Чудо - юдо

               
                Ирина Лисовская.

               
               
                ЧУДО - ЮДО.
               

               
  “Никогда я не буду любить”, - еще в юности, давным–давно прочитала Наталья Сергеевна  у Мирдзe  Кемпе в одном из её рассказов, но себе сказала: ”Любить-то я буду, а вот стареть… Никогда я не буду стареть!”  И  эта мысль стала основополагающей, прямо-таки, путеводной в её жизни! 
    И  действительно, в свои пятьдесят она выглядела на  тридцать пять: на лице – ни единой морщинки, глаза - большие,  яркие,  улыбка - ослепительная!
Она "бросала" свои жгучие глаза то вправо, то влево, натыкалась на восхищенные взгляды  мужчин и испытывала  при этом огромное  удовольствие!  Шея у Натальи Сергеевны была длинной, поэтому хочешь -не хочешь, а голову приходилось держать высоко. Высоко посаженная голова и  походка "а ля Клаудиа  Шиффер"  делали Натусю, как  называли её близкие люди, ну просто   королевой!
А к королеве-то запросто не подойдешь и не спросишь, к примеру, извините, где находится нофелет! Вот и получалось у Натуси, что стареть - то она не старела, но до сих пор прибывала  в состоянии ожидания любви.
Наталья Сергеевна была человеком целеустремленным. Она готовилась к встрече с любовью ежедневно, как спортсмен к  олимпийским играм. Вот поэтому она не позволяла лениться ни душе, ни телу. Она изнуряла тело всевозможными коллонетиками и шейпингами, очищала свой организм от шлаков по системе всех известных и неизвестных целителей, меняла прическу и цвет волос, потому что знала – любят молодых, а не старых.
Всё самое значительное в жизни приходило к Натусе с большим опозданием. Она как будто жила в другом ритме и на другой планете, где “дольше века длится день”. В институт иностранных языков поступила позже всех своих одноклассников –  в двадцать четыре года! Ребенка родила тоже позже всех – в тридцать лет, а любовь приготовилась ждать до пенсии, если не до конца дней своих.
Замужем была…не совсем, правда, а так – наполовину! Жила в гражданском браке с одним непризнанным талантом! Но любовь и замужество не всегда одно и то же. Точнее, почти никогда!
После окончания института  Наталья Сергеевна поехала в Сибирь, как декабристка, преподавать в одном из институтов  английский язык. Там она и познакомилась с “красой и гордостью” кафедры литературы. Они стали жить вместе в маленькой комнате, которую снимала Натуся.  “Краса и гордость” писал книги, которые никто не печатал.  Когда он напивался, то плакал и требовал признания своего таланта! Натуся старалась его утешить,  просила набраться  терпения  и писать, писать, писать.  Так сказать,  ни дня без строчки!

В один счастливый для Натуси день, когда она  объявила “красе”, что беременна,  писатель вдруг вспомнил, что его папа и мама давно не видели своего сына. Он решил взять  недельку за свой счет и слетать к ним на Дальний Восток - в Комсомольск – на – Амуре - а потом  непременно решить их проблемы.
С тех пор  Наталья Сергеевна   его  не видела.
 Она вернулась в Питер к своей родной  бабушке, которая, несмотря на свой преклонный возраст, могла ещё дать фору своей любимой  внучке! Бодрости и оптимизма ей было не занимать! Так они и стали воспитывать Мстислава вдвоём. 


Клавдия Федоровна, а в быту просто КлавдЕя, (с ударением на букве “е” в последнем слоге ) как называл ее муж, была толстой и маленькой. Ее  миленькое личико теперь напоминало блин с дырками и пупырышком. Дырками, вернее, дырочками были два глаза и рот,  а пупырышком - нос.
Ей, как и Наталье, тоже было пятьдесят лет, а выглядела она на все пятьдесят пять! Клавдея все получила вовремя! Она  вовремя вышла замуж за красивого Витю, который на пять лет был ее старше. Вовремя поступила и окончила экономический институт, где и познакомилась с Витей, вовремя родила ему детей – мальчика и девочку. Мальчику уже шел тридцать третий год, и жил он почему-то всегда с бабушкой в Москве. А девочке - двадцать четвертый, и жила она с мамой в Петербурге.
Наталья Сергеевна и Клавдия Федоровна дружили с первого класса и продолжали дружить до сих пор. Дружба заключалась в том, что Наталья Сергеевна  заходила иногда к КлавдЕе, чтобы с удовлетворением отметить, как она всё ещё хороша собой и молода по сравнению с подругой, и на сколько  Клавдея набрала в весе и  годах. Клавдия Федоровна каждый раз очень искренне восклицала одно и тоже: "Господи ты, боже мой! Ты с годами, Ната, не стареешь, а молодеешь! “  На что Натуся сплевывала три раза через плечо и говорила: "Не сглазь!"
Клавдия Фёдоровна  в душе завидовала Натусе, хотя у Натуси, кроме вечной молодости,  сына – бездельника и кота ничего не было. Они жили в коммунальной квартире в одной, правда, большой  комнате, оставленной  им после смерти бабушки ( они перегородили её и получилось две в одной )  с “соседями – невидимками”, как называла их Натуся. Соседей было не видно и не слышно, и Наталья не могла понять, живут  они здесь или нет.
 
А Наталья Сергеевна завидовала  своей подруге. У подруги был хорошо зарабатывающий муж, хотя и потерявший на дорогах жизни красоту и стройность: он был такой же толстый, как и  его жена, с большим животиком  и таким же лицом в виде блина. И выглядел он в свои пятьдесят пять на все шестьдесят. У них была хорошая по российским меркам трехкомнатная квартира, заставленная мебелью и застланная коврами. Клавдея и Витек-так называла его жена- ходили по квартире боком.

Натуся тоже мечтала свить свое гнездо в виде отдельной, хотя бы малогабаритной квартиры.  Ради этого она хотела пожертвовать отпуском  в третий раз. Всё деньги копила! Во время отпуска на основной работе  она водила экскурсии для иностранцев по Эрмитажу. Но в этом году Наталья Сергеевна решила отдохнуть! Она поняла, что денег ей никогда не накопить, так как, храня купюры в сберегательном банке, она помогает этим только банку, а не себе!  Натуся решила отложить осуществление своей мечты  до лучших времён и вложить деньги в своё здоровье и красоту!

Набираться сил и энергии Натуся любила  на Слынчев Бряге. Наталья Сергеевна уже раз пять была в Болгарии и с радостью отправлялась туда в шестой. Отдыхать в Болгарии дешевле, веселее и комфортнее. А море! Море, как известно, Черное, но почему-то такое чистое! А самое потрясающее, что пляж очищают маленьким комбайном! Поэтому окурков, пачек из – под сигарет, салфеток и прочего “трэша” на Слынчев Бряге днем с огнем не сыщешь! А о гостинице и говорить не приходится!  Кондиционер, махровые полотенца даже для ног и постельное белье меняют через день! На берегу далеко не пустынных волн она не стала изводить себя думами, а  быстро сошлась с некоторыми особями женского полу и почти каждый вечер танцевала в маленьких ресторанчиках на берегу моря, пила нежный и дешевый джин с тоником, а утром плавала и загорала. Флирт Натуся не любила. От назойливых болгарских мужчин ее спасали подружки и ее резвые ножки.

                ***

В Питер Натуся вернулась загорелой, с двумя чемоданами турецко-болгарских вещей, помолодевшей и похудевшей  на килограммчика два.
В аэропорту ее никто не встретил.  “ Наверное, Тисла не получил телеграмму или еще не вернулся из похода, или вернулся и получил, но забыл встретить,” - подумала она.
Сына Наталья Сергеевна назвала в честь знаменитого музыканта - Мстиславом. В быту называла сокращенно – Тисла. Как известно, Мстислав означает – мcти славой! Вот он и “мстил”: почти никогда не выполнял ее просьб и своих обещаний. Она на него не обижалась: он был добрый, но неорганизованный и ленивый. “Если он когда-нибудь и прославится, то только своей ленью”, - думала Натуся.
Она прилетела поздно ночью. Добраться до дома можно было только на такси, а чтобы сесть в такси, нужно было вынести чемоданы и сумочки из здания аэровокзала и донести их до стоянки. Наталья Сергеевна стояла и разглядывала мужчин – к кому бы обратиться за помощью. И увидела! На нее смотрел молодой человек, и его взгляд был ей симпатичен. Ростом он был чуть выше Натальи, лет тридцати-тридцати пяти, приятной внешности, одет в джинсы и легкую куртку.
Натуся подошла к нему и, сложив на груди руки, стала говорить:
- Дорогой мой, пожалуйста, помогите мне донести вещи до стоянки такси! Умоляю вас!
После такой мольбы вряд ли кто отказал даже некрасивой женщине, не то, что Натусе.
Молодой человек посмотрел на Наталью Сергеевну спокойно и без вздоха, что, мол, никуда не денешься, спросил:
- Где ваши вещи?
- Рядышком, молодой человек!
Молодой человек взял тяжеленные чемоданы и воскликнул:
- У вас там что? Кирпичи?
- Почти…- засмеялась Наталья.
Наталья Сергеевна взяла сумочки, и они пошли к выходу. На стоянке было штук двадцать такси и ни одного человека.
Молодой человек спросил:
- Вы не будете возражать, если я поеду с вами? Вам ведь в город?
- Да, разумеется, пожалуйста…
- Я быстро - только вещи возьму – обрадованно сказал он и побежал к зданию аэровокзала.
Натуся села на заднее сидение, окружив себя сумочками, а  молодой человек - вместе с водителем.  Проехали минут двадцать – тридцать, машина остановилась у светофора и ехать дальше не захотела. Шофер нажимал на газ, но машина брыкалась, как жеребенок, и с места так и не тронулась.
- Все! – сказал водитель такси, -  приехали!
- То есть,  как это – приехали?! – с ужасом спросила Наталья Сергеевна.
- Сломалась, собака!
- И что же будем делать? – спокойно спросил молодой человек.
- Думать! – ответил шофер.
- Всю ночь? – спросила Натуся.
-  Зачем всю ночь? Нет! Минут эдак…несколько…
“Может, выйти и поймать другое такси? – вяло спросила себя Наталья Сергеевна. – Нет! Будь, что будет! А то вообще налегке приехать можно! Здесь я всё-таки не одна, а с мужчиной! Правда, кто его разберёт, какой он. Хотя  на вид – приличный”.
- Вы  подумали? – спросила Натуся у водителя.
- Да! Сидите тихо! Ни шагу из машины! Здесь недалеко частный сервис есть. Пойду искать!
И  водитель такси побежал трусцой через дорогу.
- Господи, почему мне так не везет? Сын не встретил! Машина сломалась!

- У Вас… сын? – спросил попутчик.
- А, что, не похоже? – вопросом на вопрос ответила Наталья.
- Да нет, это я так.
- Как Вас зовут, молодой человек?
-  …  Алексей, - не сразу ответил попутчик.
- Алешенька, у Вас не найдется сигаретки?
- Да, конечно.
Они закурили.
- Вы давно курите? – спросил Алексей.
“Господи, какой странный вопрос. Ему - то, какое дело?!”, - подумала Наталья Сергеевна и сказала:
- Начала курить задолго до рождения сына, но курю очень редко. Когда  делать нечего! А вы из отпуска возвращаетесь?
- Нет. Я вернулся из длительной командировки в свой родной город.
“А вдруг он из тюрьмы вышел? Все спрашивает! Смотрит так внимательно! Изучает…”
-Я долгое время жил в Москве с семьей, - продолжал Алексей. - А теперь вот вернулся  к маме с папой.
“Я сумасшедшая, честное слово! У меня больное воображение! Это все ночь и усталость! - Натуся улыбнулась своим мыслям.
Алексей увидел ее улыбку в водительское зеркальце, повернулся и так взглянул на нее, что у Натуси что-то оборвалось внутри и застучало сердце. Ей было одновременно и страшно и хотелось, чтобы он еще раз также взглянул.

Он тоже улыбнулся, и  его взгляд застрял  на ее лице.
“Что со мной? Чушь какая-то. Что так сердце, что так сердце растревожено?..”. –  пропела про себя Наталья и нервно улыбнулась.
- Вы меня смущаете! Не смотрите на меня так!
Он отвернулся.
- Простите! Я – художник. Портретист. Привык вглядываться в лица. У Вас очень выразительное лицо!
“Выразительное! Художник! Не поддамся на провокацию, змий! Я – не Алла Борисовна, а ты, слава богу, не Киркоров! Продолжаем ждать!” Потом спросила, переменив тему:
-Ваши родители знают, что вы едете?
- Нет…
- А если они на даче или еще где - нибудь?

- Тогда я напрошусь к Вам!
“Какая наглость! Что он себе позволяет? Самоуверенный болван! А вдруг он врет, что художник? Что ему нужно от меня? Смелее! Не показывай страх, Наталья!” – приказала она себе.
- Неудачная шутка! - строго сказала Натуся.
- Да. Согласен. Просто вы похожи … - и Алексей замолчал.
 После небольшой паузы она спросила:
- На кого?
- … Да…на одну давнюю знакомую. Не могу забыть.
"Ах, как интересно! Не может он ее забыть! Что же это со мной сегодня? Почему я  всё так скептически  воспринимаю? А, может,  он не врет? Зачем ему врать? Какая ему радость мне врать?"
- Любили?-Спросила Наталья Сергеевна.
- Кого?
- Ну, прямо, как в анекдоте! У вас провалы в памяти? Знакомую, которая на меня похожа!
-Не знаю, может быть.

 Прибежал шофер и стал что-то быстро, быстро говорить. Он попросил их выйти из машины и помочь сдвинуть её с места.  Они вышли, толкнули, сели. Шофер   что-то такое  сделал, подкрутил, подул и машина завелась.
 Ещё проехали немного. Шофер все время  говорил и говорил о машине, о сервисе. Натусе хотелось продолжить разговор с Алексеем, и она спросила:
- А она знала?
- Что? – удивлённо спросил Алексей.
-  Что вы ее… любили?   
- А… Вы об этом. Нет.Не думаю…
- Как интересно… Почему?               
- Я ей об этом не говорил.
Наталье Сергеевне хотелось прочитать ему нотацию, сказать, что, может, она Вас тоже любила, да стеснялась признаться, но она промолчала и  вздохнула.
 Ах, как ей хотелось  услышать, что ее любят,  даже от нелюбимого человека. Теплее бы жилось. До дома они ехали молча.               

               
Они  поднялись на лифте на третий этаж, он посмотрел на нее нежно и грустно.
“Да что это с ним? – подумала Наталья. – Просто плакать хочется от такого взгляда”.
Он проводил ее до самой квартиры и ещё раз пристально посмотрел в глаза. У нее защемило сердце.
-  Алеша…
-  Да?               
- Я… я с Вами не познакомилась! Меня зовут Наталья Сергеевна, - она протянула ему руку, Алексей  нежно поцеловал её.
 - Поезжайте домой, Алёша! Я уверена, вас там ждут. Спасибо большое за помощь.

      Она открыла дверь своего тихого убежища. Пахло чистотой. “Невидимки” порядок навели! Какие замечательные людишки – и не видно их и не слышно! Молодцы! Так держать!” - похвалила Наталья Сергеевна своих соседей.
Сын Тисла не любил ни спорт, ни танцы, ни умственного труда, но любил длительные походы в горы или просто в луга и поля. И еще он любил наводить порядок в своей и Натальиной “полукомнате.”
- Быть тебе уборщицей, Тисла! - говорила ему Наталья.
Он поднимал на нее бычьи глаза и криво улыбался.
- Ну, и ладно, - отвечал он.
Было два часа ночи. Натуся очень хотела спать, но она заставила себя принять душ и только после этого упала в свою любимую двуспальную кровать, где обычно на второй подушке спал кот. Кота дома не было - Натуся отдала его на время отпуска старушке из соседнего подъезда.
Проснувшись после обеда, Наталья Сергеевна  обзвонила всех своих подруг. Она подробно рассказала им о прекрасном отдыхе, советовала ездить только туда – в Болгарию,  и именно на Слынчев  Бряг.
Клавдее она звонить не стала, так как знала, что она с  Витьком будет до конца августа на даче, где ни электричества, ни душа, ни магазина, ни тем более телефона и в помине не было. Клавдея каждый раз звала Натусю отдохнуть на даче, но Наталья не хотела отдыхать в нечеловеческих условиях и предпочитала загорать  у Петропавловки, нежели на грядках у Клавдеи.
Про кота Натуся вспомнила на следующий день, поздно вечером. “Ладно, заберу завтра… Все равно кормить нечем. От Мстислава ничего нет- значит, он еще в походе. Подожду еще денек и начну обзванивать его друзей.  А сейчас чайку, сигаретку и баиньки.”
Она  закурила и вспомнила взгляд своего вчерашнего попутчика. И опять защемило сердце.
“Почему мужик с таким взглядом не встретился мне раньше, лет пятнадцать - двадцать  назад? Почему? Почему у меня все не как у людей, почему мне не везет? Почему, а? И телефон я ему не дала. А вдруг бы что - нибудь... Нет, это невозможно! Я буду стесняться его! Я ему в матери гожусь! Не могу я так, не могу!  А почему другие могут, а я нет?! Любви все возрасты… Это мужчинам все возрасты, а нам… Понравился он мне, что ли? Нет! Нет! Прочь, грех! Прочь!  Завтра же подам объявление в газету! Так , мол, и так, хочу познакомиться и… баста! И появится у одинокой женщины  забота: ждать, писать, встречаться… с такими же неустроенными, как я. А его – забыть!”

       Кот Матвей долго не хотел выходить из укрытия. Баба Дарья звала его, уговаривала, мол, хозяйка приехала. Натуся слушала, слушала и полезла под кровать, где Матвей сидел ни жив ни мертв. Вероятно, он не мог простить предательства хозяйки - как она могла отдать его бабке, которая даже не позволяла спать на подушке?!
Наталья выволокла кота, погладила,  поцеловала, прижала к груди и пошла с ним домой. Матвей обнял ее за шею, вытянул задние лапы и замурлыкал.
- Солнцы мои!  – именно на конце букву “ы” произносила Натуся, – пуся – муся моя золотая! Ты думал, я навсегда тебя отдала?  Ну, что ты, что ты, моя рысь, засушенный ты мой тигр!             
“Засушенным тигром” Матвея прозвал Мстислав. Кот был внешне очень похож на тигра, но очень уж добрый.  На хищника кот Матвей не тянул! 
“Пуся – муся” быстро вспомнил все свои потаённые места - он бегал по квартире, как конь, хвост торчал трубой и, казалось, что на его морде появилась улыбка.
“Каждому нужен дом, - подумала Наталья Сергеевна, - даже коту!”

     Вечером позвонили. Наталья была на кухне и не успела добежать до телефона - он находился  в ее комнате. 
“Кто же это мог быть? Кто это звонил так поздно? А вдруг это он? Прямо, щас! Он и фамилии моей не знает, как он узнает мой телефон?
Так, довольно о нём! Чай, сигарету и в постель!” Опять позвонили. На этот раз она успела схватить трубку.
- Да, я слушаю!
- Добрый вечер, вы еще не спите?
-Да нет пока, раз разговариваю. А…
И тут ее как обухом по голове ударили! Она узнала его голос! Бред какой – то! Так не бывает!
- Извините, что поздно звоню, Наталья Сергеевна, но я звонил  вам час назад. Где это Вы ходите по ночам?
- Как вы узнали мой телефон, Алексей? – как можно строже спросила Наталья Сергеевна.


Алексей не замечал ее строгости и продолжал непринужденно говорить.
- Как где? А 09 на что?
- Но вы же и фамилии моей не знаете!
- Кто вам сказал? Знаю! Она у вас в списке жильцов значится.   
“Ах, вот оно в чем дело…- подумала Наталья Сергеевна, - наблюдательный молодой человек.”
В их подъезде каким-то чудом сохранился список жильцов на первом этаже, сделанный еще в 70-е годы.
- У вас проблемы, Алексей? Вы ночевали на вокзале?
- Нет, я ночевал  в квартире своих родителей. Они, правда, на даче, но сестренка была  дома. А вам звоню… хочу попросить вас составить мне компанию в Эрмитаж.  Не откажите мне в любезности пройти со мною в Эрмитаж,  - забавно пропел Алексей.
Наталья улыбнулась.
- Вот вы и улыбнулись, правда же?
- А почему именно я, а не сестренка или та самая, которую забыть не можете?
- Сестренка уезжает к родителям на дачу, а та самая… у нее уже другая семья. Надо, Наталья Сергеевна, не в прошлое возвращаться, а будущее строить! А вы  - единственный человек, кого я знаю в этом городе. Я ведь уехал из Питера очень давно. Мама, папа и сестра – вот и все мои родственники! А   знакомые?  Знакомых в Питере у меня нет.  Ну, так как, Наталья Сергеевна, составите компанию?
-Хорошо! Я согласна показать вам мой любимый музей, тем более, что я в нём иногда работаю.
- А кто вы по профессии, Наталья Сергеевна?
- Вообще-то я преподаватель английского, а в Эрмитаже подрабатываю – иностранцев просвещаю!
- Просветите и меня,пожалуйста! Вы сможете  завтра в десять, нет, в одиннадцать часов?
- Наверное, да, смогу!
-Тогда я за Вами заеду?
- Нет, встретимся у главного входа ровно в одиннадцать!
- Идёт!   
   Наталья Сергеевна была хороша как никогда: короткая юбка, длинный модный пиджак, высокий каблук – специально для него – пусть смотрит на нее снизу вверх!
Она готовилась к встрече с шести утра и пришла ровно в одиннадцать!  Но  его ещё не было.
“Может, я его не могу узнать или он меня? Хорошо. Подожду пять, нет, десять минут и тогда… а что тогда? Одна пойду в Эрмитаж! Конечно!
Почему бы и нет?”


Она ходила взад – вперед, то всматривалась в каждого проходящего мимо мужчину, то смотрела на часы. Прошло пять минут, семь… Кто – то положил ей руку на плечо. Она резко повернулась - это был он. Он не смотрел на нее снизу вверх, так как они были одного роста.
- А я за вами уже минут десять наблюдаю.
- Зачем?
- Нравится! Вы очень забавно нервничаете. Рука не болит?
- Какая?
- Левая. Вы без конца поднимали ее к глазам. Покажите-ка.
Она подала ему руку, и он её поцеловал.
-  Не подлизывайтесь! Так уж и быть! Прощаю вас!
- Только не прощайтесь.
И взгляд - прямо в глаза! Опять ей стало не по себе. Опять что – то дрогнуло внутри.
“Не замечать никаких взглядов!” – приказала себе Наталья Сергеевна.

Они пошли в Греческий зал, вернее - Античный. Потом – в зал Родена. Они смотрели на “ Вечную весну”, и Наталья  представила, что это он ее целует… Она смутилась и улыбнулась.
-  Вам нравятся  его работы? - спросил Алексей.   
- Да, красиво.
- Прекрасно! Всё дышит любовью, красотой. “За это можно все отдать! И до того я в это верю…” - тихонько пропел Алексей.
“Опять! Господи, спаси и сохрани, не дай в него влюбиться! Наваждение! Он искушает! А кончится тем, что испугается и убежит! “
- Не знаю, стоит ли за поцелуй отдавать все.
-  Это- Любовь! За нее – стоит!
- Ах, как романтично, поэтично, но не современно!
-   Я думаю, Любовь – это не модная одежда, Наталья Сергеевна! Она вне  времени!
“Что же я делаю? Что говорю? Я же так не думаю! Срочно перевести разговор на другую тему!”
А сама сказала:
- Это вы на словах такой поэтичный и романтичный. А встретите такую любовь в жизни и испугаетесь!
- А я ее давно встретил!
 Наталья замерла! Ей показалось, что это он о ней говорит! Но она заставила себя думать, что о ком – то другом.
- Вообще-то говорят, что любовь – это чуть ли не болезнь.- продолжала Наталья.
- Значит, Пушкин, Тютчев и все остальные, кто верили и верят в любовь, – больные люди? Неужели вы так думаете, Наталья Сергеевна?
- Какая разница, как я думаю?!
- Неужели вы  никогда не любили?
- Не знаю. Не помню.
- А что вы знаете и что помните? Расскажите! Ну, что же Вы! Поделитесь опытом! Интересно знать, как современные дамы о любви толкуют!
- Послушайте, почему вы разговариваете со мной в таком тоне?  Кто вы такой?
- … Извините! Я не хотел Вас обидеть!  Простите!
Он взял ее руку и стал целовать.
- Хорошо, хорошо! Я прощаю вас, прощаю!
- Послушайте, Наталья…  Сергеевна, я хочу загладить свою вину! Я приглашаю вас  в кафе. Пойдемте! Посидим, поговорим, выпьем за знакомство. Пожалуйста, не отказывайтесь!
- Что ж! Можно и в кафе! Только успокойтесь! Идемте!


  Кафе находилось недалеко от Дворцовой площади. Алексей  заказал шампанское, мороженое, орехи. Он шутил, рассказывал анекдоты. О любви – ни слова. Только об искусстве!   Наталье стало легко и спокойно.
   - Позвольте мне нарисовать ваш портрет, Наталья Сергеевна. Когда вы смеетесь, Вы - просто чудо! Я и портрет назвал бы – Чудо!
- Чудо? Чудо – юдо я, а не чудо, Алёша!
- Можно чудо – юдо,  но оттенок другой: вы - свет и радость, а юдо – это из области страхов и темноты.
- Хорошо! Делайте из меня Чудо!             

Алексей проводил Натусю до квартиры, опять долгим взглядом посмотрел на неё, потом  галантно поцеловал руку и  распрощался, сказав, что позвонит завтра – послезавтра и назначит день встречи, когда они вдвоём будут творить  это самое Чудо! 
Она ждала его звонка весь следующий  день,  даже  на улицу не выходила! Натуся уговаривала себя, что она просто хочет быть изображенной на полотне – ведь это так  здорово! Она останется в истории! Это, можно сказать, слава, известность! Правда, она не знала, в какой манере он будет писать её портрет. А вдруг это самое “Чудо” будет какой-нибудь абстракцией в виде ромбиков и треугольничков?! Тогда вряд ли кто узнает в этом “шедевре” её - Наталью Сергеевну Александрову! А впрочем,  нет! Это не имеет никакого значения! Портрет – есть портрет, а не пейзаж! 
Но на самом деле её сердце ныло от нежной печали, от предчувствия. “Нет, не хочу называть этого слова! “Это” испугается и не исполнится, если я назову его своим именем. Как древние? Они боялись называть страшную силу по имени и придумывали ей другое название. А “ЭТО”- страшная сила. Ну, когда он позвонит?”
Но Алексей не позвонил.Она даже постарела к концу дня и сказала себе:  “Баста! Не буду я его больше ждать! Мне все равно, позвонит он или нет!”
- Матвеюшка, золотой ты мой, иди к мамочке! Иди скорее, дитя мое!
Дитя вышло из шкафа (оно любило там спать),  потянулось и рухнуло на пол, толстое и мягкое.
-Ты – моя радость!
Это мягкое чудо  спасало ее. Кот забирал у нее боль и возвращал тепло и покой.

Алексей позвонил в восемь утра  следующего дня.
- Наталья, алле!
- Да, я слушаю.
- Приду сегодня в одиннадцать. Будь готова!
- Кто это?
- Да это я - Алексей. Спишь, что – ли?
- А который час?
- Не знаю. Я всю ночь работал.
- Где?
- Я делал эскизы твоего портрета у себя дома!
- А…
- Ты все еще не проснулась? Хорошо! Разрешаю поспать еще до… десяти, а потом  приготовься к сиденью и терпенью!
И положил трубку. Наталья рухнула на постель, полежала минут пять, а потом вскочила и заорала:
- Господи, он позвонил!
И сразу же оборвала себя: “Стоп! Успокойся! Быстро в ванную! Зарядку! Маску! Ничего не будет! Не жди!”  И запела:

                Все как прежде, все та же гитара,
                Шаг за шагом ведет за собой.
                В такт аккордам мелодии старой
                Чуть колышется вальс… или шарф голубой…   

Она летала по комнате! То вытирала пыль, то запихивала раскиданные вещи! Потом мучила свое тело зарядкой! Принимала душ. В общем, готовилась к встрече! Наконец, она посмотрела  в зеркало и не узнала себя! Она выглядела   на двадцать, а не  на пятьдесят! 
Кот со страху опять забрался в шкаф.       

                ***

- Ты отлично подготовилась! Только все нужно сделать в точности, да наоборот!
- То есть? - растерялась Наталья.
Он взлохматил ей волосы и  попросил снять  модное одеяние, а лучше всего переодеться в халат. Она подчинялась ему беспрекословно и  не могла понять почему.
Алексей был скуп и точен в движениях.  Он усадил ее на кровать в нужной позе. Поза была соблазнительная: руки – назад и корпус – назад, нога вперед, пола халата откинута и  получалась, что Наталья как бы одета, а на самом деле и ноги, и грудь, и другие соблазнительные части тела в общем-то видны! 
- Вы... ты должна упоительно хохотать, как если бы тебе рассказали смешной анекдот.
- Тогда рассказывай анекдот, а то я не могу просто так взять и захохотать.
- Чуть позже - сказал Алексей.
Алексей поставил мольберт и стал  рисовать  какими – то разноцветными мелками.
- Можно я пока приму нормальную позу?
- Нет!
- Изверг! - сказала она.
- Да, я знаю. Искусство, уважаемая Наталья Сергеевна,  требует. Помните, чего  требует искусство?
- Ничего оно не требует! Это мы  от него  требуем.
- Возможно, возможно. Прочь философию, прочь уныние! Слушайте анекдот и хохочите.
Анекдот был с "бородой", и Натуся только усмехнулась.
- Нет, это не хохот, а ухмылка.
- Но  мне не смешно.
- Слушай следующий анекдот.
И этот  был не смешной.
- А почему я должна уморительно смеяться?
- Упоительно хохотать!
- Хорошо, упоительно хохотать? Может, просто улыбнуться? Светло или  как – нибудь еще.
- Как?
- Как будто что-то хорошее случилось.
- И что же хорошее случилось, Наташа? – спросил Алексей и посмотрел прямо ей в глаза.
Натуся смутилась.
- У меня затекла спина. Я уже сижу так минут тридцать!


Он подошел, положил ей руки на плечи и стал массировать спину,  потом развернул  к себе, посмотрел ей в лицо и поцеловал сильно и уверенно!  Она поначалу брыкнулась, но он обнял её так крепко, будто боялся, что если он ослабит руки, она улетит, как птица.
У Натальи Сергеевны ТАКОГО давно  не было, а в прочем – никогда! А если и было, то трудно было вспомнить, с кем.   Её показалось, что какая-то
сила  подхватила её и понесла  то ли   в пропасть, то ли в небеса.
 Наталья срывала с него одежду, бросала её на пол, что-то стелила на постель. Алексей подхватил её на руки, закружил и  без конца повторял:
        - Я люблю тебя, люблю! Спаси меня, спаси.
 Наталья слабо сознавала, что значит это “спаси”. Она не проронила ни звука, боясь, что вот они сейчас опомнятся, испугаются неизвестно откуда взявшихся  страстей, и опять она, Наталья Сергеевна, войдёт в привычный ритм ожидания любви, а не исполнения желаний!
 Но Алексей говорил и говорил. Он будто читал её мысли и старался успокоить:
- Верь мне, верь! И ничего не бойся, Наташа! Я так давно этого ждал!
 Всю жизнь! Я, правда, люблю тебя! Очень!
Потом они лежали рядом. Она улыбалась по-детски – светло и чисто! “Действительно, что-то случилось там, в небесах, если на меня рухнуло или обрушилось -это не важно это чудо!”- думала Наталья. Он посмотрел на нее, улыбающуюся, вскочил, и стал быстро, быстро чиркать своими мелками. 
Наталья  не могла и пальцем пошевелить - лежала, разбросав руки и ноги.
- Ты – сумасшедший!
- Тихо, молчи! Не шевелись. Вот. Ты была права. Не хохот,
   нет! А – это…
 Он говорил, говорил. Натуся повторяла “угу- угу”.
Потом он отложил мелки, подошел к Наталье, наклонился и стал нежно покрывать ее поцелуями.
А она задавала себе вопрос: “Почему он выбрал меня? Почему? Это Бог! Он есть! Он сжалился надо мной и вознаградил меня за терпение, за мою Веру! и Надежду!  Я люблю тебя, Алёшенька!  Люблю! Люблю! Иных слов я найти не могу…” – говорила она про себя, и по  её щекам текли слёзы.
Алексей  встал, снял со стены гитару и запел.
“А чего ты не умеешь?” - подумала Натуся, и рот её слегка искривился, изображая подобие улыбки.
Пел Алексей с чувством. Проникновенно пел. У Натальи  защемило в носу, захотелось не просто плакать, а рыдать навзрыд, как дети рыдают от  обиды и боли.Но она боялась, что напугает его  и не сможет толком объяснить, почему она, взрослая женщина, так горько плачет. А это  просто нервы!   
               
                Моя любовь -  нежданная печаль.
                Мир несказанных грез!
                И все, о чем так долго я мечтал,
                Нечаянно сбылось…   
                Моя любовь, тебя мне не увидеть, нет!
                С тобой мне не расстаться, нет!
                Тебя увидел я…
- Алёша!
- Что?
- Почему ты выбрал меня?
- Это не я!   
- А кто?               
- Он! – И Алексей поднял голову вверх, - и есть только ты, я и ОН! Больше никого нет! – сказал Алексей, крепко обнял её, и они опять унеслись в небеса...
     Наталья проснулась оттого, что ей стало холодно. Она лежала  рядом с ним, и её голова  была у него на груди. Алёша тихо посапывал. От нежности, от счастья, что он рядом, она  тихонько стала прикасаться к нему губами. Она целовала его и молила Бога, чтобы тот не отнимал его у нее! “Дай счастья мне, дай хоть немного! Не отнимай его у меня, милостивый Боже!             

    Алексей ушел в полдень и вернулся к Натусе вечером. Он продолжал писать ее портрет, а потом они опять лежали рядом, вставали в полдень, он уходил по  каким-то делам и вновь возвращался.
Это продолжалось неделю или больше, а может быть, всю жизнь…
Наталья Сергеевна забыла  о сыне, о коте,  о подругах, она вообще не понимала, где она, что это с ней и долго ли все это будет длиться.
- Завтра приезжает мать и отец с дачи. Надо немного с ними побыть, - сказал Алексей.
“Вот и все, - подумала Наталья, - просыпайся, дорогуша, сон закончился.”
- Это конец? – спросила она.
- Какой конец?
- Ты уже закончил… мой портрет?
- Нет, я только начал его писать, - сказал Алексей, подошел к ней и поцеловал нежно-нежно.
- Верь мне, верь, мы никогда не расстанемся! Я позвоню тебе! Жди!
    И  опять земной шар уплыл под их ногами...

Натуся заставила себя приняться за дела  и вспомнить о Клавдее, о сыне, о коте.
“КлавдЕе пора  уже вернуться с дачи – надо ее навестить! Сын все еще где-то бродит по горам – обзвонить всех его друзей и узнать, собирается ли он спускаться. Кот с утра до ночи спит в шкафу – выволочь, накормить, помыть, зацеловать, чтобы простил и запел. 
Матвей, когда бывал в хорошем настроении, пел,поднимая лапу вверх, как пионер.  Пение заключалось в длинном звуке не то “мя” не то “а”,   и кот тянул его несколько секунд. Его все хвалили, и Матвей мог повторять этот номер бесконечно. После концерта кота целовали в пузо и чесали за ушами. И еще одно - уборка во всей квартире! Это неприятно, но необходимо. Очередь Натальи Сергеевны!

 …Прошло несколько дней. Сын прислал телеграмму, что покорил Тянь-Шань и вернется где-то  в сентябре. Он просил поцеловать в лоб кота, а Натусю целовал в нос. Чистота и порядок были Натусей в квартире наведены.
Натуся по утрам делала зарядку, массаж и продолжала химичить с лицом, намазывая его то кремом, то клюквой, то огурцом, то еще какой-то заграничной тиной.  Морщины разгладились, круги под глазами исчезли, на лице осталась только блаженная улыбка счастья. Она уверовала, что Алексей – ее судьба. Она забыла о разнице в возрасте и спокойно ждала, когда он позвонит. Теперь можно было навестить КлавдЕю. Натуся позвонила ей и назначила встречу. Взяв бутылку шампанского, предвкушая  разговор о внезапно обрушившейся  на неё любови, Наталья Сергеевна направилась к метро.
Дверь   открыл  Витек.
- Ну, ты даешь, Наталья! Опять сбросила годков пять.
- Да, ладно тебе. Хватит. Где жена?
- На кухне. Что на дачу не приезжала?
- Я в Болгарии была. Зачем мне ваша нецивилизованная дача?
-Ой, Натусик! Красавица моя! – Заохала КлавдЕя, выйдя из кухни. Поцеловались, сказали обычные слова и  пошли  на кухню. Шампанское – в холодильник. Сигаретку – в зубы  и  Клавдея сказала:
- Ната, ко мне сын приехал!
- Да? Откуда?
- Да из Москвы!
- А где же он?
-  Сидит в своей комнате!
- Так знакомь скорее! Я же его никогда не видела! Все ты его
   прячешь!
- Видела.
- Когда?
- Лет двадцать назад.
- А! Ну, я уж и не помню, какой он был. С женой приехал?
- Нет. Он развелся.
- Ты мне об этом не говорила. Я запамятовала – дети у них есть или
   нет?
- Нет.
- Ну, ничего, еще будут! Какие его годы.
- Да, конечно… Подожди. Сейчас сядем за стол и он выйдет.
- А что он в комнате делает? Спит, что ли?
- Да, нет, работает, что-то пишет. Эскизы какие-то, наброски.
   Просил не мешать.
- А он кто у нас?
- Художник, я же тебе говорила.
-А… Да, да, да... А сама подумала: “ Надо же, мой Алексей тоже художник. Интересно.” Она никак не могла выбрать момент и рассказать о своем странно-прекрасном счастье.
Клавдея была настолько счастлива сама приездом сына и хорошим урожаем на даче, что Натуся решила пока подождать с рассказом и порадоваться счастью Клавдеи. А Клавдея тараторила о грядках, о засухе, об урожае. Наталья слушала ее и не слушала. Ей было  уютно и тепло в их доме. Она  просто наслаждалась доброй семейной атмосферой.
Накрыли на стол, сели.
- Зови сына! Пусть с нами посидит. – сказала Наталья Сергеевна.
- Алеша, - крикнула Клавдия Федоровна, - Алеша, выходи из своего убежища, посмотри, кто к нам  пришел!
Наталье Сергеевне стало как-то не по себе.
- Твоего сына зовут Алеша?
- Да. Забыла что ли? Ну, даешь!
Наталья Сергеевна действительно забыла, как зовут сына Клавдеи. И  странное чувство охватило ее. “Не может быть! Так не бывает!. Это совпадение! Это другой Алексей! Не мой! Нет! Нет!” – чуть ли не кричала Наталья про себя.
Казалось, что прошел час в ожидании. Наконец, в комнату вошел Алексей.
Наталья Сергеевна побелела, потом покраснела, потом заулыбалась, потом глаза ее наполнились таким ужасом, будто она увидела кого-то из другого мира. Клавдея что-то причитала, смотрела не на Наталью, а на сына, поэтому ничего увидеть на лице своей подруги, к счастью, не успела. Натуся была сильным человеком! Она опустила голову, как бы нажимая подбородком на невидимую никому кнопку, и выключила напряжение в своей сети. Потом медленно подняла голову и вежливо улыбнулась.
На лице Алексея не было ни ужаса, ни смятения. Было впечатление, что он знал – Наталья Сергеевна придет сюда именно сегодня.
Он смотрел на нее прямо, спокойно и нежно, как будто говорил: “Все хорошо. Я очень рад, что ты пришла. Перестань волноваться.”

- Познакомься, Алешенька, это Наталья Сергеевна. Помнишь ее?
- Еще бы, - сказал Алексей без смущения и даже весело, - как же мне не
   помнить Наталью Сергеевну! Она  совсем не изменилась.
- Да… А прошло почти двадцать лет, как ты видел ее здесь последний раз.
- Здравствуйте, Алексей, рада познакомиться, - подала руку Наталья. Алексей сжал ее руку, как бы говоря – держись! – и поцеловал.
- А вы изменились. Я бы никогда вас не узнала, если бы встретила где –
  нибудь в городе.
- Надо думать! Тогда мне было тринадцать, а сейчас тридцать три.
“Он что, нарочно о возрасте говорит? Хочет меня унизить? Негодяй! Он посмеялся надо мной? Нет! Нет! Это неправда! Перестань!” - пыталась успокоить себя Наталья.
Тут засуетился Витек.
- Садитесь. Хватит вам знакомиться. В процессе познакомитесь. Ну,выпьем за встречу!
Пили, ели… Наталья пила и не пьянела. Алексей тоже пил и молчал.
Говорили счастливые родители.
- Уже поздно. Мне пора – сказала Натуся.
- Я провожу вас, Наталья Сергеевна.
-Проводи, проводи, сынок.


***

- Ты знал, что Клава моя подруга?
- Конечно.
- Зачем?
- Что зачем?
- Зачем ты так поступил со мной?
- Как?
- Не притворяйся, что ничего не понимаешь, - почти закричала Наталья Сергеевна, и все спящие пассажиры в вагоне метро проснулись и посмотрели на них.
- Тихо. Не кричи. И не говори чепухи.
Они вышли. От волнения Наталья почти бежала. Алексей засмеялся.
- Не беги так. За тобой не угнаться.
- Алексей, это же грех.
- Какой грех?
- Наша любовь.
- Почему?
- Потому что Клава – моя подруга! Она мне… как сестра!
-  А я тебе, стало быть, как племянник.
- Да!
- Чушь!
- Почему?
- Во-первых, ты меня никогда не воспитывала, знать меня не знала, - теперь он разошелся. – Я двадцать лет жил в другом городе. Меня туда выслали… из-за тебя.
- Что? Что ты городишь?
- Тебе никогда про меня твоя Клавдея не рассказывала?
- А что она должна была рассказать?
- Почему я все эти годы жил у бабушки?
- Она сказала, что в Петербурге тебе не климат, и что ты здесь очень плохо себя чувствуешь.
- Меня отправили к бабке, так как в тринадцать лет я влюбился в тебя.
- Что?
- Ты к нам пришла зимой в белой шубе и в белой шапке, как Снегурочка. Ты была такая красивая,снежинки таяли и стекали по твоему лицу. Мне казалось, что это ты таяла. Я закричал тогда: “Снегурочка тает”, - и заплакал. Ты подошла ко мне, обняла и поцеловала в щеку, потом в лоб и сказала: “Какой эмоциональный мальчик. Быть тебе или актером или художником”.  Я тогда ещё  понял, ты – с неба! Для меня! После твоего ухода я рыдал и просил мать вернуть тебя!  Я плакал и говорил: “Я хочу на ней жениться.” Мать с отцом сначала смеялись, потом уговаривали меня, что, мол, я еще маленький, а тетя Наташа – взрослая женщина, но я так скучал по тебе, что они водили меня к психиатру. Он посоветовал увезти меня в другой город.
У бабушки я продолжал скучать по тебе. Меня отдали в художественную школу. Я рисовал тебя, рисовал… Потом твой образ стал удаляться от меня куда-то в высь, в космос! И мне казалось, что ты  оттуда смотришь на меня и улыбаешься.
Я рос, помнил о тебе, но уже не так болезненно переживал разлуку. Я понял, то ты – мечта, идеал, муза. Ты вдохновляла меня.
Женился я в двадцать семь лет. Прожил с Ольгой почти пять лет и больше не мог. Развелся.
И вдруг – аэропорт и  ты! Я узнал тебя сразу! Я понял, это судьба посылает мне тебя.  Больше такого случая не будет! Я любил тебя и люблю!
Не бросай меня!  Прошу тебя, не уходи! Спаси меня ! На этот  раз я не выдержу разлуки! В любви нет греха!
Наталья была потрясена. Она протянула к нему руки, стала целовать его, он – ее. А он все твердил, как заклинал.
- Не бросай меня. Не уходи! Не надо!
- Что же нам делать? Как же Клавде… Твоя мать?
- Ты переедешь в Москву. Мы будем жить там вдвоём. Мать я беру на
   себя. Она понервничает, перебесится и поймет. Слышишь, Наташа?
- Не знаю. Не правильно все это.
- Ну, не сын же я тебе, в конце концов. Чужой я тебе! Чужой!
 И опять они целовались, как в последний раз…
Он остался у нее на ночь. Клавдия Фёдоровна не звонила. “Все поняла” - подумала Наталья.
Алеша уговаривал Наталью уехать с ним в Москву. Она никак не могла решиться.
- Не могу. Нужно время.
- Я все равно буду тебя ждать!


Наталья Сергеевна не пошла на вокзал провожать Алексея – не хотела видеть Клавдею и Витька. Алеша позвонил ей с вокзала.
- Наташа. Я буду ждать тебя. Запомни мой номер телефона.
И назвал семь цифр. Цифры впечатались в ее памяти и периодически вспыхивали, как пламя свечи. Наталья произносила их про себя.


    Прошел почти год. Наталья Сергеевна продолжала жить в Питере. Продолжала заниматься шейпингом и красить волосы. О двух неделях счастья она не хотела вспоминать. Она отцепила эти недели, как вагоны от состава и поставила в тупик памяти.
Мстислав все также с удовольствием убирал в комнате и учился в институте
без удовольствия. Кажется, даже подружился с блондинкой, но пока молчал о ней. Клавдия не звонила Натусе. Натуся не звонила Клавдии.
Однажды позвонил Алексей и сказал, что ждет и будет ждать. Сказал, что портрет закончил и выставил в Манеже. Наталья Сергеевна сказала, что не приедет, попросила забыть ее. 

       Наступил декабрь. Приближался Новый год. Как – то вечером за неделю до Нового Года зазвонил телефон.
- Наташа?
- Да…
- Здравствуй.
- Здравствуй, Клава. Спасибо,что ты позвонила. Прости меня, Клава...
-Наташа, Алеша погиб...


28.09.1997г.