Молитва

Елочка любит веселых детей
Мы приглашаем на праздник гостей
Пусть эта елочка в праздничный час
Каждой иголочкой радует нас.
Песенка о елочке.

молитва

Елочка была просто замечательным работником. Таких менеджеров от бога еще поискать. Так думала начальница Елочки, рассматривая ее заявление с просьбой о бессрочном отпуске.
- Но на носу важная сделка, которую ты же и вела, Елочка! – сказала Лариса Дмитриевна.
- Я могу вообще уйти, – спокойно сказала Елочка.
Она может, подумала начальница. Надо беречь кузницу кадров, - как-то неуклюже, по совковому, подумала Лариса Дмитриевна. Елочка по глазам начальницы поняла, что вопросов больше не будет. И возражений тоже.
Елочка действительно была прирожденным менеджером. В детстве она была очень веселым и общительным ребенком, и с годами этих качеств не утратила. Она везде была душой компании, каждый вечер ее куда-то звали, у нее были отличные друзья и куча знакомых.
Но в последнее время вечеринки не привлекали ее.  Надоели друзья, надоел интернет, который Елочка всегда смотрела как на еще одно средство общения, надоела работа, на которой она постоянно с кем-то общалась.
Ей нужно было одиночество. Впервые в жизни ей хотелось вздохнуть легко и свободно, никого не развлекать, а просто побыть одной. Поняла она это далеко не сразу. Что-то не давало ей спать по ночам, а днем заставляло задумываться. Ей все опротивело...
Люди окружали ее всегда, помогали во всем, и она отвечала им тем же с радостью. Её легкий характер и умение заводить дружбу не давали ей ни минуты покоя. Но она и не искала покоя. Ей нравилось, когда вокруг шум. Хотя можно сказать, что она не знала, что такое тишина. Ей ужасно нравилась её жизнь, кроме одного: не было любимого человека. Такого, который полностью бы понял её. У нее всегда была свита безнадежно влюбленных молодых людей, у нее были искрометные романы. И тем не менее ей ни с кем их них не было хорошо. Если бы ее спросили, что именно она хочет, она бы не ответила...
Однажды большой компанией они поехали на море, в Симеиз, знаменитый своими горами: Дивой и Кошкой, обсерваторией и прозрачной, чистейшей водой.
Накупавшись вволю, они осмотрели все местные достопримечательности. Они слазили на Диву, подвернув все ноги, какие были в наличии, и поскользнувшись в общей сложности раз сто, а кое-где пробираясь на четвереньках. На вершины Дивы их чуть не сдул ветер, а Серега вообще решился нырнуть. Его долго отговаривали, усмотрев в этом покушение на самоубийство, но в итоге все обошлось: он благополучно нырнул и благополучно вынырнул..
Рассмотрев остатки Таврской крепости, решили сделать вылазку на Кошку. Жара стояла неимоверная, градусов под сорок, поэтому ночь была встречена как облегчение от мук. У Елочки страшно раскалывалась голова, и остаться дома она могла, но не захотела. Она точно знала, что, во-первых, если не пойдет, всем без нее будет далеко не так весело, а во-вторых, Антон с Женей снова поссорятся, и мирить их придется дня три не меньше, что хлопотно, скучно, и, наконец, просто невесело. Эта мысль ей самой показалось странной: еще ни разу она не рассматривала общение под таким углом. Жажда новых впечатлений всегда толкала ее вперед, и какое-то недомогание никогда не приводило к такому раздражению, которое она испытывала при мысли о том, что надо снова кого-то развлекать.
И тем не менее она пошла. Её настроение передалось всем, и в горах, не успев даже как следует зажечь костер (который, впрочем, при отсутствии облегчающей ночной прохлады особо и не стремились разводить), не тронув и струны на гитаре, быстренько повалились спать. Только Елочке не спалось. В палатке было жарко. Через полчаса смотрения на перекладину она решила пойти прогуляться.
Постояв и вдохнув раскаленного воздуха, она, подумав, решила взобраться на вершину горы. Даже и не вспомнив о том, что без попутчика – и дорога не дорога (ее любимая поговорка), она полезла вверх, на ухо Кошки, с какой-то отчаянной решимостью. Не выбирая дороги, продираясь через кусты, исцарапав все руки и ноги, сползая вниз, набив кучу новых синяков, она добралась до вершины. Она стояла и всматривалась вдаль. Огни поселка резко обрывались у кромки моря. Моря не было видно, но оно чувствовалось. Тьма скрывала его, но то пространство, что угадывалось, никто, даже не знающий, где он находится, не назвал бы землей. Оно колебалось, волновалось, вздыхало. Оно было таким настоящим...
Елочка смотрела вдаль, туда, где лунная дорожка встречалась с луной, а море встречалось с последней звездой. Ей о чем-то мечталось, но все было мимолетным, призрачным... Неожиданно подул легкий ветерок. Жадно вдохнув, словно глотнув соленой воды, она очнулась от грез, и стала спускаться к своим...
Никто не заметил ее отсутствия, все крепко спали. Елочка была переполнена впечатлениями, но будить никого не стала. Просто села возле так и нераззоженного костра и еще долго смотрела на звезды... Потом пробралась в палатку и  мгновенно уснула.
Утром она никому не рассказала, где была ночью. Она хотела, но что-то ее остановило. Впервые ей захотелось оставить что-то себе безраздельно, и, поскольку это что-то не было материальным, то и угрызений совести она не испытывала.
...Утром начался шторм. Морской ветер словно вдохнул в них жизнь. Спустившись в Голубую лагуну, искупались, и всех здорово побило об камни. Потом долго лежали на гальке, и лениво решали, стоит ли идти в аквапарк. Решили, что игра не стоит свеч, и стали спорить, куда податься. Мнения разделились: одни хотели поехать в Никитский ботанический сад, а другие – съездить в Симеизскую обсерваторию. Потом Елочка удивилась, почему это нельзя совместить, и вся компания долго брела по дороге в надежде встретить пустую маршрутку.
Быстро побросав вещи на квартире, приоделись и отправились покорять Ялту. В Ялте на них накинулся ветер и дождь. Пройдясь по побережью, окончательно замерзнув, решили все-таки съездить в Никитский ботаническом сад. Там им повезло: во-первых, куда-то делся ветер, которого все так ждали, и который теперь всех просто пронизывал насквозь, а во-вторых,  они попали на второй день цветения лотоса, который расцветает раз в пять лет и цветет три дня. Потом их просто осчастливили, показав бананы. Сначала все страшно удивились, почему банан им показывают исподтишка. Потом выяснили: на пальме в кои-то веки выросли четыре банана (настоящий праздник для тамошних ученых). После нескольких экскурсий два банана исчезли, после чего оставшиеся показывались под большим секретом.
С Симеизской обсерваторией им повезло меньше. Для начала надо было заказать экскурсию, но пока им этого не рекомендовали: что толку, если небо затянуто тучами? Точно так же  их отговорили и от поездки на подвесную дорогу. Хорошенько разузнав ситуацию, было решено ехать в Воронцовский дворец, хотя ребят явно привлекал дегустационный зал.
Так, не успев оглянуться, они отгуляли свой отпуск. На прощание все кинули монетку в море. Из всех, пожалуй, только Елочка задержалась, бросая монетку: ей не хотелось расставаться с морем ни на минутку...
Вернувшись домой и к работе, Елочка все никак не могла забыть той ночи на горе. Ей хотелось все бросить и ехать туда. Сотни раз она задавала себе вопрос: что ее туда так тянет? Ей просто хотелось одной постоять, подумать, самой себе усмехнуться. А ее бурлящая жизнь сделать этого не позволяла. Кто-то постоянно требовал, внимания, сочувствия, развлечений. Ей все в конце концов надоело до такой степени, что, когда позвонила бывшая одноклассница, жившая за границей, и пригласила к себе, Елочка согласилась. Там, в чужой стране, её никто не знал, подруга работала, а всякие знакомства были исключены из-за плохого знания языка. Поэтому, не скупясь на расходы, быстро оформила себе визу и уехала.
В поездах она ни с кем не познакомилась, и вообще очень скупо разговаривала. У подруги ей понравилось: она жила в городе среди гор и дом ее стоял на горе. Подруга работала допоздна, и общались они мало. И Елочке это страшно понравилось. Елочка впервые открыла для себя, что значит быть одной. Валяясь часами на пляже, не вслушиваясь в разговоры на непонятном языке, она наслаждалась молчанием. Тишина стала ей лучшей подругой. Она выращивала в себе одиночество, как садовод выращивает редкое растение, семена которого он добыл с большим трудом. Она пестовала свое одиночество, как мать пестует младенца. Она нянчилась с ним, как мать нянчиться с долгожданным ребенком. Чувство ликования охватывало ее, когда она понимала, что ей не надо делать никаких умственных, физических, а самое главное – эмоциональных движений. Ее день был сном, ее ночь была раем, она сама была растением. Ни о ком не думать, ни за кого не переживать, ни о ком не заботиться... Она впитывала в себя новые ощущения, как губка. Она наслаждалась, она кайфовала, она, казалось, даже вдыхала по-другому. Она ходила по городу, равнодушная к его красоте, к его заботам и радостям. Она проходила мимо вокзала, но перестук колес и поезда, оставляющие за собой вихрь, не волновали ее больше. Она ходила высоко в горы, и лишь сияние звезд, далеких и холодных, привлекало ее внимание. Она могла часами смотреть в небо, и лишь рассвет заставлял ее возвращаться. Днем она гуляла по городу, чаще всего вдоль канала, и равнодушно наблюдала за лебедями... И все чаще она вспоминала крымские горы...
В ту ночь она не смогла пойти в горы – лил дождь.  Ее это привело в страшное раздражение. Елочка даже поругалась со своей подругой. Та пару раз спрашивала, что с ней, отчего она так переменилась, после сухих ответов обижалась, но Елочка ничего не могла с собой поделать. У нее не было желания ничего пояснять. К полудню дождь прекратился, но все выглядело мрачным и плаксивым. Елочку все же тянуло из дома. Ей внезапно захотелось покормить лебедей. Прихватив хлеб, она отправилась к каналу. Найдя лебедей, она стала крошить им хлеб. Птицы дрались и шипели друг на друга. Елочка с отвращением смотрела на жадных тварей. Швырнув им остатки хлеба, она быстро ушла. На мостике она задержалась и, опершись на перила, глянула вниз. Мрачный канал с темной, застоявшейся водой и извивающимися водорослями как будто звал ее. Ей показалось, что она заглянула в глубокий колодец. Она была как будто вне времени и пространства. Она словно в заглядывала в вечность. Казалось, она измеряет глубину своего одиночества. И осознание своего безмерного одиночества приносило физическую боль. «Господи, если ты есть, пожалуйста, хотя бы покажи мне мою половинку!..» Это была горячая, обжигающая, искренняя и вместе с тем простая молитва. Неожиданно Елочка подумала с какой-то детской обидой: «Странно, что за столько времени со мной никто не познакомился». Эта мысль отрезвила ее. Она пошла домой. Погода действительно была мерзкой, и утром она действительно была не права, и вообще никто себя так не ведет, приехав в гости, и, приехав в Европу, на Европу и не глянула. Надо было все срочно исправлять...
После этого случая на мосту Елочка поняла, что она ужасно соскучилась по дому, по друзьям, по родителям, по работе. Она стала собираться обратно. Она чувствовала себя, как выздоравливающий после долгой и опасной болезни: легкость и облегчение. Она верила, что теперь все будет хорошо... Казалось, что и солнце, сиявшее высоко в небе, было с ней согласно...
По пути обратно, в поезде, она познакомилась с множеством интересных людей. Каждый был интересен и забавен. Елочка как будто заново родилась и наверстывала то, что упустила за время своего пребывания за границей, чем-то напоминая комара, почуявшего свежую кровь.
Ближе к границе купе опустело. Остался только парень, подсевший буквально за пару станций. Елочка познакомилась и с ним. Носил он имя Роман.
- Ну, надо же! Мое любимое имя!! А меня зовут Лена.
Разговорившись, они пропустили границу. И только появление таможенников и пограничников заставило их отвлечься. К ее паспорту таможенник отнесся равнодушно. Елочка этого ожидала. Рома уже объяснил ей, что возвращающихся из гостей в первый раз обычно не шмонают. А вот его паспортом заинтересуются. Так оно и вышло. Но не успел таможенник и рта раскрыть, как Роман выпалил:
- Студент духовной семинарии. – Таможенник сразу растерял весь охотничий азарт. Он молча вернул паспорта и вышел. Елочка, дождавшись пока он отойдет, заметила:
- Отлично придумано!
- Да нет же, я и вправду из духовной семинарии Загреба.
- Ты серьезно?..
Вновь поплыл разговор. Через несколько минут он знал о ней все, даже о той сокровенной  ночи в крымских горах. Через пару часов ей казалось, что и его она знает сто лет. И настолько Елочке был интересен ее собеседник, что она едва не пропустила свою станцию. Они наскоро попрощались. Роман ехал дальше.
Выйдя из вагона, Елочка отправилась покупать билет на свой поезд, который (наконец-то!) привезет ее домой. Елочка предвкушала уже, как завалятся ее друзья и начнут расспрашивать про ее заграничный вояж. Мысленно она уже печатала фотографии и рассказывала про достопримечательности. Купив билет, она вышла на платформу. Светало. Поезд, на котором она приехала, отправлялся. Отыскав приблизительно свое купе, она помахала своему случайному попутчику. Именно за это Елочка так любила поезда: за маленькие прожитые дружбы, за этих случайных попутчиков, скрашивающих твою поездку, за улыбки, дарящиеся просто так, ни за что, задаром.
Наконец подошел ее поезд. Елочка села в вагон и, мигом превратив проводницу в «своего» человека, сидела в новехоньком купе и пыталась поскорее остудить кофе. Она немного жалела, что пришлось расстаться с Романом. Ей уже давно не было так комфортно с человеком. Она  призадумалась, и призналась себе, что, пожалуй, никогда не было так комфортно. Вернее, ей никогда еще не было уютно и хорошо ни с одним человеком. Она уже сокрушалась, что не дала своего телефона. Впрочем, речь об этом даже и не заходила. Елочка пожала плечами: что толку теперь жалеть. Она поставила кофе на стол. «Хм»,- подумала она, - «даже ковры новые». Ее вдруг пронзила одна мысль: «А ведь он из духовной семинарии. Он же...». Не решаясь произнести слова: «человек Бога», она произнесла вслух: «священник». Ее охватила дрожь. Со всей мочи она шандарахнула по столу.
Поезд мчался в новый день. На ковер капали кофе и кровь...

09.04.04.