему Владыке может только нейтрал, потомки грубых Форм нейтралами не бывают. Вот в случае естественной смерти носителя титула, он может оспариваться и бывшими подданными, как было после кончины Марлора. В последнее время представление о роли Владыки Тьмы и вовсе оказалось перевернутым с ног на голову благодаря тысячелетнему правлению Катаранга. А ведь первым Владыкой Тьмы был бог Таэль, дед королевы Элькирии. Потом он передал свою власть высшему стихииду воздуха Брафалю, тогда появился Черный жезл – гарантия полного контроля в случае крайней необходимости. Его черный кристалл хранит немало забытых секретов и обладает свойствами, воспользоваться которыми можно только, обладая, как минимум, одиннадцатым уровнем силы. Катаранг заблуждался, полагая, что в его руках находится вся власть, даруемая титулом. Пусть это звучит нескромно, но как ни странно, я, кажется, попал на свое место. Триста лет назад я был молод и глуп, и относился к титулу Владыки Тьмы так же, как и все остальные. С тех пор я лучше стал использовать свой потенциал интеллектуальности. Я бы хотел восстановить истинное значение титула, но то, что менялось тысячелетиями, не переделаешь за пару сотен лет. Я слишком много говорю сегодня о себе, – оборвал он собственную речь, – и вообще, довольно разговоров.
Танаэль подхватил Тали на руки:
– Куда? – одними губами спросил стихиид.
– Куда хочешь, – так же ответила девушка.
Они растворились в воздухе.


Глава II

Нашел растяпа клад, бездельнику наследство
На голову свалилось без причин.
А тот корпел, копил, едва ли что не с детства,
И хорошо, коль результат один.
Но против истины мы все же б согрешили,
Когда б с уверенностью стали утверждать:
"Везет лишь дуракам, что с них за это взять!» –
Беспечности ярлык самой Судьбе б пришили.
О нет, она мудра, и по большому счету
Свои дары распределяет так,
Что главный приз получит не дурак,
А тот, кто на себя взвалить не прочь заботы
Не только о себе, иначе б рухнул мир –
Таков нелегкий крест носителей порфир. 
А мир пока стоит. Отсюда заключенье –
Достойным тоже в нем случается везенье.

На следующий день они снова спустились в Зал Форм, чтобы Тали могла лучше освоиться с видом существ, которые должны будут присутствовать на церемонии. Те Формы, что не входили в число подданных Владыки Тьмы, на этот раз они оставили без внимания. Девушка достаточно спокойно отнеслась ко всем разновидностям подданных, кроме обычных фибиидов и фибиидов воды.
– Нет, я просто не могу представить их рядом с собой! Меня начинает колотить, прости, Владыка.
– За что? Это нормально, тем более, что нам приходится не только находиться среди них, но и общаться с ними. Трудно поверить, что они не какие-нибудь многократно увеличенные слизняки, а мыслящие Формы, владеющие определенной суммой магического знания.
– Что трудно, то трудно. Как с ними разговаривать? О, боги! – в который раз вздохнула Тали.
– Придется внушить тебе уверенность и невозмутимое спокойствие, иначе ничего не получится. Согласна?
– Гипноз? Что ж, после этого они мне понравятся? – Тали с сомнением бросила беглый взгляд на последнюю голограмму.
– Не думаю, но могу обещать, что трясти тебя уже не будет, – уверил Танаэль.
– Согласна. Что нужно делать?
– Смотри мне в глаза и ни о чем не думай. Готова?
Она кивнула. Несколько секунд спустя он поцеловал ее руку:
– Вот и все.
– Уже? Я ничего не заметила, никаких изменений в себе.
– Смотри сюда, – маг указал на голограмму фибиида воды. – Что ты чувствуешь?
– Ничего особенного, разве что жалость, – пожала плечами Тали.
– В какой-то мере они заслуживают ее, не столько из-за внешнего облика, сколько из-за внутреннего содержания. Что поделаешь, благие намерения богов только увеличили боль мира. Но если не пробовать – не узнаешь результата. Мы – исследователи и бываем очень жестоки. И я так же, как все. Не хочу вводить тебя в заблуждение: ¬мои эксперименты далеко не безвредны и не безопасны, – выражение его лица стало жестким.
– Не понимаю. Ты занимаешься черной магией? Но это ты сказал, что ее не бывает.
– Да, магия лишь инструмент познания. Проникая в тайны Мироздания, всегда рискуешь допустить ошибку, причинить вред, боль, страдание. У обладателей магической силы есть только два возможных варианта выбора: быть магом или не быть им. Это не означает, что всякий маг имеет злой умысел или стремится быть жестоким. Но в процессе познания порой избежать этого невозможно. Ты не должна заблуждаться на мой счет, я не хотел бы, чтобы однажды ты упрекнула меня, будто я скрыл от тебя свою истинную суть. Я – маг, и не откажусь от этого.
– А разве были такие, кто отказался быть магом? – удивилась она.
– Были и есть. Я говорил тебе о Брафале, втором носителе титула. Он отказался вести дальнейшие магические исследования, не только в области теории Граней, но и любые другие. Брафаль сложил с себя власть и ушел к людям. Среди вас живут несколько сильных магов, смертных и бессмертных, свои возможности они используют лишь для того, чтобы не дать окружающим догадаться об их истинной природе. Это тяжелый выбор, относиться к нему можно по-разному: осуждать, насмехаться или уважать его. Я восхищаюсь их мужеством, но не приемлю такого решения для себя.
 – А я принимаю тебя таким, какой ты есть. В мире, где добро и зло неразделимы, никто не может быть идеальным. Пожалуй, это и не к чему. Ну, кто может быть скучнее праведника! Разве его можно любить? – глаза Эталии зажглись озорным огоньком. – Я помню, как ты морочил меня и разыгрывал, заставляя ощущать себя балансирующей на краю бездны. Я еще найду способ рассчитаться с тобой за это, – пошутила она. – Только знай, за твою непредсказуемость, я люблю тебя еще больше. Когда мне кажется, что я узнала тебя и поняла, ты преподносишь новый сюрприз. Пусть будет так, – ее руки легли на широкие плечи Танаэля.
– Нелегкая задача, но я постараюсь.
Владыка поцелуем закрыл ей глаза, затем долгим слиянием губ затопил пожар ее ланит. Когда принцесса раскрыла глаза, они стояли в беседке, сплетенной из цветов живого хрусталя, их прозрачные чашечки роняли капли сладкого нектара, а листья, касаясь друг друга, издавали нежнейший звон, сливающийся в чарующую мелодию.
– Попробуй догадайся, чего от тебя ждать в следующую минуту. Мы никогда здесь раньше не были, – Тали протянула руку и хотела потрогать цветок.
– Осторожно, порежешься, – Танаэль остановил ее движение, – эти цветы похожи на тебя: они дарят сок наслаждения и музыку вдохновения, но умеют и защищаться.
– Они разумны?
– В какой-то мере. Но главное, они эмоциональны. Они внушают светлые чувства, но этим нельзя злоупотреблять, – предупредил маг.
– Разве? Мне так сладко, так весело, так легко, сейчас превращусь в ветерок и улечу! – Тали испытывала состояние радостного возбуждения, как будто выпила пару бокалов десертного вина.
– Это уже эйфория, – притворился озабоченным Владыка, – нам пора, мой хрустальный цветок.
Они очутились у озера.
– Твое коварство безгранично, мой милый Владыка Тьмы, – улыбнулась Тали, и, вспомнив о чем-то, вдруг стала серьезна:
– Да, я хотела спросить, откуда ты знаешь о первоначальном назначении титула, если все о нем уже позабыли, Танаэль?
– Наверное, не все, те, кто видел богов, должны еще помнить. Но что это меняет? А я узнал из записей черного кристалла на Жезле власти. Читать их могут только высшие стихииды. Сам не знаю, что толкнуло меня попытаться. Должно быть, свойство молодости не признавать невозможного. Я был удивлен, когда понял, что у меня получилось. Так я узнал о своей силе. А когда провел один эксперимент, следуя указаниям другого черного кристалла, убедился, что даенадцатый – уровень не предел моих возможностей. Этот опыт был из тех, что ставили боги, – обыденным тоном ответил Танаэль.
– Не может быть. И что за опыт? – в сиенской путешественнице проснулась любознательность.
– Это трудно объяснить без специальной подготовки, Тали. Не потому, что я считаю тебя, как человека, неспособной понять, – предупредил он ее попытку обидеться, – просто ты еще много не знаешь, как о магии, так и об окружающем мире.
– Ты ведь научишь меня? Я все хочу знать, Танаэль.
– Как только пройдет церемония, займемся твоим образованием, Повелительница.

*       *      *

Невеста Всемогущего Владыки Тьмы восседала на троне, материал которого внешне походил на черный базальт, хотя Тали чувствовала, что сидит явно не на камне. Трон выглядел столь же монументально и внушительно, как сам дворец. Весь верхний этаж был превращен в один гигантски зал, способный вместить отнюдь не миниатюрных подданных Владыки. Трон Повелительницы как всегда был установлен на трехметровом помосте, к которому вели широкие ступени. Эту деталь придумала Гарлита, чтобы не быть вынужденной заглядываться на подданных снизу вверх. За счет расстояния, занимаемого шириной ступеней, даже семиметровые стихииды земли не слишком нависали над помостом и не подавляли своими размерами. Гарлите же принадлежала и честь изобретения знаменитой приветственной фразы: «К подножию трона твоего припадаю, Великий Всемогущий Владыка Тьмы». Причем фраза имела самый прямой смысл: каждый из приглашенных должен был склонить голову таким образом, чтобы коснуться лбом третьей сверху ступени постамента.
Церемония шла медленно. Фьёрно впускал подданных по одному, объявляя имена и названия царств. А Танаэль, устроившись справа от собственного трона, и невидимый для присутствующих, знакомил новую Повелительницу с возможностями и характерами прибывающих более подробно. Перед самим троном на низкой круглой подставке был выставлен кристалл успокоения драконида огня Дзроора. Каждый, припадающий к подножию трона, имел возможность полюбоваться на узилище дерзкого бунтовщика и сделать для себя соответствующие выводы. Дань – магическое сырье  – оставлялось на специальной площадке, расположенной в пятнадцати метрах от нижней ступени. Попав на площадку, приношение исчезало, пополняя склады Траэтра, а подданный приближался к ступеням, и, склонив голову к третьей сверху, произносил сначала приветственную фразу, а затем формулу подчинения. Сама формула была составлена на языке древних заклинаний, Танаэль перевел ее как: «Ими во власть твою отданный в страхе священном покорности ныне и впредь пребываю».
– Под «ними» подразумеваются боги? – спросила Владыку Тали.
– Принято считать, что боги. Но я не совсем уверен. О ком-то или о чем-то и сами боги говорили «они».
Зал постепенно заполнялся, Повелительница снова и снова выслушивала одни и те же слова. Иногда, ради разнообразия она задавала очередному чудовищу какой-нибудь вопрос, подсказанный Танаэлем. Большинство вопросов повергало подданных в замешательство. Принцесса про себя от души повеселилась, выслушивая смущенные оправдания монстров в нарушении каких-либо правил и распоряжений Владыки.
Когда Фьёрно безразличным тоном объявил: «Катаранг, Создатель Аддрагона», – Тали почувствовала, как напряглись мышцы, она непроизвольно стиснула зубы. Танаэль накрыл ее руку своей невидимой, но вполне ощутимой ладонью.
– Расслабься, Хрусталик, – стихиид придумал Тали нежное прозвище, образовав его от хрустального цветка по созвучию с ее именем, – ты не должна его бояться. Ты – Повелительница, невеста его победителя. Я знаю, рассказы Фьёрно у любого психически нормального существа вызовут дрожь. Но видишь, даже наш управляющий держится так, как будто никогда не был рабом фибиида.
Прикосновение руки хозяина Траэтра возымело необходимое действие, Эталия успокоилась и твердо посмотрела в красные глаза приближающегося чудовища. Катаранг, как и прочие, склонился перед троном Владыки. Он с видимым усилием заставил себя процедить сквозь зубы приветственную фразу. Затем заговорил на языке заклинаний, формула звучала иначе, чем та, которую Тали слышала сегодня уже несколько десятков раз.
– Что он сказал? – в полголоса поинтересовалась девушка, когда фибиид смешался с остальными магами.
– Это особая формула, формула подчинения побежденного, – пояснил Владыка. Он собирался перевести смысл фразы для Тали: «Силой повержен...»
Но в этот момент Фьёрно сделал следующее объявление:
– Ифарго, Создатель царства Гатар.
– Ифарго? Его я не ждал. Со своим одиннадцатым уровнем старый маг сможет увидеть меня.
– Ты уйдешь?
– Зачем? Я могу стать невидимым и для него, но не считаю нужным. Если Ифарго на склоне своих дней пришел сюда, значит, его привело нечто важное. Ифарго стал подданным титула, проиграв поединок Марлору, когда они оба были еще относительно молоды. После смерти соперника он уже отказался от борьбы, хотя против него у Катаранга шансов было бы немного. Старик не принес формулу подчинения новому Владыке Тьмы, и Катаранг это стерпел. Когда титул стал моим, я не посчитал нужным беспокоить старого мага, хотя Гарлита настаивала. Теперь он побеспокоился сам, это, по крайней мере, странно. Предложи Ифарго подняться на помост и сесть рядом с нами.
Танаэль наблюдал, как дряхлый маг пересекает огромный зал. Волшебник миновал, не останавливаясь, площадку для приношений. Он стал подниматься по ступеням, как поступали другие волшебники и стихиид воздуха Эфаль. По пути Ифарго переводил взгляд с Эталии на Танаэля; молодой Повелитель не ошибся: старый маг видел его. Правда, никто из присутствующих заметить этого не мог, так как они имели возможность созерцать лишь спину вновь прибывшего. Поднявшись до пятой сверху ступени, Ифарго собрался было преклонить колени, но Танаэль жестом остановил его.
– К подножию трона твоего припадаю, Великий Всемогущий Владыка Тьмы, – приветствовал с поклоном старый волшебник. Танаэль ответил наклоном головы. Эталия сделала приглашающий жест, указывая на место слева от себя, где появилось кресло.
– Прошу вас оказать мне честь вашей беседой, Познающий Тайны Ифарго, – недавно Танаэль упомянул об этом некогда бывшем в ходу между Мастерами Большой магии обращении, и Тали сочла возможным таким образом выказать особое уважение неожиданному гостю.
– Благодарю, Повелительница, – ответил ей старый маг и, обратившись глазами к Танаэлю, произнес формулу подчинения. Глаза Владыки выражали молчаливый вопрос, он повторил приглашающий жест Эталии. Ифарго занял предложенное место.
Другие подданные находились за площадкой для приношений, но Тали решила, что им бы следовало отойти подальше. Она отослала присутствующих к другому концу зала, а Танаэль поставил полупрозрачную завесу, за которой беззвучно, как призраки колыхались силуэты чудовищ. Соответственно разглядеть имеющих человеческий облик или услышать их разговор было совершенно невозможно.
– Что привело вас сегодня в Траэтр, Ифарго? Я никогда не требовал от вас признания своей власти, – заговорил Танаэль.
– Ваш выбор спутницы жизни, Владыка, неожиданный для сына Гарлиты. Я любил дочь человеческую и знаю, что значит такая любовь. Позвольте вашей невесте дать искренний ответ на мой вопрос, Повелитель, – попросил волшебник.
– Я не буду препятствовать ее искренности. Слово Танаэля да подтвердят стихии, – пришло подтверждение.
– Любите ли вы вашего избранника, принцесса? – удивил ее своим вопросом Ифарго.
– Да, я люблю его, – покрываясь румянцем смущения, ответила Тали. – Почему вы спросили?
– Для меня это важно. Я должен быть уверен, что поступаю правильно. Триста лет я наблюдал за тем, как вы пользуетесь полученной властью, Повелитель, – снова обратился он к Танаэлю. – Я стар, мне нечего бояться и незачем льстить. Вы правите мудрее многих, кто был гораздо старше вас. Я скоро уйду, я многое видел и пережил. Считают, что мне все в мире безразлично. Но нет, и мне не все равно, в чьи руки может попасть то, чем я владею, но бессилен воспользоваться. Любовь в мире магов явление редкое и говорит о многом. Тот, кто искренне любит, способен спасти мир ради этой любви. Любите ли вы вашу невесту, Владыка? Или ваш выбор продиктован иными соображениями?
– Люблю, так же, как любили вы, Ифарго, как только маг может любить человека. Слово Танаэля да подтвердят стихии.
– А вы прекрасная пара. Я не ошибусь, если скажу, что вижу настоящего Танаэля. Вашу тайну я унесу в могилу, Великий Владыка. Вы – стихиид легкой стихии. Для моих целей это значения не имеет. Но имеет для счастья Повелительницы. Я угадал? – старик заглянул в изумрудные глаза Тали и улыбнулся впервые за сотни и сотни лет.
Девушка, еще больше смутившись, потупилась.
– Завидую вам обоим, но только не черной завистью. Вы имеете возможность быть вместе целую вечность, да будет так. А мы были не в силах побороть смерть, чего я только не делал, чтобы продлить ее отчаянно короткую жизнь. Я говорю о моей любимой. Я как безумец мечтал о невозможном и стремился совершить чудо. Настоящее чудо во имя любви. Я сделал то, чего не смог сделать ни один маг после ухода богов: я разыскал Малый Черный кристалл, – волшебник наблюдал, какое впечатление произведут его слова на Владыку Тьмы.
Танаэль не скрывал своего удивления:
– И вам это удалось? Поистине, это была великая любовь. Но как вы надеялись воспользоваться им?
– Я и сам не знал как. Я прилагал все свои возможности, всю силу своей магии. Ничего не вышло. Кристалл богов не подчинился мне, – тяжко вздохнул Ифарго, – теперь я хочу отдать кристалл вам, Танаэль. Не в качестве дани, а как подарок.
– Почему мне? – не будь Ифарго настолько близок к концу своего жизненного пути, а ему оставалось всего 3-4 десятка лет, Танаэль не поверил бы и половине его слов.
– Потому, что вам он пригодится больше, чем мне. И вы не сделаете какой-нибудь глупости, как Праар, я надеюсь, – туманно ответил волшебник.
– Что мне с ним делать? – Владыка сделал вид, что не понимает волшебника.
– По крайней мере, вы его прочтете, – при этих словах Ифарго длинные ресницы стихиида дрогнули, взгляд стал острым как лезвие. – Я знаю, что в Элтаре с Дзроором был Адорно. Откуда бы ни взялась ваша сила, она гораздо больше моей, иначе сейчас я не имел бы возможности разговаривать с вами,  Владыка Тьмы. 


Глава III
Водоворотом звездной пыли
Неси меня, любви поток.
Рекой блаженства мы поплыли,
Чтобы найти ее исток.
Но нет предела сладкой муке,
Начала нет и нет конца.
И тетива дрожит на луке,
Пронзившем страстные сердца.
Виденья грёз невероятных
Вдруг воплотились наяву.
Закрыт навечно путь обратно –
Тобой и для тебя живу.

Вся церемония заняла более двух суток. Несмотря на то, что перед началом приема Тали выпила слабый раствор эликсира богов, по его окончании она чувствовала себя совершенно вымотанной. Провожая невесту, Танаэль сказал, что будет занят два-три дня, и она сможет хорошо отдохнуть и от подданных и от Владыки.
– Ты собираешься в Гатар? – встревожилась Тали.
– Нехорошо отказываться от подарков. Я сам собирался начать поиски Малого Черного кристалла. Говоря людскими понятиями, это просто сказочная удача.
– А здесь не может быть ловушки?
Танаэль покачал головой:
– Нет. У нас был телепатический контакт. Ифарго открыл мне доступ к своему разуму, пока ты принимала Меральду. Так что не волнуйся за меня, Хрусталик, я вернусь, обязательно.
Нежное объятие, сладкий, блаженный поцелуй длились в памяти Тали, когда ее возлюбленный давно растворился в воздухе.
Выспавшись и отдохнув, Повелительница отправилась гулять по своему царству. Она уже чувствовала себя здесь как дома. Иногда, рассматривая какой-нибудь огромный цветок карликового фоларина, она становилась печальной и задумчивой. Почему счастье не может быть полным? Если судьба дает что-то одно, то обязательно отнимает другое. Если бы было возможно, чтобы они узнали друг друга, Ромео и Танаэль, два самых любимых существа на свете! Когда Эрли и остальные вернутся в родные места, она останется в Траэтре. Ее единственный брат и лучший друг до конца своих дней будет проклинать ее возлюбленного, не подозревая, о ее счастье. Как ни крути, а палка все равно окажется о двух концах. Не хотелось бы укреплять позиции жрецов, но не стоит упускать возможность дать «доказательства» истинности жизнелюбивой в своей сущности религии многобожников. Лучше укрепить ее, чем мрачное учение о грехе, вине и проклятии, исповедуемое поклонниками всеблагого Ата. Пусть исполнится «предсказание» Адигиса, пусть обретет жизнь легенда о невесте Идитоса. Потомки долго будут разбираться, имели ли право жрецы Алагора требовать смерти ее во младенчестве, и кто более верно следовал замыслам богов: верховный жрец или король-отец. При всем при этом Эталию забавляла мысль, что ей, видимо, предстоит войти в пантеон несуществующих богов наравне с Либереллой, Савреей и Аэтили. Какие функции припишет ей фантазия создателей мифов? Однако даже «очевидные» доказательства не сломят упрямства святых отцов атаматтов, они объявят все произошедшее кознями Банала. Пожалуй, даже обвинят во всех несчастьях проклятых отступников истиной веры. Следовало бы подумать, как не допустить новой религиозной распри между Сиеной и Дербором. Она так стремилась освободить пленниц из Траэтра, забыв, что их родной мир достаточно суров и жесток… 
«Надо навестить Эрлину».
Эталия склонилась над спящей сестрой, она уже хотела тихонько поцеловать Эрли и уйти. Вдруг юная пленница широко раскрыла глаза, как будто ее кто-то толкнул.
– Тали? Ты – здесь? – девушка подскочила как ужаленная и стала трясти сестру за руки.
– Тс-с-с. Не шуми, иначе нам больше не разрешат увидеться. Ну, здравствуй, попрыгунья! – старшая сиенская принцесса прижала к своей груди златокудрую головку их «малышки».
– Тали, родная. Что с нами будет? Мы такое вынесли, – Эрли расплакалась от жалости к себе и подругам.
– Я знаю. Надеюсь, ничего подобного больше не повторится, –  Тали не могла сказать, что пленницам абсолютно ничего не грозит.
– Ты давно здесь, сестренка?
– Да, кажется, давно. В подземелье трудно определить время наверняка, – невесте Танаэля приходилось лгать, Эрли не должна была узнать ничего такого, что не позволило бы ей покинуть Траэтр. – Но меньше, чем вы. Меня держат отдельно, больше я ничего не могу сказать. Я так долго умоляла об этом свидании. Расскажи о себе. Как твои прекрасные синие глазки? Ты хорошо видишь?
Тали выслушала длинный рассказ о переживаниях, муках и страхах Эрлины. Больше всего в этом повествовании ее заинтересовало то место, где «чудовище» расспрашивало пленницу о сестре. Эрлина выложила все подробности о стучащих когтях, зловонном дыхании и чешуйчатой лапе. «Так-так, это еще что за шутки? – подумала Эталия, – Любитель розыгрышей, ну, ладно». Сейчас она не могла наслушаться родного голоса и была как никогда рада, что Эрли болтает без умолку. Ах, как же Тали соскучилась по этим знакомым жестам, мимике, интонациям! Вот так бы и сидела здесь без конца, держа сестру за руку и любуясь этим очаровательным большим ребенком. Нет, не так уж она изменилась и повзрослела, как думала старшая сестра, видя ее только спящей. Она надеется на своего храброго, прекрасного принца, который придет и освободит ее из мрачного подземелья. Это хорошо. Пусть, когда они вернутся в мир людей, счастье улыбнется им всем.
– Я должна идти, дорогая. Запомни, Эрли, никто не должен знать, что ты видела меня. Поняла? Если ты проговоришься хотя бы одной из девушек, Владыка накажет меня. Возможно, мне удастся снова навестить тебя позже. Только никому, – Тали поцеловала сестру и пошла к двери, на пороге она обернулась и приложила палец к губам в знак молчания. Эрли кивнула, что все понимает, и та может не волноваться.
Эталия зашла к Белане, но не застала подругу. «Должно быть, она гуляет с Фьёрно», – решила сиенка и, захватив у себя книгу магических заклинаний, поднялась наверх позаниматься и поколдовать при свете дня. Впрочем, у нее мало что получалось. Она ни на минуту не переставала думать о Танаэле и никак не могла сосредоточиться.
На третий день начинающей колдунье (и будущей богине) пришлось убедиться, как небезопасно думать о постороннем во время магических опытов. Ей захотелось развлечь себя, поэкспериментировав с разделом о животных. Она вызвала косулю, полюбовалась грацией и изяществом животного, затем отослала ее обратно. При следующей попытке девушка немного отвлеклась и по рассеянности что-то перепутала в формуле. Вместо маленького пушистого зверька в трех метрах от нее появилась огромная полосатая кошка. Внушительные клыки и кровожадный взгляд не оставляли сомнений: Тали вызвала опасного хищника. Она быстро повторила в обратном порядке ту формулу, которую хотела произнести первоначально. Результата не последовало:
– Вот глор! – Тали поняла, что не сможет отправить зверя восвояси, так как не знает, каким именно набором слов перенесла его сюда.
Полосатая кошка поводила головой из стороны в сторону, видимо, животное было несколько дезориентировано резкой переменой обстановки. Но вот глаза хищника вперились прямо в девушку, мускулы сильного, грациозного тела напряглись. Пора было спасаться бегством, Тали взялась за кольцо-переместитель.
– Тебя нельзя оставлять наедине с этой книгой, – раздался за спиной голос Танаэля.
Маг шагнул вперед и поманил зверя к себе. Поведение кошки сразу изменилось: из туго скрученной смертоносной пружины она превратилась в покорное и ласковое существо, не более опасное, чем домашний котенок. Большая киска, мягко ступая, подошла к Владыке и потерлась головой о его бедро, Танаэль погладил ее по голове.
– Великолепный тигр. Вот только ему неизвестно, что перед ним Повелительница волшебников и чудовищ, к тому же ты вытащила его из другой Грани. Нужно быть более внимательной, когда составляешь формулу, Тали, – сделал выговор невесте маг.
– Откуда ты знаешь, что я ошиблась? Ты опять следишь за мной? – возмутилась она.
– Нет, просто здесь не может быть такого заклинания, – при этих словах тигр исчез, – к счастью, ты не теряешь головы. И все же, будь осторожнее.
В его глазах уже не осталось следа первоначальной строгости, они светились радостью долгожданной встречи.
–  О, Танаэль! – очутилась она в его объятиях. – Я не могла дождаться этой минуты.
– Кстати, куда ты собиралась перенестись? – слегка отстраняясь, чтобы лучше полюбоваться ее сияющей красотой, спросил Владыка.
– В базальтовый дворец. Я так испугалась, что не успела придумать лучшего места, – призналась колдунья.
– Место вполне надежное, – одобрил он. – Но теперь прятаться не от кого, поэтому я предложу другое.
Сердце Тали замерло от восторга. С вершины горы Траэтр был виден как на ладони. Леса, поля, рощи – волнующееся море всех цветов радуги; дворцы, озеро и река, о существовании которой девушка и не подозревала. Границы царства сливались с горизонтом.
– Я дарю тебе Траэтр, он твой со всем, что в нем есть, включая хозяина. Тебе нравится?
– Он прекрасен, как и его хозяин. Я не представляла, как велико и восхитительно твое царство. Это подарок Владыки, – ее грудь трепетала от волнения, глаза широко раскрылись, стараясь запечатлеть поистине сказочную красоту совместного творения природы и магии.
– Наше царство, – поправил ее Танаэль.
– Наше царство, – эхом откликнулась Тали.
Лучи заходящего солнца коснулись вершин пограничных гигантов и раздробились пучками розово-золотистых оттенков. Волшебная игра света вызвала в душе девушки щемящее ощущение хрупкости совершенства и в то же время его непреходящей вечности. Она подняла глаза к расцвеченному небосклону, теплое дуновение ветерка овеяло ее разгоряченное лицо.
– Ты хотела бы полететь, Тали?
Они парили над Траэтром, устремляясь вслед заходящему солнцу. Блаженное чувство свободы и счастья пьянило, как крепкое старое вино. Тали казалось, что ее переполненное сердце вот-вот разорвется, но она ни за что бы не отказалась пережить это снова и снова. Они опустились в сумерках где-то далеко от знакомых девушке мест. Тали была не в силах вымолвить ни слова, но слова им были не нужны. Восторг полета сменился восторгами ласк, блаженство слияния с красотой – упоением любви. В следующий миг мягкие, душистые травы приняли в свои объятия их обнаженные прекрасные тела. Его губы покрывали поцелуями ее лебединую шею и точеные плечи, а руки ласкали груди, которые напряглись и сами тянулись к нему. Тали почувствовала, как между ее лопаток разгорается томительный и сладкий огонь. Когда он коснулся губами этого места, дрожь нетерпения сотрясла ее тело. Сознание растворилось в водовороте сияющих звезд, кружащихся не то в потемневшем небе, не то внутри ее существа. Тали уже не понимала, где она находится – на земле или в воздухе, они стремительно уносились ввысь, исчезая в заоблачной дали, что зовется Страною Любви.
Как долго продолжалась их близость, она не могла бы сказать, само время исчезло вместе с пространством, оставались только они и их безбрежное счастье.
Рассвет застал Тали дремлющей на груди мужа. Его устремленные в небо глаза впитывали лучи восходящего светила. Танаэль приподнял голову, Тали сквозь сон почувствовала его взгляд, улыбнулась, длинные черные ресницы дрогнули, два изумруда вспыхнули переливчатым огнем:
– Это не сон, любимый? Я боялась проснуться.
– Наш сон будет длиться, пока существует Вселенная.

Вечером в сияющем воздушном замке Танаэль и Эталия устроили маленький праздник в ознаменование своего брачного союза. На нем присутствовала только одна пара приглашенных: потомок богов и сабрийская принцесса. Новая королева Траэтра совсем не жаждала получить поздравления от своих многочисленных подданных, но не отказывать же себе в удовольствии отметить событие скромной дружеской вечеринкой. Юная Повелительница появилась посреди «пиршественного зала», которым послужил парящий над озером балкон, в роскошном нежно-розовом платье, расшитом узорами из розового и белого жемчуга. Прежде Тали и вообразить себе не могла, что станет носить подобные наряды: с узким лифом, пышными юбками и обнаженными плечами. Исчезла терзаемая сознанием собственной ущербности Меченая, даже Католина Латрийская сегодня не могла бы поспорить с воплощением женственности и красоты, представших немногочисленной публике в лице Владычицы «темного царства».
– У магов нет свадебных обрядов, союз заключают двое, для этого не требуются ни чье-либо благословение, ни какая бы то ни было церемония, – объяснил своей возлюбленной Фьёрно, – а празднуют это событие, кто как пожелает, если вообще пожелает, конечно…
Явление королевы заставило управляющего прервать объяснения, потомок богов воззрился на сиенку в немом восхищении. Белана, напротив, вскочила с места и бросилась к подруге, осыпая ее словами восторга.
– А где же Танаэль? Он еще не появлялся? – немного обескуражено спросила новобрачная, когда Белана, наконец, перестала кружить ее и ахать.
Тали перенеслась в замок после того, как Владыка сообщил ей через кулон, что все только ее и дожидаются.
– Точнее сказать, не проявлялся. Сижу тут и тихо любуюсь тобой и твоим новым достижением в области Предметной магии. Вы великолепны!
Танаэль соскочил с прозрачно-текучего парапета, на котором вряд ли бы смог усидеть кто-нибудь другой. Владыка Тьмы не стал утруждать себя изменениями в фасоне, однако цвет его одежд был белым.
 – По такому случаю я хочу сделать новобрачным подарок, – заявила Белана. – Если что и можно подарить Всемогущей паре Владык, так только песню.
Девушка взяла инструмент.      
               
Прекрасна цветущая Алабироль
Ей правит могучий и мудрый король,
От края до края не встретишь невзгод,
И славит правителя добрый народ.
Есть в Алабироли чудесный цветок.
Найдется ль достойный сорвать его в срок?
Сиянье звезды воспевает земля,
Сокровище это – дочь короля.
Само совершенство ее красота,
Она в обращеньи учтива, проста,
И разумом блещет, достоинств полна,
Сам ангел небесный, вам скажут, она.
И рыцарей храбрых пленяет молва,
Сердца отдают ей, увидев едва.
На подвиг великий способен любой,
Кто образ принцессы хранит пред собой.
Но кто же избранником станет ее?
О том только знают леса и жнивье.
Не принц и не рыцарь ее покорил,
Певец сладкогласный красавице мил.
Но как ей признаться в позоре своем?
Бежать лишь осталось с любимым вдвоем.
Их кони умчали на встречу беде,
Убежища дерзким не будет нигде.
В погоню уж мчится сам грозный отец.
Преступнику плаха – достойный конец,
Ослушнице – башня на вечный удел,
Так в гневе безмерном король повелел.
Утес нависает над бурной волной,
Последний сулит им приют и покой.
Все ближе погоня, настигнут сейчас,
Заката кровавый багрянец погас.
“Последнюю песню, любимый, мне спой,
И в смерти, как в жизни, я буду с тобой!”
И моря свирепость, и буйство ветрил
Любовной балладой певец заглушил.
Друг к другу в последнем объятьи прильнули   
И в бездну кипящую вместе шагнули.
Печальна унылая Алабироль,
Ей правит убитый утратой король.
Но тот, кто любовью единою дышит,
Ту страстную песню однажды услышит.

Прекрасный голос Беланы и ее исполнение буквально извлекали слезы из глубины сердца.
– Твоя баллада как всегда проникновенна, ты умеешь поведать о великой любви. Но почему сегодня ты выбрала такую грустную песню, Бели? – удивилась новобрачная.
– Совсем не грустную, любовь преодолевает все преграды и даже смерть, именно этого я желаю вам всей душой, а потом, здесь говорится о том, что сердцу нельзя приказать, и оно находит счастье там, где его вовсе не ждут окружающие, да и мы сами. Разве это не про вас? – лукаво прищурилась сабрийка.
– Про нас так же, как и про вас, – отпарировала Эталия.
– Может быть, но не совсем. Мой выбор остановился на этой балладе еще по той причине, что в ней присутствует одна деталь, которая никак не подходит к моему избраннику, зато вполне присуща Владыке.
– Не понимаю, ты меня разыгрываешь, – попыталась отмахнуться сиенка.
– Вот еще, ты просто не знаешь, как следует, своего мужа, дорогая, – с радостно-торжествующим видом сообщила рыжеволосая принцесса.
Тали перевела взгляд на любимого, она уже стала догадываться, что ее ожидает очередной сюрприз, однако все еще не понимала, какое отношение к нему имеет подарок Беланы. Необычной формы струнный инструмент появился в руках Танаэля. Фьёрно едва не захлебнулся глотком вина. Эталия только широко раскрыла изумрудные глаза.
Он пел для нее на языке древних магов невероятную серенаду-заклинание, и с каждой фразой все менялось вокруг. Сказочные видения возникали и пропадали, сменяя друг друга как в волшебном сне. Магическая феерия заворожила слушателей, и они не сразу пришли в себя, когда смолк последний аккорд. Первым очнулся Фьёрно:
– Не может быть! Даже Дильесса не поет заклинаний. Это почти невозможно, подобрать их так, чтобы за целую серенаду не получилось какого-нибудь нежелательного эффекта.
– Это не моя заслуга, друг мой. Я нашел текст среди записей черного кристалла на Жезле власти, – отвечая помощнику, Танаэль смотрел на Тали. Она молчала, в ее взгляде смешались восторг и удивление.
– Боги слагали песни?! – еще больше изумился Фьёрно.
– Похоже на то, – подтвердил Владыка.
– Я не предполагал, что среди предков Гарлиты был человек, – вполголоса пробормотал потомок богов.
– Какие вы странные, – вмешалась в разговор Белана. –  Не понимаю, о чем вы. Неужели, никто не оценит наших стараний. Это чудо, поставить голос за несколько дней. Что же ты ничего не скажешь, Тали?
– У меня нет слов.
То, что она чувствовала, трудно было высказать при посторонних, и Танаэль читал в ее глазах как в книге: «Я не могу полюбить тебя больше, чем любила до сих пор, ибо моя любовь безгранична. Но если возможно превзойти беспредельное, то это случилось в миг, когда ты подарил мне серенаду».
– Тогда может кто-нибудь объяснит мне, почему среди предков Гарлиты должен быть человек? Кажется, она ненавидит нас больше всего на свете, простите мою дерзость, Повелитель, – недоуменно воззрилась на магов сабрийка. 
Ответа она не получила, потому что заговорила Тали, одна догадка объяснила ей все:
– О, мудрые маги! Вы наивны как дети. Как ты, Танаэль, мог просмотреть очевидное? Она – не мать тебе.
– То, что лежит на поверхности, не всегда бросается в глаза, Тали, – развел руками Владыка. – Более пятисот лет я не имел особого повода сомневаться в том, что Гарлита – моя мать. Ты знаешь, я нашел вполне правдоподобное объяснение своим странностям. По крайней мере, хотел считать его таковым. А этот дар я обнаружил в себе случайно, его открыла мне твоя любовь. И все же существует один шанс из ста, что наше предположение ошибочно.
– Можно проверить структуру ДНК, Повелитель, – предложил Фьёрно, – или допросить Урсуса.
Он сразу понял, о чем они говорят. История королевы Эффира ни для кого не была секретом. И теперь потомок богов удивлялся только тому, почему он сам совершенно выпустил ее из вида. Конечно же, Танаэль должен быть высшим стихиидом, об этом свидетельствовали не только сила и интеллект, но также и уровень гипно-телепатии. Обычные стихииды с восьмым уровнем этих способностей – большая редкость, а вот отличить показатель восемь от восемьми с половиной достаточно сложно. Предположение, что Танаэль – сын Элькирии, все расставляло на свои места. У него был двойной потенциал силы, и, хотя в пределах энергетического поля планеты возможность его применения ограничивалась четырнадцатым уровнем, в открытом космосе он равнялся бы двадцать четвертому.
– Проверить, конечно, можно, – согласился  Владыка Тьмы, – но я не хочу так поступать, я многим обязан Гарлите, даже если она украла меня у матери. Кстати сказать, в этом случае я тем более обязан ей, прежде всего, своей силой. Урсус может и не знать всего, но как только он объявится, я непременно побеседую с ним.
– Значит, ты не станешь будить Элькирию? – спросила Тали.
– Я обязан разбудить ее, но Элькирия мне чужая… пока, во всяком случае.
Белана слушала их и ничего не понимала, она переводила взгляд с Эталии на Танаэля, затем на Фьёрно, смотря по тому, кто из них говорил.
– Как вы войдете в Эффир, Владыка? Хранителей слишком много даже для бога, – забеспокоился верный помощник.
– Для бога, имеющего доступ к Малому Черному кристаллу, нет невозможного. Остается только найти ключ к управлению им, – раскрыл свои намерения Танаэль.


Глава IV

Да здравствует Великий Фарс!
Что жизнь – игра, давно известно,
В ней не было б сюрпризам места,
Коль не дурачили бы нас.

Эталия и Танаэль переселились в воздушный замок. Согласно закону чувства любви они переживали то, что в человеческом мире принято называть медовым месяцем. Но поскольку один из них все же не был человеком, и в его власти было подарить любимому существу бессмертие, в перерывах между любовными усладами, они начали подготовку к церемонии обретения дара. Первым этапом для Тали должно было стать посвящение в Знание истины видимого. Когда Танаэль начал читать супруге курс первичного естествознания, она убедилась, что не такие уж они и видимые, эти истины, по крайней мере, для человека. Невозможно увидеть ни элементарную частицу, ни моль вещества, ни поле, ни тем более загадочную пси-функцию. Порой у молодой королевы просто раскалывалась голова. Если бы не смешанный метод сознательного и подсознательного обучения, который применил Владыка, на усвоение первичного курса у Тали ушли бы годы. Они были настолько поглощены этими двумя занятиями – своей любовью и подготовкой Эталии – что ничего не замечали вокруг. Во время одного из занятий в Зале Структур урок прервало появление Фьёрно:
– Повелитель, к восточной границе Траэтра только что подошла армия, – ответил управляющий на строгий вопрошающий взгляд Владыки.
– Чья? – коротко бросил Танаэль.
– Кажется, это люди, – растерянно развел руками Фьёрно.
– Посмотрим, – повинуясь мысленному приказу хозяина, на одной из стен зала возникла картинка.
Действительно, в часовом переходе от границы остановился отряд примерно из пятнадцати сотен всадников.
– Твой брат пришел спасать тебя, дорогая.
– Да, это Ромео, – подтвердила Тали, – рядом с ним, должно быть, Карлот. Можно взглянуть поближе?
– Сейчас посмотрим и послушаем, – Танаэль приблизил изображение, стал слышен шумовой фон, производимый движением закованных в панцири рыцарей, переступами лошадей и прочими звуками, сопровождающими присутствие большого числа живых существ. Но ясно наблюдающим был слышен именно разговор между командующими.
– Вот он – Траэтр. Что скажешь, Карлот?
– Разобьем лагерь здесь. Не нравится мне этот лесок.
Из их диалога обитатели Траэтра узнали об исчезновении части отряда. Появление Урсуса не столько встревожило, сколько позабавило Танаэля.
– О, дядюшка. Какого демона ему понадобилось от людей?
Наблюдатели выслушали речи «Суруса». Отряд приступил к устройству лагеря, началась обычная в таких случаях суматоха. Танаэль убрал изображение.
– Идемте наверх, теперь уже не до занятий, – распорядился он. Все трое переместились в кабинет Владыки.
– Фьёрно, проследи за Урсусом от себя, если что-либо покажется тебе любопытным, сообщишь.
– Слушаюсь, Повелитель, – отдав легкий поклон, управляющий удалился.
– Эту маленькую проблему нужно решить как можно скорее. Люди не должны находиться в землях магов. Я отговаривал Ромео, как мог, но он меня не послушал, – Танаэль уже после брачной ночи как-то рассказал Тали о своих встречах с ее братом под видом старого волшебника Ната. Он не упомянул только о молнии, едва не убившей Ромео.
– Может быть, мне поговорить с Ромео, все рассказать ему, как есть, – предложила сиенка.
– Думаю, он тебе не поверит. Решит, что ты околдована. Это, во-первых. А, во-вторых, мозг человека – открытая книга для любого телепата, открыть Ромео наши тайны, все равно, что раструбить о них на весь свет. Сейчас еще не время, Тали, – возразил  Владыка Тьмы. 
– В Траэтр им не попасть. Ну, постоят тут какое-то время и уйдут, – не очень уверенно сказала королева.
– Уж если они сюда явились, то просто так не уйдут.
– Это верно, – согласилась она. – Тем более, что во главе стоит Карлот. По-моему, он просто не умеет отступать.
– Принц Карлот? Тот, кому твой отец прочил тебя в жены? – вспомнил Танаэль. – Пусть бы они стояли тут до скончания века, если бы не дракониды и не Кодекс богов.
– Ты можешь призвать Кошкара к порядку, Танаэль.
– Могу и призову. Но это еще не решение. Мы не можем позволить армии стоять здесь до истечения трехлетнего срока. Люди этого не выдержат, – Танаэль соединил ладони и коснулся пальцами подбородка.
– Тогда я могу сказать брату, что согласилась стать твоей невестой за свободу других пленниц и, что они вернутся, когда выйдет срок пророчества. Это вполне правдоподобная версия, – Тали принялась расхаживать по кабинету.
– Не годится. Тот, кто провел их по Тропе, скорее всего уже сообщил эту новость Ромео. Наверняка она еще больше разожгла его воинственный пыл. Вы же близнецы. Как ты была готова на все, чтобы спасти его, так и он готов сразиться с Владыкой Тьмы,  чтобы вырвать тебя из его, то есть моих, когтей. Кстати.., – Танаэль замолчал на несколько секунд, к нему пришло решение, и лукавые глоры заплясали в темно-карих глазах. –  Это отличная идея. Она решает множество вопросов и дает мне свободу маневра.
 – Что ты придумал? – Тали прекратила свои хождения, теперь она стояла перед его столом, опираясь руками на столешницу.
– Храбрые рыцари пришли сюда, чтобы сразиться с чудовищем, победить его и освободить пленниц. Мы поможем им совершить героический подвиг, о котором будут слагаться баллады и сказания. Танаэль исчезнет. Появится кто-нибудь другой, кто и отправится в Эффир. Ты сама допытывалась у Великого Хранителя, не может ли быть сын Элькирии пленником Траэтра, – вкратце изложил свою идею Владыка.
– Ты шутишь. Колорно никогда не поверит в то, что люди расправились с бессмертным магом, – возразила Эталия.
– Не люди. А некто по имени Нат руками людей. Надо все продумать так, чтобы поверили все, не только Колорно, – в голове у Владыки уже сложился определенный план.
– Но, Танаэль, а как же пророчество? Ты не можешь так рисковать, – пыталась отговорить мужа Тали.
– Пророчество – это серьезно. Но у меня есть предчувствие, что запись в Книге Судеб могла измениться, особенно теперь, когда ко мне в руки попал Малый Черный кристалл. Я постараюсь это проверить.
–  Каким образом?
–  Единственно возможным: спрошу у оркулла.
Тали видела, что он не шутит.
–  Ты думаешь, оркулл даст тебе ответ?
– Должен дать. Раз в тысячелетие Мастер Большой магии может задать вопрос оркуллу. Но об этом знают только высшие стихииды. Это один из секретов богов, записанный в черных кристаллах, – пояснил Владыка, заметив удивление Тали. – Причем ответ – не пророчество, он не допускает туманности в выражении и неоднозначности в истолковании. Правда, следующий вопрос можно будет задать только через 1000 лет.
Танаэль решительно поднялся:
– Я займусь пророчеством, а ты пока пофантазируй, каким бы невиданным монстром нам удивить мир магов и людей.
Пока Владыка Тьмы отсутствовал, королева Траэтра вспомнила о своих диких измышлениях о стиходракофибии. «В принципе, неплохо, – решила она, – никто не может  знать наверняка какими параметрами и возможностями должно обладать существо, которого не существует, простите за каламбур».
Танаэль вернулся с бесстрастным выражением лица, по которому невозможно было понять, чем закончилась его встреча с оркуллом.
– Что ты узнал? Как звучит запись в книге? – не скрывая волнения, спросила Тали.
Владыка сбросил маску непроницаемости и улыбнулся:
– Мы можем со спокойной душой и совестью отпустить девушек. В первоначальном варианте была фраза: «Этот брак изменит носителя титула». Она допускала двойное истолкование – не то титул перейдет к другому, не то изменится сам носитель титула, причем совершенно неясно в каком отношении. Все решили, что верен первый вариант, и даже само пророчество передавалось в другой редакции. Теперь запись относится к уже свершившемуся и звучит так: «Брак изменил носителя титула и мира судьбу». Значит, речь идет о нашем союзе, следствием которого стал дар Ифарго. И даже если я в чем-то ошибаюсь, к принцессам это уже не имеет никакого отношения. Так что пора изобретать фантома. У тебя есть предложения, Хрусталик?
Они вдохновенно принялись за разработку версии о стиходракофибии,  корректируя и дополняя фантазии друг друга. Они смеялись и спорили, шутили и целовались. Наиболее трудной проблемой для них стал вопрос о самой Эталии.
– Ради нашего счастья нам лучше расстаться ненадолго. Если Ромео, отец и Эрли будут думать, что я погибла по твоей вине, страдать от горя и проклинать тебя, мне будет больно. Я не хочу, чтобы было так, – решила Тали.
– Да, ты права, сейчас это единственно верное решение. Ты навестишь родину и близких, а я постараюсь разобраться с Малым Черным кристаллом. Конечно, возможности кристалла богов можно изучать столетиями, но пока мне нужно лишь обеспечить безопасность посещения Эффира. Хранителей действительно слишком много даже для бога. Вряд ли им придет в голову, что сам Владыка Тьмы набрался наглости явиться в царство высшей стихииды света, но чужаков там встречают настороженно. О боги, но почему так быстро! – Танаэль крепко, почти до боли сжал в объятиях сидящую у него на коленях Тали.
– Я знаю, ты придешь за мной очень скоро. Я буду ждать тебя день и ночь. Но как я вернусь сюда? – она озабоченно нахмурилась и даже отстранила мужа. – Под каким видом ты сможешь появиться, чтобы мои близкие не скорбели о моей участи?
– Ну, это можно обыграть как угодно. Мало ли богов в вашем пантеоне. Почему непременно ты должна быть предназначена Идитосу? Жрецы немного ошиблись. Кто у вас почитается богом света и радости? Линиор, кажется. Кстати, он холостяк, – улыбнулся Владыка Тьмы.
– Только Линиор белокур, – напомнила Тали.
– Мелочи, – отмахнулся Танаэль. – Предстать белокурым богом Солнца для стихиида света – пара пустяков.
– А это допустимо по Законам? – засомневалась сиенка.
– Почему бы нет? Кто-то из нас непременно должен был проделывать такие вещи несколько тысяч лет назад.
– А вообще это замечательно. Явление такого бога поможет людям  уверовать  в  радость жизни. Знаешь, атаматтство все равно въелось слишком глубоко. До него наша исконная вера была более естественной, что ли. После восстановления преобладающие позиции заняли более мрачные и самые древние представления. Мне даже кажется, что Алагору стали приписывать, хотя и неявно, некоторые черты Ата. Твоя идея великолепна. Не могу представить тебя со светлыми волосами! – выдумка Танаэля развеселила Тали, но ненадолго. 
Ее глаза наполнились слезами, она слегка отстранилась от него, чтобы видеть его лицо, запомнить каждую черточку, выражение глаз, улыбку. Она провела рукой по черным, немного вьющимся волосам, потом указательным пальцем прочертила линию через высокий лоб, вертикальную морщинку между бровями, прямой нос, четко очерченные губы до мужественного подбородка.
– Не нужно грустить и плакать, Хрусталик. Время пролетит быстро. Мне понадобится несколько месяцев. Как только я закончу дела в Эффире, сразу появлюсь в Сиене. Уж, коли мы взялись за сотворение новых мифов, так постараемся на совесть. Я осушу твои слезы, – он поцеловал ее глаза.
– Несколько месяцев, – вздохнула, силясь улыбнуться, она, – я с ума сойду, дожидаясь конца разлуки, Танаэль.
– Ты забудешь меня. Да, забудешь, – Владыка жестом остановил ее возражения. – Это необходимо, любимая. Придется заблокировать часть твоих воспоминаний обо мне и о нас, а некоторые заменить другими. Память вернется, когда наши глаза снова встретятся.
Дальше все было разыграно как по нотам. Эталия, Белана и Фьёрно через изображение в кабинете следили за сценой разоблачения «Суруса». Помощник и его теперь уже супруга Белана не знали подробностей истории, выдуманной Повелителями. Фьёрно чуть не катался от смеха, слушая «откровения» загипнотизированного Урсуса.
– Владыка превосходный лицедей, никогда не видела такой убедительной игры, – Белана, как все артистические натуры, испытывала слабость ко всякого рода карнавалам и представлениям.
– Он прав, людям нечего делать в землях магов. Они настолько просты и доверчивы, что их обманет любой захудалый колдунишка, не имеющий возможности даже сунуть нос в Большую магию, – Тали даже не замечала, что говорит о людях «они», в душе она уже принадлежала миру магов.
Вернувшись, Танаэль принес кристалл с Урсусом:
– Убери его пока, позже я с ним еще побеседую, – кристалл прыгнул в руки Фьёрно, а взгляд Владыки не обещал ничего хорошего его «дядюшке».
Танаэль изменил часть подземелья, превратив его в подходящие декорации для боя со «стиходракофибией» и места заточения пленниц чудовища; создал жуткого вида ложников, которые и мухи были не способны обидеть; затем занялся поочередной блокировкой памяти принцесс, устраняя воспоминания о пытках Гарлиты.  Наконец, все было готово.
– Сражение будет стоить тебе немало сил, дорогой, – Тали встала за спинкой его кресла и положила руки ему на плечи, он откинул голову назад и закрыл глаза.
– Это все пустяки по сравнению с битвами магов. Что действительно утомляет, так это работа с мозгом, она требует предельной сосредоточенности. Все остальное – просто развлечение для моей королевы.
Выдержанное в лучших традициях страшных сказок со счастливым концом развлечение получилось потрясающим. Никому из героев-спасителей даже в голову не могло прийти, что сражаются они с монстром-фантомом, которым настоящий Владыка Тьмы управляет, сидя в удобном кресле своего рабочего кабинета. Бой выглядел настолько реально, что даже зрители порой вскрикивали от волнения и переживали так, словно бы не находились рядом с постановщиком представления.
Чудовище затихло, только хвост еще судорожно дергался. Потом туловище потеряло форму и растеклось потоками воды, захлестнувшими людей по пояс.
– Бедное, бедное чудовище! – притворно всхлипнула Белана. – Такое симпатичненькое, двухголовое, просто прелесть. Твой брат, Эталия, настоящий дикарь. Ну, как он  мог выжечь Танаэлю мозг! И Карлот не лучше.
– Да ну тебя, Бели. Перестань смеяться, – отмахнулась Тали, сама не в силах удержаться от смеха, вызванного замечаниями подруги.
– Они безрассудны, но в храбрости и благородстве им не откажешь, – признал достоинства своих «врагов» Танаэль. – Посмотрим, как дела у друга Ромео. Так, принц Орландо уже обследует дворец. Превосходно. Последний акт нашей драмы должен выглядеть очень убедительно.
Иллюзия рушащегося дворца была создана безукоризненно: содрогания почвы, грохот, тучи пыли – дворец завалил подземелье, и обиталищу стиходракофибии пришел конец. Принц Орландо не мог предположить, что трижды пробежал мимо кабинета Владыки, так и не обнаружив в базальтовом дворце ни души. А когда люди выскочили из ходящего ходуном монументального строения, оно продолжало стоять столь же твердо и нерушимо, как и последние триста шестьдесят лет.
Когда армия двинулась в обратный путь, Эталия и Танаэль уединились в своем замке. У них оставались еще несколько дней, прежде чем Владыка должен был перенести возлюбленную в Сиену. Это были безумные дни страсти и нежности, счастья и боли.
– Ты только не опоздай. А то мне придется выйти замуж за Карлота, когда истечет срок траура в Атрейе, – с грустной улыбкой напомнила на прощание Тали.
Они уже знали о предстоящем турнире, у старшей сиенской принцессы не было ни малейших сомнений относительно наиболее вероятного претендента на ее руку.
– Никогда. Если только ты его не полюбишь, – серьезно сказал Танаэль.
– Даже если мой разум будет знать, что тебя больше нет, мое сердце не перестанет любить. Пусть я и не вспомню о главном. О боги! Не покидай меня надолго, единственный мой, любимый.
– Скоро мы снова встретимся, а впереди нас будет ждать дорога вечности. До свидания, мой Хрусталик.
Последний поцелуй, и глаза телепата приковали к себе взгляд Эталии. Ее разум, подчиняясь разуму Владыки, спрятал глубоко в своих тайниках память об истинной природе хозяина Траэтра, о безграничной любви,  и о том, что она сама придумала стиходракофибию, существо, которое не может умереть самостоятельно.