Искатели

Когда за спиной раздался перезвон колоколов, я невольно вздрогнула. Звук доносился из собора, находившегося неподалеку, но я, желая удостовериться в реальности всего происходящего, обернулась. В этом не было абсолютно никакой нужды и абсолютно никакого смысла, хотя мы с Даниилом наверняка казались прохожим людьми вне этого пространства-времени. На нас смотрели дольше положенного, притихали, проходя мимо.
На лавочке с облезшей зеленой краской сидели двое. Я и Даниил. И свет высокого такого же облезлого фонаря  проникал в наше безмолвие. Я сидела в деловом костюме – широких брюках на бедрах, белой рубашке заправленной вовнутрь и расстегнутом черном укороченном пиджаке. Гладкие волосы, завязанные сзади в пучок, бледно-розовые губы и циничный холодный взгляд.  Никаких украшений.
Мы слишком долго готовились к этой встречи, чтобы говорить. Я даже не припомню, на какой оборванной фразе повисло это молчание, которое так никто из нас и не осмелился нарушить.
Я рассматривала фигурку игрушечного ангела с отломанным крылом, лежащего у мусорной урны. От него так быстро хотели избавиться, что обронили, даже не доходя до урны.  Когда вещь более не нужна, от нее избавляются как можно скорее – ведь она теперь не заслуживает нашего времени. Поэтому игрушку так и оставили – почти в урне.
Почувствовав на себе взгляд, я оставила игрушку в покое и посмотрела на Данилу, и, выдержав несколько секунд, отвернулась. Ничего не меняется. Я всегда первая отвожу глаза. Я готова поклясться, сейчас он сидит и самодовольно ухмыляется! При этой мысли я как-то горько улыбнулась.
Его неизменно застывшая улыбка на лице не теряла своей притягательности. На нем была черная куртка с меховым воротником, полурастегнутая молния обнажала серую безрукавку от Armani, узел галстука нежно-розового цвета и белый воротничок рубашки в бледно-серую полоску. Даниил отпил Колы, которую держал в правой руке и как-то странно посмотрел на меня:
-Настюш, когда я увижу искреннюю улыбку на твоем лице?
-Ты хочешь сказать, что я лицемерю? – Я закинула одну ногу на вторую, неторопливо достала пачку сигарет, чиркнула спичкой и закурила.
Подождав, пока я покончу с приготовлениями, Данила продолжил:
-В каком-то смысле, да. Ты постоянно играешь роль, настойчиво, как прилежная ученица. И понять где ты, а где твоя роль уже невозможно. Ты хоть сама различаешь грань между ними? - с этими словами он одним броском отправил пустую пластиковую бутылку в мусорную урну. Ударившись об край урны, бутылка упала на самое дно. В подтверждение этого раздался глухой звук.
-А ты не допускаешь мысли о том, что можешь заблуждаться? - я затянулась сигаретой и, выждав паузу, продолжила, -  возможно, ты видишь не совсем ту, кем я являюсь, - подумав немного, я добавила, - или хочешь видеть.
Он понимающе кивнул.
-Вот в этом и вся проблема. Я хочу увидеть тебя настоящую. И мне бы это наверняка удалось. Если бы ты позволила. Но ты не позволяешь. И я вижу, то, что вижу. А вижу маленькую напуганную девочку, спрятавшуюся за ширмой цинизма и неприступности.
-Возможно, ты и прав, вот только... – но я так и недоговорила фразу, потому что не могла договорить ее. И вовсе не потому, что не хотела, просто я не знала, что сказать, оттого, что хотела уместить слишком много в одной фразе.
-Вот видишь, - лишь тихо сказал Даниил и вновь замолчал.
На улицах города была весна.
Для нас она давно растаяла, и не было более никакой весны.
Я потушила сигарету. Мы оба поднялись и направились к станции метро. Шли молча, и проигнорировав светские приличия, распрощались без дружеского поцелуя в щеку. Мы никогда не прощались. А ведь это была наша последняя встреча.

С Даней мы познакомились в октябре прошлого года. Во время моего первого свидания с Андреем.
В тот вечер я слишком нервничала. Поднявшись по лестнице в полутемный зал, из которого валил никотиновый дым, я с трудом отыскала его и помахала ему рукой. Он сидел за столом в окружении огромной компании, которая  безразлично скучала. Я окинула их взглядом. Стильные люди наполняли помещение, и все они, каждый по-своему, стильно скучали. Андрей мигом спрыгнул с высокого стула, поднялся и направился ко мне. Несколько выше меня, со вкусом одетый он быстро приближался ко мне. Костюм из крупного вельвета цвета обжаренного кофе, под ним – белая майка. Пиджак пижонски застегнут на одну пуговицу, и светло-кремовые туфли. Он всегда был слишком сосредоточен, и это выражение присутствовало на его лице вплоть до того самого момента, когда он оказался совсем близко. Тогда, смущенно улыбаясь, он усадил нас за отдельный столик, сделал заказ и уставился на меня. Примерно так мы и познакомились.
В институте, где я училась, одним теплым осенним днем я увидела незнакомого парня, который пристально смотрел на меня. Наверное, мне польстил его неприкрытый интерес, который в сочетании с моим авантюризмом, приняли брошенный вызов. И это было началом. На каждой перемене, в институтском сквере или просто, встречаясь в коридорах, мы просто смотрели друг на друга. Как правило, его лицо не выражало никаких эмоций, но его взор всегда был направлен на меня. Я всегда первой отводила глаза, а потом словно, словив себя на трусости, вновь поднимала их. Совершенно непроизвольно получалось кокетливо. А через два дня он пригласил меня на свидание.
Сейчас я даже не припомню, о чем мы тогда говорили. Помню поначалу слегка напряженную обстановку и то, как я  сверлила взглядом его пачку Malboro Lights, не решаясь попросить сигарету и проклиная себя за собственную неосмотрительность.
-Расскажи что-нибудь о себе, - сказал Андрей, сделав небольшой глоток зеленого чая с ароматом кленового сиропа. Странно, в тот момент подумала я, едва услышав этот тонкий ни с чем несравнимый запах. Я никогда даже не слышала о кленовом сиропе, но в тот момент, уже была уверенна, что это невероятно вкусно.
-Слишком сложно, - ответила я, откусив маленький кусочек эклера. Я с детства обожала эклеры, и с самого детства терпеть не могла говорить о себе.
-Не понимаю...
-На самом деле все самые сложные вещи предельно просты. Та же ситуация. Попытаюсь объяснить, - наверное, у меня слегка сдали нервы, и я все же попросила сигарету. Он удивленно кивнул, поднес зажигалку, и я продолжила, - Все люди, я имею в виду нормальных людей, вряд ли считают себя личностями вполне заурядными или скучными. Даже если они так и утверждают, то только из-за желания в очередной раз получить подтверждение из уст собеседника в обратном.
-То есть, скромность ты отметаешь, как понятие ненужное и абстрактное?
-Не в этом случае. И если сейчас я начну рассказывать в общих чертах о себе, то мне придется монотонно прочитать вслух свою биографию. Мол, родилась в Киеве, родители развелись, живем с отчимом и братом... Ах, да, у меня есть брат, окончила школу, у меня 3 подруги, и всякое такое в этом духе... И постепенно с каждым произнесенным словом я сама начинаю верить в собственную серость. А что и говорить про окружающих меня людей? А начни я рассказывать о самом интересном, так получится бессвязно и все равно придется углубляться в дебри подробностей, так как я для тебя чистый лист или табула раса, если хочешь.
Все. Речь резко окончена, я сделала глоток крепкого кофе и посмотрела на Андрея. Похоже, что он был слегка смятен таким длинным ответом на такой короткий вопрос, но тем не менее он понимающе кивнул и сказал мне:
-А ты у нас молодец.
-Стараюсь, - улыбаясь, я вновь откусила эклер.
Он взял пакетик с сахаром, аккуратно оторвал краешек и высыпал содержимое в чашку. Потом смущенно посмотрел на меня, и словно, извиняясь, сказал:
-Иногда в жизни хочется сделать что-то не так как положено. Даже если речь идет об обыкновенной чашке зеленого чая. Просто пусть лучше это касается мелочей.
Он вновь улыбнулся и сделал глоточек. А потом улыбнулся вновь, но на этот раз по-настоящему. И тогда мне показалось, что я его немного поняла.
Я сидела и теребила рукав своего черного пуловера с розовыми ромбами. Между нами была тишина. Будто бы он что-то обдумывал. А потом сказал:
-А знаешь, мне с тобой очень уютно. Даже в таком месте как это.
Я оглянулась, пытаясь понять смысл его слов полностью. Что значит «уютно» в таком месте как это? И что это значит для таких людей как он?
От никотинового дыма начинали слезиться глаза. В зале не было ни одного свободного столика – за ними сидели типичные представители золотой молодежи, получившими этот статус слишком рано. Многим из них еще не было и шестнадцати. Они потягивали через длинные трубочки коктейли из удивительно красивых бокалов, курили «Parliament Lights», и обсуждали новые модели телефонов, машин и вечеринки в клубах. Здесь было дико скучно и действительно неуютно. Но Андрей был не таким. Или не совсем таким. Я посмотрела на него, и он добавил:
-И пусть даже ты похожа на пятнадцатилетнюю студентку частного колледжа. Ты мне все равно будешь нравиться.
И я довольно хихикнула.

А на самом деле мне полмесяца назад исполнилось восемнадцать. Странный отчего-то символический возраст. Как сейчас помню.
В тот день я скорее прежнего хотела вернуться домой. Так хотела, что ни на кого и ни на что не обращала внимания. На улицу уже спустились сумерки, а под ногами хрустели сухие листья.  Но случайно задержала взгляд на одной из витрин. Там стояла девушка, невысокая, в короткой джинсовой юбке, замшевых сапогах-лодочках, черном топе и бежевом кардигане. Она тоже стояла и смотрела на меня. А в руках она несла два огромных букета. Таких огромных, что они едва не вываливались из ее рук. В одном с десяток красных роз, а из второго виднелись лилии. Но даже не это так удивило меня. Просто она была несчастлива. И она так хотела этого никому не показывать, но у нее ничего не получалось. Бывает так, пытаешься чего-то не показать и тем самым акцентируешь на этом еще большее внимание. Ее внутреннее состояние прямо сквозило горечью и разочарованием. У нее было все в этот день, чтобы она улыбалась, а она еле сдерживала слезы.
И тогда я поняла, что той странной девушкой и есть я. Просто я увидела свое отражение в витрине. Я закусила губу, чтобы не разреветься прямо там. «Только не здесь, - твердила себе я, - только не здесь». Я почувствовала соленый привкус крови во рту.
Пытаясь достать жетон у входа в метро, я рассыпала все деньги и карточки. А после этого я стояла и смотрела на них. Ведь я не знала, что мне следовало делать. Мысли смешались, а в горле словно застрял сухой комок.
А в метро была удивительная как для этого времени давка. Мои букеты мялись, словно  надежды. Ничего у меня больше нет. Есть только само одиночество.
И тогда я поняла, что слезы сами начали течь. Все пятнадцать минут до моего дома я проревела.
С днем, рожденья, малыш!

Андрей изредка отлучался, чтобы переговорить со своими приятелями. Так в этом заведении было принято, и ни он, ни я ничего не могли с этим поделать. Оставалось только следовать известным предписаниям. И он следовал.
Оставшись сама, я сделала глубокий вдох, и легкие наполнились смесью дыма, аромата кофе, приглушенного света и иллюзии всеобщего веселья. Словом, странный получился вдох. Я колупала ложкой остатки заварного крема, шоколадной стружки и клубничного сиропа на тарелке, искренне сожалея о том, что Андрей забрал с собой пачку сигарет. И я решила рассмотреть все заново.
За соседним столиком громко смеялись. Высокая брюнетка с ровным каре, уже вся в слезах от смеха, продолжала:
- ...разве ты не слышала? Мы были бы с ним идеальной парой, если бы не одно но... – она замерла в выжидании.
-это «но»  было слишком маленьким? – вопросительно протрещала ее рыжая подружка. Вся их компания разразилась дружным хохотом. Брюнетка сидела мгновение в замешательстве, а потом, прикрыв рот длинными красивыми пальцами, сама подключилась к всеобщей истерике.
-я... не совсем... это... имела в виду, - словно оправдываясь, наконец сказала она. Замолчала, а потом вновь рассмеялась. Рыжая еле успокоившись, убрала прядь волос за ухо и добавила:
-а как-то мой приятель попросил мою фотографию, рассказав анекдот:
-Девушка, вы могли бы дать мне свою фотографию?
-Неужели я вам так сильно понравилась?
-Нет, просто я собираю покемонов.
Договаривать она не стала, все уже лежали на столах от нового приступа смеха.
Я посмотрела в другой зал – там два парня играли на бильярде. Судя по унылому виду худощавого, он проигрывал не первый раз. Одна девчушка ходила от одного стола к другому, бросая пару слов, не задерживаясь нигде более двух-трех минут. У нее были длинные густые светло-русые волосы. Из колонок доносилась приятный Lounge.
- Привет, - раздалось у меня за спиной.
Я обернулась и увидела высокого улыбающегося брюнета, стоявшего прямо передо мной. За его спиной усмехался Андрей. Нас представили друг другу. Это был единственный человек, который улыбнулся настолько искренне при виде меня. И этого единственного человека звали Данилой.

Уже после первого свидания с Андреем, я поняла, что из этого ничего больше дружбы не выйдет. В подтверждение этого мне понадобилось еще пять встреч, так как я никак не решалась сказать ему об этом. Хотя теперь я уверена, что он тоже это почувствовал. Просто решил не отступать. Нам было вдвоем удивительно приятно и легко.
В нем было странное сочетание настоящей мужественности и детской наивности, хотя инфантильным его никак нельзя было назвать. Он часто смущался, был немного нерешителен в словах, но целеустремлен в поступках.
Меня отчего-то приводило в смятение то, что он очень редко улыбался. Для него улыбка была промежуточным состоянием между обыкновенной серьезностью и взрывами смеха. Он был достаточно прост в общении и открыт. Слишком прост и открыт для таких компаний. Однажды мы возвращались домой из института в красивый осенний день. Улицы уже освещали фонари, мимо проносились машины. Мы неторопливо шли и говорили.
-Знаешь, - тогда сказал он, смотря себе под ноги, - а я ведь не из Киева.
Я немного удивилась и вопросительно взглянула на него. Андрей, ожидая подобной реакции, даже не поднял глаза, а секунду помолчав, продолжил:
-Из пригорода. Поэтому мне легко заблудится в вашем городе.
-А разве он еще не стал немного твоим?
-Пока еще нет. Или не совсем. Вот есть отдельные места и люди, которые я могу назвать своими, а весь город как-то не получается.
-Ты часто ездишь домой? – поинтересовалась я, укутавшись в полосатый шерстяной шарф.
-Да, каждые выходные. И знаешь, - он посмотрел наконец мне в глаза, - я действительно очень скучаю, - и вновь уставился себе под ноги.
Мы спустились в теплый подземный переход и еще долго разговаривали, облокотившись об стены. Вокруг суетились люди, выходили и заходили в метро, убирали торговые прилавки, продавали свежую прессу. Он рассказывал о своем детстве, и я внимательно слушала, рассматривая его лицо. Тонкие черты лица, волосы слегка взъерошены. Такой милый, - подумала я.
-Когда мне было четырнадцать, мы огромной компанией поехали в горы. С нами поехали знакомые родителей, и среди них был Леша – их сын. Мы с детства лучшие друзья. Вместе ходили в детский сад, вместе ходили в школу, вместе росли. В соседнем номере жила прехорошенькая девушка, полячка, хотя мы ее и называли Барби. Просто ты себе представь: пепельная блондинка с чувственным ртом, высокими скулами и очень необычными глазами. Стоило заглянуть в них, и ты понимал, что такое печаль. При всем этом она часто смеялась и рассказывала потрясающие истории. Ей было восемнадцать.  Мы с другом часто заходили к ней в гости и болтали. Она нравилась нам обоим с самого первого дня нашего знакомства, - он говорил, одновременно доставая пачку сигарет, потом на секунду затих, подкурил, затянулся и продолжил, - ммм... Так вот. Она нравилась нам обоим. Но мы просто решили – будем собой, и пусть выбирает она. Это и есть мужская дружба.
Я хотела что-либо возразить, но он подал знак рукой, означающей, что мы непременно продолжим, но как-нибудь потом.
-В конце концов она предпочла меня. Я вовсе не хвастаюсь, так произошло. В какой-то вечер мы, изрядно выпив, сидели в баре и о чем-то громко спорили. Потом она предложила взять бутылку шампанского и продолжить дискуссию в номере. Две, - тогда сказал я, и она согласилась.  Той ночью мы переспали. Я лишился девственности и на следующее утро узнал, что она проститутка. Конечно, она денег с меня требовать не стала. Просто я себя ужасно чувствовал. Мне казалось, что со мной случилось самое ужасное – меня ведь использовала проститутка!
- Но ведь это не так, - тихо прошептала я.
- Знаю. Через пару лет я все понял. А я ведь даже не помню ее имени.


Наша последняя встреча пришлась на начало зимы. Андрей был замечательным человеком, пожалуй, лучшим из их компании. Мы с его друзьями собирались смотреть футбол. Я даже не помню, кто играл.  Конечно же, не на стадионе, все они предпочитали тихую «свою обстановку» толпе незнакомцев и ревущим трибунам. Я заметила, что эти люди четко очерчивали свой круг общения и места своего пребывания. Просто так было проще.
Мы встретились у Дома Мебели. Издалека увидев его фигуру, я помахала рукой. Он, застенчиво улыбнувшись, помахал в ответ. На нем была короткая коженная куртка, вокруг шеи был намотан симпатичный серый шарф, серые джинсы и черные борцовки. Он поздоровался первым.
-Привет, правда, сегодня чудный день? – спросила я.
-Ну, наверное, ты права.
-Куда мы идем? – поинтересовалась я, пряча руки в карманах.
-Через пятнадцать минут встречаемся с ребятами. Ты в порядке? У тебя сегодня немного странный вид. В хорошем смысле, - при этом он немного улыбнулся.
-Ну, наверное, ты прав, - сказала я его интонацией.
И мы рассмеялись. Разговор был отложен на потом. Я вовсе не хотела разбивать этому человеку сердце. Он мне даже нравился. Просто я всегда старалась быть честной перед собой и окружающими. Тогда я еще не знала, что порою ничто как честность не наносит большей раны людям.
Мы шли молча, каждый думал о своем и не мешал другому заниматься тем же. И вдруг он спросил:
-Какие у тебя недостатки?
Я удивленно посмотрела на него и ждала малейших разъяснений. Поняв это, он объяснил:
-Уж слишком ты положительная получаешься. Сложная, но положительная.
-А... вот ты о чем, - я задумалась, - я ленива, иногда даже чересчур. И еще я всегда выбираю не тех парней, - поняв, что сболтнула лишнего, я добавила, - но иногда я работаю над своими недостатками.
Он остановился, повернулся ко мне, посмотрел мне в глаза и медленно наклонился. Я почувствовала слабый аромат Truth от Кэлвина Кляйна. Его губы прижались к моим, но я резко отпрянула и стояла в замешательстве. Андрей рассмеялся и сказал:
-Вот видишь, ты не права. Сейчас ты над этим не работаешь.
-А ты ТОТ парень? - вызывающе спросила я.
-Да, я именно ТОТ, - уверенно сказал он и пошел дальше.
Я плелась сзади, не зная, что мне и думать.
-Почему ты умолчала о том, что у тебя есть еще один недостаток – ты иногда ошибаешься?
-Потому что я человек, - на этот вопрос я знала ответ.

По-моему, тот матч мы проиграли. Правда, из наших этого никто не заметил. Вся компания сидела в пабе и сверлила взглядом официантку, лениво наливающую пиво в бокалы. Заказ ждали уже десять минут. И тут кто-то неуверенно сказал:
-Кажется, только что в наши ворота забили гол.
Все, словно по команде, обернулись и посмотрели на экран. Повтор, и точно. Хотя никто из-за невнимания даже не расстроился. Все расстроились по иному поводу – национальная честь вновь была задета.
Было около половины двенадцатого ночи, и Андрей пошел провожать меня до остановки маршрутки. Простояв там около получаса, мы наконец поняли, что маршрутки больше не ходят, и поплелись через весь центр к метро.
-А я даже доволен, - весело сказал он.
Услышав это, я сжала зубы и процедила:
-Очень мило.
-Знаешь, а мне нравится, когда ты злишься.
По центру шатались люди, некоторые были уже навеселе. Сухих листьев нигде не было видно, и деревья уныло стояли с голыми сухими ветками. Асфальт блестел от первых морозов, а луну на небе заслонили тучи. У возвышения стоял парень в косухе с длинными завязанными русыми волосами и играл на гитаре. Старая песня Наутилуса «Дыханье». На секунды мы остановились, присоединившись к толпе зевак. Я слушала песню о том, что никогда не испытывала. Андрей, словно угадав мои мысли, спросил:
-А ты когда-нибудь любила?
-Нет, - просто ответила я. И натянула шарф повыше.
-Горько, - только и ответил он.
-Зато честно.
И он взял мою руку в свою и молча шел дальше. Его теплые пальцы согревали мои, и в этот миг я приняла очень странное решение.
-Андрей, я подумала... Мы не можем быть вместе. Ты замечателен, а я, как уже говорила, выбираю отвратительных типов. Ты слишком хороший для меня.
Его рука обмякла, и он выпустил мою руку. Возможно, я и ошибалась.
-У тебя есть поразительное качество, - тихо сказал он, - ты умеешь все испортить в самый неподходящий для этого момент.
Домой я ехала в последнем метро. И мне было дико страшно и одиноко. Вначале я думала даже обидеться на Андрея. За то, что не убедился, все ли в порядке. Но потом я поняла, что заслужила этого.
Все просто: у каждого действия есть свое следствие.

 После этого мы с Андреем подолгу переглядывались в институте, словно давая понять друг другу, что это конец так и не начавшейся истории. Он вряд ли верил в разнополую дружбу, поэтому тот диалог так и остался последним для нас. Мне его во многом не хватало. Его детской наивности, порозовевших щек, застенчивого взгляда и интересных рассуждений.  Поэтому я рассуждала сама о том, что поступила честно и правильно. Вот только почему у честности столь горькое послевкусие?
Иногда я сама бродила по городу, исследуя его неизведанные уголки, всматривалась в лица прохожих, пытаясь найти ответ на мучавшие меня вопросы. Вопросов всегда много, но ответ может быть один. Во мне жило множество существ: дикие кошки и белоснежные голуби, маленькие дети и взрослые. Но были и иные. Были драконы, низвергавшие языки пламени, и стоило о них забыть, как они сами напоминали о себе. В такие минуты я начинала идти.
Мы созванивались с Данилой, раз или два в неделю. Сейчас я совершенно не помню, как все началось. Просто иногда происходят события, которые очень медленно и лениво вплетаются в волокно жизни, и тогда ты совсем не знаешь, где было начало того или иного события и было ли оно вовсе? Есть нить, можно ее пощупать, накрутить на палец, но волокна не видно – все сплелось воедино. Вот так произошло и с Данилой. Я не знаю, когда он ворвался в мою жизнь, и в какой момент исчез.
В середине января раздался телефонный звонок. Я сидела на кровати, укутавшись в теплый плед, с чашкой черного чая с долькой лимона и читала Пилевина. На том конце провода я услышала его голос.
-Привет, - мягко произнес он.
-Привет, - ответила я.
-Решил тебе позвонить. Знаешь, зашел домой и как-то сразу подумал о тебе. В памяти сразу отыскалось твое задумчивое лицо, а голос никак припомнить так и не удалось . Поэтому, я тебе и звоню. Вспомнить.
-Все, можно ложить трубку? – поинтересовалась я.
-Даже не думай, - весело сказал Данила.
Мы долго говорили, и вдруг я спросила:
-А как ты думаешь, я темная или светлая?
Пауза.
-Ну, если бы серый запретили, а все люди делились на светлых и темных, ты куда бы меня отнес?
-На кровать.
-Нет, я серьезно, - капризно сказала я.
Он задумался. В трубке послышалось чирканье спички и то, как он затянулся.
-Ты светлая, - тихо сказал он, - просто ты сильно запуталась. И поэтому ты часто путаешь свет и мрак, - он опять затянулся сигаретой.
Я улыбнулась и вовсе не оттого, что мне стало лестно. Иногда необходимо, чтоб в тебя безоговорочно верили. Между нами повисла пелена тишины. Наверное, оттого, что каждый заглянул в себя, желая проверить по какую сторону свето-тьмы находится в данный момент. Подбирая нужные слова, я медленно сказала:
- Знаешь, мне кажется иногда, что вокруг меня темнота. Вот если бы существовала самая черная темнота, то то, что меня окружало было бы самой черной темнотой.  Будто стоит протянуть руку и можно зачерпнуть кусочек тьмы, потрогать, пощупать кончиками пальцев, ощутить ее покалывающий холод в теплой ладони. Мрак вездесущ. Есть такое  особое пространство-время для особых людей. Лежит вне известных нам законов. Всеобъемлющее ничто. И я там, в самом центре безграничного, вдыхаю прохладный воздух.
Я замолчала, прислушиваясь к его дыханию в трубке.
-Эй, ты еще там?
-Глупышка, конечно, я ТАМ вместе с тобой.
Набираю в легкие воздух.
-Я стою, всматриваюсь вдаль. Вот только ничего не видно – меня окутывает... как бы тебе объяснить...плотная пустота. Да, именно плотная пустота, - Договорив последнее слово, я облегченно вздохнула.
-Но иногда это не так, - резко сменив тон, я весело добавила, - иногда жизнь похожа на разноцветную радугу. Со вкусом сахарной ваты.
-Сахарной ваты?
-А почему бы и нет?
-Возможно. Так ты хочешь спросить меня, на ЧТО больше похожа жизнь? Свет или мрак?
-Да...
-Но я не знаю ответ на этот вопрос! Его никто не знает!
-Ладно, сегодня я так и останусь непонятой, - пробурчала я.
-А что ты вчера делала? Может вчера я бы тебя понял...
-Я... бродила по городу.
-Сама? – удивился Даня.
-Сама, - повторила я, - а это очень странно?
-Да нет, просто люди от нечего делать сами по городу не гуляют.
-А мне было что делать. Я со своими драконами уживалась.
-А.. – протянул он, - ты это так называешь?
-Угу.
Мы говорили около часа о разных вещах. Прощаться вовсе не хотелось, и мне казалось, что я нашла ТОГО парня. Прощаясь, он сказал:
-Передавай привет своим драконам, малыш, - и положил трубку.

В институте мы изредка болтали о чем-то, не желая разоблачать наши отношения. Впрочем, никаких отношений и не существовало. Данила набирал мой номер раз в неделю, я неизменно брала трубку. Наше общение было жестко ограничено его рукою с самого начала. Оно не имело цели. Сплошная неопределенность.
Хотя я точно знала, когда он позвонит, а когда сомневается. Чувствовала. Временами я была непомерно спокойна, и это означало, что он непременно позвонит. А иной раз я сверлила трубку взглядом и нервно вздрагивала от постороннего шума, а голос падал, когда обычное «привет» раздавалось чужим голосом. Иногда надеялась, иногда верила, иногда знала.
Как-то он меня спросил:
-Какая у тебя мечта?
-Хм.. – тогда задумалась я.
-Такая, чтобы ты этого добилась, а дальше было бы скучно и умереть не жалко.
 - Ну что ж... Просторная квартира-студия в большом городе, небольшой домик на берегу океана, компьютер и колонка в журнале.
-Ты удивительно меркантильное существо, - ехидно произнес Данила.
-Дай закончить, - решительно потребовала я.
-Заканчивай.
-И еще любимый человек рядышком. И толпа детишек.
Он рассмеялся.
-Фантазерка, - прошипел он в трубку и повторил по слогам, - Фан-та-зер-ка!
Я одобрительно хмыкнула.
-Значит, хочешь стать журналисткой, - медленно произнес он.
-Да, и еще Бугатти, - и пояснила, - это к разряду «желаемого».
-Ты разбираешься в машинах? – его голос показался мне чересчур заинтересованным.
-Вовсе нет, -ответила я, - просто когда у тебя есть домик, квартира и колонка в солидном издании, должен оставаться свой островок свободы.
-Ты еще скажи, что Бугатти не может продолжить этот список роскошных вещей?
 -Эта машина развивает сверхмощную скорость, ты даже не можешь себе вообразить. А что, если не это может стать иллюзией свободы?
Тишина, он произнес:
-Точно! В самое яблочко!
-А как у тебя обстоят с этим дела? – ответный ход.
-Хочу валяться в постели с девушкой, а рядом на столике будет стоять огромное позолоченное блюдо с кокаином. Нити золота и кокаина будут переплетаться на нем, почти как в жизни. Вот тогда можно и умереть.
Теперь отмалчивалась я.
-Хочу открыть место тюнинга автомобилей, - гордо произнес Данила, словно зубрилка-пятиклашка, - ты веришь в свою мечту? – неожиданно спросил он.
-Иногда да, а иногда нет, Хотя можно перефразировать так: я иногда верю в себя, а иногда нет.
-Умница... А во что ты вообще веришь?
-Верю в Бога, хотя мой Бог более абстрактен, верю в судьбу, в то, что у Человека есть удивительная способность притягивать в свою жизнь желаемое, верю в родственных душ.
-Значит, если верить тебе, я набрал твой номер потому, что ты этого захотела? – ехидно поинтересовался Даниил.
-Нет, потому что мы оба этого хотели.
Данила рассмеялся.
-Пойду прогуляюсь, - произнес он, - ты не возражаешь?
-Это ты в час ночи собрался прогуляться?
-Ой, я и не заметил. Замечательный ты собеседник. Но я все равно собирался воздухом подышать.
-Не смею более задерживать, - сказала я, - ну... пока.
-Ну... пока, - и перекривлял меня.

Так прошло полгода. Жила от звонка до звонка. И ни одной встречи. Но я не жаловалась. Иногда собиралась прямо спросить, почему и зачем он мне звонил, но в самый нужный момент никогда не находилось подходящих слов. Просто чувствовала, как в горле возникал комок.
У нас было очень много общего.  Мы оба родились в октябре, с разницей в три дня, много читали, у нас было трое друзей, оба любили смотреть Формулу-1 и много думали.
Иногда мне казалось, что я, прислушиваясь к его голосу, слышу себя. С Даней мы говорили о многом, о еще большем мы недоговаривали.
Данила вырос в обеспеченной семье, а когда пришло время выбора места обучения отпрыска, родители удачно устроили его в престижную школу. Все было у него чересчур благополучно. Для того, чтобы вырос такой интересный, но немного странный, человек.
Через полгода вновь зазвонил телефон. Мне показалось, что звонок прозвучал несколько иначе. В трубке послышался Данин голос:
-Привет, не ожидала?
-Даня, - удивленно произнесла я, - как странно... Конечно, я не ожидала услышать тебя субботним утром.
-Вот и замечательно, люблю удивлять людей. Я сразу к делу, что ты делаешь сегодня?
-Что?! Знаешь, за полгода тебя это как-то не сильно интересовало...
-Сейчас все изменилось, - мечтательно произнес он, а потом настойчиво добавил, - ну?
-В общем-то,  ничего.
-Отлично. Давай встретимся. Хочу тебя увидеть.
-Знаешь, ты сегодня какой-то странный.
-Ага... Значит, я тебя наберу вечером, посидим где-нибудь. Ой, - как-то слишком резко сказал он, - я ведь буду с другом, возьми какую-нибудь подружку.
-Это я могу.
-Знаешь Машу?
-«Какую–нибудь подружку», - перекривляла я, - Я с ней за партой сижу, за два года как-то и познакомились, - все это я сказала холодно.
-Ну как?
-Понятно...
-Я спрашиваю, согласна ли ты.
-Даня, я все поняла, следовательно, собираюсь придти, - замолчав на пару секунд, я выдавила, - с Машей. До встречи.
На этот раз трубку бросила я.

На часах было ровно 17-00, когда я подходила к джаз бару. В руках чувствовалась легкая дрожь, которую я тщетно пыталась унять. Сделала глубокий вдох и зашла вовнутрь. 
Мне сразу показалось, что меня мгновенно начали ощупывать взглядом. С кончиков пальцев прямо до макушки. Каждая деталь, аксессуар поддавался внимательному осмотру. В этом месте, как и в любом другом, где существует понятие постоянных посетителей, не любили чужаков. А я и была чужим среди своих.
Открытое черное платье без бретелек спускалось чуть ниже колен, черно-белый клетчатый топ без рукавов был одет сверху, а на талии крепился кожанный ремень с бляхами. Серьги–сердечки, Dior, придавали этому образу черты гламурности. Ярко подведенные глаза и прозрачная помада на губах.  На ногах были белые босоножки Colette с белым кожаным бантиком и открытой пяткой.
За самым дальним столиком сидел Данила со своим другом. Я уловила заинтересованный и несколько удивленный взгляд. В зале царил полумрак, а на столе стояла круглая ваза, наполненная наполовину водой, в которой плавали свечи. Дрожащий свет создавал расслабленную и спокойную обстановку. Словом, все располагало к беседе. Из колонок струился интеллектуальный джаз и пение Норы Джонс.
-Замечательно сегодня выглядишь, - произнес Данила, - знакомьтесь – Это Олег, мой лучший друг. Настя, моя приятельница.
Олег учтиво кивнул, и я присела на мягкий диван.
-Многое о тебе слышал, - ровно сказал Олег.
-Надеюсь, Данила не рассказывал тебе ничего дурного?
-Нет, только лучшее.
Я признательно улыбнулась, рассматривая Олега.  Приятная внешность, отметила я про себя.
-А что означает этот иероглиф? – поинтересовалась я, глядя на его футболку. А потом словно извиняясь за несколько неожиданный вопрос, объяснила, - если человек носит определенную вещь, он обязан знать, что она значит.
Вторую часть фразы мы с ним сказали хором и весело рассмеялись. 
-№ 1, - гордо произнес он.
-Всегда?
-Всегда.
Мне принесли чашку капуччино, и я прикурила.
-Как скоро будет Маша? – спросил Олег.
Наверное, на моем лице возникло секундное разочарование. Пытаясь скрыть его, я улыбнувшись, объяснила:
-В течении часа.
Он кивнул. Разговор немного не клеился. Мне показалось, что мне так и не удалось расслабиться оттого, что в наших отношениях с Данилой появился новый формат. Данила, уловив это, сказал, тепло улыбнувшись:
-Настюш, почему ты наконец не можешь расслабиться? Знаешь, мне кажется... – он замолчал, пытаясь подобрать нужные слова, - мне кажется, ты всегда в себе.
-Я сейчас вспомнила фразу из Мураками. Там один герой задал точно такой же вопрос. И я собираюсь тебе ответить точно так же, как ответила та, кому этот вопрос предназначался. Она сказала: «Если бы я хоть на секунду расслабилась, я бы просто рассыпалась на тысячи маленьких частей». Неужели ты не понимаешь, я не могу быть слабой.
-Но ведь твое напряжение и есть слабость?
-Вовсе нет. Возможно, ты когда-нибудь меня поймешь. А сейчас запомни эту фразу.
Я отпила чай. Данила молча смотрел на меня.
-Знаешь, что мне в тебе нравится?
Я отрицательно покачала головой.
-То, что ты не перестаешь меня удивлять. Иногда мне кажется, я понимаю, о чем ты говоришь. Понимаю, но не до конца. А еще мне кажется, что тебя до конца понять и невозможно
Олег вышел, сказав, что собирается перекинуться парой слов со своими приятелями, которые находились в соседнем зале. Вскоре он вернулся.
Через полчаса я увидела Машу, которая поднималась по лестнице. Она была красива. И не именно в тот вечер, а с самого рождения. Ее лицо не нуждалось в искусном макияже. Хотя она и не была единственным ребенком в семье, на эту роль она очень подходила. Возможно и потому, что она брала, не умея отдавать взамен. А возможно, и потому, что я до конца так и не сумела довериться ей
Остаток вечера мы провели в оживленной беседе. Маша изредка что-либо говорила, это было в ее характере. В основном она молча кивала и зазорно смеялась. Иногда она откидывала длинные прямые волосы назад, убирала непослушные пряди с лица и вновь включалась в разговор.
То, что она произвела должное впечатление на Олега не вызывало ни малейшего сомнения.


На следующей неделе он ежедневно заглядывал в институт, где мы обе учились. Во вторник они начали встречаться.
Для них все произошло само собой, словно по взмаху волшебной палочки, так как и должно, собственно говоря, происходить.
Пару раз нас с Данилой брали на двойные свидания. И когда одна пара целовалась, мы с ним пытались говорить. Но что-то изменилось. Разговоры стали заурядными. Хотя кое-что осталось прежним – все это никуда не вело.
Я пыталась найти ответ, но постоянно что-то до конца не сходилось. А потом Маша сказала мне, что Данила хотел бы со мной переспать. Дружеский секс без всяких обязательств. Я была удивлена и разочарована. Весь вечер я проплакала.
Хотя ничто его не выдавало. Вскоре он перестал звонить, избегал меня в институте.
Выход появился внезапно. Словно летняя гроза. Я подписала контракт и через месяц уезжала в Америку. Взрослеть и работать. И он знал об этом. Но ничего не сделал. Пропасть между нами становилась все больше.
Вскоре я ему позвонила и попросила о встречи.  Вот тогда мы и просидели в парке.


Я собрала вещи и ждала такси. На полу стояла красная небольшая сумочка. «Сумка напоминаний», - так называла я ее про себя. Внутри лежала стопка фотографий, маленькие игрушки, диски, конверты. Но было еще кое-что. То, что не влезало даже в саму огромную сумку. Молчание Данилы и пустота в сердце. С тех самых пор мы так и не поговорили.
Я стояла на кухне и нервно курила. В аэропорт я ехала сама. Настойчиво уклонилась от предложений всех своих друзей. Во двор неторопливо заезжала красная Митсубиси с шашечками. Через десять минут я вынесла все свои сумки и уселась на заднее сиденье. Молча. Лицом уперлась об стекло.
Теперь я все поняла.
Встретив меня, Данила  встретил себя самого, только в женском обличье. Он никогда не понимал меня полностью, поскольку не разобрался в себе до конца, и поэтому я так часто удивляла его. Он смотрел на меня и видел свое отражение, слушал мои слова и слышал эхо своего голоса. Только секс позволил бы ему понять меня до конца, а, следовательно, и себя самого.  Это знание, возможно, развеяло б его иллюзии по поводу собственной сущности. И предпочел иллюзии реальности.
И он испугался. Испугался как маленький мальчик и убежал в самый темный угол, который только смог отыскать – себя самого.
По лицу текли теплые слезы.
Я всегда не любила прощаний. А прощаться с детством и своими иллюзиями всегда не просто.
И я точно знаю, что бы он мне сказал. Широко улыбнувшись своей нежной улыбкой, тихо прошептал: «Слезы – знак слабости».
А я бы возразила: «Нет, иногда это знак силы».
Со скоростью машины, в которой я ехала, я покидала сой прежний мир. Покидала и знала точно, что больше никогда в него не вернусь. В машине играла старая песня Билли Маерса «Kiss the Rain”. Слова песни смешались в моей голове с собственными мыслями.
Таксист был полностью увлечен дорогой и лишь изредка поглядывал в мою сторону. В очередной раз посмотрев на меня, он изумился. На заднем сиденье сидела девушка с аккуратно уложенными волосами в темных очках, из-под которых струились слезы. Ее губы напевали слова песни, а глаза плакали. Но не это показалось водителю странным. Она  не замечала большого, цвета топленого молока, крыла, которое выглядывало сзади. Комочки грязи прилипли к нижней его части, а перья неряшливо торчали.
-Странно, - пробормотал в растерянности он, - никогда не видел ангела с одним крылом.
-Вы так говорите, будто бы видели с двумя.
На секунду стало темно. Как если бы кто-то нажал на выключатель.
А через секунду все стало по-прежнему. Мы ехали в машине. Он обернулся, но ничего странного не увидел.
Всякое ведь случается.
К примеру, иногда случаются истории, где нет конца и нет начала. Есть только обрывки диалогов и фрагменты встреч, эхо голосов и секундные образы. И никто тебя не спрашивает, что ты помнить хочешь, а что нет. Память, как копилка, коллекционирует такие удивительные мгновения. И в самый неподходящий для этого момент, словно звон колоколов, эхом доносится до тебя.
Я наклонила голову и постаралась немного вздремнуть. Мне снилась синяя Бугатти.