Чуха

- Жирный, ко мне! – крикнул Гога.
Несчастный Женя, пухлый парень, осуждённый за три квартирные кражи, покорно подошёл к Гоге, повернулся спиной, сел на корточки и отодвинул воротник назад. Гога затянулся ещё раз и затушил окурок о его шею.
Женя дёрнулся от боли, встал и пошёл на свою шконку.
Приближалось время отбоя, и Гога высматривал жертву, которую можно будет помучить ночью. Каждый из заключённых подростков чувствовал на себе его передвигающийся взгляд, только боковым зрением, не решаясь посмотреть ему прямо в глаза. Если сейчас взглянуть на Гогу, то, скорее всего, тебя он и выберет. И тогда тебя ночью или будут душить до полусмерти, или вставлять спички между пальцев, а затем поджигать. Каждый мог оказаться жертвой Гоги и его свиты, и каждый покорно засыпал, зная, что лучше уснуть с привычным риском проснуться от боли, чем не спать ночами и в итоге сойти с ума.
Начальник колонии, полковник Клепин, видел гогину судьбу до её финала через двадцать лет. Этот отмороженный малолетка в 18 отправится на взрослую зону, где займёт своё достаточно высокое место. Его будут ненавидеть и контролёры, и зеки. Его звериная, сатанинская жестокость заставит покончить с собой ещё не одного заключённого. Всякий раз, когда он окажется на свободе, его банда будет ужасом местных дорог и городов. Трупы жертв, трупы свидетелей, трупы милиционеров – вот чем прославит себя Гога. И в 35 лет, немного раньше или немного позже, он сдохнет под  ботинками озверевших ментов, которые возьмут его живьём, чтобы лично отомстить за товарищей.
Единственное, на что мог надеяться полковник, что пуля конкурента или передозировка героина остановят Гогу как можно раньше.
Но сейчас Гога выбирал очередную жертву. Среди тех, кто молча ждал отбоя, был и Макс, которого за замкнутость звали Филин. Эту кличку он принёс из другой колонии, но здесь злобный Гога прилепил ему погоняло «Маруся» и упорно называл Макса только этим позорным бабским именем. Каждый вечер Макс так же, как и все, старался не выдать своего страха перед Гогиным выбором и ничем не привлечь его внимания. Однако это было до сегодняшнего вечера. Когда Гога готовился мысленно отметить одного из несчастных для ночных истязаний, Макс поднял глаза и в упор посмотрел на Гогу.
Тот широко улыбнулся. Он сделал свой выбор.
Объявили отбой, подростки легли в кровати, свет погас. Гога начинал забавы через час, когда все засыпали. Час прошёл, Макс внимательно следил за шконками Гоги и трёх его корешей-отморозков. Гога привстал из-под одеяла, бесшумно поднялись и кореша. Макс-Филин сел в постели, и четвёрка пригнулась, высматривая, что будет дальше. Макс чуть слышно зевнул, как будто бы встал из дрёмы и ничего не замечает. Затем он достал приготовленную заранее маленькую пластиковую бутылку.
- Свет! – громко скомандовал Гога, один из корешей бросился к выключателю, и вспыхнул свет.
Все проснулись и с тревогой смотрели друг на друга. Макс засунул бутылку под подушку. Гога неторопливо подошёл к нему и вытащил из-под подушки маленькую бутылочку из-под газировки, в которой плескалась желтоватая жидкость.
- Самогон закрысил, жидёнок! – радостно сказал Гога и показал бутылочку в 0,33 литра корешам. Те заулыбались.
Гога неторопливо отвинтил крышку, запрокинул голову и отхлебнул из бутылки. В ту же секунду его глаза округлились, Макс нырнул под кровать, а следом пролетела бутылка, которая могла бы попасть ему в голову, если бы он задержался хоть на мгновение. Жёлтая жидкость расплескалась по полу, и в воздухе растёкся запах мочи.
- Гога – чуха!!! – заорал Макс, изо всех сил оттолкнувшись ногами, чтобы на животе стремительно уехать под соседнюю кровать. Как раненый леопард Гога прыгнул на его постель и бросился прыгать по железным кроватям, чтобы догнать уползавшего Макса, но поздно. Каждый понял, что произошло: в бутылке была моча, которую Гога принял за самогон и хотел выпить. Все повскакивали с постелей, и отбегали подальше от разлившейся лужи. Внезапно Гога почувствовал, что вокруг него сложилось кольцо, и остановился. Подростки, которых он так любил мучить, теперь мрачно смотрели на него. Всего лишь через секунду он получил сильный удар в спину, обернулся, чтобы ответить, и получил мгновенный удар по почкам и тут же по ногам. Он упал на колени, и удары посыпались десятками. Его били спереди и сзади, били лежачего без всякой жалости, ему платили за все его садистские забавы и издевательства. И снова совершенно синхронно избиение прекратилось. Трое отморозков с бледными лицами смотрели, как на полу дёргается всесильный Гога.
Гога, шатаясь, встал. Он мог бы ещё встряхнуться и драться, он мог бы убить весь отряд. Но он стал чухой. На глазах у пацанов он отхлебнул из бутылки с мочой, и это пятно нельзя было ввести никакой кровью. Отныне его клеймо будет переходить на нём с зоны на зону, из отряда в отряд. Чуха не может встать, он может только катиться вниз по блатной иерархии, и катиться ему недолго. Никогда он не станет рулить, никогда не будет авторитетом.
Рыдая, Гога вышел в коридор и пошёл к мастерской, где отрезал кусок мягкого провода.
Утром полковнику Клепину срочно сообщили невероятную вещь: воспитанник Прокопьев, он же Гога, повесился. Клепин буквально побежал к месту происшествия. На оконной решётке висел посиневший Гога с вываленным языком.
Клепин зашёл в отряд.
- Вы слышали, когда он вешался? – спросил полковник у подростков. Те молчали, и Клепин почувствовал, что молчание это - злорадное. Он развернулся и ушёл. Карьера бандита оборвалась на взлёте.

2004