Разлом не значит слом о т. сопиной

Документальная проза по отношению  художественной обычно в  тени. Начинающих литераторов  учат – для художественной нужны реальные  события плюс авторское  лицо. Первооснова  плюс отношение. А в документальной прозе, дескать, только  хроника событий. Но [http://www.proza.ru:8004/2004/04/24-29]  опровергают этот постулат. Здесь  есть и  реальность, и  авторское  лицо. Величина  души  автора! Реальность  страшнее  некуда, лицо и душа благородны. Никакой  агрессии, никакой мести за причиненное  зло. Здесь тот случай, когда  документалистика  смыкается с художественностью. Есть, правда,  некое  противоречие между  содержанием   «Рукописи…» и   ее заголовком:  заголовок намекает на  беллетристку и легковесность, тогда  как  содержанием  является трагедия.  Но и в этом  сказалась позиция  автора: мудрость, простота и прощение.

А  какой  разлом имеется  в  виду? Ну  конечно, разлом  государства, который  обвалом повлек  за  собой разлом сердец, отношений, уклада  жизни. Только представить себе: молдаване  дарят  вино, а друг  сына бросает  как  бы про  себя: враги… Все  с ног на голову.
Врагов в  этой  повести много. Не только политических, но и личных... И вот, когда получен  груз-2000 - мертвый сын - и собраны  его рисунки, начинается,  собственно, история  рукописи, история ее неиздания. Сына в  чем-то узнаешь заново. Да и мир поворачивается непривычными сторонами. Врагом  для опечаленной  матери становится  сама  страна  и слуга этой страны – армия. Даже  памятник мальчику оплатить не смогли, вынудили родителей Сопиных, потому что  бумаги долго ходили по инстанциям с 1991 по 1992 и деньги, выделенные военной  частью,  обесценились. А  мрамор-то  украли в похоронной  фирме. Платили дважды. Но она  растерянно говорит: не в  деньгах дело, в отношении. Господи, да почему? И в деньгах  тоже…
Ведь   компенсацию за убитого ребенка родители отдали чужим людям на их сборник…
Один за  другим отворачивались от матери, которая просила помощи – военкомат, отдел  социальной  помощи, фирма  «Лебедев»,  директор Александр  Эльперин, предприниматель  Евгений Носков, эколог Юрий  Базанов,  издатели Ирина Колущинская,  Владимир  Пирожков, Виталий  Кальпиди, Деринг, консультант Натан  Злотников, директор Валерий  Судаков…
Конечно,  самые страшные  враги -  бывшие  друзья. Это давно доказано.
Но Сопина ничего никому не  доказывает. Она просто перечисляет, чаще  даже безучастно, разные здания,  кабинеты, отказы, а  ведь на  каждого  человека  тратились  недели и  месяцы  - убитый  сын,  убитые  деньги,  убитое время. Убитые надежды.

История  убитых надежд не стала концом  этой истории. Непонятно как, на  чем, на  каких  внутренних резервах жила под спудом и вышла все-таки эта  книга. Тут самое бы  время встать  в  полный  рост и пропеть гимн русской матери  за ее  терпение и героизм, но… не надо  гимнов. Надо просто открыть и  прочитать. Получив при этом  такой  ожог, который   вряд ли забудется. Ведь  любой  читатель не захочет стать в одну  колонну  с предателями, не так  ли?

[http://www.proza.ru:8004/2004/04/24-29] написана простым и  обыденным  языком. В ней все прозрачно и объяснимо, в ней  нет  догадок, недосказанностей. Это язык культурного человека,  интеллигента и мыслителя. Татьяна  Сопина написала  свою  историю России здесь. Поэтому документальная  история  в данном  случае  дороже,  чем  художественная.
Человек не  сломался на  дыбе  чиновничьей  власти, скажете вы, все  кончилось хорошо. Но  почему  такой  ценой? Если читать внимательно, то нетрудно  увидеть, что только частная инициатива  спасала  дело, а где  же государственная  власть? Где она, когда  человеку  плохо? Ведь именно власть загубила сына  Сопиной и не позволила  создать памятник, не мраморный, а  творческий, книгу, отпечаток  души, необычную книгу, состоящую  из  тысяч  смешинок, иначе  говоря, роман-комикс.
Это не русский  жанр?! А  что у  нас русское? То,  что описано в самом  начале?! Русский  фонд  культуры  отнекивался от помощи Сопиной, как от  от подобных же многих сотен просителей  и погиб в  пожаре. Не  есть ли это вмешательство  высших  сил?
Но  книга  сына  Сопиной Глеба   вышла: [http://gleb.okaudit.ru] теперь существует. Тогда  это документальная  история  чуда! И на этом  можно поставить точку.
Мне очень жаль, что повесть про  сына, о котором здесь  речь в «Рукописи…»,  отделена  от повести про  мужа («Журавушка», «Желтые тетради»), это можно читать на  Стихи. Ру. Но какая  разница?
 В  сущности, это  что-то неразрывное, это сильное, любовное  явление.
Герой всех ее эссе,  поэт Михаил  Сопин - человек непринятый и непонятый. И упрямо стоящий на своем. Автор написала об этом просто до жути и без
лишней позы... В  прозе  Сопиной, пишушей о великих  понятиях, совсем нет  пафоса.
Вы знаете, я часто  и взхлеб читаю "модное", но всегда вспоминаю
- а что бы поэт Сопин сказал? Это свкего  рода  мерило. И когда свое пишу - тоже. Гражданская лирика исчезла. Людям стало  наплевать на судьбы  родины. Почему? Читай «Приключения рукописи….» Или есть примеры?!
Комментарии к стихам, которые стали содержанием  поэтических  эссе  Сопиной, резко расширяют поле зрения при столкновении не просто с конкретными стихами, но и со стихами вообще.
Подходы, увеличения и уменьшения - как при разглядывании
картины. Все становится ярче и рельефнее, все оживает. Из  слов рождается  кино, или  может быть жизнь сама возвращается,  течет  вспять. Такова  магия  документального слова, когда оно сказано страстно и честно.