Мамань, куда же ты смотрела...

Изнасиловали девочку… Была ли возможность этого избежать?

Вопрос лично меня тревожит всякий раз, когда читаю материалы уголовного  дела, относящегося  к категории преступлений на сексуальной почве. И для такого вопроса есть все основания.

Сегодня я не собираюсь касаться, размышляя на подобную тему, так сказать, провоцирующего фактора. В  сознании общества все больше укореняется мнение:  раз изнасиловали, значит, сама виновата; надо, мол,  вести себя приличнее и тогда в мужчине не проснется  дикий зверь. Самое печальное, что подобное слышал  не только из уст обывателя, но и из уст представителей  правоохранительных и правоприменительных органов.

Не знаю почему, однако у меня сложилось иное мнение на сей счет. Впрочем, об этом как-нибудь потом.

Сейчас я намерен коснуться ответственности родителей. Разумеется, речь поведу о нравственной ответственности. Хотя, честно сказать, грань между нравственной и уголовной ответственностью бывает настолько мизерна, что кажется, что еще чуть-чуть и рядом с  насильником окажется родитель, прежде всего, мать. Кто  как, но я лично был бы только рад. Печально, конечно,  но...

Чтобы читатель не думал, что мои размышления ни  на чем не основаны, сошлюсь на совершенно конкретные и реальные уголовные истории, прошедшие через суды, постановившие обвинительные приговоры, а это означает,  что обстоятельства, о которых я расскажу, не могут быть  недостоверными.

Факт первый.

Таборы. В семью Савельевых пожаловал гость  (здесь и далее фамилии  потерпевших и свидетелей изменены, а фамилии преступников подлинные - прим. авт.). Это был  семнадцатилетний Андрей Сигида.

Очень коротко о нем.  Родители парня были лишены своих прав на него.  Андрея поместили в интернат. Он побывал в разных интернатах, поскольку  имел привычку сбегать.  Ему было больше по душе  бродяжничество, чем беседы воспитателей и уроки педагогов. В один из  очередных побегов оказался в Ростовской области, где совершил кражу,  был осужден, однако с отсрочкой исполнения приговора. Авось, думали правоприменители, да и исправится. Вернулся на Урал,  на родину то есть. Здесь  продолжал вести ту же  жизнь.

Вот какой гостенек прибыл в семью Савельевых.

Знала ли хозяйка Анна Михайловна, что гость их  - бродяжка и уголовник?

Из материалов уголовного  дела следует, что знала. Значит, обязана была быть   настороже? Тем более в  этом случае, когда у нее  есть еще и шестилетняя  дочь Шура.

Однако никакой бдительности, абсолютная  беспечность. Мама уходит, оставив крошку-девочку наедине с Андреем.  И результат: он заманивает ребенка на сеновал  (дело происходило летом), насилует ребенка.  Насилует девочку сначала  в естественной форме, а  потом пытается повторить  еще и в извращенной  форме. Более того, как  потом выяснится, он еще  и заразил малышку гонореей.

Анна Михайловна в отчаянии рвет кофту на себе.  Анна Михайловна в гневе  готова Бог знает что сделать с Андреем. Однако  уже поздно: изменить что- либо нельзя, грязное дело  сделано. Девочка, которой, повторяю, всего  шесть лет, познала то, чего  не следовало бы ей знать  даже в тридцать лет.

Дикий случай? Да! Но он  стал таковым благодаря  матери, которая не обеспечила своей девочке минимум безопасности.

Не спорю, что всего предусмотреть нельзя. Однако это совсем не тот случай. В этой истории все предельно было понятно с самого начала. Проще всего было бы не привечать вообще такого гостенька. Но уж коли приняли, то извольте позаботиться о безопасности вообще, а о безопасности малютки-дочери, в частности. Точнее – прежде всего.

Факт второй.

Екатеринбург. Наталья Николаевна Бояркина решила отправить на несколько недель свою  одиннадцатилетнюю дочь  в одно из пригородных  селений, чтобы отдохнула, погостила у ее родителей.

Отправила и успокоилась. А покоя в ее  душе не должно было  быть изначально. Потому что она, как  никто другой, знала, куда  отправила ребенка. Она  знала, что ее родители  часто балуются спиртным  и за девочкой вряд ли  возможен надлежащий  присмотр.

Так и случилось.

Ольга отдыхала в деревне. Был разгар лета.

Однажды дедушка с бабушкой организовали поминки по умершему родственнику. Они пошли на  могилку. Среди других,  пошла и Ольга.

Там, на могилке, все хорошо «напоминались». Можно сказать, до поросячьего визга. В  том числе и бабушка 0льги. Она напилась, как говорится, до положения  риз. Напилась до того, что  там же, на кладбище, свалилась и уснула.

На этих «поминках» был  и Дмитрий Демин, один из  дальних родственников  Ольги.

Завидев, что бабушка  почивает, Дмитрий стал  уговаривать Ольгу пойти  вместе с ним домой. Девочке, собственно, ничего  другого не оставалось: не  ждать же на кладбище,  когда проснется бабушка.

Они пошли. Дорога петляла лесом. Углубившись в лесок, Дмитрий  стал приставать к девочке.  Она не понимала, что ему  надо от нее. Пока не понимала. Вскоре хорошо поймет.

Дмитрий повалил девочку на землю, силой содрал  плавки. Ольга брыкалась.  Стала кричать. Тогда насильник сказал:

- Не кричи,  а то придушу.

Это была не угроза. Он действительно  стал душить.

Изнасиловал, короче говоря, малолетку.

Вряд ли стоит говорить,  что Демин - насильник со  стажем - никогда не блистал высоким уровнем  нравственности и законопослушания. Об этом знала вся деревня. Об этом знали дедушка с бабушкой Ольги. Об этом же обязана была знать и мать. Не знала? Какого черта тогда отправляла девочку туда, не зная куда?

Мать Ольги, узнав о случившемся, опять же впадает во гнев,  посылает  на голову насильника все кары - небесные и земные.  Она так и напишет в заявлении на имя прокурора:

«Прошу наказать по самой строгой мере преступника, изнасиловавшего  мою одиннадцатилетнюю дочь...»

В искренность материнского гнева я  не верю. Не верю хотя бы  потому, что своими глазами читал показания отца  изнасилованной девочки.  Он собственноручно следователю написал (слова  привожу без какого-либо  изменения):

«В селе живет отец  жены. Он живет с какой-то  сожительницей. Оба злоупотребляют спиртным. С  родственниками жены я  мало общаюсь, так как мне  не нравится их образ жизни».

Надо думать, отец не  одобрял отправку девочки  в деревню, однако мать  решила по-своему.

Факт третий.

Каменск-Уральский. Тринадцатилетняя Оксана  пошла в гости к своей двоюродной сестре Тамаре, с  которой дружила, то есть  их связывали не просто  родственные узы.

Она, Оксана, могла и не  представлять реальной  опасности этого похода в  гости: такой у нее еще возраст – наивный и беспечный. А умудренная жизненным опытом мать? Почему она не встревожилась даже тогда, когда  дочь не объявилась дома  глубокой ночью, не побежала и не забрала? Что,  она была убеждена, что в  семье ее сестры ничего с  девочкой не случится? Откуда такая уверенность? Где основания? Какие она может найти оправдания? Она не  знала, что там живет отпетый уголовник, имеющий  не одну, а целых пять судимостей, живет в качестве сожителя?

Дочь могла не представлять, сколь реальна опасность, а мать-то хорошо  понимала. И тем не менее  - никакой тревоги. Мда,  странно как-то...

Итак, Оксана засиделась допоздна у сестренки-подружки и решила заночевать.

А в квартире сожитель и  сожительница пьянствовали. И еще: между собой  лаялись.

Ночь. Три женщины,  среди которых две - несовершеннолетние и к таковым лишь относятся по  признаку пола, улеглись  спать в спальной (смежной  комнате), а Сергей Пискарев, сожитель, в гостиной,  отрезав в будущем путь к  отступлению слабому  полу.

Спит слабый пол. Но тут  в спальной появляется  Пискарев. Угрожая ножом,  он силой уводит к себе  Оксану. Там насилует. Отпускает. Потом снова уводит тем же образом и снова насилует.

Сожительница пытается  девочке помочь, но, испугавшись угроз, отступает.  Она знает, что Пискареву  ничего не стоит привести  угрозу в исполнение. Опыта по этой части тому не  занимать.

Слабый пол вырывается  из «заточения» на следующий день, когда Пискареву, хулигану и насильнику,  понадобилась очередная  порция спиртного, и он вынужден был отправиться  за ним.

Тогда-то и обратилась  сожительница в милицию.

Обращаю внимание: девочка отсутствует дома  больше суток, а матери  хоть бы хны. Я перелистал все тома уголовного дела, но нигде не встретил, чтобы мать девочки хоть однажды, хотя бы вскользь, обмолвилась насчет собственной, материнской вины за все, что произошло с её дочерью.

...Я привел три факта, а  мог бы еще привести с  десяток. И в каждом из них  бросается в глаза беспечность матерей своих малолетних дочерей, ставших  жертвами насилия. А ведь вины несчастных  в случившемся нет абсолютно никакой. И на это прошу обратить внимание.

А вина матерей? Она так  очевидна! Матери реально  могли спасти невинность  дочерей. Могли и обязаны  были это сделать, сделать по долгу материнства. Однако сделали со  своей стороны все, чтобы  с девочками случилось несчастье. Как ни горько  признание, но это именно  так.

Еще раз скажу: дети – наивны и беспечны и это понятно; но их родители, имеющие за плечами некую мудрость и жизненный опыт, не вправе изначально быть столь же по-детски непосредственны. Да и какая это непосредственность, а? Дурь и безответственность!

Где же те маменьки, о которых так много и часто говорят на разного рода ток-шоу и которые, если судить по их словам, ночами не спят, а все думают о детях своих, пекутся об их здоровье и нравственной безопасности? Почему я таких матерей ни разу не встретил? Кто-то мне может ответить на этот и многие другие вопросы, прозвучавшие в статье?

Мамань, куда же ты смотрела,
Отпуская дочь гулять?
Разве жизнь не приучила
Осторожность соблюдать?

ЕКАТЕРИНБУРГ, май 2004.