Про Аду

Вместо эпиграфа – молитва:
О, да прости меня Бог!

Она громко хлопнула решетчатой дверью и ушла, вызывающе стуча каблуками. Она стала женщиной на моих глазах, за какие-то полгода. Такой опасной женщиной, которую невыносимо хочется, даже сознавая опасность приближения к ней. Хочется адски. По-животному. Четыре дня назад эта необъяснимая леди положила мне на стол серую бумажку, испортившую мне молодость. Я ничего не ответил ей. Просто бросил ей вслед намеренно пренебрежительный взгляд. А сегодня я снова готов лезть на стену: так она желанна и волнительна. Стройная и гибкая. Я же вижу: она дразнит меня. Она безразлично к моему состоянию дразнит меня, а я сдерживаю себя от преступления схватить ее, увлечь в закрытый угол, силой уложить на какой-нибудь стол… да, стол. И там… Пусть она бьется под моим телом. Вдохновенно, слегка нервно, жарко… как в тот первый и единственный раз.

Ада, ты великолепна. Ты знаешь об этом? Конечно, знаешь. Иначе ты не бросала бы с такой уверенностью в меня камни. Ада, ты неповторима. И я знаю, почему ты так часто купаешься в измене. Ты хочешь убеждаться каждый раз, постоянно, что ты неотразима. Ты некрасива и поэтому каждый, кто согласен с твоим превосходством, не понимает: что в тебе так притягивает? Что заставляет содрогаться тело, опьяняет, тревожит. Перестань улыбаться, ты так жестоко улыбаешься. Ты в совершенстве владеешь искусством намеков и предупреждений. Я понял, что ты предупредила меня о проблемах, которыми наградишь меня.

А если называть вещи и лица своими именами, то она просто самка. Она переспала со мной так легко, быстро, запросто. И только после, когда оделась – спросила мое имя. Она позволяет делать с собой все, что угодно. Но как только ты понимаешь, что пределов нет, она резко отказывает. Одевается и уходит, даже не оставляя возможности закончить дело до конца.

Мне нравится ее грудь. Мне нравится ее обманывающий голос. И мне нравится ее природный запах. Лишь однажды, целуя ее, я чуть не отравился косметическим привкусом ее помады и сказал ей об этом. Она ответила слегка обиженно, но все же спокойно: «Не нравится – не бери».

Я приходил к ней туда, где многим было бы брезгливо даже дышать. А я приходил к ней. Сидел в маленькой квадратной комнате с окнами в решетках и ожидал, когда она выйдет. Она выходила в глубоко распахнутой темно-коричневой рубашке, держа руки в карманах обтягивающих джинсов. Я выкладывал ей из пакета литровую упаковку апельсинового или персикового сока и пачку West`а. Она улыбалась и рассказывала абсолютно неважные для меня истории. Забирала сок и сигареты и через пять минут уходила. Дверь этой комнаты она открывала всегда мизинцем – боялась испачкаться.

Скоро мне придется прийти к ней в другое заведение. Где еще более страшно дышать и опасно поворачиваться к людям спиной. Туда будут пускать реже. Придется приносить сразу по блоку сигарет и по 16 пачек сока.