Шельма и Кот

«Шельма И Кот»

Егор Клокин

(Совпадение с реально существующими именами и событиями носит случайных характер и является результатом художественного вымысла автора)


Никогда ощущение, что день явно начинается как-то не так, не позволяло предполагать, что именно он будет до такой степени знаковым для тебя. Тем более, что дней начинающихся с подобных ситуаций, как правило, хватает, особенно в жизни судмедэксперта, наполненной различными событиями, как то выезда на места происшествий, убийств, работа с изнасилованными и избитыми на фоне постоянного общения с веселым ментами, прокурорскими и прочими полупьяными представителями силовых структур. И тот ясный, яркий солнечный день пятого апреля начался с подозрения, что все хорошее, а хорошим в тот день было хотя бы то, что вдруг появилось ощущения пришедшей весны и всех радостей с ней связанных, - обязательно будет чем-то испорчено.
Около одиннадцати, когда я уже успел сделать ни кому не нужное, и по сути дурное, вскрытие трупа умершей от старости 90-летней бабульки, кроме того приняв с десяток побитых граждан среди которых большинство были женщины среднего возраста избитые своими неудовлетворенными жизнью и пьяными мужьями. Когда мой заведующий отделением приняв на грудь не менее двухсот миллилитров медицинского спирта начал нести околесицу, унижая своих сотрудников не только самим фактом нахождения в невменяемом состоянии, но и беспочвенными и надуманными претензиями по работе – вдруг, а это, как правило, всегда происходит почему-то вдруг, раздался звонок с дежурной части о том, что в одном из районов города обнаружен труп женщины с множественными ножевыми ранениями. Я этому обстоятельству по своему обрадовался, так как понимал, что выезд на место происшествия и осмотр трупа на месте займет время, как раз до конца рабочего дня, а желания находиться в своем скорбном, но при этом достаточно «веселом» учреждении, которым является городской морг в такой солнечный весенний день у меня не было. Через каких-то полчаса приехала «дежурка» в которой по обыкновению сидела куча милиционеров часть из которых была оперативно-следственной группой выезжающей на убийство, а остальные просто сотрудники окончившие суточное дежурство и спешащие домой на попутной машине, что бы наскоро позавтракав, завалиться за задернутыми шторами спать.
Среди общей массы сотрудников, часть из которых была в форме, а часть в «гражданском», слушая ироничные комментарии событий произошедших за смену, полусонные шутки засыпающих, и бодрые голоса заступивших, я разглядел сидящую у окна в ярко-красном длинном пальто, в несколько помятых, подвернутых снизу джинсах девушку с длинными, распущенными до поясницы, переливающимися в падающих через стекло солнечных лучах соломенно-рыжими волосами. Вид у девушки был явно уставший, что проявлялось, в том числе и тем, что как только машина тронулась, она откинув голову, прижав её к стеклу, закрыла глаза и только при прохождении крутых поворотов на городских перекрестках иногда открывала глаза, что бы сориентироваться, где едет машина. Надо сказать честно -  даже при быстром, скользящем взгляде, возникало невольное желание вернуть его назад, остановив его на ней. Яркость, броскость внешности не оставляло шанса не заметить её присутствия. Прямой греческий профиль, утонченные губы, небольшая скуластость, пшеничные бровки, минимум косметики в виде бледного голубого подкрашивания верхнего века и немного туши на ресничках, и волосы, эти не типично распущенные для сотрудницы милиции длинные, золотистые волосы – такое сразу выделяет девчонку из общей, достаточно серой в буквальном и переносном смысле массы минтов.
Приехав на место, которым оказалась квартира на верхнем этаже панельной пятиэтажки, сразу обратил внимание на наличие парадно выглядящих сотрудников ГИБДД,  перепутать которых с учетом надписей на спинах и портупеями сделанных из светоотражающих материалов достаточно сложно. Как потом выяснилось, они первые прибыли на место происшествия, так, как именно они проезжали мимо в тот момент, когда рядом проходящую дорогу выскочила соседка убиенной с криками о помощи. Задержанный ими же, в «дюпель» пьяный муж, который по совместительству оказался автором этого шоу, сидел на кухне в соседней квартире в наручниках перед молодым опером, который уже полчаса безуспешно пытался добиться от него каких-либо вразумительных разъяснений по поводу лежащей в квартире напротив его зарезанной жены. В ответ же он слышал только требования дать закурить, дать допить бутылку водки и мат. Обычная для бытовых убийств картина. При входе в квартиру нашему взору представилась довольно  живописная картина. На полу в комнате на спине лежала женщина средних лет, лицо, шея кисти рук которой были перемазаны свежей кровью. На полу вокруг трупа огромная лужа крови со следами размазывания, тут же в полуметре обычных кухонный нож лезвие и рукоятка которого так же вымазаны кровью. Кровь в виде капель и подтеков на стенах, на кресле, паласе. Обстановка в квартире не то что бы совсем бомжевская, но с явными следами бывшего благополучия, которое в результате систематического пьянства проживающих в ней людей было безнадежно утеряно, хотя наличие детской коляски в соседней комнате, детских игрушек и вещей явно дисгармонировало с обстановкой.  Как потом выяснилось, что дочь не смотря на постоянное пьянство родителей, тем не менее, иногда оставляла свою маленькую дочку родителям, так как ей, бедной, нужно было иногда время для устройства своей личной жизни.   
Осматривая квартиру, перекидываясь периодически фразами с криминалистом, краем глаза я отметил, что девушка в красном пальто, на которую, я обратил внимание в «дежурке», из коридора с нескрываемым любопытством рассматривает труп, не решаясь к нему подойти. Выйдя на лестничную площадку и закурив, я, встав чуть за ней, стоящей около перил и рассматривающей что-то в подъездном окне, стал рассматривать её внимательно. Надо сказать сразу – девушка хоть и производила впечатления яркой личности, тем не менее, к своей внешности относилась с определенным пренебрежением. Волосы били немного спутаны,  на затылке перехвачены резинкой с запутавшимися в ней оторванными волосками, ботинки, как пишут судмедэксперты, «с выраженными следами носки», распахнутое пальто под которым джинсовая короткая курточка и весящий на шнурке сотовый. Пока я курил девушка упрямо смотрела в окно не проявляя никакого ко мне интереса и даже не поворачивала в мою сторону голову. И когда я уже было открыл рот, что бы обратить на себя внимание каким-либо простецким вопросом «в тему», следователь прокуратуры криком «Владиславович, давай описывать труп!» позвал меня в квартиру. После того, как мы выполнили все необходимые следственные действия с моим участием, описали положение трупа, множественные ножевые ранения шеи, грудной клетки, кровоподтеки и ссадины, сняв перчатки привычным движением бросил их на труп вышел опять на площадку этажа, то с удивлением отметил, что девушка «в красном» по прежнему стоит в той же позе, в которой я оставил её полчаса назад. Вернувшись в квартиру, я шепотом спросил приехавшего с нами оперативника – а это, что за красавица, она, что в группе?, - «Да нет», ответил он, «Сам не знаю, что она здесь торчит, она же со смены домой ехала, наверно просто интересно». После того, как группа отработала, мы дружно загрузились в приехавшую «газель» после чего она, нарезая круги по городу стала развозить, кого в управление, кого, домой. Спустя какое-то время мы остались в машине трое – она, я и водитель. Тут мое терпение лопнуло, я в своей типичной манере «старшего панибрата» задал простой вопрос – давно работаем? В процессе вялого разговора, раскачиваясь на поворотах, выяснилось, что девушку зовут Лена, не так давно работает она в дежурной части инспектором по разбору с потерпевшими и задержанными. Узнав, её фамилию и поняв, что есть рабочие темы, которые позволяют продолжить разговор с симпатичной незнакомкой, я докопался до содержания недавно вынесенных ею постановлений, игриво предъявил несколько надуманных претензий, упомянув, что несколько дней назад хотел найти её, что бы высказать ей все это по телефону, но не смог, так как она тогда уже ушла со смены. И вдруг при этом услышал от неё достаточно откровенное и прямое предложение о том, что бы впредь, если у меня по работе вдруг возникнут какие-либо претензии - я сразу же звонил ей домой либо на сотовый. Улыбаясь и понимая, что так откровенно мне еще никто не предлагал контакт, помня, что в машине сидит водитель, который слушает наш разговор в два уха, я шуткой перебив её, пресек её попытку дать мне номер её сотового прямо в машине, заявив, что если мне понадобиться, я её телефон всегда смогу найти его в дежурной части.
Прошло еще несколько недель, и я все чаще и чаще стал выезжать на осмотры трупов вместе с ней, где она была уже в качестве дежурного дознавателя. Отношение с Леной складывались рабочие, но с элементом игривости. Я, как старый ходок, естественно не мог не замечать, что со мной работает красивая, веселая, бодрая, живая сотрудница, вечно одетая в огромный не по росту форменный милицейский бушлат, явно с чужого плеча, который, как потом выяснилось достался ей от бывшего мужа, кстати бывшего милиционера, которого я еще и должен был помнить. Семейная жизнь проистекала своим чередом, погруженная в бытовые заботы, воспитание маленькой трехлетней дочки, опорой моей в этом была Надя, моя жена, красивая, черноглазая, небольшого роста, умница с которой  лет пять назад мы пережили бурный роман, логично закончившийся рождением дочки и женитьбой. Надо сказать, что моя жена всегда отличалась определенной экспрессивностью и постоянно меня ревновала, особенно учитывая то, что она была в курсе обстоятельств моего первого развода, а именно, то, что фоном для развода в пору, когда я еще работал оперирующим хирургом, являлись мои множественные связи, как с докторшами, так и с медсестрами железнодорожной больницы одного из городов Красноярского края. И вот на фоне хронически повышенного внимания к моей персоне со стороны жены, после очередного выезда с Леной на осмотр трупа, средь белого дня, в момент, когда мы с женой выходим из автобуса, вдруг приходит на сотовый сообщение. Слава богу, оно пришло набранное латинскими буквами, и жена не смогла ничего прочитать, а подпись «Лена» она не заметила. Я слегка подбрасываемый вдруг усилившейся работой сердца, лихо заявил, что это реклама, рассылаемая всем абонентам оператором связи. На том инцидент и закончился. Но после него  у меня появился номер Ленкиного телефона. Жизнь пошла дальше.
Закончилась весна, наступило зеленое, тополиное, жаркое лето. Мои в конце июня уехали на отдых к родителям жены в Башкирию. Обычно я каждый год с нетерпением ждал этого момента, потому что оставался на 3-4 недели свободным человеком, что позволяло пить пиво сколько влезет, встречаться с друзьями, а если еще и повезет снять 2-3 девчонок, что как мне кажется, лишним, особенно с учетом хронической стрессовой ситуации в которой работает судебно-медицинский эксперт, никогда лишним не бывает. Так как терапевтический эффект от подобного время провождения позволяет получить такой заряд энергии, так отдохнуть, что этого вполне хватает что бы доработать до следующего лета. Женщины меня за эту мысль несомненно осудят, мужики – поймут.
Первая неделя прошла в состоянии адаптационного пожирательства впечатлений и алкоголя, а так же серии неудачных попыток в ходе поздних вечерних пеших и автомобильных рейдов по городу в надежде «снять» подходящую телку. Все было, но с бабами были проблемы, «теряю былую легкость» - констатировал я. Как то в теплый июньский день, а это была суббота, поняв, что пить пиво в одиночестве мне уже осточертело, при чем не менее чем встречи с друзьями-товарищами, а день продолжает течь и вероятность, что он закончиться либо сидя с бутылкой пива перед телевизором, либо перед монитором в сети Интернета за просмотром порнографии была крайне велика, я подошел к окну. И глядя с четвертого этажа на буйство зелени,  снующих внизу полупьяных тинэйджеров, интенсивно размахивающих недопитыми бутылками пива и неумело, но громко матерящихся, я в сотый раз вернулся к мысли о Лене. А надо сказать эти мысли меня посещали часто, особенно после того, как я уже неделю в свободное от работы время попивал пиво, глядя на дефилирующих слепящих коленками девушек и молодых женщин и чувствуя, что мое мужское естество не получает адекватной темпераменту реализации. Смотрю я в окно, смотрю и медленно, но верно продвигаюсь к сотовому телефону, в справочнике которого давно занесен её телефон. Скорость реакции по вызову её номера я до сих пор могу объяснить только алкогольным опьянением, трезвый я бы никогда такой наглости не набрался. «Да слушаю» - раздалось в телефоне, «Лена, ты где?, это я», «Я уже поняла, что-нибудь случилось?», «Да нет, просто вдруг решил тебе позвонить, помня то, что ты сама предлагала это сделать, ты что делаешь, время есть?», «А что, есть какие-то предложения?», «Да просто хотел тебе предложить вместе попить пиво». Уверенность, что сейчас в ответ я услышу, какую-нибудь отговорку о занятости, о делах – была стопроцентная. «Вы где сейчас?», ощущение несущейся снежной лавины, дрожь в коленках, во рту мгновенно пересохло, «Я дома», называю адрес, «Я буду минут через сорок», «Договорились».
В жизни каждого мужчины бывают моменты, когда сложившаяся, устойчивая точка зрения о недоступности с нереально далекой женщиной, мысль о близости с которой находиться в области фантастики, находящейся за стальной непробиваемой стеной вдруг в доли секунды рассыпается и то, что не мог привидеться в самом эротичном сне вдруг рушиться.  Все твои жизненные убеждения о том, что возможно, а что нет, становятся надуманными, искусственными и смешными. Но когда-то это происходит даже с самыми упертыми, уверенными и чрезмерно самодовольными мужиками и если им хватить мужества признаться себе в этом, то у них есть шанс не  расписаться, а стать достойным подарка судьбы, который тебе послан то ли как награда не понять за что, то ли как наказание за хронический снобизм и пижонство.
Мысль о том, что Ленка через несколько десятков минут будет у меня, привела меня в суетливое беспокойство в процессе которого я вдруг начал оценивать количество оставшегося пива, прикидывая, а хватит ли напоить до состояния расслабления, начал прибираться в квартире,  снял трико, одел джинсы и свежую рубашку, после чего занял позицию у окна. Через час понимая, что что-то не то, слабо надеясь, что она может быть не прейдет и весь разговор по телефону с моим приглашением можно будет таким образом превратить в пьяную шутку, я начал нарезать круги между входной дверью, периодически прижимаясь к нему ухом и пытаясь услышать её шаги, и телевизором. И вот когда я уже был уверен, что она не появиться и делая в этот момент большой глоток пива что бы смочить пересохший рот – раздался стук в дверь. Ощущение было еще то. Мелкая дрожь переходящая в крупноволновой тремор. Взгляд в дверной глазок – она. Дверь открывается, входит глубоко дыша, торопящаяся, улыбающаяся, рассыпанная копна соломенных волос, на ней джинсовая жилетка,  красная рубашка с черными полосками, неизменные джинсы, телефон на шнурке, черная сумочка в руке.
Последующее помню через какую-то пелену и алкоголь тут не причем. Помню, я пытался острить, привлечь её внимание Интернетом, она улыбалась, периодически отвечая на звонки и сообщения по телефону, иногда встряхивая головой и поправляя волосы руками, рассказывала о своих «подвигах» в местном чате по организации очного собрания участников, о том, что её там сразу все заметили и присвоили кличку Шельма, и еще много, много о чем мы говорили. Но все это являлось каким-то звуковым фоном во время которого сначала стали проскакивать мелкие искорки между нами, потом покрупнее и когда, поняв, что, уже не смотря на лето на улице стемнело, и пиво было выпито все, а понимание того, что наша встреча должна чем-то закончиться сформировалось у меня окончательно, произнося что-то типа «Уже поздно идти, на улице полно всяких идиотов» я расстелил диван, при этом, демонстративно постелив себе еще и на полу со словами «А я здесь прикорну». Она после долгого словесного марафона, вдруг затихла улыбаясь и наблюдая как я суечусь,  и глядя мне в глаза, в момент когда я наклонился за пледом лежащим на спинке её кресла, вдруг неожиданно отреагировала на мою провокационную близость. Её губы, жаркие, жадные, не терпеливые - обожгли меня, голова перестала соображать окончательно, я целуя её встал перед ней на колени, она прижала мою голову к себе. Дальнейшее проходило на уровне рефлекторного автоматизма. В полусне, стараясь не оторвать пуговицы и не поломать молнию на джинсах я разделся, а когда оглянулся, то удивленно обнаружил её уже лежащей под одеялом. «Блин, не успел посмотреть, какие у неё плавки!» - это была последняя мысль, которая мелькнула в голове.
Сказать, что ночь прошла бурно – значит не сказать не чего. Мы упивались друг другом, в тот момент мне казалось, что больше ничего подобного у меня в жизни не будет. В какой-то момент, она от страсти потеряв контроль над собой, целуя – укусила меня на нижнюю губу, оставив, как потом выяснилось на ней приличный кровоподтек, наличие которого, слава богу, в тот момент мне не никому не пришлось объяснять. Потом, периодически шутя на эту тему, я говорил её, комментируя почему, когда мы занимались с ней сексом, я иногда переворачиваю её лицом вниз – «Чтобы не быть съеденным заживо!». «После такой ночи можно и умереть смело» - в какой-то момент пронеслось у меня. Утро встретило туманным, молочно-кислым рассветом, птицы оглушительно чирикали на деревьях под окнами, она лежала на животе отвернувшись от меня. Я, приподняв голову над подушкой, еще не понимая и не веря окончательно в то, что со мной произошло,  пытался прищурившись рассмотреть сколько времени на электронных часах, затем нащупав на ковре очки, надел их и посмотрел время. Медленно вылез из под одеяла, поправил его, накрыв её ноги и пошел покурить на кухню пытаясь осмыслить совершенное нами.  Спустя час-полтора она проснулась, и, завернувшись в плед, пришла на кухню сев рядом со мной. Говорили о каких-то пустяках, делая вид, что ничего - не случилось. А в голове начала работать мысль самосохранения, или труса, как сказать не знаю.  «Неужели это серьезно, нельзя допустить продолжения, она мне нравиться, это очевидно, надо рвать». Под каким-то предлогом я сказал Лене, что у меня какие-то дела с утра связанные с родителями, она ответила, что ей то же есть, что порешать, после мы вопили кофе, она быстро оделась, посмотрела на меня, радостно сверкая глазами, дежурный чмок в щечку и тряхнув волосами она вышла из квартиры. Я еще долго  курил на кухне, пытаясь выработать какую-то линию поведения  по отношению к ней. Решил так – хорошо все то, что вовремя заканчивается.  День провел, болтаясь по друзьям, распивая пиво. Во второй половине дня понял, что хочу не только её видеть, но и чувствовать, вдыхать запах её волос, говорить с ней, смотреть на неё, иметь её. Объясняя себе это обычной скукой, позвонил ей и вечером она опять была у меня. Далее и до утра повторение прежнего, с шокирующим ответным желанием. Что творили – она чувствовало моё любое желание, на мой позыв отвечала трехкратным желанием, в какой то момент я даже начал сомневаться в своих потенциальных мужским способностях и мысль «А смогу ли я её удовлетворить, а не покажусь ли несостоятельным в постели?». Эта ситуация в какой то момент даже начала меня слегка напрягать. Закончилось все хорошо, выдохлись мы одновременно, после чего лежа в предрассветном полумраке я долго гладил её голову, зарываясь в копну непослушных волос, дыша ей, целовал везде, сознательно обходя зоны, которые могла спровоцировать желание опять – не был уверен, что восстановил силы. Прошло три дня. В какой то будний день, когда мне все таки нужно было идти на работу, а у неё не было дежурства, я поцеловав её, предложил дождаться меня с работы, и продолжить спать дальше, на согласилась, и укутавшись в одеяло осталась спать дальше. Уже на работе, у меня появилась мысль, что кроме пива, коньяка и соленых сухариков было бы не плохо её еще бы иногда и кормить. Я то, живя в последнее время активной сексуальной жизнью, холодильник давно не пополнял и глядя в него можно было смело утверждать, что «в нем бы и мышь повесилась». Однако прейдя в тот день с работы голодным, я с удивлением увидел, что она, мысля на опережение и проявив чудеса женской изобретательности, умудрилась сделать легкий ленч в виде гренок из строго хлеба обжаренных в яйцах. Тогда я не придал особого значения этому событию, и только многие месяцы спустя осознал, что значило для неё возможность заботиться о любимом человеке.
Утром следующего дня она между делом сказала, что не плохо бы нам посетить начинающееся в тот день и грандиозное по меркам нашего места мероприятие. А мероприятием этим было впервые проводимое в западной Сибири байк-шоу на территории заброшенных цехов нефтехимического комбината расположенного на окраине города. Прикинув количество оставшихся денег - я согласился. Сбор байкеров был возле дворца спорта, шел мелкий моросящий дождик, как не странно даже у меня в этой среде нашлись знакомые ребята, не говоря уж про неё. Количество её знакомых в округе, как я потом смог убедиться, измерялось сотнями. Зрелище эпатирующее экстравагантных, металлизированных байкеров и их «железных коней» произвело сильное впечатление. Я бегал со своей камерой во круг них, понимая, что кадры будут историческими. При этом она, отойдя от меня разгуливала среди мотоциклов, легко вступала в разговоры с незнакомыми парнями, после чего ей предлагали присесть на мотоцикл и сфотографироваться. Я сразу начал понимать, что такая девушка, как Лена, нравиться не только мне, но и куче других самцов, при этом эта игра доставляла ей определенное удовольствие и была по всему привычна для неё, короче в этой среде она чувствовала себя, как рыба в воде. Постепенно ближе к вечеру байкеры колонной стали выдвигаться из города, но мы, загрузив кучу каких-то рюксаков и несколько ящиков пива знакомых, но безлошадных байкеров – поехали вперед. Приехав в заброшенные ангары завода мы с удовольствием смогли пронаблюдать въезд живописной колоны мотоциклов и разрисованных автомобилей. При этом, для того что бы все это снять на камеру с более выгодного ракурса, мы с Ленкой залезли на дежурившую там пожарную машину, при этом пока я снимал, она чуть не умудрилась смахнуть меня с высоты крыши автомобиля. Потом было созерцание пьяных подростков, которые составляли основную массу зрителей байк-шоу, песни под гитару у костра, где Ленка, с наслаждениям вдыхая запах костра, слушала бардов, знакомясь с ними и спешно занося в свой сотовый их телефоны. Я же, бегал вокруг, снимая все это. На ночь мы уезжали ко мне домой, занимаясь любовью до истощения всех физических резервов. Утром приезжали опять, смотрели, как проводиться разные шоу-конкурсы, типа «самая большая грудь байк-шоу», «лучший мотоцикл», «гонки на время» и прочее. Дотемна смотрели выступления оглушительных рок-групп, периодически теряя друг друга в толпе и находя созваниваясь по телефону. В то время у меня было полное ощущение нереальности происходящего, это был не мой мир, но мне было страшно интересно и в то же время беспокойно, потому что в какой-то момент, гладя как её дружески обнимает очередной её новый знакомый, как легко, невольно флиртуя с парнями она шныряет в толпе, гоняет на мотоциклах крепко обняв очередной пивной животик байкера, я начинал понимать что я ревную её. Это было не понятно для меня, ведь я рассчитывал, ну в крайнем случае, на красивый, интересный перепих, простите за цинизм, ну уж никак не на связь, которая может перевернуть мою жизнь.
Так, периодически посещая байк-шоу, проводя бессонные ночи, друг с другом, прошло шесть дней. Наступил момент, когда через пять дней должна была из отпуска моя семья. Понимая, что психологически я парализован и думаю только о Ленке, и то, что моя жена приехав может это почувствовать, я принял решение прекратить наши встречи, о чем и сказал Лене. Она приняла это достаточно спокойно, как само собой разумеющееся. Мы расстались. Следующую ночь я «провисел» в Интернете, лазя по сайтам, в основном эротического и порнографического содержания, а день посвятил собиранию её волос по всей квартире, которые поразительным образом были везде, начиная от ковра на полу и дивана и заканчивая шторами и балконом. Ползая с пылесосом на коленях по квартире и собирая то, что он не смог засосать, я пытался понять, что нужно было делать, занимаясь сексом, что бы её волосы были везде. Наверно, что-то просто моя память не смогла четко зафиксировать, другого объяснения я найти не мог. И вот, когда прошло двое суток,  и я смог с удовольствием констатировать, что состояние квартиры не должно вызвать у приехавшей жены никаких подозрений, сидя вечером, я непреодолимо почувствовал, что следующую ночь я без неё не смогу пережить. Звонок – и она через несколько десятков минут опять у меня, такая же свежая, энергичная, с сверкающая глазами и рассыпанными на плечах золотистыми космами.  Ночь любви и опустошенность по утру – «что я делаю, я же клялся это больше не повторять». Ощущение того, что ты теряешь над собой контроль, стало совершенно цельным и четким. Это ощущение ни один мужчина не сможет себе простить, а позволить развиться этому состоянию – значит сделать шаг к самоубийству. Приехавшая семья, домашние заботы, уход в отпуск и поездка семьей на Алтай помогли на какое-то время притупить воспоминания о красивой, обалденно желанной и далекой Елене.
Шли месяцы. Наступила осень. Встречи с Леной происходили в порядке исполнения своих служебных обязанностей, а именно, при выездах на места происшествия связанных с обнаружением трупов в составе оперативно-следственных групп.  Реагировали друг на друга достаточно спокойно. Хотя первые две встречи на выездах она демонстрировала полное нежелание смотреть в мою сторону, количество произнесенных фраз было минимальным, да и те были только по работе. Потом, когда я как-то упомянул ей об этом, она категорически отрицала ту отрицательную, на тот момент её реакцию на меня. Ну я то, четко чувствовал, что она переживает наш разрыв. Затем все стабилизировалось. Отношения стали ровными, мы в периодическом своем общении тщательно обходили тему наших взаимоотношений, бережно, подчеркнуто, и в чем-то ранимо, во всяком случае, с моей стороны, оберегали друг друга от случайных болезненных напоминаний о прошлом. Но, к сожалению, природа человеческой памяти такова, что, как не стараешься вытравить из себя воспоминания пусть даже о самых чудных, трогательных и неожиданной ставших дорогими, но разрушающих природу твоего бытия, моментах – это, как правило, не получается. Мало того, они каким-то способом, на подкорковом, неосознанном уровне, вмешиваться в твою жизнь и отражаются на твоих взаимоотношениях с другими людьми. Были ситуации недопонимания, раздора с женой, в ходе которых, мысль о том, что где-то есть она - рыжеволосая бестия, становилась, если не спасательным кругом, то какой-то  отдушиной через которую я мог вдохнуть порцию свежего воздуха. И наступил день, когда я выехав на очередное место происшествия и проведя осмотр трупа, выпив немного пива, понял – что я не хочу идти домой, что больше всего в этой жизни сейчас я хочу видеть её, мою Ленку. Я не знал с кем она, что делает, может она сейчас в постели с другим. Я просто ей позвонил. В телефоне раздался звенящий, несколько обеспокоенный голос – «Что-нибудь случилось?», «Да нет, просто хочу тебя видеть». Через пятнадцать минут мы встретились около её дома на заснеженном центральном проспекте города, она в расстегнутой дубленке, в джинсах, на  её волосы, лежащие на плечах, падал не тая снег. Я, понимая, что где-то нужно пообщаться пригласил её в ближайшее кафе, которое с учетом буднего дня и позднего времени было пустым. Мы сели друг напротив друга, я заказал два коктейля,   подавая которые официантка напомнила, что они закрываются через час. Весь этот час и курил, глядя ей в глаза, говорил о каких-то проблемах на работе, о том, что подписался на проведение научной работы на базе медицинского университета и то, что, возможно, это когда-нибудь может закончиться кандидатской и еще о разных других глупостях. А сам, глядя в её серые с широко открытыми зрачками, глаза думал только об этом, есть ли у неё кто-нибудь, будит ли у нас еще что-то. Но спросить об этом не решился, боясь услышать в ответ то, что не хотел.  Потом мы вышли на улицу, пройдя всего каких-то двести метров, сорвавшись в нетерпении, прикасаясь сначала холодными лицами, замершими губами, стали целоваться, упиваясь, буравя бешеными, горячими языками друг друга. Прошло несколько десятков минут, усталые, немного опухшие губы сигнализировали – пора прощаться. Я проводил её домой, поцеловал на прощание и в полностью размазанном состоянии, когда кажется, что сил осталось только чтобы не упасть, пешком пошел домой.
Примерно за месяц до Нового года при очередном выезде на происшествие, мы, стоя с ней в полутемном подъезде, перед слегка прикрытой дверью квартиры, за которой лежал труп и тоскливо плакали родственники, а опер опрашивал кого-то, неожиданно и в то же время как будто  по команде, мы прижались к друг другу, я обхватил её голову, уткнулся в её волосы, дыша сводящим с ума запахом, и чувствуя, как  папка с протоколами, которую она держала перед собой, упирается мне куда-то под ложечку, начал её целовать за ухом, а она, не терпя такого положения, резко повернула ко мне лицо и сама начала меня целовать. «Какое-то сумасшествие» - мелькнула мысль, «А вдруг сейчас кто-нибудь из ментов увидит!», но это продолжалось и продолжалось. Через какое-то время мы оторвались друг от друга смущенно и с восторгом глядя в глаза. «Так не бывает» - произнес я.
Наступил Новый год. Предновогодняя суета, традиционные сборы тридцать первого  у родителей, последние закупки по магазинам. В тот день, я был на машине. Скажу честно. Желание увидеть её становилось хроническим и, имея в тот день под задницей машину, я где-то в закоулках извилин думал как бы встретить Ленку, хотя бы для того, что бы пожелать в новый год ей, нежеланно становящейся мне близким и дорогим человеком, самого хорошего, какого-нибудь огромного, сумасшедшего счастья. Тем более, что как то, целуясь в подъезде на очередном выезде на происшествие, мы пообещали друг другу, что в момент, когда пробьют куранты, я буду думать о ней, а она обо мне, что мы загадаем, то что мы хотим и это наверняка будет, что то связанное с нами обоими.
И вот, когда уже наступил момент наполненный запахами стоящих на столе наряженной елки, апельсинов, поджаренных окороков и  парфюма прихорашивающихся женщин, я поехал отгонять в гараж машину. А гараж, надо сказать, находился на окраине города, откуда пешком даже при быстрой ходьбе до дома нужно было идти минут сорок, а следовательно полчаса, как минимум можно было выкроить для решения, каких-нибудь личных проблем. Сев в машину, отъехав в соседний квартал, я по сотовому позвонил Ленке. Она ответила возбужденным, веселым и где-то даже подозрительно звенящим голосом. Я предложил ей встретиться для озвучивания очных пожеланий и поздравлений. Её радость по поводу моего предложения была искренней. Через пять минут я был около её подъезда. В свете подъездного фонаря она выскочила из дома с развивающимися волосами в расстегнутой дубленке, под которой была обтягивающая серая вязаная кофточка, короткая черная юбка с какими-то махрами, темные колготки и изящные сапожки на высоком каблуке и запрыгнула в машину. Салон сразу заполнился запахом свежести, снега и чего-то неуловимого, от чего у нормального мужчины начинает набухать плоть, натягивая молнию на джинсах. У меня и раньше появлялась безумная мысль по поводу неё, но тут я понял, одними поздравлениями мы сегодня не обойдемся. Обмен ни чего не значащими фразами, её стремительное прижатие к моему лице, поцелуй в щеку, я с затуманенным сознанием, и с мыслью, где бы поставить машину, так, что бы нам не мешали случайные прохожие повернул в сторону набережной.  Поставив машину рядом с берегом реки, где в новогодней темноте, слабо освещенный, теряющимся в пространстве светом уличных фонарей, маячил провал заснеженной реки, я повернул к ней голову, улыбаясь ни чего не говоря, прижал её голову, задыхаясь от сумасшедшего запаха её волос, положил руку на её бедро. Мгновенно почувствовав ответную реакцию, её жаркий, жадный язык в себе, я стянул с неё колготки и её раздвинувшиеся ноги и мокрая киска обожгли мою ладонь. Дальше поняв, что мы либо сломаем в машине, либо сломаем что-нибудь себе, скинув верхнюю одежду – мы перебрались на заднее сидение. В не очень удобной позе - стремительный секс, в момент которого у меня мелькало две мысли – как бы ей не разбить затылок об ручку двери при поступательных движениях, для чего я подложил под голову свою ладонь, и второе – как у неё там горячо, ну просто домна. Обессиленные, мы, часто дыша, лежали обнявшись, нежно покусывая друг друга и целуя в разные доступные в этой позе места. Я гладил свободной рукой её ягодицы, бедра, мокрую промежность. Мы смотрели друг на друга сумасшедшими, восторженными, святящимися взглядами, не понимая, как можно было так, случайно, почти спонтанно, сделать друг другу такой простой и непредсказуемый подарок. Потом я отвез её домой, а сам спешно понесся в гараж и поставив машину, «на крыльях» не понятно чего, подпрыгивая в падающем через верхушки сосен лунном свете, понесся через лес в родительский дом на встречу Нового года.
Новый год с родителями прошел штатно, предновогодняя суета, фотографирование в семейном кругу перед новогодней елкой, речь президента и шампанское под бой курантов. Настроение от нахождения меня не с ней, было прямо надо сказать – не очень, а поэтому я как-то подспудно налегал на водочку и другие крепкие напитки. Около двух часов ночи жена ушла укладывать засыпающую на ходу дочку, родители то же стали расстилать постель, сестра с зятем ушли домой. Наступило время, когда на все происшедшее можно было взглянуть со стороны, попытаться понять, что же произошло в этот Новый год. С этими мыслями я лег в постель, пытаясь заснуть. Надо сказать, что еще с вечера между мной и Надей, моей женой, возникла какая-то напряженность, вроде бы не имеющая очевидной причины, но видимо объясняемая, какими-то интуитивными ощущениями. И эти ощущения неожиданно обострились, когда я в постели попытался её обнять, что бы согреться, в ответ, она подумав, что речь идет о возможности близости, грубовато оттолкнула меня, после чего я отвернулся. Сон прошел окончательно. Пролежав без сна еще с час, я окончательно созрел для того, что бы погулять на улице, попить пива и поискать приключений на свою задницу. Для этого разыграл стандартную сцену с неожиданным звонком из милиции по поводу экстренного осмотра трупа и вышел в предрассветные первоянварские сумерки.
И только я повернул за угол дома, как рука автоматически набрала её номер. Конечно, она не спала. На предложение прогуляться по улице ответила радостным согласием и уже через каких-то пятнадцать минут, выскочив из маршрутки я встретил её на перекрестке возле её дома. Шарахаясь по городу по падающим мелким снежком, мы попытались найти хотя бы, какое-то еще открытое кафе, где бы можно было посидеть. Но всё уже кончилось, пьяный народ разошелся из кафе по домам, и все они были закрыты. И тут я вспомнил, что в квартале от того места где мы были живет мой старинный, знакомый еще с начальных классов, друг – Андрей, старый бабник и лавилас. Позвонив ему, я понял по его сонному голосу, что особой радости по поводу моего звонка он не испытал. Надо пояснить сразу, кем и чем мы с Андреем являлись друг для друга.
Друг друга мы знаем с третьего класса, когда в свое время жили на одной площадке и были соседями. Андрей по жизни является человеком, с детства хорошо разбирающимся в электронике, и всю сознательную жизнь изобретающим, конструирующим и ремонтирующим различную аппаратуру – телевизоры, магнитофоны, усилители и т.д. Пережил незаконченный институт, в армию не пошел т.к. имел «белый белеет» по поводу удаленной еще в детстве почки. Возглавлял массу разных телеателье, которые в связи с его нецелеустремленным, мягким характером систематически претерпевали финансовые крахи. Деньги он копить не умел, а с учетом его предрасположенности к частой смене женщин – тратил на них почти все деньги, которые зарабатывал. Количество его знакомых женщин еще каких-то пять лет назад  исчислению не поддавалась, а его талант по заведению с ними знакомств был исключительным. Я, как старый ходок налево, частенько, по мере возможности, присоединялся к его эпизодическим рандеву, которые неоднократно заканчивались групповым сексом. При этом, надо сказать, что уже последние четыре года Андрей жил с девушкой по имени Оля, которая была бывшей женой его коллеги по очередному телеателье и который в свое время, навел на их мастерскую каких-то бандитов, которые не только его ограбили, но и с целью сокрытия преступления – подожгли его. Оля была симпатичной чернявой девушкой с прической типа каре, огромными глазами, прекрасной фигурой, имела сына пяти лет от первого брака. Её характерной особенностью была большая, иногда прорывающаяся наружу неудовлетворенность её связью с Андреем, которого она считала неудачником и человеком с которым она не представляла дальнейшей нормальной жизни. При этом, когда они ссорились с Андреем или она просто с подругой выпивала достаточное количество пива, она могла запросто выйти на улицу, остановить  любую машину с молодым человеком и прозаниматься с ним сексом до утра. При этом неоднократно были случаи, когда Андрей просто, прейдя на обед, заставал её трахающейся с каким-нибудь типом.  Как впрочем, и она неоднократно ловила его с какой-нибудь женщиной. Короче, отношения у них были достаточно сумбурные. На этом фоне, мы втроем, в среднем не реже двух раз в год, устраивали занятия групповым сексом, когда мы, с Андреем, сменяя друг друга и доводя Ольгу до экстаза, занимались с ней любовью на протяжении ночи. В этом плане, отношения у нас были особо доверительные, правда, омраченные в последнее время усиливающейся ревностью Андрея к нашим тройственным отношениям, так как у него формировались не безосновательные подозрения, о том, что у меня и Оли формируются отношения, в которых рано или поздно места ему может просто не останется. Надо заметить, что случаи, когда я без ведома Андрея занимался сексом с Ольгой – были. А заниматься она этим не только классно умела, но и любила. Были моменты, когда жизнь давала трещину и мы были с Ольгой вместе – меня посещали мысли о том, что мы с ней могли бы быть не только хорошими любовниками, но и просто жить вместе, поддерживая друг друга.
Так вот, возвращаясь к моему раннему звонку Андрею первого января. Его довольно помятая, ответная речь по поводу моего поздравления, тут же оживилась, когда я сказал ему что я не просто хочу его утором  лично поздравить с новым годом, но и познакомить с красивой, темпераментной молодой женщиной по совместительству являющейся младшим лейтенантом милиции. И вот после того, как мы с Ленкой забежали в ближайший павильон за шампанским и еще какой-то настойкой, мы заявились к Андрею. Надо сказать, он довольно чувствительно относился к приходу своих знакомых к себе, так как проживал совместно с Ольгиной матерью и её пятилетним сыном, при этом «свекровь» относилась к нему достаточно отрицательно, считая, как и Ольга, его неудачной парой для него.   И вот под подавленный шепот Андрея, требующего что бы мы говорили, как можно тише и не будили «свекровь», мы с Ленкой проскользнули в их комнату, и поздоровавшись с выглядывающей из под одеяла сонной Ольгой, подвинули ближе к кровати журнальный столик и достав шампанское, немедленно разлили его по принесенным стаканам. Постепенно усиливая степень содержания алкоголя в крови мы стали веселыми, скинули свитера, при этом я заметил, что Андрей все с большим интересом поглядывает на Лену, а Ольга уже без признаков стыда не замечая, что сползшее одеяло периодически обнажает её грудь, отзывается на шутки, а за тем и того откровеннее, вяло, предложив нам отвернуться и поняв, что, в первую очередь я, не собираюсь этого делать, встала с постели обнаженная и надела на себя бриджи и футболку.  Дальнейший день прошел в активном употреблении различных настоек, водки и вина. Андрей при этом уже не стесняясь при удобном случае периодически прижимал к себе Ленку, заглядывая ей в глаза и шепча какие-то вкусности, я же сидел на кровати с Ольгой, обняв её за талию, на ухо комментировал её реакцию Андрея и Ленки, при этом мы все весело и бурно реагировали на все это, теме более, что мать Ольги с внуком ушла к подруге и стесняться было не чего. Я, подспудно понимая, что уже влетел по полной и что дома меня потеряли, не желая объясняться с женой и родителями выключил сотовый. Ощущение краха семейной жизни было практически полным. Я сознательно провоцировал Лену и Андрюху на примитивные сексуальные взаимоотношения, сам демонстрировал не серьезность, лапая Ольгу, в глубине души надеясь, что все это покоробит Лену, что она либо психанет и просто уйдет, либо проведет время с нами дальше при этом полностью изменит отношения к нашим формирующимся отношениям и потом мне просто будет легче забыть её, относясь ко всему, что между нами было – как обыкновенному перепиху. Количество выпитого в тот день было астрономическим, наступил поздний вечер, Андрей, поняв, что мы никуда не уходим, постелил нам с Леной на полу. Я разделся до трусов, лег с ней рядом, предложив ей сделать то же самое, на что она ответила категорическим отказом. Под свет работающего телевизора, Андрей, не стесняясь нашего присутствия, занялся любовью с Ольгой. Я, завистливо слушая их шепот и пыхтение, попытался сделать что-то подобное с Леной, однако она легла на живот и, отвернувшись от меня, демонстративно молчала, не позволяя моим рукам завести её.  Лежа на спине и смотря в потолок, я заметил, что Ольга лежит на ближайшем ко мне краю тахты, а Андрей начинает мирно посапывать. Протянув руку, я засунул её под одеяло и обнаружил, что моя ладонь наткнулась на Ольгины ягодицы, продвинул её чуть дальше и вот её влажные, гладкие, еще опухшие половые губы. Поняв, что её ласкают, Ольга изогнула спинку, подвинув ягодицы навстречу моей руке, еще несколько движений и её горячее влагалище пустило мои пальцы. Еще немного и она в нетерпении страсти повернулась ко мне лицом, я при этом ещё лежал на полу, и приподняла ногу, позволила тактильно ощутить все богатство её женской анатомии. Ленка при этом то ли действительно спала, то ли делала вид. Я присел, стараясь не разбудить её, пересел на край тахты. Ольга  откинув одеяло, закрыв глаза, запустила свою маленькую ручку ко мне в трусы и начала мучить меня, ощущавшего неизбежность предстающего кайфа. Поняв, что я уже не сдержусь, оглянулся – все вроде спят, повернул Ольгу спиной к себе и лег с ней рядом. Наши интенсивные движения разбудили Андрея, лежащего у стены. Он, сонно глянув на нас через плечо, повернулся и начал взасос целовать Ольгу. Потом периодически поворачивая Ольгу, не давая ей передохнуть мы в течение нескольких часов занимались сексом. В какой то момент, Андрей, поняв, что мы с Олей сосредоточились уже только друг на друге, слез с кровати и прилег к замершей в одном положении Лене, обнял её и, шепча ей что-то, попытался заняться с ней любовью, на что получил категорический отказ. Был момент, когда и я ложился рядом с ней, пытаясь с ней поговорить, расслабить, на что она отвечала мне «Делай что считаешь нужным, не трогай меня».
Утро было похмельным. Денег для продолжения «банкета» уже почти не осталось. Понимание совершенного мною, степени подлости по отношению к жене – не давало возможности не расслабиться, не вообще уже что-нибудь воспринимать.  Я разбудил всех, уставших от алкоголя и пережитых впечатлений и, аргументируя тем, что пора и честь знать, увел Лену. Проводил её домой. При этом прощание было достаточно холодным, она явно хотела спать и не хотела ничего обсуждать. Я приехал домой, уверенный, что Надя с дочкой уехали от родителей и находиться дома. Что, как потом выяснилось, и было на самом деле. Дверь мне никто не открыл. Получив подтверждение своим самым плохим предчувствиям, поняв, что дома и семьи на данный момент у меня уже нет. Я, побродив по городу, опять вернулся к Андрею и Ольге. Они трезвые, позавтракав, собирались пойти погулять в парк, покатать с горки сына Оли. Я пошел с ними. Наблюдая, как в снежном городке, дети с визгом катаются с горок, бегают друг за другом, на стоящих рябом их родителей я испытывал ощущение пустоты, бессмысленности происшедшего, ощущение омерзения к самому себе. Как в свое время выразился Бендер – «Я был чужим на этом празднике жизни». Потом Андрей и Ольга пошли по каким-то своим делам. Я же бесцельно нарезал круги, ходя с бутылкой пива по городу. Наступал вечер. Я в своих мыслях все чаще и чаще возвращался к Лене, понимая, что после произошедшего возможность быть с ней рядом является минимально. И все-таки я ей позвонил. Она участливо поинтересовалась, как мои дела, услышав ответ – «хреново, как никогда», неожиданно сама предложила встретиться и погулять. Я, взяв на последние деньги бутылку дагестанского коньяка, пошел к ней на встречу по набережной, через двадцать минут мы встретились. Но, что поразительно, я не почувствовал с её стороны, какого-то отторжения, неприязни. Было все, как всегда. Мы, обсуждая Новый год, старательно обходя события ночи, шли под ручку вдоль огромных сосен, растущих вдоль берега реки, пили из горлышка коньяк, закусывая его хрупким от мороза шоколадом. В какой-то момент с ближайшей дороги вырулила «дежурка», и сидевшие в ней знакомые милиционеры, узнав нас и помахав в приветствии руками, поехали дальше по каким-то своим дела. «Этого не утаить, все к тому, что будет хуже и хуже» - глядя на это, пронеслось у  меня в голове.  Прилично замерзнув, не смотря на употребленный коньяк, мы дошли до её дома в старой части города. Лена легко предложила пройти к ней в гости, сказав, что дома все равно никого нет – сестра у друзей, мать до завтра останется у бабушки. В тот день я первый раз пришел к ней. Квартира была двухкомнатная, с огромной кухней и гигантским коридором, типа «сталинки». Везде чувствовалось отсутствие мужской руки – давно не ремонтированные потолки, плохо держащиеся на повылазивших гвоздях полочки, ржавчина, выступающая из под краски на трубах в ванной и туалете, криво наклеенная плитка. Комната, где она жила с сестрой, имела разложенную кресло кровать с достаточно явно посеревшим от длительного использования бельем, скрипучий диван, который уже много лет никто не заправлял, новый музыкальный центр с кучей лежащих на нем дисков, старый книжный шкаф с массой различных детективов и фантастических боевиков, а так же большой ассортимент различных предметов женской косметики, и нижнего женского белья, которые были разбросаны везде. Сразу было видно  мужчин здесь не ждут, а если они и бывают – то достаточно редко.
Мы с Леной весь вечер проговорили обо всем, точнее говорил я. Меня несло. Я рассказывал ей про свою жизнь вещи, которые никогда не кто от меня не слышал, ни жёны, не любовницы – никто. Сидя на полу - она слушала меня, лежащего на её узкой, девичьей кровати, положив, голову мне на живот. Спустя несколько часов, пришла её сестра – Оля. Девушка – пацанка. С короткой прической, постоянно носившая брюки. Она хорошо умела играть на гитаре, сама сочиняла песни и даже была неоднократно участницей различных бардовских слетов. Работала юристом в одной из крупных нефтяных компаний,   отдавая значительную часть своего времени работе и только немножко своей личной жизни, которая по всему видно, была не такой уж богатой на впечатления. Отношения с младшей сестрой Лены сложились сразу хорошими, она при этом, видимо, полностью доверяла вкусу и женскому чутью сестры. Я же в присутствии двух молодых женщин старался источать шутки, блистать свежими, оригинальными мыслями, категоричными  суждениями, бросался налево и направо различными примерами и своей практики, короче, старался понравиться, как мог. Потом Ленина сестра ушла в другую комнату, там легла у телевизора и затихла. Ленка, зная, что мне не куда идти, предложила мне остаться у неё. Я пытался активно воспротивиться этому, но видимо не настолько, на сколько это было возможно, после чего она подошла к сестре, они там пошептались, и я остался у неё. На кровати сестры мы провели бессонную ночь. Я вылизал и обцеловал, мне кажется, каждый сантиметр её тела, а странные и бесконечные акты любви просто уже физически  измотали нас. Под утро мы уснули чутким, ранимым сном, просыпаясь от малейшего телодвижения друг друга, в дрёме реагируя на это поцелуями, пытаясь обессилено и безуспешно любить друг друга снова и снова. Потом наступил опять день. После обеда пришла Ленина мама, надо сказать, женщина достаточно строгая, но желающая счастья своим неприкаянным дочерям, а поэтом, познакомившаяся со мной, ответившая на мое предложения выпить с ней вина положительно, затем ушедшая к себе в  комнату и оставившая нас в покое для решения наших личных проблем. К вечеру ситуация повторилась. Понимая, что теперь уже сестре пройдется ночевать в одной комнате с Леной, на её предложения опять остаться на ночь я ответил отказом. Однако Лена пошла к маме и попросила у неё разрешение, что бы я остался ночевать у них. Как я понял, это был беспрецедентный для неё поступок, никогда с момента Лениного развода, а это случилось уже три года назад, ни один из мужчин, так официально не оставался ночевать у них дома. Эту ночь я провел, спя на покрывале на полу. Все было достаточно целомудренно, если не считать двусмысленность ситуации. Утром я ушел на работу.
Шокирующее ощущение от встречи с женой на работе. Последующие дни прошли в полном раздрае чувств, где перемешалось ощущение сделанной подлости по отношению к не в чем не повинной жене, к которой у меня по жизни то и особых претензий не было, к любимой, дорогой мне дочурке и окончательно оформившееся чувство к Лене, без которой мне было уже очень трудно жить. Домашние скандалы, постоянные объяснения жене, где и с кем я был в «запое», где ночевал.  Какое-то время мы с Леной не встречались, перезваниваясь и отправляя друг другу влюбленные SMS-ки. К тому времени я уже знал, что Лена имела огромное количество знакомых мужчин, с которыми её, как она утверждала, связывали только дружеские отношения. Хотя в списке из примерно ста восьмидесяти телефонов в памяти её мобильника было только около пятнадцати подруг, там же еще трое-пятеро парней с которыми она когда-то переспала. Я ревновал её, мы спорили о том, может ли женщина дружить с мужчиной в принципе, не предполагая потенциальной сексуальной подоплеки, во всяком случае со стороны мужчины. Я категорически доказывал, что нет, она – что да, как она говорила - «Пусть они думают и хотят все, что угодно, для меня же они просто друзья и знакомые, я сплю только с тем мужчиной, которого хочу». При этом звонки на мобильник и SMS-ки поступали к ней постоянно с частотой в 10-15 минут, кроме того, я узнал, что её любви откровенно и настырно добивается какой-то дядя лет пятидесяти,  крайне крутой бизнесмен и даже спонсор какой-то городской женской команды по волейболу. Как потом выяснилось – его звали Юра. Как-то раз мне неожиданно пришло сообщение «Оля, меня забирает Юра, я не хочу ехать, но надо, ощущение очень неприятное, номер его машины я на всякий случая написала тебе на бумажке, которая лежит на столе». А спустя еще минуту – «Извини, это не тебе». Ощущение было, как будто тебе засунули за шиворот гранату с выдернутой чекой. А главное сделать ничего не можешь, да и не успеваешь. Закончилось все нормально. Как потом я узнал - покатались, поразбирались, она еще раз объяснила, что может с ним только дружить. А однажды, когда утром она шла после дежурства домой через парк, ей встретился парень с которым она когда-то год назад в одной команде играла в волейбол. Он в тот же день узнал её телефон и в течении даже нескольких часов пока я был у неё звонил бесчисленное количество раз предлагая встретиться, а потом просто заявил, что не может без неё жить.  Лена мне сама в свое время сказала, что на тот момент её одновременно, кроме крутого престарелого Юры, предлагали выйти замуж еще 2-3 мужчин. Её постоянно кто-то возил на занятия по фитнесу, встречали, возили по кафе, в различные недалекие деловые командировки, при этом она не отказывалась, считая, что в этом нет ничего особенного, ни чего обязывающего её хоть к чему-то. Меня все это бесило, я ей говорил – «Лена, ты не моя, ты общественное достояние», а в ответ – «Я только твоя и ты знаешь, что мне можно доверять». Но легче мне от этого не было. Иногда я выкраивал несколько часов когда она была дома, а была она там крайне редко, и мы дрожа и глядя друг на друга, срывались, занимаясь какой-то безумной любовью, после чего лежали рядом голые, опустошенные страстью и молчали, каждый, думая о своем. Потом почти одновременно, как будто по команде говорили   примерно следующее – «Я не понимаю, что это, почему меня так к тебе тянет, это не объяснимо, никогда у меня такого не было». Иногда наспорившись о подходах к разным проблемам, об отношении к жизни, надутая она подходила к двери, что бы проводить меня, напоследок пыталась поцеловать, я уклонялся злой на неё, но она, добившись своего и целуя, доводила меня до состояния, когда, не смотря на временной цейтнот, срывал с неё одежду, непрерывно облизывая её, сам, на ходу снимая, то, что мог снять, доводил её до дивана и мы опять и опять любили друг друга. После того, когда все было закончено, я обессиленный собирал разбросанную по коридору и комнате одежду, одевался, а она лежала и молчаливо смотрела на меня своими серыми, влюбленными глазами, которые просили об одном - не оставлять её в этот момент одну.
А жизнь шла своим чередом. И как-то нам пришлось ехать в поселок расположенный в пятидесяти километров от города для того, чтобы выкопать для производства экспертизы, труп какого-то избитого бомжа, умершего в больнице и  похороненного на деревенском кладбище без вскрытия. Это мероприятие на юридическом языке называется – эксгумация. События подобного рода в практике каждого эксперта являются штучными. А поэтому проводятся как маленький праздник, к которому готовятся заранее, запасаясь, в том числе, достаточным количеством медицинского спирта. Утром за нами приехал следователь прокуратуры и мы, с моей санитаркой, груженые ящиками с инструментарием, халатами, запасом воды и спирта, сев в машину, поехали по сельской проселочной дороге через лес в поселок. В дороге шутили, рассказывали друг другу различные забавные случаи из практики, предвкушая предстающее, шокирующее для обывателя,  но веселое для нас, событие. Приехав в поселок, первым делом ворвались в местное отделение милиции, где знали всех, и где в свое время, было выпито не мало спиртного. Там особо хорошо знакомым работал участковый по имени Леня. Он был местной знаменитостью, гулякой, хорошим оперативником и просто бабником. У нас с ним были доверительные, можно сказать дружеские отношения. Зайдя к нему в кабинет, я предупредив, что пока бомжи выкопают гроб, пока доставят его в гараж местной ритуальной организации, где мы и собирались вскрывать труп, у нас есть время, что бы попить пиво – вдруг понял, что местные менты, на контроле у их начальника и участвовать в планируемой гулянке просто бояться. Со словами – «Ну вы даете!», я пошел в ближайший киоск, купил большую бутылку пива. И вернувшись к ним в кабинет, стал демонстративно пить пиво, тем самым, заставляя их облизываться. Через какое то время  они не выдержали и мы пили пиво уже вместе. Тем временем процесс по выкапыванию гроба явно затягивался. Прокурорский пропал, видимо контролируя бомжей, которых припрягли к этому делу. Допив пиво, мы Лёней сели в газик и поехали на кладбище с целью понять, в чем дело. Приехали как раз во время. Могила была раскопана, и с трудом достав гроб, бомжи, а могила была крайняя к ограде кладбища, крехтя и периодически чуть не роняя его, уже перетаскивали его через забор. Наконец это свершилось. Гроб, обшитый красной материей с какими-то черными рюшачками по краям, вымазанный в песке, был поставлен на белый нетронутый снег. Было морозно и от спин вспотевших бомжей шел пар. До помещения, где должно происходить вскрытие, было около четырехсот метром по прямой. Встал вопрос, как тащить гроб. Санок нет. Кто-то предложил зацепить гроб на удавку из веревки, прикрепить к фаркопу милицейского газика и волоком по снежку дотащить. Я возмутился, сказав, что если гроб по дороге развалиться, то части полусгнившего трупа я по дороге собирать не буду. В конце концов пришли к идее – открыть заднюю дверь машины, поставить часть гроба в неё, остальная все равно будет свешиваться, и поддерживая гроб, тихонько проехать это расстояние. Что и было сделано. Зрелище медленно ползущего по, идущей вдоль кладбищенской ограды, заснеженной  сельской дороге серо-синего милицейского газика с торчащим сзади красным гробом, который нежно с двух сторон поддерживают два милиционера - было завораживающим. И я все это тщательно снимал на взятую с собой цифровую видеокамеру. После того, как гроб привезли в гараж, поставили на приготовленные полати. Со славами – «Я трезвым ворошить это говно не собираюсь», я загнал наш маленький, но уже достаточно сплоченный коллектив в какую-то коморку, где моя санитарка и заведующая местной ритуальной организацией уже подготовили маленький фуршетик. На столе стояла бутылка с разбавленным чистейшим медицинским спиртом, открыта баночка с маринованными огурчиками, нарезано сало, хлеб, открыта банка со шпротами и еще куча, каких-то закусок. Для людей далеких от нашей профессии мысль о том, что в подобной ситуации можно принимать пищу – кажется достаточной дикой и противоестественной. Однако те, кто постоянно имеет дело с запредельными для обычного человеческого сознания вещами, относятся к этому спокойно, ну или хотя бы со временем спокойно - человек привыкает ко всему. Накатив  по грамм сто пятьдесят спирта, уже на веселее, направились к полатям, на которых уже лежал, вынутый из гроба, достаточно хорошо сохранившейся, для трехмесячного пребывания в земле, труп крайне худого, истощенного человека. Леня, сначала категорически отказывающийся даже подходить к трупу, после выпитого спирта, стал более сговорчив, мало того, согласился снимать следственные действия на камеру. Вскрытие эксгумированного трупа – процесс мало приятный, но, к сожалению требующий ответственного, тщательного отношения, потому, как понятно, что в случае чего, уж второй раз труп выкапывать никто не будет.  Сам процесс вскрытия прошел штатно, если не считать омерзительного зловония, которое сопровождало нас все это время. После окончания вскрытия, уже пьяные на тот момент бомжи, шустро и весело закинули труп обратно в гроб, затем груб в найденный где-то грузовик, отправились хоронить его повторно. Наша бригада вернулась в комнатушку с закусками и решительно продолжила употребление спирта. Все были веселы, разговорчивы, спорили о чем-то, похлопывая друг друга по плечам, нехотя понимая, что скоро надо ехать домой. Ехали домой мы затихшие, уставшие от сделанного и выпитого. Сняв морг с сигнализации, мы с санитаркой выложили все наши причиндалы и отправились по дамам. Выйдя на улицу, я понял, что не увидев Лену, домой уйти я не смогу. Созвонившись с ней, мы договорились встретиться на улице, так как и сестра и её мама были дома, а появляться там в одиннадцать вечера, в тот момент, я  посчитал не нужным. Мы долго ходили по набережной, целовались, глядели друг другу в глаза, что-то говорили. Я понимал, что она становиться мне все дороже и дороже, воспоминания о семье, о потерявшей сейчас меня жене, были, но были где-то далеко. Нагулявшись часа два, замерзнув, мы пришли в её подъезд и поднявшись на этаж выше, стояли у подоконника, обнимались и целовались. В какой-то момент, доведя друг друга до состояния, когда желание погасить уже нельзя, я повернул её лицом к окну, расстегнул ремень на её джинсах, спустил их, поднял дубленку и стоя вошел в неё. То ли чувство опасности быть застуканными случайно зашедшим в подъезд человеком, то ли необычность места, где мы это делали, но энергия чувства полученного нами от обладания друг другом, затуманила наш разум, Лена потеряв контроль над собой стонала почти во весь голос, кусала пальцы моей руки, которой я пытался прикрыть ей рот, что бы она эти не разбудила жильцов дома. Ноги стали ватными у обоих и поняв, что она сейчас просто может опуститься на колени, я прижал её к себе что есть сил. Потом, одев её, придерживая её за талию, я долго наслаждался её поцелуями, ощущением её плотных ягодиц в своих ладонях. Расставаться не хотелось. В какой-то момент я вдруг почувствовал, что теряю сознание. Металлический вкус во рту, слабость, звуки стали доноситься как будто очень издалека – противное знакомое ощущение предвестников потери сознания. Я сначала сел, а потом лег на ступеньки побледнев. Ленка испугалась. Как потом она сказала – «Мне стало страшно, что я теряю тебя». Полностью сознания я так и не потерял, отдышался и все прошло. Я потом объяснил тот свой вырубон выпитым спиртом, малым количеством закуски и просто тем опустошающим чувством, которое я испытал от занятия любовью со своей «рыжей бестией». Лена, не желая меня отпускать, тихонько завела меня на кухню, где мы, целуясь, обнявшись,  несколько часов просидели на полу, споря опять о чем-то. Я периодически смотрел на часы, понимая, что домой надо возвращаться все равно. Около четырех утра, мы попрощались и я, поймав тачку, уехал домой. 
Семейные скандалы и разборки протекали своим чередом. Надя теряла над собой контроль в непонимании изменения к ней отношения, замкнулась на своих чувствах, перестала заниматься дочерью. Кризис раздвоения личности засасывал меня глубже и глубже. Я пытался строить свои отношения с женой на каких-то договоренностях, постоянно обещал ей, что больше моих подобных уходов больше не будет. Но продолжал нарушать свои слова с пугающей периодичность. К тому времени я уже познакомил Лену со своими товарищами из телеателье, ну а Андрея она уже знала. Она произвела на них сильное впечатление своими внешними данными, а, учитывая ту легкость, с какой она строила свои отношения с мужчинами,  быстро стала их хорошей знакомой. Ей даже дали кличку – «Русалка». Наступил день рождения Андрюхи. Мы с Леной заранее договорились встретиться у него в конторе в определенное время вечером. Поняв, что без скандала я из дома не уйду, я, шокируя жену своим заявлением о том, что пошел на день рождения и, пообещав вернуться через три-четыре  часа, ушел из дома. По пути зашел в магазин, купив в подарок Андрею, какой-то блокнот с обшитой голубой материей обложке. Лена пришла через полчаса, как я понял с фитноса, подарила ему кучу мелких подарков. Мы, шутя, уселись вокруг экспромтом сотворенного из старых телевизоров стола, на котором были немного закусок, водка, пиво и принесенная Ленкой для себя самой бутылка красного вина. Лена взяла с собой фотоаппарат и мы после нескольких тостов взялись фотографироваться. Потом опять сели за стол, в какой то момент пришел Игорь, старый наш знакомый, который когда-то работал с Андреем в предыдущем, и в очередной раз благополучно развалившемся телеателье. Хороший мужик лет сорока, надежный, как говорят – стержневой, со своими принципами, может быть душой компании и обольстительным для женщин, отлично играет на гитаре, поет, охотник. Короче обладает всеми теми качествами, которых у меня нет и уже, видимо, никогда не будет. Он присев к столу, поздравил Андрея с днем рождения, достал бутылку коньяка, а это один из любимых напитков Лены, и с некоторым удивлением начал рассматривать Лену. Эффект, который она производит на мужчин, которые её в первый раз видят, подобен взрыву небольшой бомбы. Во всяком случае, я, давно зная Игоря, этого стойкого солдата, вдруг почувствовал, что рядом появился мужчина, который сделает немало, чтобы когда-нибудь быть с ней. Жизнь в последствии подтвердила все мои самые худшие опасения. Мы гуливанили, и заметил, что Ленка с легкостью обменялась с Игорем номерами сотовых телефонов. Пока она куда-то выходила, он не зная, что она имеет какое-то отношение ко мне, доверительно спрашивал меня, кто она, откуда, что представляет из себя. И я в пьяном кураже, как хорошая сваха, нахваливал её, красавицу, хорошего друга, женщину на работе носящую пистолет, в нерабочее время летающую на пароплане и скачущую на лошадях. Он, чувственно пошептавшись с ней несколько раз, и видимо ограниченный во времени, спустя несколько часов ушел. Я же, обиженный откровенным не сопротивлением с её стороны к съему – пил водку. И выделывал в одиночестве какие-то не мыслимые па на пыльном бетонном полу по старый рок-н-рол.  Пока она, наконец, поняв, что со мной твориться, что-то не то, сама не пригласила меня на очередной медленный танец. Мы, прижавшись к друг другу медленно танцевали среди разобранной аппаратуры, сложенных друг на друга старых телевизоров, иногда прижавшись к друг другу щеками, целуя друг друга куда-то за ухо. А компания, устав пить и поняв, что уже почти потеряли нас, нас находящихся где-то далеко, вяло посасывая пиво, смотрела на нас в полумраке подвала. Стало поздно, народ собирался расходиться, мы вдвоем с Леной вышли на морозную улицу, я в сильном подпитии, она почти трезвая. Я, что-то пытался ей говорить в обреченных интонациях. Вдруг она сильно взяла меня под руку и повела через проспект, через темные дворы, куда-то мимо остановки. Мы шли на квартиру к её бабушке, которая стояла пустой, пока та проходила курс лечения в больнице. У меня в жизни бывали моменты, когда ощущение того, что все, что видишь – в последний раз, делает тебя жадным до жизни, неистощимым в любовных утехах, бесконечно нежным по отношению к женщине которая рядом. И это был именно такой момент. Ту ночь мы не сомкнули глаз. Желание обладать друг другом возникало почти сразу после, того как мы, устав от любви, держа друг друга в руках, как будто боясь потерять, делали все это снова и снова. Плацдармом для любви являлись и старый бабушкин диван, и палас, и пол на кухне и еще черте знает что. Наши промежности уже горели от давно закончившейся смазки и от бесконечных соитий, колени и локти были покрыты ссадинами от постоянного трения о то, на чем это происходило. В промежутках она уставшая, в полусне повторяла – «Что со мной происходит? Я хочу тебя постоянно, хочу и еще хочу». Когда рассвело и в окно проникли лучи солнца, я целуя «ирокез», как я назвал её рыжий хохолок на лобке, потом глядя в серые, устало влюбленные глаза, на кровоподтек на шее от засоса, услышал, как она сказала – «У нас в УВД сегодня офицерская учеба, я буду через два часа». Оставив мне ключ от квартиры, она убежала. Я поболтавшись по квартире, оделся и пошел за пивом, купив которое, и не желая идти в пустую квартиру, сел на ступеньки, какого-то строительного вагончика рядом с подъездом, стал ждать её. Она примчалась назад насколько быстро как могла, принеся с собой свой любимый йогурт, бананы и яблоки. Тут же на кухне быстро стала что-то делать из принесенного. Получилась сладкая фруктовая смесь, которую совершенно не хотелось есть, но я все-таки часть съел, и даже похвалил за оригинальность. Однако тот же заметил, что вообще-то мужика после такой бурной ночи надо кормить мясом или на крайний случай какими-нибудь содержащими белок продуктами. Эффект был мгновенный - она резко собралась, и через двадцать минут принесла яйца, сметану и кусок колбасы.  Быстро сварганила яичницу, которую я с аппетитом съел. Обсуждая, как-то потом эту ночь, она обронила – «Было здорово» и тут же поправилась – «Было суперздорово, ты просто чудо». Вечером мы сели на автобус и поехали домой, что бы расстаться, выйдя на разных остановках. Но состояние эйфории продолжало пьянить нас и стоя на задней площадке ПАЗика, мы, не обращая на стоящих рядом людей, среди которых могли быть и знакомые, глядя восторженно в глаза, говорили о всякой ерунде, смысл которой был один – не говоря прямо выразить бесконечное восхищение тем, что мы есть друг у друга. В какой то момент, окончательно забывшись, она в полный голос сказала – «Я не знаю, как я сейчас останусь сейчас без тебя, я продолжаю тебя хотеть постоянно!». Но так, как эта фраза была сказана достаточно громко, то полавтобуса оглянувшись, посмотрело в нашу сторону. Нас это рассмешило. Я вышел, и автобус с Ленкой поехал дальше, а я стоя на остановке видел, как она прильнув к заднему стеклу махала мне рукой. Дома был очередной скандал, мне все сложнее и сложнее становилось объяснять жене мои уходы из дома. Порой я просто искал повода, что бы поссориться с Надей, тем более, что нервы были постоянно взвинчены, и поэтому подобные ситуации возникали часто, развивались стремительно и заканчивались тем, что хлопал дверью и уходил. После чего тут же созванивался с Ленкой и мы, встречаясь, проводили время вместе.
Пришел день святого Валентина. Я, понимая, что не отметиться в этот день перед Леной мне просто невозможно, думал, что бы её такое подарить. В тот день она дежурила. Я был на машине. Решив, что, учитывая количество её друзей, влюбленных в неё, мужчин постоянно ожидающих её согласия выйти замуж, можно запросто оказаться последним из поздравивших её с днем всех влюбленных, решил действовать решительно. Я доехал до одного из последних работающих поздним вечером цветочных киосков, уговорив уже закрывающую свою лавочку продавщицу, купил огромную бардовую розу. И тут же позвонил ей, желая вызвать её из здания УВД на улицу, хотя бы на несколько минут, и поздравить. Оказалась, что она только что закончила опрос какого-то очередного побитого в приемном покое городской больницы и находиться всего в квартале от меня. Я поехал к ней. Не смотря на то, что за ней уже приехала милицейская машина, чтобы забрать её, она отпустила её и мы поехали до УВД вместе. Пока ехали, успели слегка поспорить и если бы не такой день, то и поругаться наверно. Но вдруг, в какой то момент я завел руку на заднее сидение и взяв, протянул ей, шуршащую целлофаном огромную розу, и она с еще открытым для очередного возмущения ртом, вдруг поперхнулась, оборвав начатую фразу и засияв, начала шлепать меня кулаками по плечу говоря – «Ну какой же ты!». Взяв с меня обещание, обязательно найти её завтра и нацеловавшись в машине, она выпорхнула и полулетя убежала по дорожке идущей между сосен на службу. Я грустный, с мыслями только о ней, поехал ставить машину в гараж. Где, встав перед еще неоткрытыми воротами, мы еще долго обменивались нежными, влюбленными SMS-ками. Наше общение с помощью сообщений порой приобретало, какой-то до такой степени нежный и ранимый оттенок, что какая-то пара фраз прочитанных на дисплее телефона возбуждала, заставляя сделать все, что бы немедленно увидеть друг друга, почувствовать прикосновение, запах волос. Однажды, когда мой старый друг, в прошлом достаточно успешный бизнесмен, в настоящем – спившейся алкоголик, попросил меня рано утром свозить его в аэропорт, что бы он смог попрощаться со своей старой, во время бросившей его пассией, улетавшей в Москву, я, ожидая в машине окончания их мимолетного рандеву,  вспомнил, что где-то есть спящая, распаренная утренним сном в своей девичьей кроватке - Ленка. Тут же достал телефон и отправил сообщение – «Чувствуешь, как я, вдыхая запах твоих волос, трусь о шейку и губами пробираясь вверх, целую за твоим левым ушком?». Что началось! Град SMS-ок, первое – «Ты что творишь? Я одна без тебя, мне теперь не уснуть! Я хочу тебя, где ты?» И тому подобное. Потом, когда мы встретились, она еще долго пеняла мне, за это сообщение, так оно на неё подействовало. А еще как-то, когда мы нехотя расстались, она, не желая идти домой, пошла погулять по набережной, а я, стоя у ворот гаража, отправил ей сообщение – «Ты видишь на городом стоит морозная яркая радуга – это ты». Она в ответ – «Если я радуга, то ты солнышко вокруг которого я». Так мы потом и звали друг друга – Радуга и Солнышь. По знаку зодиака она была Весы по году - Тигр, а я Рак и по году Кот, знаки которые воспламеняются друг от друга, ярко, но не горят долго.
Наступила Масленица. Ленка, практически взяв меня за горло, настояла, что бы я приехал к ней. Время у меня было очень мало. Я приехал к ней. Она в белой, в обтяжку маячке, в обтягивающих черных, спортивных шортах,  стремительно бегала по квартире, и со словами – «Раздевайся и жди, у меня горят блины», убежала на кухню. На кухне стоял смрад, она, гремя венчиком о стенки кастрюли, одновременно, что-то делала параллельно. Всем своим видом и действиями она воплощала одно желание – накормить меня блинами, сделать мне приятное. Желание хотя бы на несколько часов создать иллюзию семейных хлопот, свойственных для каждой нормальной пары. Я же, видя все это, гладя через каждые пять минут на часы, думал только об одном – «Я сейчас пропитаюсь копотью масла, и как, интересно я потом объясню этот запах жене?». В то же время, понимание того, что я делаю больно Ленке, которая, стараясь, делает все это только для меня, и то, что если я сейчас сбегу будет равносильно нанесенной ей пощечине – делало меня подлецом. С трудом, дождавшись первого блина, я проглотил его  еще не остывшим. Затем с большим трудом, постоянно прося прощения, целуя Ленку на прощание, с камнем на душе, уехал домой. И это был один из тех моментов, который каплей упал в готовую перевесить чашу.
Праздник защитников отечества я встретил уже в процессе очередного ухода из дома. При этом, проведя день с ней и не набравшись наглости опять остаться у неё, ночевал в подвале телеателье у Андрюхи, на каком-то раздолбанном диване, под старой свалявшейся периной, под шорох лазающих по аппаратуре крыс. Утром, когда её сестра и мать, ушли – приехал к ней. Она подарила мне какую-то жутко дорогую никелированную фляжку под спиртное и маленького, пушистого, полосатого тигренка с присоской на стекло, видимо, как олицетворение кота, которым считала меня. До вечера мы были у неё, ожидая время, когда мы заранее договорившись, должны были приехать на вечеринку к Андрею. Вечером она популярно объяснила мне, что её надо поздравить некоторых «своих» мужчин. В том числе сына и, как я догадывался – спонсора Юру, который уже много месяцев обхаживал её с целью уговорить сожительствовать с ним. Не смотря на то, что её поведение по отношению к нему было поведением «собаки на сене» и она тем не менее, с её слов постоянно говорила ему, что спать с ним не будет, а может только с ним дружить. Но я знал, что они постоянно созванивались, она постоянно была в курсе его планов, периодически я слышал, как она проявляла трогательную заботу о его здоровье, даже один раз сделала «жертвенный поступок» по отношению ко мне и отказалась ехать с ним в качестве картежа на несколько дней в командировку в соседнюю область. Так вот, она предложила мне расстаться временно на несколько часов, что бы осуществить поздравления, после чего мы договорились встретиться возле городского спорткомплекса стоявшего на набережной. Надо ли говорить, что позицию на месте встречи я занял еще за час до назначенного срока. В вечерней темноте заметил, что темно-синяя десятка типа купе с включенным двигателем заняла позицию на торце здания, при этом выключив свет и габариты. Машину престарелого Юры я не знал. Тем не менее, догадавшись, что именно они сидят в этой машине, а он, видимо, исполненный чувством благодарности за уделенное ему внимание и заглядывая в глаза сжимает её руки, в сотый раз признаваясь ей в любви, - я демонстративно в свете горящих фонарей, прошел в десяти метрах от машины и не оборачиваясь медленно ушел за здание, где встал закурив. Буквально через три минуты быстрым шагом подошла Лена, лениво подтвердив, что она действительно сидела в машине с Юрой и то, что она не понимает моего грустного настроения. Мы направились к остановке, что бы ехать на вечеринку к Андрею. Надо сказать, что еще днем мы успели поспорить об Игоре, знакомом Андрея, который был сражен Ленкой и явно запал на неё ещё на дне рождения. При этом Игорь продолжал с того момента постоянно названивать Ленке, неоднократно приглашал её к себе в офис «на коньячок, винцо и просто на песни под гитару с компанией». Понятно, что мне это совсем не нравилось. Лена же по этому поводу постоянно повторяла одно и то же – «Это просто люди с которыми мне интересно, они мои друзья и у тебя нет ни малейшего повода во мне сомневаться». Однажды, поставив вопрос ребром, я потребовал от неё, что бы она перестала общаться с Игорем, она пообещала, но предупредила, что скажет об этом сама на вечеринке, на которую, тот, тем более зная, что там будет Ленка, должен был приехать. Вот с таким  настроением мы вечером поехали с ней на вечеринку в телеателье. Мало того, Лена вдруг узнала, что на этом подвальном пикничке будет и Андрюхина Ольга, с которой мы так своеобразно встретили Новый год. И этот пустяк привел к тому, что когда мы чуть коснувшись этой темы в автобусе - Лена замкнулась. Я был поражен, я первый  раз тогда увидел, что она способна ревновать. Она, человек, который, даже пережив спокойно мою связь с другой женщины в её присутствии, твердящая постоянно – «Будь эгоистом, живи так, как нужно тебе, твоя жизнь у тебя одна!», вдруг поняв, что сейчас мы будем в одной компании с женщиной, которая меня познала, как сексуального партнера, вдруг разбудила в себе ревностную собственницу. Это было так не похоже на неё.
Мы приехали в контору, там уже сидел достаточной разогревшийся алкоголем народ. Все были веселы, улыбались и шутили. Спустя каких-то десять минут подъехала Оля – сестра Лены. Начали знакомиться, произносить тосты. Мы сидели с Ленкой рядом. Пришел так беспокойно ожидаемый Игорь. Поставил на стол неизменный коньяк, обнял и чмокнул в щечку, подошедшую к нему Лену. Я старался не смотреть на демонстрацию их слишком дружеских отношений. Сев за стол, он тут же перевоплотился в источник шуток, остроумия и просто обаяния.  При этом не спускал глаз с Лены, и становилось понятно, что все это он делает в первую очередь для неё. Лена, зная мое отношение к ситуации, вдруг демонстративно, подсев еще ближе, положила мне голову на плечо, взяла меня за руку и продолжала сидеть так дальше, периодически отвлекаясь на тосты. Игорь, поняв, что это на языке жестов означает – «Зря стараешься, у меня есть человек, который мне дорог», загрустил, стал периодически вставать из-за стола, ходить, отвлекаться. А потом как-то незаметно просто исчез.  Я спросил Лену – «Ты сказала ему то, что собиралась?», - «Я не успела, он быстро сбежал не попрощавшись». Вечер был хорош. Пиво и водка лились рекой, я предвкушал совместное проведение ночи с Ленкой. Вдруг, кто-то постучал в дверь конторы, дверь открыли и вошла моя жена – Надя. Подошла к столу и остановившись в метрах трех, гладя на меня и сидящую рядом Лену, произнесла – «Меня предупреждали, ну теперь все ясно». Развернулась и пошла. Вдруг остановилась у двери, резко вернулась и позвала меня. Вокруг стола наступила хреновая тишина. Я встал, понимая, что сейчас начнется шоу под названием «Семейный скандал», взял Надю под руку и ведя её к двери сказал – «Зачем ты пришла?», «Я умоляю тебя вернуться домой», «Я вернусь через два часа», «Нет, ты не вернешься, пошли со мной сейчас». Я вывел её на улицу, где на повышенных тонах пытался доказать ей, что буду через определенное время и мы дома, потом, обо всем поговорим. Надя, сев на снег, сказала – «Если ты сейчас не пойдешь со мной – я брошусь под машину». Меня обуял страх. Я вернулся в контору, одел аляску и сказав, что я вернусь через полчаса, пошел проводить Надю до остановки. Но понял, что если оставлю её в таком состоянии, то она покончит собой. Я отошел в сторону, позвонил Лене, объяснил ситуацию, сказав, что я вынужден ехать домой. Мы сели в автобус, в тот момент от Лены мне пришло сообщение – «Я рядом». Но легче мне от этого не стало. Что было потом дома, описанию не поддается. Истерики на коленях, оправдаться было не чем, наша связь с Ленкой стала очевидна. Надя постоянно спрашивала, что у нас с ней, я повторял как заведенный, что не хочу терять семью, что мне нужно время, что бы во всем разобраться. Она требовала, что бы я все рассказал в деталях, на что я сказал – «Хочешь, что бы я остался в семье – не спрашивай меня о Лене, это мое, и я не собираюсь с кем-то этим делиться». Почти неделю мы с Леной только перезванивались и общались SMS-ками. Как-то я выбрал все-таки момент и, сбежав с работы под благовидным предлогом, приехал к Лене. И сразу же почувствовал изменение к себе. Ленка ясно дала мне понять, что больше не собирается делить меня с женой, и хочет, что бы я сделал выбор. Я не задумываясь предупредил, что уход из семьи повлечет для меня потерю дочери, а значит я этого не сделаю. Наступил период, когда мы дулись друг на друга, она демонстративно общалась по телефону с другими, предупредила, что забирает назад свое обещание не общаться с Игорем и что теперь она будет жить, как она считает нужным. За каких-то две недели я раза три объявлял Лене, что рву с ней, потом опять приходил к ней, и она прощала меня. Как-то заявив – «Ты без меня все равно не сможешь». Как женщины это чувствуют – не понимаю, но она оказалась права. Но разрыва так и не получалось. Я понимал, что на двух стульях не усидеть. Надя, была в прострации, как-то умудрилась напиться на работе до невменяемого состояния и я с огромным трудом, вызвав на подмогу свою сестру, пытаясь как-то купировать скандал, отправил её на такси с работы. Она перестала что-то делать по дому, почти перестала замечать дочку, которая как неприкаянная, предоставленная сама по себе играла с игрушками на полу каждый день до позднего вечера, пока родители каждый вечер выясняли отношения. Моя крошечка, которой еще не исполнилось четыре года, рожденная и прожившая всю свою недолгую жизнь купаясь в родительской любви, все понимала, вдруг стала самостоятельной, и даже как-то сказала – «Мама, какая счастливая семья у нас была, не плачь, мы найдем тебе другого мужа». Это называется – серпом по яйцам. Так жить я не хотел, но и сделать ничего не мог.   
Наступило восьмое марта. Настроение было далеко не праздничным. Накануне Лена попросила, что бы я обязательно к ней приехал, так как ей нужно мне, что-то сказать. На мой вопрос, что именно и почему не по телефону, ответила, что-то, что она скажет наверняка мне не очень понравиться и лучше, если она мне это скажет лично. Весь день я был на взводе. Прокручивал в голове версии, о чем она может мне сообщить. Вариантов было несколько, от того, что она с кем-то переспала и хочет мне об этом сказать и кончая тем, что она беременна от меня.  Когда я приехал к ней она долго уходила от разговора, наконец, собралась и сказала, что Игорь приглашает её и сестру Олю отдохнуть на несколько дней в компании его друзей в одном из пригородных санаториев. Я даже несколько облегченно вздохнул и прямо выпалил ей, что думал о её беременности. На что она ответила – «Даже если бы это произошло – ты бы никогда об этом не узнал». Я не стал все это комментировать, но для себя решил, что сделаю все, что бы восьмого марта быть с ней. Заранее подготовив для Нади легенду о необходимости отвезти их до ближайшего районного центра на охоту, попросивших меня друзей, я после обеда выехал в сторону санатория. Предварительно, не предупреждая о том, что приеду, выведал у Ленки номер корпуса и даже этаж, где они будут пить и гулять. Доехал минут за сорок, оставив машину у ворот санатория, прошел к корпусу. Здание представляло из себя переделанную четырехэтажную общагу один из подъездов которой был заполнен уже пьяными на тот момент отдыхающими, второй был лечебной частью санатория. Войдя в подъезд, я уже с первого этажа услышал, раздающийся, откуда-то сверху пьяный гомон и бренчание гитары. Поднявшись до третьего этажа, нашел комнату являющуюся источником шума. Дверь была закрыта. На мой стук её долго не открывали, хотя голоса Ленки и других присутствующих были четко слышны. Дверь открыл, какой то полноватый и здорово пьяный парень. На вопрос есть ли Игорь, он ответил – «Есть, что надо?». При этом продолжал стоять поперек двери и вид имел явно не дружественный. Было ясно, что лишний мужик им не нужен. После моих повторяющихся просьб о том, что мне нужно увидеть человека – он все-таки позвал Игоря. Тот, перестав играть на гитаре, выглянул в коридор и пьяно удивленный бросился обнимать меня, завел в комнату. Я разделся, зашел, стал знакомиться с народом. В комнате находилось четыре мужика в возрасте от тридцати до сорока лет, Ленка с сестрой и еще какая-то девушка лет двадцати пяти. Ленка пьяная, увидав меня, резко оживилась, пыталась броситься ко мне, но так как сидела на кровати зажатая по бокам сестрой и еще каким-то пьяным хмырем и столом с бутылками спереди, ограничилась тихим повизгиваниями. Реакция на меня сидевших в комнате мужчин была на меня от сдержанной до условно агрессивной. Мне тут же предложили сбегать в ближайший магазин за  бутылкой Немирова. Через пятнадцать минут с нежеланием, но с бутылкой водки и двумя джин-тониками я вернулся в компанию. Компания там уже была выражено пьяная, вяло переругивались, пытаясь побороть друг друга, двое, Игорь и жлоб, который открывал мне дверь лежали на кровати в обнимку, подавая неуверенные признаки жизни, Ольга играла на гитаре, остальные набившись в ванную курили. При этом один из парней, чернявый заводила спортивного типа, судя по всему хохмач и любимец женщин по имени Леня, стоя на коленях изображал какую-то сценку, делая жуткие гримасы и задирая на себе верх одежды с обнажением уже начинающего покрываться жирком торса. Ленка здорово пьяная, с трудом фиксирующая взгляд на происходящем, при этом громко смеялась. Потом кто мог опять сели за стол, я посасывал тоник, мужики налегали на водку, девушки уже через силу пили вино. Обстановка была пьяная, чужая мне и кроме желания увести из этой компании Ленку – других у меня просто не было. Через какое-то время она сама подошла ко мне и предложила прогуляться. Мы оделись и под улюлюканье тех, кто еще стоял на ногах – ушили гулять. Мы долго ходили по парку, повторяя друг другу уже не раз сказанное. Она сказала – «Лучшего подарка к празднику, чем твой приезд сегодня ко мне – я не могу представить». Проехались еще раз по «костям» Игоря, при этом Лена сказала, что сегодня, на шашлыках, которые я уже не застал, она прямо сказала Игорю, что у неё есть я – близкий ей человек и она дорожит мною.  Убогая, ни кому и ничего не говорящая формулировка, но в тот момент мне это было равносильно признанию в любви, которого я от неё никогда не услышу. Замерзнув под мартовским, свинцовым небом, мы медленно подошли к машине. Ленка предложила покататься. Мы сели в машину, Лена тут же отзвонилась сестре предупредив, что бы нас не теряли. Мы медленно поехали в находящееся под горой на которой стоял санаторий старинное село, центр которой был увенчан четырехсотлетней церковью. Начало смеркаться, все окрасилось в оттенки ультрамарина. Машина стояла на площади перед церковью, на другом конце которой в темноте на автобусной остановке просматривались силуэты людей, безнадежно пытавшихся в праздничный вечер дождаться какой-нибудь транспорт. Лена положила мне голову на плечо, гладила мою руку, играла музыка. Постепенно силуэт церкви стал практически не различим в темноте. Я периодически вспоминая, что где-то там на горе гудит пьяная компания, которую мы бросили, испытывал сладкое чувство мстительного удовлетворения по отношению к Игорю, так как понимал, что все это сборище было им организовано с одной целью – увести Ленку, дать себе возможность сблизиться с ней максимально. А тут я – такой обломс. Разморенные от жары в машине, мы ласкали друг друга все увереннее, моя рука скользила по плотно обтянутому джинсами бедру и по домашнему пристроилось между её раздвинутых ног. Я расстегнул молнию на её джинсах. И почувствовал, что только попытка просунуть руку в плавки спровоцировала с её стороны поступательные движения ягодиц, дыхание её участилось, язык уже не просто был во мне, а где-то глубоко, наверно возле гланд. Но когда она начала покусывать мои губы – я понял, сейчас начнется. Я человек не верящий не во что, кроме себя, и уж тем более не религиозен. Однако мысль о том, что мы начнем сейчас заниматься любовью в нескольких десятков метров от церкви даже меня покоробила. Я быстро завел машину и рванул мимо церкви по идущей из деревни куда-то в поля по дороге. Остановившись через два-три километра, взглянув Ленке в глаза, я сказал – «Перебирайся на заднее сидение».  Горячие губы, бьющееся в мелкой дрожжи тело, сводящие с ума запахи волос и вагины, паралитические движения при попытке быстрей снять одежду – это сладкое сумасшествие обладания друг другом, оно не забываемо, не зависимо не от чего. Маленький, торчком вставший под движениями моего языка клитор, заставлял двигаться её всю, а затуманенный мозг пытался понять происходящее. Глухой периодический звук, как я потом понял, возникал от небольших ударов Ленкиным затылком об обшивку двери. Потянув её за приподнятые бедра на себя, я отодвинул Ленкину голову от двери, поняв, что дальше сдерживаться уже не возможно, я мгновенно, почти не заметив, вошел в неё, спасая свои губы от её кусающих поцелуев. Какое-то время потом мы лежали в не естественных позах, я на ней, она с раздвинутыми и скрещенными у меня за поясницей ногами, тяжело дыша. Первому из машины, что бы одеться, конечно пришлось выходить мне. И только я вышел из машины в темную, ветрено промозглую ночь, как зазвонил телефон. Это была жена, интересовавшаяся, когда я появлюсь дома. Я что-то сказал и выключил телефон. После того, как я сел в машину, сразу заметил, что Ленка молчит отвернувшись в сторону окна. На мой вопрос – «Что случилось?», ответила – «Я это закончу, так нельзя». Потом я о чем-то уговаривал её, просил успокоиться. Мы поехали кататься дальше, периодически останавливаясь, что бы дать насладиться телами друг друга. Она говорила мне – «Я не хочу оставаться в этой компании, я хочу быть с тобой». Я отвечал – «Давай сейчас уедим в город». «Да!? Чтобы я сейчас осталась дома одна наедине со своими мыслями, а ты поехал бы к жене?». Через какое-то время мы развернулись и вернулись в санаторий. Сидя в машине, стоявшей возле магазина, вдруг заметили, как мимо идее трое парней из нашей компании с вениками и полотенцами. Я испытывая определенную вину за развал компании, вышел из машины и попытался шутливо заговорить с ребятами. Однако они, пошатываясь, прошли молча и только Игорь, голосом не предвещающим ничего хорошего обронил – «Вова, извини, у нас мероприятие». Я сел назад в машину как обосранный. Ну, что? Поделом. Время шло, пора было мне сматываться, Лана созвонилась с сестрой и, узнав, что комната, где я оставил шапку закрыта, узнала, когда ребята с ключом вернуться из бани. Через какое-то время мы подошли к входу в другой корпус, где был бар, в котором компания собиралась гулять дальше, но без меня. Пока я курил на улице, ко мне подошел один из друзей Игоря и отведя меня в сторону, сказал – «Слушай, я не знаю с кем из вас приехала Ленка, но вы разберитесь, а то Игорь сам не свой». Через несколько минут мы с Ленкой пошли в номер, где с ключом нас ждал Игорь. Я взял шапку, и пока Ленка переодевалась для посещения бара, мы с Игорем вышли в коридор. Положив ему руку на плечо, я сказал – «Игорь, прости меня бога ради, я все равно сейчас уеду и компанию разрушать больше не буду, ну что сделаешь если мы с Леной уже давно вместе». «Да Вовка – нет проблем, я уже давно не страдаю спермотоксикозом». Разговор был и не был, я отошел в сторону курить. Затем мы дошли до бара. Игорь ушел, мы на крыльце остались с Ленкой вдвоем. Она вдруг прильнула ко мне и зашептала – «Прости меня за то, что я тебе сказала, там внизу, ты мне нужен, прости. И еще, только не воспринимай это буквально, но когда на работе милиционеры спросили, откуда у меня на шее засос – я им сказала, что это след от поцелуя  любимого человека». Мне стало хорошо, как от оргазма, мы целовались на крыльце, а мимо в бар шел молодняк и люди постарше. Она стояла на крыльце в одной джинсовой рубашке и джинсах до тех пор, пока я, не пройдя метров триста до ворот, не сел в машину и не уехал. Всю дорогу до города я думал о ней и о себе. На подъезде к городу меня вызвонила дежурная часть и сообщила, что группа выехала на огнестрел. Как потом выяснилось это был молодой парень, покончивший жизнь самоубийством, и выстреливший себе в подбородок из охотничьего ружья, да так что голова уплостилось раза в два, а правое глазное яблоко, выдавленное пороховыми газами, как какой-то патологический вырост, выступало на 6-7 см, помутневшим зрачком разглядывая ходящих по квартире оперов.  После того, как группа закончила осмотр места происшествия, нас развезли – кого домой, кого в УВД.
Март брал свое. Еще плотно лежал снег, а солнце уже жарило во всю. В какой-то из дней, мы с Ленкой скучающие друг по другу, но как всегда не имеющие возможности для нормального общения и ограниченные во времени, поехали на несколько часов в лес за город в район ТЭЦ. Ленка была в своей вязаной водолазке и коротенькой серой юбочке. От неё пахло свежестью, и чем-то неуловимо возбуждающим, её глаза источали страсть и желание. Поставив машину на дороге возле какой-то сосны, оглядевшись по сторонам, поняв, что машины на водозабор возле которого мы были, ездят не часто, мы взялись рассматривать фотографии которые Ленка нащелкала во время поездки в санаторий с компанией Игоря. Фотографии были неплохие, Ленка была на них веселая, раскованная и беспечная, если бы я не знал, что она перед этим целые сутки провела на дежурстве без сна – никогда бы не поверил, таким легким на подъем человеком она была. Фотографии фотографиями, но её близость, вид стройных ног и запах её волос сделали свое дело. И перебравшись на заднее сидение мы занялись любовью, в свете падающих в салон через стекло жарких лучей солнца я языком играл  с её клитором, вдыхая запах её хотящей киски. Бурный, голову сносящий, безумный конец нашей любовной игры и её благодарные, затуманенные сладостью испытанного глаза – это останется в моей памяти на всю жизнь.  Ну, как после этого не хотелось расставаться - все понимаешь, и даже уже пока не хочешь её снова, но прижаться к ней, держать в руках, дышать ею – какой это кайф.
Тем временем дома обстановка была все хуже и хуже. Надя, пытаясь наладить отношения, вернуть все на свои места, металась между попытками создать дома обстановку взаимопонимания и между постоянными срывами осуждения и бешенства по поводу моего поведения, кроме того постоянные подозрения и проверки делали свое дело. Я же находился во взвешенном состоянии, меня болтало между желанием остаться в семье, все забыть и вести обычный образ жизни, и между желанием в очередной раз круто изменить свою жизнь, начав её заново, остаться с Леной, заплатив за это потерей всего, профессией, работой, семьей, жильем, отношением к себе родителей и много много еще чем. При этом я совершенно четко представлял, что никаких гарантий того, что Лена останется со мной даже если я оставлю семью – нет. И вот наступил день, когда я собравшись силами, решил поговорить с Леной и сказать ей о том, что решил порвать наши отношения и остаться с семьей. Мы выехали на одну из дорог ведущую в промышленный район пригорода, встали на пустой трассе, шел мокрый снег. Я мучительно говорил ей фразы, которые уже многократно проговаривал в совей голове, готовясь к разговору с ней. Она слушала все, глядя на меня с нескрываемым чувством, и иногда отвечала на мои фразы словам типа – «Как ты можешь говорить, что мы не сможем жить друг с другом, ведь ты даже не пробовал», или «Ты все равно не сможешь без меня жить». Я, желая, как можно быстрее закончить разговор, направил машину к её дому, где остановился около её подъезда. Она сидела молча, не торопясь уходить. Я смотрел прямо через лобовое стекло, боясь повернуть голову, что бы не видеть её глаз. Потом я несколько раз сказал ей, что я опаздываю и мне надо ехать, иными словами, практически выгнал её из машины. Затем когда она вышла и встала у двери подъезда, резко дал по газам и поехал на выход из двора, оглянувшись заметил, как она стоит глядя мне в след. На душе было дерьмово. И это сказалось буквально через два дня. Когда я позвонил Лене (а я ей поклялся, что более никогда не выйду на связь с нею) – она сказала мне, что все кончено, что бы я больше не звонил, и не приходил. И тут мне поплохело окончательно. Ощущение непоправимости сделанного и невозможности быть без неё -окончательно снесло мою крышу. Как-то в очередной раз нажравшись, высказав бедной Надюхе все, что я думаю по поводу наших отношений с ней, я в очередной раз ушел из дома. На мои звонки Ленка не отвечала, на сообщения то же. Проболтавшись в Андрюхиной конторе два дня, я пришел ночевать к родителям. И обнаружил, что Надя с дочкой живут два дня у них. При этом мы почти не разговаривали, обстановка была взрывоопасной. Следующим днем был понедельник. Однако еще с вечера я почувствовал, что у меня температура. Утром температура была уже за тридцать восемь, гланды опухли, короче развилась жуткая ангина. На работу я не пошел и вызванный врач впервые за последние десять лет, посадил меня на больничный. Три дня я провалялся дома у родителей с температурой. Все это время моя жена и дочь жили там же. Иногда по ночам, я взяв отцовский телефон (у моего давно сел аккумулятор, а зарядное осталось дома) выходя в подъезд покурить звонил Ленке и пытался наладить с ней отношения, однако каждый раз она меня посылала подальше, говоря – «Ты сам этого хотел, все закончилось, меня не интересует, что дальше будет с собой», а я все спрашивал – «Ну как же так, не может быть, что бы так резко изменила отношение ко мне, ведь еще несколько дней назад ты мне говорила совершенно противоположное», в ответ опять то же самое. Одним словом – весы качнулись в другую сторону. Утром, когда температура спала, жена была на работе, я созвонился  с Леной и преодолевая её сопротивление с трудом договорился, что она встретиться со мной, что бы дать мне отсканировать фотографии с её выезда с компанией в санаторий на восьмое марта, а я напечатаю её свои, которые снимал там же. Договорившись с женой о том, что мне надо доделать накопившиеся долги на работе, я приехал в морг. Там естественно никого не было, я напечатал ей на фотопринтере фотографии, позвонил ей и предложил ей прийти ко мне на работу, что бы забрать их. Как мне удалось уговорить её на это до сих пор не понимаю. Настроение было жуткое, постоянное понимание, что я скорее всего вижу её в последний раз – не покидало меня. Я достал ранее заныканные бутылку водки с шоколадкой  и стал потихоньку прихлебывать, под включенную на полную катушку музыку с ранее записанного и подаренного мне Ленкой лазерного диска. Достаточно пьяный балдея под музыку, я просматривал те её фотографии которые у меня были. Понимая, что это наступил конец нашим взаимоотношениям, я страшно жалел, что так мало её фотографировал, и просто выл перебирая её изображения в мониторе компа, в глазах стояли слезы. Не удержавшись – я напечатал штук двенадцать её цветных фотографий размером в лист и развесил их по стенам. За этим занятием она меня и застала. Глядя на то, что я делаю, на врубленную музыку, на ополовиненную бутылку водки она поморщилась, сказав – «Я предупреждала тебя, что если ты будешь пьяный – я уйду». «Сканируй быстро фотографии, у меня дела». Я начал сканировать, отдав ей ранее сделанные фото, диск с музыкой, которую она просила записать. Закончив все, я попросил её подождать, когда я сдам здание под сигнализацию, что бы мы вместе ушли. Она предупредив меня, что у неё встреча и она не собирается тратить время со мной, тем не менее согласилась подождать. Я не понимал или, точнее, не хотел понимать того, что девчонка, которая почти год не была ни с одним мужчиной, кроме меня, которая еще неделю не могла надышаться мной, говорила, что боится меня потерять, предлагала жить вместе, девчонка с которой я пережил одни из самых счастливейших моментов своей жизни – вдруг стала чужой, отгородилась фразой – «Я не люблю, когда играют моими чувствами, мне с тобой больше не интересно, ты сам во всем виноват, ты этого хотел». Я сам достаточно принципиальный человек, но любому идиотизму должен быть разумный  предел, тем более, когда речь идет о человеческих судьбах. Сразу напрашивается вывод – либо всё, что до этого было лажей, а значит, обманывая, играли, в том числе, и моими чувствами, либо меня просто использовали, как искусственный фаллос для получения очередных острых ощущений, и, использовав, в удобный момент решили поменять на другой.  В общем, когда мы пошли в сторону её дома, я привязался за ней, как засранец. Домой она меня не пустила. Я дождался, когда она выйдет из дома – стал за ней следить, сел в тот же автобус. Она заметив меня, подошла наговорив всяких гадостней. Долго не хотела выходить из кружащегося по городу автобуса, надеясь, что у меня лопнет терпение и я выйду из него первый. Всячески не хотела, что бы я узнал куда и к кому она поехала. Ощущение, того, что я опускаю себя ниже плинтуса, тащась за ней, было притуплено выпитой водкой, да и мне в тот момент было просто наплевать на это. Когда у неё лопнуло терпение, она вышла из автобуса и направилась к дому, где по моей информации жил её друг, милиционер по специальности, я даже когда-то забирал её от него, после того, как они там за милым разговором распили очередную бутылочку вина. Она видела, конечно, что я плетусь за ней. На какой-то в подъезде момент я потерял её из виду, но буквально через пять минут по голосу понял в какой квартире она находиться. Какое-то время стоял на площадке, вдруг заметил, как двое мужиков, обоих их я знал, вышли спускаясь по лестнице, но по разговору было понятно, что пошли за бутылками. Когда они возвращались, я прикинулся дураком, изобразив случайную встречу и тут же был приглашен в гости. Ленкино лицо, когда она увидела, что я раздеваюсь в коридоре, изображало гамму чувств, начиная от удивления наглостью и заканчивая досадой и раздражением. К  тому времени подошло еще двое сотрудников милиции, работников вытрезвителя. Мы пили, неплохо закусывали, мужики оживленные редчайшей ситуацией  - пришедшим в гости судмедэкспертом, обсуждали со мной разные общие проблемы, с интересом слушали мои примеры из практики, и в конечном итоге практически перестали обращать внимание на Ленку. Она к такому не привыкла и в какой-то момент, резко собравшись, разражено хлопнув дверью, ушла из квартиры. Я тут же пошел вдогонку за ней. Однако выйдя на улицу и глядя, как она улепетывает, устало остановился, закурил и повернувшись в другую сторону медленно пошел по улице.
Прошло несколько дней. Я по-прежнему добивался встречи с ней, постоянно звонил и в какой-то момент непостижимым образом, поняв, что ей нужно ехать по делам в соседний город, уговорил свозить её туда на машине. Утром заехал за ней, и мы рванули, оказалось, что она хочет поменять телефон на более современный. Учитывая, что сотовый телефон фактически выполнял роль основного друга, и если бы её вдруг лишили возможности по нему общаться, она, наверное, тут же умерла бы, если не считать тех случаев, когда она вдруг расстраивалась на очередное моё заявление об окончательном уходе в семью - выключала его на часов двадцать, больше она без общения с миром все равно выдержать не могла. За несколько часов мы объездили порядка десяти салонов и решили остановиться на  крутой модели с фотокамерой, приобретение которой нужно было оформить в кредит, но денег все равно не хватало, мало того Ленке нужно было на какую-то офицерскую учебу в УВД. К двум часам мы вернулись в город, я завез её в УВД, и пока она там сидела, я съездил в магазин, узнав, за сколько можно сдать её телефон. После чего занял позицию в машине на нашем стром месте, возле парка, где всегда дожидался её после дежурств. Было ощущение, что вдруг все вернулось. Я ждал её, я знал, что она обязательно вернется ко мне в машину, хотя бы потому, что без меня в тот день она не смогла бы поменять телефон. Настроение было приподнятое. И когда я увидал её выходящую из здания УВД, идущую через парк к моей машине – счастье того, что она со мной на какой-то момент вернулось. Мне уже ничего не надо было, ни секса с ней, ни её слов, ни взглядов – просто, что бы она была рядом, что бы я мог дышать запахом её волос, видеть её, знать, что она находиться в пятидесяти сантиметрах от меня. Она села в машину и мы опять поехали. Сначала заехали в магазин сдали её телефон, затем рванули в областной центр. В дороге я пытался шутить, иногда касаясь темы наших с ней взаимоотношений, на что она мне говорила, что отношений нет. Вдруг в какой-то момент она забывалась и начинала, что-то со мной обсуждать, предметно, куда заехать купить лаваш, как лучше проехать, куда надо успеть, ну просто, как жена. Я тихо тащился. В какой-то момент, когда мы шли до магазина - она даже взяла меня под руку. В конце концов, оформив кредит в одном из филиалов банка, который находился во дворце спорта, телефон мы взяли. Крутой и навороченный аппаратик, которому она радовалась, как ребенок. Однако при этом продолжала отвечать на звонки своих ухажеров, получать и отправлять сообщения. Я предложил её сходить на соревнования по кулачному бою, которые должны были проходить вечером во дворце спорта – она согласилась. Пока осталось время мы куролесили по городу, заехав в какое-то студенческое кафе, где выпили достаточное количество молочного коктейля, затем к её сестре – Ольге, которую накормили заранее купленным ловашом, затем на другой конец города к её любимой тренерше по фитнесу, после чего опаздывая неслись через весь город, что бы не опоздать на шоу. И видя как темнеет и заканчивается день – я чувствовал, что она ускользает от меня, настраиваясь на встречу с другим. Это чувствовалось во всем – в нежелании со мной говорить, в демонстративной отстраненности в тесноте рядов зала, в том с какой радостью она вдруг оживилась, увидав знакомого оператора одной из телекомпаний, и достав его по телефону, спустилась к нему сияя. Ощущение, что ты стал использованной гигиенической прокладкой – было полное. Шоу по мордобою было вялое, натянутое. Какие-то крепыши бегали друг за другом по подиуму, заботясь в основном, что бы у них не пострадала рожа. После окончания боя всем давали какие-то награды, и они с поднятыми руками уходили в темноту, а их место опять и опять занимала молодежная танцевальная группа, что и было основным развлечением. Ленка все больше и больше напрягалась, видимо уже опаздывала. Не дождавшись окончания, она сказала, что надо ехать и мы поехали через темный, ночной город. Дома нет, Ленка едет к новому и в чем я абсолютно не сомневаюсь – новому сексуальному партнеру, начинать жизнь заново я не хочу. У меня в голове все четче и четче оформлялась мысль об уходе из жизни. Единственно, что я хотел это попросить прощения перед теми, людьми, которым я был дорог, в первую очередь перед родителями, женой и дочерью. Последние километры до города я думал, где взять бумагу, что бы все это написать. Ленка, которую я попросил об этом – отказала. На входе в город заехали в супермаркет, она там что-то купила, что бы порадовать того  пацана, который её ждал, я же вместо бумаги нашел в продаже только салфетки.  Расстались мы у её подъезда жёстко, она практически не прощаясь хлопнула дверью и ушла со словами – «У меня дела, меня ждут и тебя это не касается». Хотя, конечно, она отлично видела мое настроение и даже возможно догадывалась о том, что я собираюсь сделать. Я поставил машину в темноте так, что бы было, когда она выскочит из дома, хотел проследить, к кому она все таки пойдет, что бы провести «незабываемую» ночь, она – моя девочка, человек боявшийся меня потерять, бравирующая засосами на шее, оставленными «любимым человеком», та которая называла меня «чудом», «моим солнышем», та которую возбуждали всего несколько моих фраз  в SMS-ке. Пока я замерзшей ручкой, при слабом свете салонного фонарика, в машине писал прощальные записки – она проскочила. Я поднял голову и увидал, что свет уже не горит. Я конечно догадывался к кому она могла пойти – это должен был быть Лёня, друг Игоря с которыми она отдыхала в санатории на восьмое марта. У него была отдельная двухкомнатная квартира в старинном доме, который находился буквально в трехстах метрах от Ленкиного, он был самым молодым начальником цеха на градообразующем оборонном предприятии нашего города, был перспективен, упакован, молод и шустр, как сперматозоид. Потом, когда мы с Леней объединенные общей женщиной, ближе познакомились, я понял одно – есть женщины, к которым чем хуже относишься, тем больше они к тебе тянутся, а применительно к Лене он сказал буквально следующее – «Знаешь,  Ленка из тех баб, которых чем дальше пинаешь, тем ближе они падают». А в тот, день, я поехал в гараж, заехал в него, закрыв ворота, врубил концерт популярной в тот момент группы, от которой Ленка просто балдела, да и мне она нравилась. Часть записок адресованных родителям, жене и дочери я спрятал в инструментальном ящике, просто не хотел, что бы приехавшая опергруппа их читала. На капот положил стандартное пояснение своему поступку. Вышел на улицу и мелом написал на двери – «В гараже лежит труп, телефон дежурной части такой-то, телефон родителей такой-то». Дверь прикрыл, заперев её на карандашик, что бы легко открылась от небольшого усилия. Залез в погреб, где хранился медицинский спирт, и включив машину, начал его разводить. То ли от запаха выхлопа, то ли оттого, что настроение не предрасполагало к пьянке, а может и слишком крепко развел пойло, но спирт пошел очень плохо. И только после третьего-четвертого захода и питься стало легче и стало вообще веселей. Концентрация газа росла медленно – гараж то большой, девять на шесть метров, тут я не рассчитал. Через какое-то время не выдержал и позвонил Ленке. Заплетающимся языком, плача от жалости к себе, начал её говорить всякую ерунду, она не верила что я в гараже с работающей машиной, - я приставил телефон к моторному отсеку. И произошло чудо - она заволновалась, стала говорить что я ей сегодня нужен, просила не отключать телефон, я даже попросил поговорить с Лёней, пожелал ему удачи, типа береги её и прочую дребедень, которая может образоваться в отравленном спиртом и угарным газом мозгу. Потом она говорила еще, что-то, грозила «что поднимет все милицию города на уши», что бы меня найти и еще что-то. Я понял, что все её беспокойство связано с тем, что они там с Леней пили вино, говорили друг другу всякие сладкие слова в прелюдии коитуса, а тут я – со своим потенциальным трупом. Выключил телефон, сел в машину, закрыл стекла, включил на полную мощность вентилятор. Я не учел одной вещи – Ленка никогда не стирает из памяти номера телефонов с которых ей звонят её знакомые, а я как-то звонил ей и с домашнего родительского телефона. На том и погорел. Через какое-то время, сквозь забытье и шум работающего двигателя, я  услышал настойчивые удары в дверь гаража и крики родителей, поняв, что это конец спектакля, встал и открыл дверь, отец вытащил меня на воздух и пока мать стояла, обнимая меня и плача, выключил двигатель, стер надпись с двери. Потом они посадили меня в свой «Москвич» и мы поехали в сторону родительского дома. Почти прейдя в себя минут через пятнадцать, я попросил их остановиться, отец категорически отказался и я практически на ходу, на повороте выскочил из машины и побежал по пустой улице. 
Последующие четыре дня я провел, болтаясь по своим старым подругам, меняя их каждый день, выпил за это время бесчисленное количество алкоголя. Трахался с ними без счета и каждый раз, как в последний раз в жизни. Опустошенный через четыре дня я вернулся домой.  Надя – моя жена, страшно похудевшая за последнее время, заторможенная от постоянного употребления снотворных таблеток, почти не реагировала на мое появление. У неё уже не осталось никаких сил ни плакать, ни что-то говорить. Дома было запустение, игрушки лежащие горкой на ковре по центру комнаты, не заправляемая неделю постель, немытая посуда, пустой холодильник и необычно тихая, забытая всеми моя крошка – Анечка, одна играет среди разбросанных игрушек, вдруг как-то повзрослевшая, еще не верящая в то, что папа вернулся. Это она, мой комочек, говорила плачущей маме – «Мама не плачь, мы найдем себе другого папу». Сквозь невнятную речь Нади я с ужасом узнал, что накануне её чуть не изнасиловал муж моей родной сестры. Этот человек, которого наша семья вытащила из дерьма, в прошлом уголовник, расценил, то, что Надя иногда звонила моей сестре, что бы поговорить и отвести душу, и когда той не оказывалось дома, попав на зятя разговаривала с ним, как то что, моя маленькая Надюха сейчас ничья, её не кому защитить, и этим можно воспользоваться. Он пришел без предупреждения поздно вечером, когда Анька уже спала, и Надя напившаяся таблеток, находясь в состоянии прострации от переживаемого и от таблеток, дремала. Тот пришел с двумя полтарашками пива, пьяный. Для проформы завел разговор, уговорил Надю выпить стакан пива и выкурить сигарету. На ослабленный организм это подействовало, как бомба, после чего она ничего не соображая, не оценивая ситуацию, почти не смогла стоять на ногах. Он посадил её на диван, на котором спала наша дочь и со словами – «Хочу посмотреть от чего отказался твой муж», задрал её ночную рубашку, лапая Надину грудь. Она как зомби повторяла – «Уйди, я ничего не хочу, мне нужен только мой Вовка», а он, тем временем, спуская руку ниже лапал её промежность, удивляясь – «Что ты такая бесчувственная». В этот момент Наде стало плохо и её вырвало, поняв то, что если она не проснется – ему пройдется трахать труп, он взял её и отнес в ванную, где прямо в сорочке облил из душа холодной водой, затем расстелил одеяло на полу на которое положил её. Она вырубилась. Тот все это время сидел на кухне, курил и пил пиво. Затем сбегал еще за пивом. Периодически садился к лежащей без чувств на полу Наде и лапал её. Поняв, что от неё пахнет рвотой и она «сухая», а значит удовольствие не то, залез в её сумочку, вытащил от туда пятьсот рублей и разбудив Надю, сказал, что бы она закрыла за ним дверь. С чем и ушел. Когда я все это узнал, было два желания, взять ребят с уголовного розыска, увезти его куда-нибудь в лес и избить его там до полусмерти, и второе – отрезать себе руки, за все, что я сделал со своей семьей, с собой. Я сделаю все от меня зависящее, что бы это родственник-подонок навсегда стал изгоем в нашей семье и потерял даже, то немногое, что имеет.
Прошла неделя. Отношения с женой не то что бы восстанавливались, но хотя бы становились более оформленными. Я, не говоря ей ничего, стараясь не врать, делал все что бы вернуть её к жизни и мне это потихоньку удавалось. Но сам все это время находился на гране срыва. Как-то прямо во время работы меня вызвали на очередной обнаруженный в квартире труп. Это было Ленкино дежурство. За мной заехала дежурка, я загрузился и мы поехали на адрес. Ленка демонстративно не смотрела на меня, теребила папку с документами, старалась заполнить вакуум в салоне обсуждая с шофером и опером какую-то ерунду. Приехав на адрес, опера отправили проводить поквартирный опрос соседей и Ленка нервно спрашивала родственников об обстоятельствах смерти покойного ханура. Затем резко повернувшись ко мне заявила, что не видит смысла заполнять протокол осмотра, так как смерть явно не криминальная. Я осмотрел труп и нашел на нем кучу кровоподтеков, после чего ответил ей, что не могу гарантировать, что гражданин умер своей смертью. После чего она срывающимся голосом по мобильнику раздраженно сообщила ответственному дежурному по УВД, что эксперт сомневается и получив команду, передернув плечами направилась к входной двери что бы начать описывать квартиру. Я вышел в коридор и стоя в двух метрах от неё, закурил. Не прошло и двадцати секунд, как она начала свой монолог – «Я требую, что бы ты перестал мне звонить, мне неудобно перед моим другом, когда нас в три часа ночи будит звонок, мне неприятно ему объяснять кто и зачем звонит», ну и так далее и тому подобное. Я слушал это с плохо скрываемым мстительным удовлетворением.  Ответил, что-то обидное. Она психанула и ушла в квартиру. Через несколько минут позвала меня, сказав, что надо описать труп. Я подошел и стал ей диктовать. В этот момент её позвонили на мобильник, она ответила – «Ну я на вызове, …. Ну что ты мне сказки рассказываешь? …Леня, купи картошки, я утром приду, все сделаю, … ну давай пока». К моему лицу прилила кровь, я сразу понял о каком Лене идет речь. Я не сдержался – «Как хорошо я знаю твои вкусы, лучше он, чем кто-то другой, да и еще – перепрыгивая из одной постели в другую – не сломай себе шею». Она ответила мне какой-то гадостью. Быстро закончив описание трупа и расписавшись в протоколе, ушел, не дожидаясь окончания полного осмотра. В жизни потерялся стержень, моя девочка подставила свою киску прохиндею, для которого она была очередной, одной из многих параллельно существующих. Она опять построила себе воздушный замок, прикрываясь своей железобетонной логикой – «Я занимаюсь любовью только с тем, кто мне дорог, и если даже это будет не то,  что было раньше, все равно это будет индивидуально по-своему и не забываемо». Вечером я не удержался, купил себе пива, и сидя дома мучился, представляя, что и как она там творит.  С Надей опять возникло напряжение, перешедшее в очередной конфликт, после которого я вот-вот собирался, сорваться и уйти на улицу. Пошел на улицу покурить под окнами.  Не выдержав, позвонил Лене и попросил его встретиться со мной. Он сразу согласился, сказав, что прямо сейчас не может, но вечером, часов в одиннадцать будет дома. Вернувшись домой, я попросил Надю отпустить меня на полтора часа, объяснив ей что мне нужно поговорить с Леней, так сказать «расставить все точки над  i». Началась истерика. В какой то момент, я сидя на кухне перед телевизором, боковым зрением увидел, что она встав сзади за мной около кухонного стола, взяла с него что-то и резким движением взмахнула рукой. Я обернулся и увидел, что она ножом нанесла себе рану на предплечья, в тот момент, когда она замахнулась второй раз, я, вскочив, перехватил нож. На руке Нади уже была резаная рана длиной около пяти сантиметров из которой текла кровь. Я зажал рану рукой. Замотал рану полотенцем и тут же набрал телефон её сестры, прокричав в телефон – «Срочно приезжай, Надя вскрыла себе вены». Потом взял обычную иголку с обычной черной хлопчатобумажной ниткой и наживую (обезболить было нечем) начал зашивать рану. К тому времени, когда Надина сестра и её муж приехали, я уже зашил рану. Но, понимая, что все, что происходит – это просто шантаж, ведь жена прекрасно знала, что я еду не к Ленке, которая была в этот момент на дежурстве, а к её новому друг, я все равно начал одеваться. И под осуждающие крики жены и её сестры вышел на улицу. Время еще было. Я доехал до Лёнкиного дома и в ожидании стал курить около подъезда. Беспокойство за то, что Надя могла еще что-нибудь вытворить, не смотря на то, что я оставил её с сестрой, не проходило. Я позвонил домой. Надя ответила, что отправила дочь с сестрой к ним домой и то, что она сейчас вызвала такси и собирается ехать в областной центр. Мне стало ясно, что она просто едет сниматься и найти на свою задницу приключений, так как не понимает, что делает. Я, сказав, что больше ни с кем не собираюсь встречаться и отменяю свои планы, уговорил её приехать на такси в тот район города, где я находился. Она приехала. После этого мы долго разговаривая ходили по городу. Я убедил её, что нет ничего страшного, если мы вместе заедим к Лёне и  пока я с ним поговорю, она просто побудет в соседней комнате. Созвонившись Лёнькой, который уже был дома, мы, предварительно купив бутылку водки и паштет для его собаки, как он просил, пошли к нему. Лёня нас встретил радушно, был под шафе, так как приехал от отца, где они употребляли уху под водочку. Дома еще был двоюродный брат Лёни – Марат, тормозной, восемнадцатилетний парень в треснувших очках, студент одного из вузов. Дома у Лени был большей запас пива, который они уже употребляли. Надя несколько развеялась за счет общения с новыми людьми. Мы с Лёней пошли на кухню, пили пиво. Лёнка, сразу без вступления начал излагать следующее – «Пойми, мне Ленка на фиг не нужна, у меня есть девчонка – Люська, которой я добиваюсь уже девять лет, Ленка ходит ко мне, уже достала, да было, что мы спали на одном диване, но секса никакого не было», - «Я уже говорил Ленке, что мне не нужны наши взаимоотношения», «Я уже и на звонки, и на сообщения не отвечаю, ну осталось только её матом еще послать, ни чего не понимает». Мы пили, Надя с Маратом обнявшись сидели в кресле напротив компьютера в другой комнате, смотрели какие-то фильмы, пили вино, пьяненький Марат, что-то рассказывал моей жене, балдея от её прижавшегося к нему тела. Мы сбегали с Лёнькой еще за вином, простояв долгое время на улице, обсуждая наши отношение с Ленкой, при этом Лёнька несколько раз спрашивал в шутку – «Ну, что мы так и не подеремся?». А еще – «Я не понимаю, что ты в ней нашел, твоя жена гораздо интереснее, чем Ленка, да и вообще, как только я узнаю, что у женщины есть ребенок – у меня на неё не стоит». Конечно, нужно быть полным идиотом, зная сколько раз она уходила от него утром, что бы поверить в их непорочные отношения, зная Лёню, я понимаю – не засадить дурочке, которая тебе не нужна, но упорно подставляется, он бы просто не смог. Вернувшись к нему домой, мы достали из холодильника бутылку «Немирова» с перцем и пили уже её, постепенно на улице стало светать, взошло светило и меня развезло. Пока они уже втроем смотрели, что-то на компе, я ушел в другую комнату, где шел ремонт, открыл балкон, сел на его пороге и разморенный закурив, уснул под теплым апрельским солнцем. Через какое-то время, продрав глаза, я понял, что надо уходить. Я забрал Надю и мы на такси вернулись домой.
Впереди была жизнь. И нужно было жить. Нужно было хотя бы сохранить, то, что еще осталось, то дорогое, что строил годами и вот так, как бы между прочем, похоронил, потеряв все что имел и не приобретя ничего взамен. Но я никогда не смогу сказать, что то, что у меня было с Леной – было чем-то обычным. Я дорожу тем, что Ленка была у меня. Этот человек ворвавшись в мою жизнь, оставил на душе кровавую не заживающую рану. Те чувства, которые я к ней испытывал не сравнимы ни с чем, что у меня было раньше, и я благодарен ей за то, что на научила меня, наглого и оборзевшего сноба, любить. Я помню, что как-то, когда у нас уже все закончилось, я отправил её сообщение – «Если бог есть – он накажет тебя за то, что ты сделала с нами», в ответ – «Я с ним договорюсь». Прочитав я уже почти занес руку, что бы ответить – «Леночка, радуга ты моя, ты не из тех кого бог заметив отблагодарит своим вниманием, ты из тех за кем он долго наблюдает, а потом карает за все сделанное так, что бы другим не повадно было». Но не ответил. Видимо то, что она в свое время внушала мне – «Будь эгоистом, живи, как ты хочешь, у тебя одна жизнь» полностью касается только её, я из другого теста и так и не смог окончательно переступить через те внутренние барьеры, которые в меня были заложены. Ведь в отличии от неё которая, говорила мне, что если надо будет – может пожертвовать для любимого человека всем, даже собственным ребенком, я не смог сделать такой жертвы. Я одно знаю – её использовали и будут использовать как порножурнал для возбуждения, но, познав её глубже и поняв, что она требует полного самоотречения взамен своей любви – будут убегать, мелькая пятками. Я осуждал её за такую точку зрения в лицо и осуждаю сейчас, её - мою радугу, несчастного человека живущего самообманом.
Как-то в один из дней в преддверии Пасхи мы с женой, пока дочь была в садике, поехали нарезать веточек вербы, для чего на машине доехали до моста через небольшую речку, находящегося недалеко от въезда в город. Надя мне и раньше говорила, что она неоднократно разговаривала с Ленкой по телефону, сначала выясняя насколько серьезны наши отношения, на что та её отвечала – «Да серьезны, я не могу гарантировать, что смогу отказаться от него», затем уже спустя каких-то две недели та сообщала ей, что все кончено раз и навсегда. Периодические контакты в виде SMS-сообщений между ними так и сохранялись. Характер их мне был неизвестен. И вот в тот момент, когда я, стоя на мосту наклонял одну из веток, что бы срезать, на Надин телефон пришло сообщение, прочитав которое, она протянула к моему лицу мобильник на дисплее которого было написано – «Надюха держись». Сообщении было от Лены. Я, конечно, понимаю, что все мы бываем лицемерами, а женщины возможно даже чаще чем мужчины, но видеть подобное со стороны человека утверждавшего, что он сильный, волевой, знает, что делает и не играет чувствами других людей – было забавно.  Я думаю, что выбирая путь самообмана, желания совершать такие поступки, в которых ты как законченный эксбицианист, будешь самовлюбленно отражаться как в зеркале, можно быть уверенным – этот путь приведет к тому, что через какое-то время тебя просто начнут пинать, возможно и подальше, как выразился в свое время Лёня. Конечно, людей много и что бы пропустить их всех через своё нутро нужно много времени, но рано или поздно ты прейдешь к одному – к пустоте и одиночеству. Хотя, конечно, возможно во мне говорит уязвленное самолюбие, я не могу быть объективен потому, что люблю её.
Шли дни. Душа стала болеть чуть меньше. Заканчивающийся день был сложный, в нем были и обычные семейные заботы, и очередное напряжение между мной и Надей. Но, к вечеру все почти как-то утряслось. Я умиротворенный пошел в ближайший магазин с целью пополнить продовольственные запасы домашнего холодильника. Проторчав в подвальной части магазина полчаса, отстояв в очереди и окончательно затарившись, с пакетом весом килограмм в пять я вышел наверх, направившись к надземной части магазина. Сделав буквально два шага в том направлении и подняв глаза, я понял, что меня охватывает сопор, ноги стали ватными, во рту мгновенно пересохло, звон в ушах – навстречу в пяти метрах от меня шла Ленка в красном длинном пальто, перетянутым поясом, в сапожках  на высоких каблуках, с развивающимися волосами, справа от неё шел её сын, она, повернув голову к нему, что-то ему говорила, не видя меня. Я остекленевшими глазами впился взглядом в её лицо и когда между нами осталось полметра, она, почувствовав, что на неё кто-то пристально смотрит, вдруг резко повернула голову, глазами глядя в мои глаза. Ощущение было такое, будто меня поразило ударом тока, как будто, что то массивное непреодолимо несущееся, как поезд снесло меня, отбросив далеко далеко. На подкорковом сознании я, слегка развернувшись корпусом, чудом успел отклониться так, что бы ни столкнуться с ней плечами. Пошел дальше, не оглядываясь, и только зайдя в магазин, понял, что меня бьет крупной дрожью, а соображать о чем-либо то ни было я просто не в состоянии. Минут пятнадцать я бесцельно ходил мимо витрин, пытаясь собраться мыслями и подавить напавшую на меня трясучку.
А утром я пошел на стоянку за машиной. Был весенний, холодный, пасмурный день, вечером шел дождь, к утру похолодало, и шел мелкий снег, машины стояли покрытые льдом и засыпанные снегом. Я, понимая, что у меня есть время до работы, врубив «9-й район» поехал в старую часть города и встал недалеко от Лёнкиного подъезда, что бы посмотреть, как они будут утром расставаться, после совместно проведенной ночи. Спустя какое-то время, куря одну сигарету за другой, я увидел,  как из подъезда первым вышел Лёня в длинном черном пальто, за ним быстрым шагом – Ленка в своем красном пальто, так они и пошли – он, не оборачиваясь впереди, она в метрах трех-четырех за ним. Быстрый, деловой уход по своим делам. Банально и до обидного просто, как люди начавшие день для решения каждый своих проблем и не переживающие расставания друг с другом.
Впереди был шашлыки с ночевкой на даче родителей, намеченный на выходные, на котором должен быть я с Надей и Лёня со своей невестой Люсей. И в этой моей будущей жизни не было меня с Ленкой. Остался пепел обожженных чувств, пустота сладких и трепетных воспоминаний, бесконечная тоска, человека, который потерял большую часть себя и должен теперь жить дальше. Возможно или почти наверняка, что-то  подобное наверняка еще будет, но это будет совсем не то, не с Леной и не со мной. Аминь.