Умопомрачение интерчеловеков

В XIX веке каждый русский человек был безмерно богат русским образом жизни своих родовых мест. Люди могли без конца живописать о своих родовых корнях, о своих сородичах, о своей родной сторонке. Куда бы человека ни забросила судьба – его никогда не оставлял образ его малой Родины вместе с живущими там людьми. Этот образ придавал русичам многие силы в преодолении различных невзгод и испытаний. И каждый русский человек стремился вернуться к своим родовым угодьям, чтобы или уже больше никуда не выезжать со своей родимой земли-матушки, или хотя бы на краткий срок подышать воздухом Отчизны, окинуть её сыновним взором, дабы исполниться благости на новые дерзания во славу Земли Русской.

И поэтому вполне естественно, что литература «серебряного века» оказалась преисполненной отражением священного для русских людей стремления к сохранению своих родовых корней. И хотя наиболее рельефно данное стремление отражалось литераторами при живописании жизнестроя дворянских усадеб, представители других сословий также наделялись ими всеохватным ощущением исконности своих истоков.

В патриархальной России своими родовыми корнями пренебрегали только поганые выродки – меркантильные западники, революционеры, бездушные людишки, маргиналы, то есть нелюди или их гибриды. Но об этом – особый разговор.

Наступил XX век. В 1917 году в России началась новая эпоха с резко иным  укладом общественной жизни. При новом укладе в противоположность прежней эпохе всячески возвеличивалось, как бы такое не казалось странным и диким, забвение людьми своих родовых корней. Возникло мощное в своей громадности государство – СССР. Это государство стало Родиной, по сути, безродных строителей коммунизма, в результате чего малая Родина советских людей была безапелляционно принесена в жертву этому новому пониманию большой  Родины – Союзу Советских Социалистических Республик. Молодая поросль государства рабочих и крестьян демонстративно открещивалась от всего, что соединяло прошлое с настоящим. Патриархальные традиции были объявлены буржуазными пережитками, заклеймены позором и исключены из обихода общества победившего социализма.

Все те масштабные и жестокие методы, с помощью которых из сознания русских людей выкорчёвывалась память об их происхождении, об их предках, о культурных преданиях родовых мест, заслуживают отдельного, более широкого и глубокого рассмотрения, что выходит за рамки изложения тематики данного материала. Однако при этом всё же необходимо отметить, что всевозможные артефакты, относящееся к родовым корням советских людей, партийными идеологами были заклеймены в качестве ненужного хлама истории, после чего архаика как таковая стала считаться обузой для нового человека нового времени, была отнесена к старорежимным веригам буржуазного общественного строя, который по теории основоположников марксизма-ленинизма должен был загнить и умереть в ближайшей исторической перспективе.

Таким образом, в соответствии с господствовавшей в тот период общественной моралью все материально-духовные свидетельства стародавних времён объявлялись ничтожными и подлежали уничтожению за ненадобностью. В стране строился новый мир, формировался новый человек прекрасного завтра, а тут какая-то историческая рухлядь, мешавшая возводить сверкающий дворец «интернационализма». Долой её с дороги нового человечества!.. И сатанинская вакханалия тотального обнуления памяти народа вслед за такими агитками разгулялась во всю мощь. Если же кто-либо не желал отказываться от прежней системы жизненных ценностей, то есть продолжал пестовать идеалы традиционного русского образа жизни, он подлежал либо «гражданской смерти» со всемерным ущемлением в основополагающих правах, либо отправке в концентрационные лагеря на перевоспитание или расстрелу. В итоге, к семидесятым годам XX века результаты всей этой политики были, что называется, налицо – кочующим по необъятным просторам страны Советов советским номадам об утраченных ими родовых корнях напоминали всего лишь записи в паспортах их родителей, в которые ещё сохранялись названия местностей  рождения этих уже пожилых людей.

В необъятном культурном наследии прежних исторических эпох жизнедеятельности русского народа почётное место по праву занимала  литература – великая и могучая русская литература, которую за неимением лучшего продолжали изучать в школах, авторские произведения которой продолжали издавать многомиллионными тиражами, о духовно-нравственной сути того, что она в целом являла миру люди весьма основательно размышляли даже в самых глухих уголках Советского Союза, слывшего в то время самой читающей страной в мире. А среди общепризнанных гениев русского литературного творчества были Пушкин, Лермонтов, Некрасов, Тургенев, Достоевский, Чехов, Лесков, Бунин, Толстой, Вересаев и многие другие исполины русской словесности, в произведениях которых все сюжетно-смысловые линии, в основном, только и крутятся вокруг темы родовых мест происхождения и проживания человека со всеми их традициями, обычаями и укладами жития.

Вследствие фатальной невозможности исключить русскую литературу старинного времени из общекультурного достояния СССР, что малообразованные коммунистические руководители на завершающем этапе существования Советского Союза трактовали как идеологическую недоработку соответствующих структур компартии (КПСС), у школьника так же как, впрочем, и у любого думающего взрослого человека, советские реалии и картины дореволюционной жизни, описываемые в литературных произведениях, вызывали мировоззренческий диссонанс, по причине чего в сознании советских людей произошло полное отрицание одного другим. Да и то – советский человек формировался на принципе безграничной любви к Советскому Союзу, которая, однако, не опускалась на уровень конкретной деревни или посёлка, а у литературных светил прежнего времени любовь человека к Отчизне основывалась именно на его любви к родовым местам малой Родины. Получалось, что, с одной стороны, советские люди были патриотами некоей абстрактной административно-территориальной конструкции, за которой стоял всего лишь формальный перечень регионов, входивших в СССР, а, с другой стороны, русская культурная традиция определяла понятие патриотизма как функциональное следствие сущностной неотторжимости человека от родовых корней его малой Родины. Поскольку же без какого-то реального, вполне осязаемого основания понятие патриотизма теряет всякий разумный смысл, то его формулировка в интерпретации такой науки советского времени, каковой являлся научный коммунизм, – это всего лишь некая безжизненная сентенция, относящаяся к разряду вульгарных категорий идеологии кочевого образа жизни.

…И вот неожиданно и безвозвратно рухнул в небытие СССР со всей своей государственной идеологией коммунистического общества. Наступил XXI век. Русское население спешно слепленного СНГ, кроме отсталых (в партийно-идеологическом понимании обществоведов страны Советов) национальных окраин и национальных анклавов на территории  России, вдруг сразу оказалось в положении «везде и нигде». И тогда под давлением объективных реалий даже записным патриотам стало кристально ясно, что  теперь стало крайне необходимо говорить о масштабной культурной трагедии разделённого русского народа – основной массы населения, проживавшего на постсоветском пространстве, в особенности на территории Российской Федерации. 

Вообще же, идеологический ландшафт начала третьего тысячелетия очень напоминает останки некогда красивого пейзажа, подвергшегося всеохватному пожару, – головешки, дымящиеся ямы, сухостой и пепел, много пепла, в котором люди вянут и задыхаются. Гарь и прах – вот, пожалуй, квинтэссенция текущего времени. Эти два слова – своеобразные магические ключи, открывающие образно-смысловые картины разворачивающейся в душах людей битвы Света и Тьмы. Посредством этих двух слов проявляется вся доселе тщательно скрываемая  порочность низменных человеческих страстей так полноценно и не сформировавшейся в идеологически выверенном плане новой исторической общности советских людей, обнажаются язвы и гниль официальной культуры с прилепившейся к ней псевдокультурой, срываются лживые покровы с призрачного процветания того гиблого аморального общества, в которое современные правители страны загнали плетьми и обухом вчерашних ревностных строителей «светлого коммунистического завтра».

В результате иезуитских пертурбаций советского периода XX века бывшие сородичи  распавшихся и размётанных по белу свету русских родов, некогда составлявших духовный оплот Руси, сегодня превратились в примитивизированных сомнамбул. Целый век продолжалась адская оргия выкорчёвывания родовой основы Руси. Целый век опустошалась русская земля. Целый век подвергалась поруганию многовековая русская культура.

Одни русские люди, которые несмотря ни на что смогли сохранить свои родовые корни, были искусно лишены своего продолжения в потомках по аналогии с пнями деревьев, у которых корни есть, да нет самого дерева с его стволом, ветвями, почками, листвой, новыми побегами.

Другие русские люди, утратившие родовые корни, были превращены в нечто похожее на несущийся по течению реки плавник, у которого нет возможности закрепиться где-нибудь по причине отсутствия корневой системы, пока, прогнив, он окончательно не утонет или безжизненной корягой не будет выброшен на берег во время половодья.

И то, и другое – суть, печальный погост и тлен: трухлявые пни да побитые на речных перекатах, ободранные и засохшие кучи плавника на речном берегу.

Если перейти от образности к конкретике, то картина получается очень похожей на сюрреалистическую фантасмагорию. По русским сёлам, деревням, посёлкам в своих покосившихся избах живут-доживают свой век старики. Порой на всё село, ранее насчитывавшее 500, 800, 1000 и более дворов, осталось всего несколько стариков. Давно уже не слышно детского гомона, не видать молодых работников – только старичьё бедуют в таком поселении-призраке. Их-то и можно сравнить с упоминавшимися выше пнями, из которых одни ещё крепкие, а другие – труха. Запустение, одичание и смерть.

Так же во всю мощь проявилась до того находившаяся в подспудном состоянии ещё одна сторона процесса разукоренения русских: молодые и зрелые россияне, когда-то принадлежавшие к неустоявшейся в историческом аспекте общности «советский народ» – люди 50-ти, 60-ти, 70-ти лет, ныне безудержно перемещаются по городам без всякой надежды на лучшую долю. Там пожили на чужой квартире – здесь пожили в общежитии. Там получили убогое жильё – здесь приобрели квартиру. Там продали одну квартиру – здесь купили другую… И так – из года в год. Друзья порастерялись на неохватных даже на уровне мысленного взора российских просторах. Родственники тоже где-то кочуют в безвестности и безвременье. Вокруг всё чужое и антипатичное. Нигде и в помине нет даже отблеска того тёплого огонька, где этих горемык готовы принять таковыми, каковые они есть на самом деле, отогрев их душу. Куда ни пойдут, куда ни обратятся – везде деньги, деньги и всегда  – одни только деньги, которыми нужно проплачивать решение любого вопроса, в том числе – спокойствие и уравновешенность души. И несёт такого  человека по жизни без остановки, без передышки, когда он мог бы осмыслить себя и свою участь в этой жизни, чуждой для его исконной натуры. Всегда – некогда, времени и денег хронически не хватает. Суета поглощает данного  кочевника безраздельно и без остатка, пока в итоге не выбросит на погос, подобно битому-перебитому речному плавнику.

А ради чего все эти мытарства скитанй? Где остался его дом детства? В бараке, давно снесённом и сгнившем подчистую? В хрущёбе, разваливающейся от времени? Нет места для отдохновения души, где можно было бы перевести дух и набраться новых сил, где его всегда ждут родные и близкие, безгранично веря него. А тут и старость поспевает. Дети? Так и их разнесло порывами жизненных ураганов невесть куда. У них уже с ранней юности определились свои кочевые тропы. Кому до него есть дело?  Кто в конце жизненного пути сможет утешить его душу? Может так случиться, что по факту смерти его бездыханное тело будет попросту свалено в общую могилу вместе с какими-нибудь бомжами и забулдыгами ввиду отсутствия кого бы то ни было, кто отдал бы ему посмертные почести, а в дальнейшем о нём, о его подвигах во имя СССР, бесславно почившем в бозе, о его жизненных достижениях и свершениях на трудовом поприще никто никогда не вспомнит. Он вроде бы и был на свете, а вроде бы и не был – словно какая-то букашка, родившаяся, поползавшая по навозной куче некое короткое время, окочурившаяся и размётанная во прахе по ветру. Похожая история будет и у находящихся в состоянии «иванов, не помнящих родства» его детей, забывших своих отцов и дедов…

Такова участь и жребий оглашённого советского номада, которому в XX веке иезуитски подменили ценности системы бытия, подсунув погибельные вместо жизнетворных. В результате – картины жизни пред его глазами, как в калейдоскопе, всегда изменяются, уносятся куда-то безвозвратно, бесцельно и бесследно. Да и сам этот идеологически недоделанный интерчеловек протекает мимо настоящей полноценной жизни, быстро и неотвратимо. Сомнамбула, одним словом, да и только.

Человек Разумный по принципиальным соображениям не может быть ни пнём, ни плавником – он может быть только полнокровным живым древом. Но где сегодня найти рощи живых деревов? Среди умопомрачённых  интерчеловеков искать их бесполезно. Может быть, следует вернуться на родовые пепелища, и на этих некогда благословенных местах своих небесами одарённых пращуров постараться взрастить дерева живых священных рощ? К сожалению, ныне на подобные подвиги мало кто способен в виду крайней степени помрачённости душ основной массы населения страны. 

Русский человек, в полной мере блокировать разум которого до сих пор никому не удалось, какие бы средства для этого ни применялись, сегодня  в обязательном порядке должен отчётливо сознавать насущную необходимость сделать всё возможное и невозможное, чтобы не позволить оборваться последним, донельзя источённым корешкам, связывающим  каждого великоросса со своей родовой землёй, с поверьями своей Родины, с её обычаями и традициями. Те, кто ещё гордится своей русскостью, не должен допустить полного забвения Заветов Предков. Эти Заветы вновь должны зазвучать в душах русских людей набатным гулом, перекрывающим крысиный писк и зубоскальство новых хозяев жизни, которые сегодня похабят великую культуру древних русичей, претендуя на безраздельное владение их землями с работными номадами-рабами в качестве подёнщиков.


19-20.11.2002



Сергей БОРОДИН