Чуевая легенда. Часть вторая. Глава 12

ГЛАВА 12. НЕДОПЕРЕПИЛ. АНХЕЛЬ ПОТРОХ ПСОРИАЗ.
- Жара, грибы пошли, - Недоперепил вытер со лба обильно выступающий пот и не без удовольствия посмотрел на снимающую блузку Мать Терезу. - С детства обожаю потных женщин.
- У тебя все равно от перегрева не стоит, - огрызнулась девушка, подбивая пышную грудь под белый кружевной лифчик. - Затянул в самое пекло, а теперь еще и шутить пытается. Какого хрена мы здесь забыли?
- Как это - какого? Море я тебе решил показать. Настоящее.
- Мне это твое море, как дятлу - "Аргументы и факты". Связалась на свою голову. Мало того, что наркоман, импотент, так теперь еще и романтик. В грязной луже подобие моря ищет.
- Ну, насчет импотенции и твоей фригидности я промолчу, а вот насчет всего остального... Кстати, где бы нам с тобой достать лодку?
- Ага. Бери выше - яхту. И в круиз от Казахстана до Узбекистана.
- Хе. Тоже мне, лягушка-путешественница выискалась. Нам лодка для дела нужна. Вплавь до острова Уялы мы не доберемся.
- Вот только на островах нас и не хватает. Ты что, клад ищешь? Или в детстве Робинзона начитался?
- На солнце перегрелся.
Недоперепил сел на раскаленный от полуденного зноя песок и задумался.
Если верить кислотным видениям, Воскобойников жив и находится в плену на острове, километрах в пятнадцати от берега. Связь с материком осуществляется раз в месяц, в последнее воскресенье. Значит, если ждать, то это недели две. Не меньше. А две недели жить здесь, под убийственным солнцем, без пресной воды и в хрен знает скольких верстах от ближайшего населенного пункта просто нереально. Он не верблюд, чтоб колючками питаться. Что делать? Твою мать, дяденька Чернышевский, с твоими глобальными размышлениями на эту тему.
Федькины раздумья прервал Юлькин голос:
- Ты глянь. По-моему к нам гости.
Недоперепил посмотрел в ту же сторону, куда глядела Юлька и внутренне ободряюще встрепенулся. К берегу стремительно приближалась небольшая моторная лодка с тремя пассажирами на борту. Один - волосатый и несимпатичный - сидел сзади, управляя легким навесным двигателем; двое остальных удобно расположились на носу и пили баночное пиво.
Минуты через три лодка мягко ткнулась в рыхлый прибрежный песок, и гости с видом полноправных хозяев всего казахского побережья подошли к Недоперепилу. Федор оставался сидеть на песке и с интересом изучал незнакомцев. Казах и два русских. Казах скорее всего - в шестерках. Уж больно у него вид зашуганный, да и фэйс на правый глаз не совсем пропорционален.
- Салют!
(АГА. ЭТОТ ЗДОРОВЫЙ - ВОЖАК. И ИМЯ ЕМУ - ИГУАНОДОН. НЕ ПОМНЮ, БЫЛ ЛИ ТАКОЙ СРЕДИ ДИНОЗАВРОВ, НО НАЗВАНИЕ ПОДХОДЯЩЕЕ. ЧЕМ-ТО НА "ГАНДОН" СМАХИВАЕТ).
- Здоровьте.
- Че здесь сидите? Пейзаж смотрите?
- Прилива ждем.
(ГОЛОС ЯВНО НЕ ДРУЖЕЛЮБНЫЙ. БУДУТ БИТЬ).
Недоперепил полез в карман за сигаретами. Второй русский недовольно зыркнул в его сторону и прокартавил:
- Нехохошо гхубить стахшим. Невежливо.
Игуанодон плюнул себе под ноги и старательно втер мокроту в песок.
- А в курсе, что вы сидите на нашем песочке? И наш пейзажик смотрите. Причем забесплатно.
- Ну и?..
- А в наше время бесплатно только мухи сношаются.
- Ну и?..
- Платить надо, дхужище, за наслаждение кхасотой. Твоя баба?
- А, вы про это? Базара нет. Лодка наша - бикса ваша. И то, и другое - на время.
Мать Тереза попыталась упасть в обморок от такого предательства с недоперепиловской стороны, но вовремя передумала, поняв, что будучи в сознании, сможет еще хоть как-то посопротивляться.
- Ишь ты, прыткий какой. Лодку захотел? - Игуанодон подошел к Федьке вплотную и навис над ним как медицинский скальпель над аппендицитом. - А чего ж ты так сразу нам свою под-ружку сплавляешь? Она у тебя наверно сифонная? Или ты просто обдрыстался от страха?
- Пехдило не железное. Хазбитый ебачь носить не желает. А пхийдется.
Удар сапогом пришелся прямо в торец. Недоперепила откинуло на спину, и он почувствовал как из носа полилась кровавая юшка. Попытался было встать, но второй удар, под дых, заставил свернуться калачиком и хватать ртом раскаленный воздух. К этому времени подоспели Картавый и Шестерка. Удары посыпались как осенний град на неубранную пшеницу. Федька закусил губу и постарался руками прикрыть голову от твердых подошв. В глазах потемнело и к горлу подкатила тошнота. Это только в боевиках человеки мутузят друг друга минут по сорок и остаются без единого синяка. А в реальной жизни все гораздо проще, хватает порой и одного удара.
- Хватит с этого пидаха. Поха за сучку пхиниматься. Смотхи, какие сиськи нахастила, и в хот, навехно, бехет по самые гланды. - Картавый дернул широкий армейский ремень на брюках и шагнул к застывшей от ужаса Юльке.
Сразу вслед за этим он получил звучный пинок под зад.
- Че, быдло, забыл, кто должен быть первым? Нюх потерял, в натуре?
Широко открытыми глазами Мать Тереза смотрела на окровавленного Федьку и приближающегося Игуанодона. Все казалось каким-то ужасным наваждением. Кошмаром, которого на самом деле быть просто не может.
- Нет! - заорала она и бессильно упала на колени. - Нет! Не подходите ко мне! Не трогайте! Пожалуйста. Я умоляю.
Картавый ухмыльнулся.
- Гхиш, а мне нхавится как она вехещит. Потенция поднимается.
- Гы, - неопределенно отозвался Игуанодон и кивнул казаху. - А ну, приготовь для меня эту шлюшку. Да поживее.

Недоперепил очнулся и с трудом разлепил залитые кровью веки. Все тело болело и напоминало свежеприготовленную непрожаренную отбивную. Голова почти ничего не соображала, а сзади, сквозь эфирный гул и треск в ушах слышались умоляющие юлькины крики и голоса чужаков.
Подчиняясь какому-то внутреннему инстинкту, рука самопроизвольно скользнула в карман брюк и достала кислоту. Зубы разорвали целлофан пакета и свинтили крышку.
(ТОЛЬКО БЫ НЕ ПЕРЕБОРЩИТЬ С ДОЗОЙ).

Боль со всего тела стекается к пяткам и впитывается в грязные дырявые носки. Тело наполняется необъяснимой свежестью. Кайф расползается по всем клеткам, разносится кровью в самые дальние уголки организма.
Вспышка.

Недоперепил легко вскочил на ноги, в два прыжка подскочил к стоящему спиной Картавому и, сложив замком кисти рук, со всего размаху саданул его чуть пониже шеи. Если удар пришелся в нужный позвонок, то теперь этот пидор встанет нескоро.

Я ПЛЫВУ ПО НЕБУ. МНЕ ЛЕГКО И СПОКОЙНО. ВОКРУГ МЕНЯ ОБЛАКА И ГОЛУБАЯ БЕЗДНА.

Вместе с выкинутой от бедра рукой вперед подается все тело. Кулак прокручивается на 180 градусов, врезаясь в подбородок противника.
Недоперепил научился этому еще на курсе молодого бойца, когда только начинал свою армейскую службу. Сразу вслед за этим - удар коленкой в пах. Запрещенный удар. Но сейчас разрешается все. Бой без правил.

ПУСТОТА ОБВОЛАКИВАЕТ СО ВСЕХ СТОРОН. ТЕЛО НЕ ВЕСИТ НИ ЕДИНОГО ГРАММА. Я ВЗЛЕТАЮ ВСЕ ВЫШЕ И ВЫШЕ. И ВОТ УЖЕ МОГУ ДОТРОНУТЬСЯ РУКОЙ ДО ЗВЕЗД. ИХ КАЧАЕШЬ, И ОТОВСЮДУ НАЧИНАЕТ СЛЫШАТЬСЯ МЕЛОДИЧНЫЙ ПЕРЕЗВОН. ЭТО - ЗВЕЗДНЫЕ ПЕСНИ.

Верхний блок. Рука противника соскальзывает в сторону от лица.
Недоперепил еще дальше отвел ее вбок, поворачивая Игуанодона к себе и нанес ответный удар правой рукой в переносицу. Голова противника откинулась назад, удобно открывая шею. Удар кулаком в кадык. Хрип и глухое падение поверженного тела.
А Шестерку уже не догонишь. Наворачивает своими кривыми ногами так, что пыль после него не осядет наверное еще в течение получаса. Все рекорды с первой попытки похерил.

Я ЛЕЧУ. ЛЕЧУ. ЛЕЧУ. ВСЕ ВЫШЕ И ВЫШЕ. ВСЕ ДАЛЬШЕ И ДАЛЬШЕ. И МНЕ СОВСЕМ НЕ ХОЧЕТСЯ ВОЗВРАЩАТЬСЯ. Я С ГОЛОВОЙ ПОГРУЖАЮСЬ В БЕСКОНЕЧНОЕ ПРОСТРАН-СТВО. И ВОТ УЖЕ КОСМИЧЕСКИЕ ТЕЧЕНИЯ НЕСУТ МЕНЯ В СВОЕМ СТРЕМИТЕЛЬНОМ ВИХРЕ. А МНЕ ОСТАЕТСЯ ТОЛЬКО РАСКИНУТЬ РУКИ И ЗАКРЫТЬ ГЛАЗА.
ХОЛОД.
Я ПОПАЛ ВО ЧТО-ТО МОКРОЕ И ПРОТИВНОЕ. КАКОЙ МЕРЗКИЙ ЗАПАХ. И СОЛЬ.
СОЛЬ НА ГУБАХ...

- Очнулся? - Юлька стояла на коленях у федькиной головы и внимательно смотрела в его раскрывшиеся глаза. - Может, тебя еще раз облить водичкой?
Мозги в голове ворочались со скрежетом не смазываемого несколько веков механизма. Но это не помешало Недоперепилу понять, что "соленое, вонючее и противное" - это аральская вода.
- Эти... уехали?..
- Кто? - Девушка сделала удивленное лицо и захлопала ресницами.
- На лодке... Мужики.
- Так ты ж их... Ты что, ничего не помнишь?!
"Уехали, - облегченно вздохнул Федор и снова закрыл глаза. - Слава Богу".

***
Юлька сидела лицом к Недоперепилу и, уставив взгляд куда-то себе под ноги, докуривала последнюю сигарету. Подвесной лодочный мотор выбивал из-под кормы бесчисленные белые пузыри и звонко стрекотал на все 60 тысяч квадратных километров Аральского моря. Федор о чем-то сосредоточенно думал.
"Во, блин, подвязался на детективчик. Нашел против кого пойти: наркомафия, КГБ, лучшие боевики России. Два трупа уже на счету, и сколько их еще предвидится? Даже если не привалят в ближайшее время, то расстрела на четыре я точно заработаю. И короста эта... На хрен я с ней связался? Она же меня при первой возможности сдаст. Не зря ведь до сих пор ни с кем не уживалась и слиняла подальше от цивилизованного мира. Видно, уже есть стервозные грешки на душе".

Медленно, но верно, моторка приближалась к острову.

- Талгат, катер!
- Звук не наш. У лодки Василия мотор сильнее ревет, однако.
Мурат пробормотал что-то на родном казахском языке, подхватил внушительного вида трехстволку и вышел из хибары.
Со стороны восточного побережья шла лодка. Ровно шла, красиво. Длинный пенящийся хвост сзади долго не расползался. Скорость у моторки была приличной. "Кого это, интересно, хрен несет? - Охранник на всякий случай переломил ружье и посмотрел патроны. - Может, люди хозяина?"
Мотор чихнул и заглох. Дальше лодка до самого берега шла по инерции. Легко ткнулась днищем в пологий песчаный берег.
- Вы кто? - Ружье в руках казаха заняло предупреждающее положение.
- По делу. Водкой торгуем, ищем покупателей.
- Нам не нужна водька. Савсем не нужна.
- Тогда - бабу. За ваши тугрики она вам всю "Кама-сутру" на практике преподаст.
От испепеляющего юлькиного взгляда Федьку пронзил холод. Казах близоруко сощурился, опустил ружье и направился к лодке.
- Товара, однако, хороший?
- Самый цимус. Только что из столицы, - ответил Недоперепил и вылез из лодки навстречу охраннику.
Но казах оказался не таким глупым, как это могло показаться с первого взгляда. Он благоразумно остановился метрах в пяти от своих гостей и вскинул ружье на плечо. Стволами вверх. Указательный палец - на спусковом крючке.
- Сколько за нее хочешь?
Мать Тереза покорно сидела в лодке и ждала, что из всего этого выйдет. За все то время, которое она провела в компании с Недоперепилом, ей пришлось привыкнуть к мысли о том, что компания эта не из самых спокойных. Да и сам Федька - человек крайне непредсказуемый.
- Пятьдесят, - наугад сунул новоявленный сутенер, мучительно вспоминая, какая здесь ходит валюта и какой она имеет эквивалент к рублю.
Но этого оказалось не нужно. Казах понял ответ Недоперепила по-своему, тут же залез в карман и достал из него пачку "баксов". Отсчитав пять десятидолларовых банкнот, он протянул их оторопевшему Федору, выхватил Юльку из лодки и повел ружьем из стороны в сторону.
- Теперь плыви. Заберешь ее завтра.
И тут Мать Тереза не выдержала. Оказаться второй раз за день под угрозой изнасилования было для нее уже слишком.
Удар ногою по яйцам был таким, что даже Федька невольно скривился, вжал голову в плечи и руками прикрыл свои. Казах позеленел от боли, секунды три постоял, вытаращив глаза и закусив язык между желтых гнилых зубов, и, наконец, медленно сложился как карточный домик. Юлька подхватила выпавшее ружье, размахнулась и наотмашь рубанула тяжелым прикладом по расшитой мелким бисером тюбетейке Мурата. Раздался ужасающий хруст. Исходил ли он от головы, или это ружье не выдержало удара, Недоперепил так и не увидел. Он предпочел отвернуться. Но, как оказалось, зря. Потому что следующей жертвой бабской ярости стала федькина поясница. Получив весомый толчок, парень взвизгнул и мордой зарылся в соленый морской песок.
На шум завязавшейся потасовки из дома выскочил Талгат. Вращая своими косыми глазами, ярко выделяющимися на фоне ошпаренной и перебинтованной рожи, он быстро оценил сложившуюся ситуацию, что-то проорал на родном каркающем языке и выстрелил вверх.
Федор даже не попытался встать - погибать молодым ему явно не улыбалось. Юлька в испуге откинула ружье в море и высоко задрала вверх руки.

***
Казахи любят свою родину. Причем даже те, кому она ничего не дала. Даже ума. И Талгат с Муратом исключения не составляли. Превратив морду Недоперепила во вполне сносное подобие жопы и выгуляв Воскобойникова, они заварили себе крепкого чаю и сели изучать физическую географию Казахстана по учебнику за седьмой класс.
Убогая обстановка сторожевской хибары чем-то напоминала избушку с призраками из дешевого фильма ужасов. Голые деревянные стены, старательно утоптанная земля, заменяющая линолиум пола, пустующие глазницы оконных проемов и полумрак. Прямо посредине дома едко чадила остывающими углями покореженная кривая буржуйка. А дальний от входа угол, отгороженный от основного пространства ржавой металлической сеткой, смахивал на звериную клетку и представлял из себя личные аппортаменты Воскобойникова. Там же были размещены "со всеми удобствами" и свежепойманные Недоперепил с Матерью Терезой.
Пленники сидели молча, каждый думал о своем. Юлька высчитывала примерное время до того, как охранники займутся ее телом, Иван Петрович с тоскою вспоминал былые времена, а Федька зализывал многочисленные раны и обдумывал свое положение. Игра в Рэмбо ему уже явно начинала приедаться. Разбитый организм отказывался нормально функционировать, душа рыдала горючими слезами, а мысли упорно приводили к одному: лечь и умереть. Потому что несколько конкретных мордобитий за последние два часа - это много. Это неправильно.
"Эх, кислоты бы сейчас. Две дозы, и чтоб не возвращаться". Но заветный пузырек, как и все остальное содержимое федькиных карманов, увы, находился вне пределов досягаемости. Он лежал где-то в груде выпотрошенных из сумки и юлькиного чемодана вещей, молчал и спокойно ждал своего часа. Ему было явно наплевать на то, что он кому-то в данный момент был позарез нужен. Шмаль, предназначенная для "срочной связи" с Потрохом, закончилась еще три дня назад. Федька курил ее всегда и везде. Один и вдвоем с Юлькой. Перед сном и после сна. До обеда и вместо. Поэтому не мудрено, что в конце-концов "зеленки" не стало. И было мучительно больно за бесцельно... Мать-перемать, черта в душу... Чтоб вы всрались! Жить хочу! Водку пить, баб трахать... От этих чуйских сказок уже воротит наизнанку!..
"Спокойно... Пока я жив, у меня есть куча возможностей. Казахи тупоголовы. Они не кончат меня до приезда Васи Питерского, побоятся. Мало ли, что я за птица (ДЯТЕЛ МОЕ ИМЯ!) и какая у меня была на острове цель?.. Вот Юльку, блин, уберечь не удасться. Ишь, как эта косорылая обезьяна на нее пялится. Хочет. Прости меня, Юля, но ты сама виновата, что родилась на свет такой красивой. И по яйцам бил тоже не я - не мне их функции и восстанавливать. С Воскобойниковым каши не сваришь. По ходу, за восемь месяцев в плену он превратился в говно. Молчит и киснет. И снова этот злогребучий вопрос: что делать?".

А разрешилось все само-собой. Просто и непринужденно. Казахи сами пописали друг друга за право драть Юльку первым. Обчафирившись вусмерть и распалившись по поводу того, что какой-то профессор обозвал в своей "Физической географии" их Аральское море через черточку озером, они решили отомстить всей русской нации в лице Матери Терезы путем жуткого насилия. Причем Талгат, который считал себя главным, утверждал, что начинать обязан именно он. Мурат же так не считал. Он тер свои отбитые яйца и приводил по этому поводу не менее убедительные доводы. А потом началась безжалостная резня. Чурки с ножами. Резьба по дереву.
Недоперепил бил в ладоши и открыто ликовал. На несколько минут он даже забыл, что сидит в плену, и в любой момент лютая казахская злость может перекинуться на него и Юльку.
- А ну-ка выпусти этому пидриле кишки на свет. Посмотри какого цвета у него желудок!
Мурат схватил с печки горячий чайник и запустил его в рожу Талгата. Рев, раздавшийся следом, отдаленно напомнил Недоперепилу вторую часть "Воя".
- Сделай его, сделай! Ату, ату...
...Закончилось все так же внезапно, как и началось. Соперники сошлись на самой середине комнаты, столкнулись ножами и застыли, уничтожающе глядя друг другу в лицо. На несколько секунд зависла гробовая тишина. Потом Талгат аккуратно, как в замедленной съемке, начал сползать на пол, руками пытаясь схватиться за Мурата. Но у того тоже подкосились ноги, взгляд остекленел, и он рухнул лицом вниз на своего умирающего противника, еще дальше вбивая длинный мясницкий нож в свое сердце.
Юлька вскрикнула и прижалась к Федору. Ее руки больно сцепились на его спине, а лицо уткнулось в грудь, словно готовое вот-вот заплакать. Но не тут-то было. В самый последний момент Мать Тереза отстранилась, мельком взглянула на Недоперепила и влепила ему звонкую отмашистую пощечину.
- Никогда! Никогда больше не продавай меня! Понял? Мне надоели эти твои сутенерские штучки!..

***
Три канистры с бензином, провизия, вода - все самое необходимое переносилось в лодку и слаживалось на дне.
- Теперь в Узбекистан. Юлька, ты была в Узбекистане?
- И не очень-то об этом мечтала.
- Зря. Там такие арбузы! "Учкуду-у-ук, три колодца. Ты спаси-и-и, защити нас от со-о-олнца..."
Воскобойников упорно мешался под ногами и утомлял своими вопросами:
- Простите, а вы откуда? Простите, а как мне попасть в Чуйскую нарколечебницу? Простите, а что мы будем делать в Узбекистане?
- Носить халаты и пить индийский чай с узбекскими бревнами. Мое дело - вывезти тебя отсюда. И больше я ничего не знаю. Я, слава Богу, свою миссию выполнил.
- Какую, простите, миссию? И куда вывезти?
- Слушай, дядь, ты меня утомляешь. Вроде бы и не дурак - сам должен знать в какое дерьмо вляпался. Так что сиди и готовое хавай. Его, мудака, спасаешь, а он еще и полный расклад хочет.
- Да, но я должен знать на кого вы работаете и какие у вас планы?
- Сказал бы я что ты должен, да, боюсь, обидишься. Считай, что я вольный стрелок и занимаюсь тобой на добровольных началах.
- А...
- Сдохни, мужик! Я вообще-то человек мирный, но иногда планку у меня срывает. И только исключительно из-за тебя моя рожа сейчас так напоминает картины Пикассо. Не заметил? И именно поэтому я сейчас страшно зол и недоволен. Она, кстати, тоже - Недоперепил махнул рукой в сторону Юльки.
Мать Тереза задумчиво смотрела в сторону моря.
- Скажи, - спросила она, - ты планируешь выехать в Узбекистан сегодня?
- А почему-бы нет?
- Да так, - Юлька подошла к Федору и нежно обняла его за шею, - просто мы с тобой вместе уже целую неделю, а ты даже ни разу не попытался меня трахнуть.
- И что в этом плохого?
- Мне обидно. Я что, тебе не нравлюсь?
Недоперепил задумался. Юлька ему нравилась, и он этого не скрывал. Но Снежка... Хотя, в рот ее гребать, эту святую любовь. Сама - наркоманка, пашет на стремовских плантациях, и все туда же со своими нравоучениями: "Я не хочу, чтобы ты курил ЭТО". И обиды... Подумаешь, раз в жизни по сусалам гребнул. Слез было, как у французов после Ватерлоо.
Веселиться, так веселиться.
Федька повернулся и скомандовал:
- Эй, Айболит, вылазь с лодки. К твоим больным зверям завтра утром поедем.

***
А наутро случился глобальный облом - сбежал Воскобойников.
Точнее, случился он еще ночью, когда Недоперепил отпинал неизвестно за что Ивана Петровича. Но пропажу лодки, провизии и самого доктора обнаружили только на рассвете.
Накануне Юлька и Федот выгнали бедного главврача ночевать под открытое небо, а сами уединились вместе с присыпанными песком трупами сторожей в их хибаре.

- Я тебе нравлюсь? - спросил Федот, вставляя подружке очередного пистона.
- Нет, но за неимением лучшего...
- Это как?
(СКАЖИ, Я ПОХОЖА НА СТЕРВУ?)
- Понимаешь, со своими формами и деньгами я могу каждую ночь в свою постель Алена Делона класть. И то, что ты меня сейчас имеешь, заслуга отнюдь не твоя. Это Я тебе дала, и это Я тебя имею.
Дальше Недоперепил помнил все лишь отрывками. Кажется, он раскопал и раздел догола дохленького, синенького Талгата и взгромоздил его на дико орущую Мать Терезу. Потом о чем-то долго распинался и махал руками. Попытался спалить весь дом вместе с "этой стервой" Юлькой. А в завершение выволок из лодки сонного Воскобойникова и начал его безжалостно избивать...

А наутро случился глобальный облом. Иван Петрович сбежал.

Полдня Недоперепил занимался тем, что разбирал заднюю стенку дома и вязал плот. Мать Тереза с величием Троянской Елены ходила за ним по пятам и доставала пустыми укорами в адрес федькиных кулаков и его несдержанности. А Федот лишь зло огрызался и ругался матом.
К обеду все было готово. Недоперепил собрал в свою сумку последние консервы, найденные в хибаре, выгреб из карманов сторожей все их наличные деньги и собрался уплывать. Мать Тереза встала перед плотом и уперла в бока руки.
- Да-а-а, - протянула она с нескрытытм разочарованием, - на комфортабельный лайнер это не похоже.
Недоперепил схватил шест и шагнул на свое деревянное детище.
- Ну так, значит, сиди и жди комфортабельного.
С этими словами он оттолкнулся от берега и медленно начал отдаляться. Юлька молча глядела вслед, все еще не веря в серьезность федькиных намерений. Когда же она наконец поняла, что никто за ней возвращаться не собирается, было уже поздно. Девушка вбежала по пояс в воду, замахала руками и заорала во всю силу своих прокуренных легких:
- Гад! Вернись! Забери меня отсюда!
- Уплывешь на рейсовом пароходе. По расписанию, - донеслось ей в ответ.
- Сука! Мразь паршивая! Я хочу обратно, домой!
- А я хочу трахнуть Шарон Стоун. И что с этого?
- Подонок... Подонок. - Из Юлькиных глаз покатились злые слезы. Она со всей силы ударила кулаком по воде, и вверх взметнулись красивые радужные брызги.

Недоперепила вынесло на берег метрах в тридцати от того места, где он не далее как вчера днем вместе с Юлькой переживал "незабываемые мгновения". Федька соскочил на берег и осмотрелся по сторонам. Красота!
На песочке до сих пор продолжали прожариваться две обсиженные мухами тушки, редкая растительность абсолютно не радовала взор, и над всем этим ярко светило улыбающееся солнце. Ни одна из деталей этого авангардного пейзажа не вязалась с другими. И в этом заключался какой-то определенный, особый кайф.
Федька уселся на свою походную сумку, сладко потянулся и достал из кармана пузырек. Последняя из разрешенных Потрохом, третья доза. Теперь она скорее нужна была Федьке для своего прямого предназначения, нежели для высоких целей. Хотя черт его знает, какие высокие цели у этих синтетических отрав.
"Вот я и стал наркоманом", - подумал Федька, поднося горлышко пузырька к своему рту.

ИВАН ПЕТРОВИЧ ВОСКОБОЙНИКОВ ПОДГРЕБАЕТ НА ВЕСЛАХ К ЖУАНБАЛЫКУ. ОТ ПЕРЕГРЕВА У НЕГО ЗАКЛИНИЛО МОТОР. А ОТ ФЕДЬКИНЫХ УДАРОВ - МОЗГИ. ЦЕЛЬ ОДНА - ЧУЙСКАЯ НАРКОЛЕЧЕБНИЦА. ДОКТОР ВСЕ ЕЩЕ НЕ ВЕРИТ, ЧТО С НЕЙ ПОКОНЧЕНО, ЧТО В НЕЙ ВРАГИ.
КАК ЖЕ ВСЕ В ЭТОМ МИРЕ ПРОСТО И НЕИНТЕРЕСНО.
"ПЕТРОВИЧ, А ВЕДЬ ЕСЛИ Я ТЕБЯ СПАСУ, ТО ВЕДЬ Я ЖЕ ТЕБЯ И КОНЧУ. А ПОТРОХ СВОЕ ПОТОМ ОТГРЕБЕТ. ЗА ВСЕ СРАЗУ".

***
"В больнице большой переполох. Значит, Воскобойников появился здесь сравнительно недавно. Максимум полдня назад".
До Чимкента главврач добирался по шоссе, автостопом. Там пересел на поезд до Алма-Аты, и значит, в Чу приехал около десяти утра. Пока вышел на дорогу, пока добрался до больницы... Точно, все сходится. Судя по всему, я становлюсь гением. А теперь, если можно, вопрос посущественнее. На проходной все осталось как прежде, или?..".