Сказка о свободе

Жил обыкновенный человек. В обыкновенной стране. В обыкновенном доме.
Жил обыкновенно: ходил на работу, песни пел, когда хотелось, с приятелями и подругами встречался.
И приснился ему сон. Такой, что затосковал он, собрался в одночасье — и в путь. Куда глаза глядят.
Идет, а навстречу ему старик.
Поздоровались они, разговор завели.
— Куда идешь?
— Не знаю. Сон приснился, что живу я совсем по-другому, и счастлив, как никогда не был. Иду счастья искать.
— Ну, в добрый путь. А хочешь, помогу: я любые желания исполняю.
— Шутишь?
— Нет. Чего больше всего хочешь?
— Чего все хотят — денег кучу, чтоб не думать о них,
 проклятых, не горбатиться за кусок хлеба.
— Ну, это просто.
Хлопнул старик в ладоши и исчез. А на дороге мешок появился, набитый под завязку золотыми монетами.
— Ну, теперь я богач! — обрадовался человек.
Взвалил мешок на плечо — и домой. Накупил себе всего, наелся, напился вволю, сидит на крыльце, семечки лузгает.
Скучно!
Эх! Закатил пир на всю округу. Месяц пили-гуляли.
Надоело.
Пришел к человеку приятель. Одолжи, говорит, деньжат. Нужно позарез.
Испугался человек: приятелей-то много, так все и раздашь. Нет, отвечает, ничего, все прогуляли, сам корки доедаю.
Ушел приятель, а человеку стыдно стало: приятеля обманул из-за денег проклятых, да тьфу на них, все равно счастья нет!
Отнес оставшиеся полмешка монет приятелю, и пошла его жизнь по-прежнему.
Только вскоре опять затосковал — и в дорогу.
Шел, шел — снова старик на-встречу.
— Ну, еще денег?
— Нет, не надо, счастья на них не купишь.
— А чего тогда?
— Не знаю. Живу пусто, работа скучная, тяжелая — камни таскай да землю копай. Нас там тысяча человек. Роемся, как муравьи. А я хочу жить как человек. Чтоб уважали, знали меня. Чтобы шел по улице, и все здоровались приветливо.
— Ясно, — сказал старик. Хлопнул в ладоши и исчез.
Тут подкатывает длинная черная машина с бронированными стеклами. Из нее выскакивают два здоровенных парня в новеньких ко-стюмах.
— Иван Иванович! Быстрей садитесь! Иностранная делегация ждет!
Помчались в город, а там все жи-тели с флажками и портретами выстроились. На портретах — он! Славу ему кричат, чуть не на руках носят.
И началось: немцы, американцы, французы, японцы, турки... Все руки жмут, со всеми ешь, пей. Слова непонятные говори, что на бумаге специальные люди пишут.
Три дня прошло — сбежал человек из города. Галстук в канаву бросил, пиджак на плечо — и вперед по дороге.
Опять навстречу старик.
— Ну, как она, власть, сладка?
— Смеешься, что ли? Три дня, как кук-ла на нитке, куда дернут, туда и поворачивайся. Свободы хочу, ста-рик. Только ее.
— Хорошо, — сказал старик. Хлопнул в ладоши и исчез.
Очутился человек в своем доме. Сел на крыльце и ждет свободы. Час ждет, два, три... Нету.
— Ах, старик, обманул. Не захотел волшебство тратить!
Пошел опять по дороге.
— Старик! Где ты, обманщик? Появляется старик.
— Чего глотку дерешь? Все тебе было дано сверх меры. Что еще нужно?
— Где свобода обещанная?
— Где должна быть, там и есть.
— Нету.
— Как нету? Куда хочешь, иди, так?
— Так.
— Что хочешь, делай, так?
— Так.
— О чем хочешь, думай, так?
— Так.
— Хочешь, пой, хочешь, пляши, хочешь, спать ложись. Хочешь, женись, хочешь, разводись, хочешь, книжки читай. Какой же тебе еще свободы?
— Так я свободен?
— Само собой.
— Значит, я и раньше был свободен?
— Конечно.
— А зачем же я тогда свободу искал?
— Свобода, потому и искал. Хочешь, ищи, хочешь, не ищи. Полная и окончательная свобода.
— А почему ты мне сразу об этом не сказал?
— Ты другого просил. Свобода же. Что хочешь, то и просишь.
— Спасибо.
— За что?
— За волшебство твое.
— Да какое волшебство? — махнул рукой старик. — Свобода же даром всем дается, с рождения. А вы ее все ищете, ищете. Меняете один хомут на другой. Непривычно вам без него. Теперь-то нашел свою свободу?
— Не знаю, — пожал плечами человек. — Сегодня, вроде бы, нашел, а завтра, глядишь, опять потеряю. Свобода же, как ее ухватить?