Золотой Иерусалим

Дорогу из аэропорта в Иерусалим я почти не помню. В такси нас было трое: водитель, я и мой брат. Именно стараниями последнего мы ехали не в далёкий куббуц на севере страны, куда меня стремились послать добрые представители Сохнута, а именно в Иерусалим. Впереди была адаптация на новой земле, но это не пугало меня. Мало того - я вообще не задумывалась о том, что же будет дальше. Тем временем такси начало свой подъём к Иерусалиму. Справа от нас возвышалась гора, по которой карабкался вверх край района Гиват Шауль, слева - пропасть, и вдалеке - серпантином раскручивающиеся в небо спирали Рамотов, удалённых районов Иерусалима. Я ещё не до конца осознала, что меня удивляет в пейзаже. И только потом я поняла - все здания - и вблизи, и вдали, выдержаны в одном и том же тоне - желтовато-бежевом. Это цвет иерусалимского камня, и строить из другого материала в столице запрещено. У новых зданий это всего лишь цвет облицовки...
   
   
  Древняя еврейская легенда рассказывает, что давным давно здесь жили два брата. Отец оставил им большое поле, и когда он умер, братья поделили поле на две части и стали обрабатывать порознь. У одного из братьев была большая семья. Он обрабатывал поле и вся семья помогала ему, поэтому и зерна у него было больше, чем у неженатого брата. Заметив это, женатый брат загоревал: "Что же мне делать? Как помочь брату? Ведь если я предложу ему зерно он обидится и ни за что не возьмёт..." Наконец, он решил, что ночью потихоньку перенесёт несколько мешков зерна на поле брата, тот и не заметит ничего. Так он и сделал. Неженатый же, видя, как его брат кормит большую семью подумал: "Как же мне быть? Моему брату так трудно кормить столь большую семью. Я один, мне много зерна не надо, но брат не примет от меня ни зёрнышка!" Наконец, он придумал, что может ночью потихоньку перенести несколько мешков зерна на поле брата, и тот ничего и не заметит. Так он и сделал. Несколько ночей носили зерно братья, но поутру мешков не становилось меньше ни у одного, ни у другого. Так продолжалось пока как-то раз ночью не встретились братья с мешками на плечах. Тогда поняли они всё, рассмеялись, обняли друг друга и обещали всегда всем делиться. А Б-г, став свидетелем такой сильной и светлой братcкой любви, поклялся выстроить на месте этом Свой Дом.
   
   
  Я даже не спросила, куда мы едем, полностью доверившись брату. Давид, семнадцатилетний юноша, сам жил в общежитии религиозной школы для мальчиков. Там, конечно, он принять меня не мог. Пока мы ехали на квартиру к его другу, тоже Давиду, которого для краткости называли Дуди. Дуди оказался худым евреем лет двадцати восьми с чёрной бородой, в вязаной кипе, с тремя дипломами бакалавра, двумя мастерами и одним докторатом по философии. Всё это не помешало ему с лёгкостью вытащить из багажника мои чемоданы и расписаться в получении в ведомости таксиста. Что-то типа: чемодан - 2 шт., юная леди - 1 шт. на 3емле Oбетованной получены для дальнейшей абсорбции. Дуди занёс чемоданы в комнату, позвонил куда-то, справился, не голодна ли я. Ответ был отрицательный. Я всегда стесняюсь, когда незнакомые люди интересуются моей персоной. Тогда мы вышли из дома и пошли к автобусу, везущему в то место, которое Дуди считал необходимым посетить в первую очередь, местo с заветным названием Котель. Вспоследствии я нередко в течение последующих шести месяцев жизни в столице, да и позже, приезжала к этому месту. Мне даже посчастливилось погулять по лабиринтам под Старым городом, куда пускали в день не более 50 туристов. Но это было потом. А сейчас я в первый свой день пребывания в стране оказалась в самом святом её месте. Мы входим в главные ворота. "Ты пройдёшь вон там", - говорит мне брат, а они с Дуди проходят параллельно, по мужской стороне.
   
   
  Этих людей тысячи. Они стекаются со всех сторон, с окрестных гор к городу. Сверху это кажется похожим на подходы к муравейнику. Каждый несёт что-то в святой город - плоды земли или животных - баранов и коз. Вот эти люди заходят в город с южной стороны через Южные ворота города, по людным улицам через административные кварталы подходят к ступеням дворца, поднимаясь всё выше и выше по склону холма... Местные жители приветливо здороваются с прибывшими. Это паломники. Три раза в год сходятся они в Иерусалим из самых далёких провинций Израиля, неся подарки в Храм, построенный мудрым царём Соломоном, чтобы прославить того, кто даровал им счастье и благополучие, Вс-вышнего. В городе живёт не более десяти тысяч, но в праздники сюда сходится ещё несколько раз столько же, представители всех колен Израилевых, с обоих берегoв реки Иордана, и место есть для каждого!
  Солнце поднимается всё выше. Во внутренние дворы Храма стекается всё больше народа. Священники занимаются подготовкой к служению, певцы поют псалмы. Паломники входят в бассейны - каждый должен пребывать в состоянии ритуальной чистоты, отдают приношения священникам. А во двор продолжают приходить всё новые и новые люди. Они - жители страны, которая всего каких-то 50 лет назад не была такой могущественной, люди страдали от набегов филистимлян. А этот человек мне очень кого-то напоминает. Прислушалась - он говорит что-то на иврите своему кареглазому мальчугану.
  Иерусалимцы с гордостью рассказывают собратьям о делегациях с разных сторон света, прибывающих к царю, чтобы заключить с ним мир. Это 950-й год до н.э.
  Я успела лишь мельком увидеть Главного Первосвященника в длинных льняных одеждах с лазурным поясом с кистями.
   
   
  Я не касалась рукой камней, которым более двух тысяч лет, я не загадывала желаний - не знала, что это нужно делать. Стоял март месяц. Было по-весеннему нежарко. Помню только, что место не показалось мне чужим, я как будто вернулась туда, где была когда-то, но и об этом я уже не думала. Мне было просто хорошо и легко. Это была моя первая в жизни заграница, но у Котеля, у Западной стены, Стены Плача, как она почему-то зовётся по-русски, я не чувствовала ничего, кроме огромного интереса и спокойствия.
   
   
  "Светлана!" - позвал меня Дуди.
  "Пора идти", - слышу я такой родной голос брата.
   
  Как же всё изменилось. Я уже не вижу Храма на том холме. Одежды людей запестрили всеми цветами радуги, и в лучах солнца блеснул купол мечети.
  - О чём ты думала?
  - Я? Не знаю, ни о чём. Это мой первый день в Иерусалиме.
   
  Я просто стояла там, на мостовой, с двумя юношами, родным и незнакомым, стояла в городе Давида между двух Давидов, и, сама того не понимая, получaла своё благословение.
   
   
  Уже позже я услышала современную песню, которая описала мои впечатления от этого города:
   
  Горный воздух прозрачен, как вино,
  И запах сосен,
  и ветер разносит ароматы деревьев
  и голос колоколов.
  Золотой Иерусалим,
  город из меди и света,
  Для каждой твоей песни
  я стану скрипкой.

28.04.04