Blizzard-О-Rama

Собственно, это даже не история, это даже не маленький рассказ, потому что у этого нет окон-чания как такового. Это – всего лишь маленькая заметка. Написать все это меня сподвиг один до-кумент – не буду уточнять, где я его нашел и как – это уже само по себе является темой для пол-ноценного повествования. Но, как бы то ни было, в основу всего, что вы прочитаете ниже, дейст-вительно легли реальные события. Итак, весной тысяча девятьсот тридцать второго года на Север-ный полюс отправилась экспедиция – в то благословленное время, в эпоху СССР, активно осваи-вались северные границы нашей Родины, а Арктика все еще оставалась огромным белым пятном, каким, впрочем, она остается и сейчас – достаточно посмотреть на любую из существующих карт, и можно действительно убедиться, что она – бела, словно облака в жаркий летний полдень. Деся-ток первопроходцев отправился с берега Земли Франца-Иосифа вглубь ледяной страны – на соба-ках, с хорошо нагруженными санями; ничего особенного, обычная плановая экспедиция с обыч-ным плановым покорением необузданной стихии. И путешествие, как и все, что хорошо заплани-ровано и продуманно, шел вполне нормально – все было предусмотрено и все – учтено, ведь так обычно и бывает, если люди отправляются в действительно дальнее путешествие, из которого они, все же, надеются вернуться. Итак, все шло относительно хорошо. До пятнадцатого мая, пока не была обнаружена белая самоедская лайка, лежавшая в белом снегу с открытыми небесно-голубыми глазами. Собака была мертва – просто замерзла, или – издохла от голода.
Неизвестно, как ее, молочно-белую, обнаружили среди всей этой и без того режущей глаз бе-лизны, но все же, каким-то образом, ее нашли. Сама по себе мертвая собака не представляла ника-кой ценности для экспедиции, гораздо больше наших героев заинтересовал небольшой прямо-угольный сверток, прикрепленный к боку собаки грубой толстой бечевкой, сделанной из какой-то темной шерсти. Когда же сверток был отодран от белого собачьего бока, и распакован, то в нем обнаружилась небольшая книжечка – маленький дневник, выпущенный еще в дореволюционное время. Почти квадратный, с темно-красной обложкой, с чуть пожелтевшими от времени страни-цами. Должно быть, его,  ярко-карминовый, можно было увидеть за тысячи километров на этом белом снегу, но вокруг, кроме членов экспедиции, не было никого: только ветер, солнце и снег. И еще – бледно-синее небо, но ничему из перечисленного  не было никакого дела до какой-то там красной книжечки.
А потом, на привале, когда были поставлены палатки и собаки лежали, зарывшись, чтобы было хоть немного теплее, в снег, дневник был изучен, и с прискорбием обнаружилось, что большая часть записей не подлежит восстановлению – например, имя его автора. Так же обнаружилось, что некоторые записи в дневнике ведутся на немецком, и вообще, как бы это странно ни звучало, при-надлежал он, похоже, двум разным людям. Далее не приводятся слишком поврежденные (то есть – ранние), а так же – сделанные на немецком главы данного дневника, так что вы можете прочитать его в том виде, в каком он был доступен для членов той достопамятной полярной экспедиции.

****

12.9.19.

…не сказал бы, что идти стало так уж и легче. Да и чтобы быстрее – тоже не сказал бы. Юрка (товарищ Сергин) постоянно канючит – жалуется на ветер, но все это – ерунда. Фон Штайзенн го-ворит, что совсем скоро все переменится, и у меня, в общем-то, нет причин ему не верить. Впере-ди – только снег, и кажется, горы. Странно, но о горах в этих широтах я ничего не слышал – наде-юсь, мы все же не сбились с дороги.

20.9.19.

Как-то уж совсем нехорошо получается. Я веду дневник, и он – тоже, но до сих пор не проис-ходит, по большому счету, ничего интересного. Мы добрались до гор, и ветер немного стих. Фон Штайзенн уверен, что за ущельем, на той его стороне – цель всего этого похода, но вечером идти уже не имело смысла – все равно, не успели бы, и мы остановились у подножий. Горы эти какие-то странные, словно целиком изо льда. Виригин попробовал добраться до породы – не получилось, видимо слой слежавшегося снега и все того же льда слишком велик. Завтра с утра и пойдем в уще-лье.

21.9.19.

Да, немец был прав (кто бы сомневался?) – за горами действительно это самое плато. Местами – покрыто снегом, местами – просто голые камни, видимо – из-за ветра. Чушь какая-то, и мне ни-кто, должно быть, не поверит, но горы тянутся до самого горизонта – как будто какой-то чудо-вищный крепостной вал, и притом – совершенно ровные, словно – обточенные. Остановились на небольшой площадке………………………………………………………………………непонятно. Хотя, возможно, подтвердится теория об оледенении? Наверняка. Хотя, сами эти рисунки не по-хожи ни на что, виденное раньше, и уж, конечно, не могут они принадлежать и телеутам, которые, собственно, и рассказали нам об этом месте, а… Ну, даже не знаю – индейцам? Может быть, они действительно больше похожи на южноамериканскую настенную живопись. Фон Штайзенн чем-то недоволен.

23.9.19.


Два дня шли по льду и земле – никаких гейзеров, лишайников или чего-то в этом роде. Никаких животных (хотя здесь их быть, в общем-то, и не должно – это совершенно не удивляет): вообще ничего. Но потом наткнулись на пещеру, она выдолблена в породе под небольшим углом к по-верхности, с уклоном вниз. Именно выдолблена – на краях видны следы обработки. Железо, же-лезные орудия? Возможно……………..вообще – много металлосодержащих руд…………….и по-толок -  тоже, все в таких же «росписях». Теперь видно, что этот стиль, несмотря на все сходства, заметно отличается от индейского – он несколько грубее, примитивнее. Возраст самих рисунков, несомненно, очень солидный.
……ритуальный характер. Ни одного человека вообще, хотя фигуры и походят на человече-ские. Да, я признаю заслугу немца – без его знаний мы бы никогда не оказались здесь. Сейчас он сидит рядом со мной и вот уже в который раз перечитывает эти свои книги, хотя свет в палатке - ни к черту.
Завтра идем дальше.

24 – 27.9.19.

Нашли еще две подобных пещеры, в одной – обнаружили что-то, похожее на блюдце из кости лопатки какого-то крупного животного, судя по всему – не очень старое. Это удивило меня и при-вело в восторг фон Штайзенна.


28.9.19.

Опять – ничего. Снова поднялся ветер, и весь день просидели в одной из пещер, которых во-круг теперь – множество. Собаки лежали у входа, но ночью, уже после полуночи (кажется, время не точное) залаяли и чуть было не вырвались на улицу – оказалось, Юрий просто отошел в угол по малой нужде и наступил на хвост одной из лаек.

1.10.19.

…………………………..я спросил у немца, что это такое. Он тоже не смог объяснить что-либо, по крайней мере – вразумительно. В итоге мы лишились: трех собак, большей части продуктов и одного проводника. Нельзя, чтобы что-то подобное повторялось впредь. Я буду продолжать рас-спрашивать немца. Больше – никаких оплошностей, решено выставлять дозор.
И все равно – ерунда какая-то – откуда они вообще взялись, если здесь даже леменги не живут?

2.10.19.

Вчера они просто забрали у нас еду, а в этот раз пришли и, кажется, даже говорили с фон Штайзенном. А он – говорил с ними. Определенно, странный немец, если бы не его деньги, то мы бы вообще не взяли его в экспедицию, хотя… это еще как посмотреть – кто кого и куда взял.
Итак, эти пришли опять. Ранее (вчера) я уже описывал их, сейчас же лишь уточню, что их тем-ная меховая одежда – это вообще не одежда. Это их мех, они совершенно обнажены…….люди – боятся, собаки – рычат, но завтра утром мы все же идем к их……….
Немец не говорит, может быть, даже он – не знает (хотя – сомнительно), так что мы, возможно, открыли новую народность (!). Так что мы продолжаем идти все дальше на север, становится хо-лоднее. Кажется, я видел на горизонте горы – мохнатые, со слов немца, говорят, что живут не за этими горами, а перед ними. А за горами – что?

5.10.19.

Мы уже два дня в их городе! Невероятно, но это – именно город, однако, строили его, кажется, не они. Поражает обилие детей и подростков – такие же черные и косматые, только, чуть помень-ше, они бегают здесь толпами. Женщины (самки?) постоянно ходят с младенцами, таская потом-ство на руках. Живут все во все тех же пещерах – как пчелы в улье, другого сравнения я просто не могу найти. На земле – отверстия, возможно – даже разломы в коре, из них идет огонь (газ, опре-деленно – газ, но откуда он здесь? хотя, может быть – неразведанное месторождение?..). Еды у них, похоже, предостаточно – помимо хлеба и других продуктов с Большой Земли, которые они умыкнули у нас же в свой первый визит, нам подают какое-то мясо, хотя животных я здесь еще так ни разу и не увидел, и нечто, похожее на ягель или мох – этим покрыты стены их пещер изнут-ри……не слишком-то приятно, но, по крайней мере, мы едим их еду, и все еще живы.

6.10.19.

Юра говорил, что видел что-то, похожее на одежду нашего проводника у входа в одну из пе-щер. Надо будет спросить, куда же все-таки делся Вишпасс у фон Штайзенна.
Еще сегодня я прошел вглубь поселения и увидел, что дальше, почто «за городом», есть какое-то строение, напоминающее башню – оно выполнено так, как будто кто-то обточил целую скалу и придал ей необходимую форму. Определенно, очень интересно.

7.10.19.

Спрашивал немца. В башне, по его словам, живет какой-то Жрец. Про проводника же – молчит.

8.10.19.

Сегодня, ближе к полудню, мохнатые (я все еще не знаю, как их называть, хотя на языке жестов мы и объясняемся с ними более-менее сносно, так что пусть они будут просто мохнатыми) хотели показать нам башню вблизи, но немец их, кажется, отговорил.
Пропали еще две собаки.
Оказывается, здесь, как и везде, случаются конфликты, а иногда – и убийства – я сам видел, как двое просто забили голыми руками, именно – забили, третьего, но никто на это не обратил никако-го внимания.
Теперь буду держать маузер заряженным.

12.10.19.

…………на верх……………………все так быстро. Чертов немец, с Войны недолюбливал их, сволочей. Ну, я и сам, вообще-то, должен был догадаться, что тут к чему. Мы все здесь, в подвале этой башни, а он – там, с ними, с мохнатыми, и даже не заходит. Ага, зашел бы он………как будто – сквозь землю провалился. Мы сидим здесь, вместе с оставшимися собаками, Юрка опять блажит, и маузер теперь – бесполезен, не осталось ни одного патрона; надо было брать больше, больше их.
А эти – все кормят нас своим мясом, приносят талую воду… Карандаш скоро кончится, так что теперь придется писать реже, да и вообще – стоит ли теперь что-либо писать?

15.10.19.

Вчера нашли вместе с мясом клок черной шерсти. Больше ни я, ни остальные это мясо есть не будем – эти мохнатые просто жрут своих. Благо, у них огромные выводки, как я говорил раньше. Да и чужих жрут, наверное…
И все равно, немец – сволочь, и его книжки – не лучше.

19.10.19.

Юрку увели. Я не знаю, куда, но они все уводят и уводят……………………….
А когда Юрка вернулся, то ничего не сказал (так обычно и бывает). Утром же – его увели опять, и он больше не появлялся.

20.10.19.

…………………….настала и моя очередь идти…………………………….

25(?).10(?).19(?).

…Это я пишу в более-менее нормальном состоянии. Уже – в почти что нормальном состоянии. Я был  там, вместе со Жрецом, почти два дня, по крайней мере – не меньше, теперь я уже не могу ни в чем быть уверен. Я был там достаточно долго, и теперь попытаюсь рассказать как можно больше – черт с ним, с карандашом, его и так осталось совсем чуть-чуть. Потом я попробую как-нибудь выпустить одну из псин на улицу, когда они опять откроют дверь, и к ней, к псине, я как-нибудь прикреплю этот дневник, если кому-то будет интересно – то я все же написал примерные координаты этого места, но – только примерные, я не уверен, что они абсолютно точны. Пример-ные координаты всего этого. Этого места… Точно их знал, похоже, только фон Штайзенн. Но нам он об этом ничего не говорил.
Теперь же я постараюсь рассказать о том, о чем хотел рассказать. Утром мохнатые пришли за мной и отвели наверх – мы шли по ступеням, и я в который уже раз укреплялся в своем суждении относительно того, что все это выстроили не они. Чем выше мы поднимались, тем сложнее и при-хотливее становилась резьба на стенах – так, будто бы мастер начал ее с самого верха, а затем, спускаясь, уставал все больше и делал все больше и больше ошибок.
Мы шли по огромной каменной лестнице, и они остановились только на самом верху – там та-кой небольшой выступ, словно площадка, а на нем, на этом выступе – каменная же дверь. На ней я увидел еще рисунки и барельефы, но о них я не буду здесь рассказывать – их я почти не запомнил. Или – запомнил, но они такие, слишком… в общем, о них я просто не буду вам о них рассказы-вать.
Я открыл эту дверь (на удивление легко), так как внизу, на лестницы, переминались с ноги на ногу и сопели мохнатые, и оказался в комнате Жреца. Я оказался в его покоях. Если верить словам немца, то они называют его именно так – Жрец. Я и не думал, что башня внутри – такая огромная, там было тепло и светло, и все вокруг – совсем не так, как внизу, у этих черных шерстяных дика-рей. Все – золото и слоновая кость, я никогда не видел слоновой кости, но решил, что это – имен-но она.
Однако, все равно, зал, где сидит Жрец – по большей части – развалины и руины, как и все в этом странном городе. А сам Жрец – он такой, весь в красном, и лицо его – желтое. Это я подумал сначала, а потом, когда подошел поближе и разглядел получше, то желтое оказалось обычной мас-кой из ткани.
У Жреца белая морщинистая кожа на руках.
И вот я, значит, начал говорить с этим…Жрецом. Не знаю, откуда он узнал наш язык – от нем-ца, от Юрки, ото всех тех, кто уже приходил сюда и беседовал с ним, так как жрец, как оказалось, очень любит вести из внешнего мира… А может, это я сам как-то узнал его язык? Не знаю, но мы, во всяком случае, прекрасно поняли друг друга.
А еще – я понял, почему так странно вели себя все те, кто вернулся из этой комнаты, из этой башни – от него. Вот вы сейчас читаете, и думаете, что я расскажу все, что узнал там? Но я просто не могу этого сделать – так много всего... Я вообще жалею, что начал вести этот дневник, но то, что имело начало, должно иметь и конец, так что я продолжаю писать.
Все, что нам говорили – неправда, и мохнатые – не те и не то, чем кажутся. Они – не те, кто вы думаете, что бы вы там ни думали, и Жрец – то же не тот, и я, да и вы – тоже. Все вообще – не-правда, точнее – не совсем правда.
И если вы все же придете сюда (Я сейчас пишу, и ловлю себя на мысли, что они, мохнатые, все же оставят меня в живых, и кто-то все же отправится нас искать…), то я умоляю вас – не ходите за внутренние горы. Вы можете придти на плато, хотя и этого я вам делать настоятельно не советую, но никогда…

****

Здесь запись прерывается, а последующие страницы вообще отсутствуют – они вырваны из красного дневника, и если учесть, что строчки на немецком перестали встречаться на этой бумаге еще раньше – последние записи на латинице датированы десятым октября, то этот дневник – и не дневник вовсе, а просто заметки. Просто – обычные записки. Жаль, что в экспедиции тысяча де-вятьсот тридцать второго года не было никого, кто бы мог читать на немецком – тогда бы отваж-ным полярникам наверняка посчастливилось бы узнать гораздо больше.
И еще жаль, что экспедиция тысяча девятьсот тридцать второго года так и не вернулась в Мос-ковскую академию наук – наверное, эта экспедиция решила пойти по тем координатам, что были указаны на отсутствующих теперь страницах темно-карминовой книжки. И никто теперь не знает точно, потерялись ли все те люди и собаки в снегу, или же все-таки дошли до того неизвестного плато и мохнатые и их заставили поговорить со Жрецом… А может – они и вовсе перешли те пре-словутые «внутренние горы», не вняв совету неизвестного, что вел дневник? Известно точно лишь одно – об экспедиции тысяча девятьсот тридцать второго года на Северный полюс под руково-дством Стрижакова и Марщина-Кузнецова все через какое-то время благополучно забыли.
Что же касается меня и того, как я узнал обо всем этом… Ну, теперь, я думаю, можно немного поговорить и обо мне. Я нашел дневник в восточной части плато, возвращаясь к своему Жрецу, приготовив для него небольшой подарок (не дар – дары он возносит мне, я же – приношу ему подарки) – сок гигантских лунных деревьев, которые сам Жрец называет иль-эка-тель. Однако, это еще не доказывает того, что экспедиция Стрижакова и Марщина-Кузнецова – не добралась до внутренних гор и того, что за ними – может быть, дневник просто выпал из кармана одного из не слишком внимательных полярников? В любом случае, на плато об экспедиции тысяча девятьсот тридцать второго года никто ничего не слышал.
Мохнатые падали ниц при моем приближении, я же – плыл как обычно, сумрачным облаком, источая черноту, какая бывает только среди звезд, и аромат тех древних благовоний, что когда-то поднимались к небу в мою честь от этой холодной земли до того места, которое теперь называется Ахмадабадом. И на бурой каменистой почве, кое-где покрытой мелкими крупинками снега, я уви-дел красную книжку, которую действительно, должно быть, обронили просто случайно.
Но, вся беда в том, что я совершенно не знаю немецкого. Может быть, знаете его вы?
Пожалуйста, помогите мне – научите  моего Жреца этому языку. Или – меня самого, ведь все мы, да и вы тоже – не то, чем кажемся, так что вы, наверное, сможете, если действительно захоти-те. Хотя вам придется идти долгие дни и ночи по ледяной безжизненной пустыне, в окружении снега, ветра и холодных звезд, но ведь вы сможете? Вы ведь сможете это, если действительно за-хотите – вы сможете научить меня немецкому языку, ведь, правда же?