Мой город

Мой каштановый город… Я скучаю по тебе. Ты знаешь, обычно люди очень четко держат  в памяти место, где прошло их детство. Мне посчастливилось родиться здесь, в городе каштанов и тополей.
   Мой город, похож на большую птицу, расправившую свои крылья в вечном стремлении оторваться от этой земли и взлететь, взлететь в необозримые просторы необыкновенно-голубого неба…туда где нет ни печалей, ни разочарований. Эти крылья – основа города – левый и правый берег, разделенные водохранилищем, созданным на берегу некогда большой и красивой реки. Но жители этого города гордо величают водохранилище «морем». Оно действительно похоже на море…
   Мой город контрастов. От рабочих районов на окраине, где прошло мое самое раннее детство до центра. Именно Центра, и никак иначе. В центре всегда назначались встречи, совершались самые грандиозные события, праздновались самые веселые праздники. Центром был правый берег, правое крыло моего города-птицы. 
    А левое крыло, это сердце моего города, принадлежало рабочим. Здесь были сосредоточены все заводы и фабрики. Здесь прошло мое детство. Как оказывается, и это я узнала позже, росла я в самом криминальном районе… Темные улицы, выкрученные лампочки, исписанные стены и подъезды,  пропахшие кошками… Молодежные общежития для ячеек коммунистического общества…и крысы, еле-еле передвигающиеся во дворах этих общежитий. Но для меня это самый красивый район, самое красивое место на земле. В пору моего детства здесь еще царил дух былых,  времен, когда мужчины вечерами резались в домино, а бабушки придирчиво перемывали кости всем ухажерам первой красавицы двора, Таньки, из 7 квартиры. Дети не понимали разницы между богатым и бедным, а самой красивой куклой считалась немецкая кукла, подаренная родителям Яны из третьего подъезда на первую годовщину их свадьбы.
   Мое боевое детство. Вечные стычки между нашим, девчоночьим коллективом, старшей из которой было не более 8 лет и шайкой 9 летнего хулигана Мишки, сына лифтерши, которого я когда-то отлупила продуктовой сумкой с батоном, после чего заслужила всеобщее уважение двора, да и Мишки тоже.
    Моя первая, детская, неосознанная привязанность. Лешка Пешков, смешной мальчик, катавший меня на задке трехколесного велосипеда. Самым ярким пятном в моей памяти мерцает один из июньских дней, когда на улице нет никого, потому что всех детей развезли по деревням и лагерям, и только я и Лешка слоняемся по двору без дела изнывая от безделья, скуки и жары… А потом начинается слепой дождь – это когда светит солнце и крупными каплями сверху льется теплая вода, как из крана. Мы пускаем в лужах корабли, наскоро сооруженные из спичечных коробков и тополиных  листьев, а потом бегаем по этим лужам, а брызги разлетаются далеко-далеко, переливаясь на солнце, и от переполняющего чувства безграничного счастья хочется смеяться и плакать одновременно.
    Мой город сиреневых туманов и вишневых грез. Каждую весну ты становился похож на одно из тех белых причудливых облаков, что так неспешно и величаво проплывают по небесному морю в страну, которая находится где-то за горизонтом и которую, поэтому, никто никогда не видел.   
    Каждую весну в парках расцветала сирень и черемуха, а на придаче, в садах, пьянящим ароматом манило к себе, выходящее из берегов, яблочно-вишневое море. А под ногами, везде, где не было асфальта, тут и там мелькали солнечные брызги одуванчиков…  Так в мой город всегда приходила весна, которая накануне летнего периода, на прощание всегда оставляла за собой шлейф тополиного снега. Снег этот пробирался через все преграды, забывался в нос, слепил глаза, вызывал ненавистную, хроническую болезнь у  горожан – аллергию. И все равно было радостно, от сознания того, что тополя эти были высажены после войны, как деревья мира и добра, что сам этот пух – предзнаменование теплого лета, и чем больше пуха, тем жарче  будет лето, и значит, летние каникулы пройдут на ура.
     Мой покинутый город. Как я не хотела бросать тебя, но взрослые птенцы никогда не остаются в гнезде. Взрослым нужна уверенность, а мятежным – свобода. Я никогда не была взрослой, да боюсь, что уже и не стану, слишком по-детски искренне воспринимается мной эта странная, угловатая жизнь. Но мне всегда не хватало свободы. Мой город, ты одарил меня  верой в чудеса, в сильных людей и в бескорыстную дружбу. Каждый из моих школьных приятелей мечтал быть хоть немного партизаном, на худой конец пионером, совершившим подвиг во имя Родины. Поэтому, как это не странно звучит, мы даже немного мечтали о том, чтобы опять началась война. Глупые… Мы бредили морем, странствиями, дуэлями, погонями и, конечно, победами… Победами, не смотря ни на какие преграды, победами ценой жизни, ценой всего, что было нам дорого.
    А потом мы выросли, и вчерашние мушкетеры стали скучными инженерами, светлоокие бесстрашные графини – матерями-одиночками, а гардемарины так и не вернулись со второй Чеченской…
    Мой город последних романтиков и бунтарей. Я скучаю по тебе. Больше нигде и никогда я не видела людей, верующих с такой искренностью в светлое будущее. Сразу же после моего отъезда, на площади, около кукольного театра, поставили памятник почетному гражданину нашего города, написавшему замечательную книгу, про самую преданную дружбу: «Белый Бим черное ухо». Это памятник собаке, тому самому Биму.  Бим одиноко и потерянно сидит на площади, через которую каждый день, спеша по каким-то своим делам, пробегают толпы людей. Он сидит, и ждет своего друга, который обязательно придет за ним и отведет домой, туда, где его всегда будут любить и ждать. Каждый раз, приезжая в мой город, я останавливаюсь и подолгу стою около Бима. Он похож на меня. Я похожа на него. Неприкаянные души, ищущие тепла и любви. Но, я знаю где мой дом! И я знаю, что здесь, в моем городе детства меня всегда ждут мои светлые воспоминания, и от этого на душе становится светло и спокойно, как в детстве…как в другом стране, которая находится за горизонтом…

12 марта 2003