Четвертый

Четвертый

Он точно кричал, но никто не услышал крика начальника стражи, настолько сильно ревело животное. Скорее чудовище. Оно было ужасно. Смесь таракана с раком, огромных размеров, оно вынырнуло из песка, сбило с ног начальника стражи, а потом накололо его на одну из своих лап, острую, как копьё. Все мы вскочили, со сна многие не понимали, что происходит, но видели, судороги стражника, видели его рост, искажённый криком. Видели как он обвис. А чудовище всё продолжало реветь, перебирая своими многочисленными конечностями.
-К оружию!
Капитан опомнился первым, как и положено к командиру. Он схватил копьё и стал понуждать других взять оружие. Бил по щекам. Меня тоже. Я ведь кричала и плакала, мне было очень страшно. Я то вообще девушка спокойная, многое видела, но чтоб такая тварь. Да со сна ведь. Я спала крепко, тут рёв. Мужики и те испугались, куда уж мне. Но пощёчина меня быстро успокоила, я схватилась за копьё и побежала следом за капитаном. Мне нравились решительные мужики. Терпеть не могу мямль. И этот дедушка был мне симпатичен больше всех остальных, хотя тут и молодые да симпатичные были.
За капитаном побежали многие, смотрели как он метнул копьё в чудовище. Оно явно не ожидало сопротивления. Удивленно смотрело, как копья впиваются ему в тело. Всё больше, чудовище постепенно превращалось в ежа. Зашаталось и рухнуло на песок. Мужики бросились на него и стали рубить мечами. В минуту посекли на капусту. Я тоже секла. Мне понравилось. Я же сильная, так мечом и ворочала, постепенно привыкая к телу.
Я для того и поплыла, чтоб привыкнуть к телу. Чтобы быть в нём, как в родном. А то ведь первые недели было так тяжело. К тому же я могла себя выдать. Вряд ли, но могла. Потому что двадцатилетней шлюшке непривычно быть в теле сорокашестилетнего  мужика. Я не жалуюсь, я довольна, что так всё вышло, это мой шанс, моя везуха. Теперь у меня много бабок, теперь я мужик, теперь я свободна. Что хочу, то и делаю.
-Хватит!
Все отскочили от изрубленного в самую мелочь чудовища. Тяжело дышали, боязливо оглядывались. Побаивались мужички. Пока рубили, так вроде и ничего, а сейчас стало всем страшно. Мне тоже. Стоишь на песке, а не знаешь, что оно там делается под низом. Может сейчас ещё одно вылезет и теперь уж тебя.
-Капитан, нужно на корабль уходить!
-Нет!
-Что?
-Мы должны предать земле нашего товарища! Потом в путь.
-А вдруг тут ещё чудовища?
-Или мы люди или мы перепуганное стадо! Кому страшно, пусть идёт на корабль! Но я не хочу боятся так, чтобы перестать быть человеком! Мы должны похоронить его. Несите с корабля лопаты.
Начали копать могилу. Четверо роет, остальные стоят с копьями на случай появления чудовища. Я тоже. Копьё моих руках, как тросточка, я ведь огромная, килограмм за сто двадцать весу. У меня толстые руки, каждый день я по часу занимаюсь в спортивном зале. Я настоящий амбал. Ненавижу крупных мужиков. Помню, когда работала на Кипре, ко мне целый месяц ходил какой-то фриц. Килограммов под сто пятьдесят. Он любил лечь на меня и ёрзаться. Хорошо хоть кончал быстро, при этом визжал, что резанная свинья. А после него у меня всё тело было в синяках. У меня ведь нежная кожа, чуть прижмёшь и синяк. А тут такая туша. Правда, он платил хорошо, отдавал мамочке положенное, а мне всегда тыкал полсотни евро. Это для немцев редкость, они все жадные, за цент удавятся. Помню, один начал скандалить, что я у него слишком быстро отсосала. Что мол он так быстро кончил, что не получил удовольствие. Мне какое дело? Я сосала, ты кончил, плати и уваливай. Но он пошёл жаловаться хозяйке, канючил два часа, пока добился, что я ему ещё раз отсосала, за полцены. Чмо задрипанное, у самого ведь не член, а прыщ. Говно.
Вот у меня член, так член. Здоровенная елдырина, бьётся по ногам. Я теперь ношу просторные семейные трусы, потому что в обычных моему хозяйству тесно. Ещё, когда я делаю жим на пресс, на специальном тренажёре, то аккуратно подбираю член с яйцами и забрасываю на живот. Живот у меня тоже будь здоров. Я же директор хлебзавода, много продовольственных искушений. Я всю жизнь жрала, что попало. Я ж ведь сирота. То есть мама у меня была, но у неё про себя забота была, а я вроде сбоку припёку. Она всю рожу себе красила, жрала по ресторанам, куда её мужики водили. Ну а дочке, что соседи дадут. Соседи то были люди добрые, но не богатые, лишний рот в тягость. Так что бывало и по помойным ящикам лазила. Только ночью, чтоб никто не видел. Если днём лазить, это как бомжиха, так я не хотела. Потом, уже когда подросла, стала сама мандишкой зарабатывать, отъелась хоть немного. Но всё равно у меня жор остался. Если много еды, то жру до упора, потом блюю. Не знаю меры.
  Яму выкопали, опустили туда этого паренька. У него живот разворочен, капитан собственноручно кишки в желудок вложил.
-Меч ему оставьте, погиб, как воин, на посту.
Положили сверху меч и зарыли. Поставили сверху крест, связанные из двух палок. Постояли немного.
-Его смерть должна послужить нам уроком. Мы должны быть настороже, только тогда сможем выплыть.
-Капитан, он был на стороже и что толку?
-Есть другие варианты?
Все молчали. Какие тут к чёрту варианты. Добраться поскорей к первому селу и домой. У меня сейчас трёхэтажный дом, настоящий дворец за городом. Три гектара сада, пруд с лебедями, фазаны ходят, несколько беседок, скульптуры. Я всю жизнь прожила в однокомнатной квартире, где каждую весну начинала течь крыша. Сырость, сама удивляюсь, как не подхватила туберкулёза. Может потому что с четырнадцати лет сперму кушала. Она же питательная, полезная.
-По местам!
Все споро взбежали по трапу и уселись к вёслам. Мне капитан показал идти чистить картошку. Ненавидела эту кухонную работу.
-Да я лучше погребу, здоровый же бык!
-Каждый будет делать всё и по очереди. Иди на камбуз.
Я не стала спорить. Порядок есть порядок. Взялась за нож. Всегда плохо чистила, от матери доставалось, когда она постарела, сидела дома и вздумала сделать меня хорошей хозяйкой. Кричала, что с такой чисткой картошки никогда я замуж не выйду. А ей мой замуж был выгоден. Мечтала меня пристроить за богатого и обеспечить себе старость. Все уши прожужжала, как мне нужно правильно выбирать, чтоб счастье свое не потерять. Учительница. Само то не смогла ни одного мужика привязать, даже самого чепухового. Всю жизнь проебала, дура старая.
-Ай!
Я порезалась. Эти чёртовы ножи такие острые. У нас дома никогда не было острых ножей, всегда кривые да тупые, которые больше передавливали, чем резали. А в новом теле я ведь была богата, у нас кухарка была и отдельно уборщица, которые всё делали. Теперь вот острый нож. Я сполоснула рану чистой водой, капитан сказал, где лежит бинт и йод. Смотрел на меня недоверчиво, наверное думал, что я всё это специально устроила, чтобы только картошку не чистить. Ладно, старый, не сердись, я исправлюсь, буду сильнее грести, когда настанет очередь.
Обработала рану. Это я умела ещё с Кипра. Там часто попадались пьяные клиенты, которые и себя могли поранить и девочек. Особенно сволочи англичане. Они все рыхлые, со свиными глазками, вечно пьяные, бегают в туалет по десять раз в час и всё пьют своё пиво. В ебли они были никакие, зато любили подраться. Чуть что и драка. Наш бордель был полуподпольный, поэтому приходилось их разнимать, чтобы полиция не приехала. Потом лечи этих боровов, заделывай им ранки да мой блевоту с полов. А иногда бывали такие, что и ко мне лезли. Только я ведь опытная, я ещё на улице научилась отбиваться. Либо коленкой по яйцам, либо пальцами в глаза. Два пальца складываешь для крепости и тычок. Любой боров сразу отвянет и воет потом долго. Так что я себя в обиду не дам.
И там ничего жила, даже на чёрный день откладывала. А потом меня продали. Хозяйка, она сама наша, одна из первых на Кипр приехала. Работала, потом заведение открыла, стала сама девочек привозить. И меня пригласила, что мне была дома ловить, я б там скололась, у нас тогда все на ширку подсели. А я на Кипр. Два года там отработала, а потом эта сука, хозяйка, меня продала. Не нравилось ей, что я голос подаю, требую больше денег, чтоб клиенты гандоны одевали и чтоб без рукоприкладства. Ей овец смирных подавай, чтоб ни слова против, чтоб все деньги отдавали и не вякали. А от меня решила избавится. И не просто так, чтоб зарезать или отравить, там это часто бывает. А продала.
Подпоила снотворным, когда очнулась, лежу в каком-то коробе со связанными руками. И вроде качает, как на море. Я мигом сообразила, что и куда. Слухи то ходили, что шейхи там всякие девочек покупают и в гаремы себе берут. Многие то и не против были, но мне не нравилось, что ни одной живой из гаремов тех не возвращалось. А мало ли что этим черножопым в голову придёт. Может они убивают или калечат. Тоже слухи ходили, что один любил с безрукими спать, другой, чтоб одноногая. Не хотела я туда. Тем более у меня деньги на счету были, я может сваливать собиралась.
Стала я из ящика дёргаться, но привязана крепко, не шевельнёшься, во рту кляп, только и могла что ногами по задней стенке стучать. Часов несколько так полежала, когда слышу, крики, ругань, даже несколько выстрелов. Я затихла, чтоб и меня не пристрелили. Потом открывают ящик. Полиция, но не кипрская, я их форму знала. Лупают на меня глазами. Я головой верчю, показываю, что надо развязывать. Потом оказалось, что нас восемь девочек везли. И нашли случайно. Израильская полиция думала, что взрывчатку на корабле везут и захватили. Взрывчатку то нашли, а про нас и не сообщали. Почему-то решили скрыть. Только помогли паспорт сделать, мой то на Кипре остался и даже перелёт домой оплатили.
-Птица!
Я припала к палубе и стала оглядываться. Все мигом схватили копья и стали кричать, надеясь испугать чудовище. Птица сделал несколько кругов над кораблём, попыталась было снизиться, кто-то бросил в неё копьё, птица закричала и улетела. Она была размером с киоск. Огромная. Вдруг затрещина. Я вскочила от неожиданности. Передо мной стоял капитан.
-Ты что делаешь?
-А что?
-Да тебя за дезертирство на рею!
-Какую рею?
-Ты почему не взял копьё по тревоге?
-Я, я испугалась.
-Ты мужик или баба! Возьми себя в руки! Перестань дрожать! Ты видишь, что мы прогнали птицу. Чудовище убили, а её прогнали! Мы сильны, но наша сила в единстве, чтобы плечо к плечу, копьё к копью, а ты истерики здесь устраиваешь!
-Я больше не буду.
-Иди на весла и греби! А ещё раз струсишь, высадим тебя на берег, нам не нужны трусы!
Я пошла к веслу, села и взялась грести. Все смотрели на меня с презрением. Смелые нашлись. Небось сами то всрались, как птицу увидели, а теперь храбрыми сделались. Да испугалась. Потому что я баба, мне положено пугаться! Притом херня всякая летает. Ладно если нож, ножа я не боюсь. Не раз меня пугали. А эта хрень летающая, совсем другое дело. Притом я ещё не привыкла, что не баба, а здоровый мужик и пугаюсь по-прежнему.
Взмах, взмах, корабль шёл резво и я так надеялась, что к вечеру доберёмся до людей, а там уж домой. Ну его в жопу это путешествие, с чудовищами и прочим. Я ведь думала, что так, поплаваем по речке и всё, без всякого риска. Я ж хотела лучше в тело вжиться, посмотреть на мужские привычки и поведение. Как они с бабами себя ведут, я то знала, а вот как между собой - не очень. Вдобавок надеялась, что на физических нагрузках и к телу привыкну. Я то была в нём пока ещё неуверенно, а хотела вжиться, как в своё. Оно теперь моё и есть.
Как я попала в Виталика не знаю. Я тогда жила дома, мамаша подложила меня под главного инженера пивзавода, говорила, что это моё будущее. В бородавках чмо такое слюнявое, с большим животом и одышкой. Пока залезет к нам на третий этаж, так весь потом обольётся. И когда кончит, так тоже весь потом истечёт. Я лежу под ним, тошнит меня от этой вони, еле сдерживалась, чтоб не вырвало. Я то мужиков много знала, но этот так один из самых противных был. У меня от его пота даже аллергия пошла, вся кожа в прыщах. Собиралась я плюнуть на такую радость и податься куда-нибудь заграницу. Можно было замуж, но я так не хотела. Знаю, что за женихи приезжают, сплошные мозгоёбы. А я люблю свободу, чтоб по-моему было. У меня подружка в Испании осела, замуж вышла. Приглашала в ресторан работать официанткой. По честному, без ****ства. Я и сама уже подустала. Видела и Крым и Рым, хотелось жизни поспокойней. Надеялась, что найду себе мужика нормального, может и устроюсь.
Оформляла уже документы в Испанию, когда прискочили ко мне менты. Оно понятно, если бы с кем, так возились, а тут ****ь, чего с ней цацкаться - за патлы и в камеру. Оказалось, что бабу, которая мне документы делала, убили. И ещё трёх человек, в том числе одного мента. Поэтому милиция и зверствовала. Срочно нужен был убийца. А по мне, так и хорошо, что убили. Эта баба, она же кидала была. Дурила всех, девочек продавала. У неё брат из ОБОПа, крышевал её, чуть кто только рот откроет, сразу неприятности начинались. Поэтому сколько они народу обобрали, а все молчали. Меня они тоже ободрали, когда я первый раз заграницу ехала. И на Кипр меня запроторили за деньги. Теперь я осторожная была, деньги вперёд не отдала, сказала, что только после. У них всё записано было, приход-расход. И напротив меня, единственной, что деньги не заплатила. Менты и решили, что это я убийство заделала, чтоб не платить. Хоть у меня и алиби. Удобная я была, потому что проститутка, ещё и наркоту мне шили, для полного комплекта. Только хрен меня возьмёшь, я жизнь видела и меня жизнь била достаточно. Ничего я им не подписала, хоть несколько раз делали мне слоника, тыкали дубинками, куда ни попадя. Три недели продержалась, пока они не вышли на настоящего убийцу. Отпустили меня, только сказали, чтобы язык держала за зубами.  Я то знаю, где язык держать и знаю, что если захотят, то замочат.
Молчала, дома больше сидела, здоровье поправляла. Тут же будущее моё появилось. При****ок, когда меня в камере мутузили, он пропал, будтотпровалился, а тут сразу прискакал. Отсосала ему поскорее и спровадила. Сама решила, что еду, всё равно куда, главное чтоб отсюда подальше. И легла спать с расстройства. Просыпаюсь и странно как-то себя чувствую. Ещё и голова болит. Она последнее время болела, я думала, что из-за ментов, они же любили дубинкой садануть.
Открыла глаза и испугалась. Потому что бог знает где. Мы переехали в двухкомнатную квартиру, любовник помог. Там спальня маленькая, а здесь потолки далеко, будто небо. Понимаю, что видать по ****ским делам сюда попала, но ничего не помню. Вроде же спать ложилась, как меня занесло сюда. Тут Виталика зовут. Я так понимаю, что это мужик с которым я спала. Зовёт баба. Я аж скривилась, потому что явно жена и сейчас ещё устроит семейную сцену, полезет глаза выцарапывать. Я то любую бабу быстренько укорочу, но может мужик вступиться. Я ж ведь *****, мне сидеть и не высовываться. Настроение хреновое, голова болит и на блевоту тянет. Пила, может и смешивала. Сколько раз себе говорила, что не надо.
Открывается дверь и заходит женщина. Лет за тридцать, красивая такая, ухоженная, настоящая королева. Эта скандалить не будет, эта презрением будет жечь. Пусть жжёт, мне то всё равно, я в жизни такое пережила, что срала на всякое презрение. Смотрю на неё, ожидаю развязки, а она подошла ко мне и спрашивает, почему так долго сплю. Милым называет. Я точно на кровати одна, проверить успела. Тогда что такое. Какой я на хрен Виталик? Женщина поцеловала меня в щёку и ушла. Тут только дошло до меня, что нелады. Не то что-то. Я скидываю одеяло и вижу огромного мужика. Здоровенного. Грудище, живот, ноги толстые, волосатые. Я глаза закрыла и поняла, что сплю. Оттуда и потолки высокие и мужик этот. Видится. Успокоилась я, хотела перевернуться и перевернулась. Только во мне веса шестьдесят килограмм, я перевернусь и одеяло не пошевелиться. А тут кровать аж застонала. И чувствую, что большая я. Что я не я. Снова глаза открыла - мужик. Ущипнула себя и чуть от испуга не умерла, потому что вместо моей ручки, огромная ручища да ещё с обручальным кольцом.
Снова глаза закрыла, вроде сплю. Только я ж знаю, что не сплю. Мне и так сны редко снились, а чтоб вот так, как по настоящему, так никогда не было. Не сплю я! Хотела вскочить, но это быстро не выходило. Потому что здоровая я, потому что мужик! Я встала, спальня большая, может больше чем вся наша квартира. Зеркало на пол стены. Я подошла к нему и чуть сознание не потеряла. Мужик. Здоровенный, лет под пятьдесят, но видно что блюдёт себя, физкультурой занимается. Лицо грубоватое, усы щёткой. Вот таких я не любила. Такие как начнут лицом по телу возить, всю исцарапают. У меня же кожа нежная.
Потрогала себя за нос. Придумала заглянуть  семейные трусы. А там елдырище, что у коня. Я много видела и негритянские и всякие, но чтоб таких! Даже потрогала. Что кабачок. Ещё на руки посмотрела. Бицепсы толстые. Я амбалов не любила, мне нравились сухопарые мальчики. А это бугай настоящий. Не хотела бы я под ним оказаться. И тут соображаю, что он это я. Вот рукой шевелю, вот улыбаюсь, вот на одну ногу стала.
В общем стала я Виталиком. Как так случилось не знаю, но в нём мне понравилось. Он же богатей оказался. Владелец хлебозавода. У него собака три тысячи долларов стоила! В отпуск ездил два раза в год. Зимой в Швейцарию, летом в Новую Зеландию. Там климат ему нравился. А туда дорога только в одну сторону - тысяча долларов! Бабок не меряно. Что хочет, то и покупает. Ещё семья у него, жена и двое детей. Жена, это та королева, что заходила. Вроде ластилась, на задних лапках бегала, но я сразу поняла, что ненавидит. Я женские эмоции знаю, будьте уверены. Какие-то тут нелады. Сперва не поняла я в чём дело, денег полно, что тут делить. Но оказывается Толик, то есть я, то есть мужик этот, с характером был и жена, Анжела её звали, тоже с норовом. Только он её переломал и к ногтю. Чтоб как шёлковая стала. Она то и стала, но обиду затаила. Обиду женщина может долго помнить.
Она баба неглупая была и стала подозревать, что со мной не так что-то. Я ж ведь привычек Толика не знала, что он любит и как. На работе трудно было, тоже ведь, как баран на новые ворота. Сказалась всем больным, чтоб лишних подозрений не вызывать. А с Анжелой я поговорила. Пришлось потому, что она голая пришла раком стала и вертит задом. А мне хоть бы что. И член висит без всякого движения. Тут она и высказала мне всё. Что Виталик против такой позы никогда устоять не мог. Что Виталик любит по утрам мыться, курит, никогда сам себе кофе не делает и ещё тысяча зацепок. Пришлось ей объяснить, что я не Виталик. Вроде Виталик, а не Виталик. И где Виталик, я не знаю. Наверное в моём теле. А тело моё за семьсот километров на юг, в Днепропетровской области. Как я оказалась здесь и как в виталиковом теле, я не знаю. Анжела как давай плясать. Кричать, что долго ждала момента, чтобы избавиться от хряка. Это она так Виталика называла. Потом мы целую ночь беседовали. Договорились, что живём в собственное удовольствие, друг друга не неволя. Деньги пополам. Анжела мне рассказал о привычках Толика, знакомых, друзьях, работе. Всё что знала. Так что и я уже уверенней себя чувствовала.
Даже раз трахнулась. Женщины меня то не интересовали, а была в Москве, на выставке мукомольного оборудования. И зашла в гей-глуб. А там такие мальчики, как я люблю. Жилистые, фигуристые, попки торчат, все такие чистенькие и нежные. Я двоих сняла и в номер. Сначала они мне сосали, а потом я их в попу и такой оргазм у меня приключился, что в жизни не было. У меня редко оргазмы, может что рано начала, натрудила мандишку. А тут чуть с ума не сошла, такое удовольствие. Одному мальчику, даже попу порвала, дала двести баксов на лечение. Обязательно ещё в Москву поеду. Здесь мальчика завести нельзя, я же бизнесмен, мужик, тут меня уважать перестану. А я только мальчиков сплю и вижу. И никакая я не извращенка, для женщины это естественно. А я ведь женщина. Ну и что, что в мужике, но женщина ведь. И хочу так оставаться дальше. Обратно в своё тело не хочу. Там я кто? По****ушка. Соси ***, может чего и высосёшь. А здесь я богатая, всё что хочу могу себе позволить. И сюда я поехала, чтобы посильнее в тело вжиться. Чтоб вдруг не проснуться где-то в другом месте.
Вёсла опускались и поднимались, усталости я почти не чувствовала. Грёбла себе и смотрела по сторонам. Ещё и потому поплыла, что убила себя. Я не хотела. Сперва думала, чтобы поехать домой и убить своё тело. Чтоб обратно обмена не произошло, но передумала. И вдруг является она. То есть я. И во мне Виталик сидит, требует вернуть всё обратно. Он наглый тип оказался, когда мы его отшили, ночью залез в дом, достал оружие и стал угрожать. Мне чуть голову не проломил, избил Анжелу. Только ничего он сделать не мог. Потому что убить меня может, а выковырять нет. Убивать ему жаль было. Своё ведь тело. И мне умирать не хочется, пожить бы. До утра, считай говорили, сошлись на том, что платим ему большие отступные и он уходит жить в своём новом, то есть в моём старом теле. Способа как меняться телами то не было. Да я бы и не согласилась. Лучше бы сдохнуть, чем обратно.
Договорились и разошлись спать. К обеду поехал в банк и перевёл деньги Виталику на счёт. Он ушёл спать в комнату для гостей, я тоже легла, а тут Анжела пришла. И стала склонять, что Виталику нельзя верить, что он бывший кагэбист, он не сдастся, будет искать пути, как вернуться в своё тело. А если не найдет, так просто пакостить будет.
-Он такой, он такой, он не отступит!
-Ну а что делать?
-Его нужно убить.
-Убить?
-Убить. Только так мы будем в безопасности.
-Но ведь это моё тело!
-А это чьё? Ты сейчас в чьём? Определись! У человека одно тело, выбери какое ты хочешь!
-Это тело.
-Тогда от твоего бывшего нужно избавиться. Ну пойми, я же не маньячка какая-то! Думаешь мне хочется убивать? Я же с ним пятнадцать лет прожила, двое детей от него родила! Да, ссорились, но чтоб убивать, я не хочу! Просто так надо, другого выхода нет! Или мы или он.
Хотела она его убить. Хотела, хотела. Я это чувствую. Хорошо чувствую. Ненавидела и хотела убить. Но беда в том, то убить действительно надо. Потому что он упёртый мужик и пусть в теле по****ушки, но может устроить нам неприятности. Тем более, чтоб я обратно не вернулась. Нет тела, некуда возвращаться, сижу здесь. И мы пошли. Дети были в своей комнате, мы зашли в гостиную, он спал на диване. Я всегда спала калачиком, а сейчас моё тело спало растянувшись на спине. Мне и жалко было и страшно, но я зубы сцепила и села на него сверху. Надавила подушкой. Анжела помогала. Мы делали это вместе, чтоб быть замазанными. Придушили, завернули в простынь, отнесли в машину. Я вывезла её в лес и там закопала. С прошлым было покончено. Я хотела забыть о нём и думать только о будущем. Очень хотела. А теперь хочу вернуться обратно. Я хочу пожить в богатстве. Мне нравится жить не боясь за завтрашний день.
Ещё прошли пару изгибов реки, когда капитан объявил перекур. Бросили якорь, оставили вёсла. Переговаривались с соседями. Река ничуть не менялась. Всё те же леса по берегам, никаких признаков жилья. Никаких мостов или линий электропередач. Дикие места.
-Капитан, как вы думаете, сколько мы прошли?
-Сложно сказать. Сами видите, река извивиста, может проплыли и много, а по карте выйдет чепуха.
-А есть карта?
-Есть. Только меня предупредили в турфирме, что она не точная.
-Как это не точная?
-Ну, в советское время карты шифровали, чтобы капиталисты не смогли их использовать в случае третьей мировой. На этой карте есть село. Мы должны были доплыть до него к обеду, но села не было. И всех поворотов карта не указывает. Это скорее эскиз.
-Что ж мы по эскизу плыть будем?
-А что тут плыть? Берег слева, берег с права, греби только.
-Капитан, сколько по вашему нам плыть до жилья?
-По-моему столько же сколько по вашему. Я не знаю. Может и сегодня село встретим, а может через неделю. В любом случае оно будет. В конце концов мы будем пересекать государственную границу, там должны быть посты, пограничники.
-А если нет?
-Ну как же нет. Границу у нас охраняют строго, борются со всякими нелегалами, так что не может быть без постов.
-И всё-таки, я не понимаю, куда мы попали? Что это за смехотворные чудовища? Какие-то птеродактили, супержуки?
-Ни хрена себе смехотворные, да они же убивают!
-Я в том смысле, что их не может быть!
-Не может.
-Погоди, поему это не может?
-А ты слышал про них хоть что-то. Слышал. На свете полно всяких чудовищ.
-Ты хоть одно видел?
-Видел. У нас возле села Шпыль живёт.
-Кто?
-Шпыль. Такой метра под четыре человечище, голова что бочка, ходит ловит людей, натыкивает на шпили и потом ест.
-Да про Шпыля я тоже слышал.
-Ну, Шпыля все знают.
-Да погодите! Вы что, смеётесь! Какой тут Шпыль! Двадцать первый век на дворе, а вы про чудовищ, как бабы необразованные!
-Бабы может и без образования да знают. Вот у нас бабушка в селе жила, так знала как рожу выводить. Врачи ничего делать не могут, пропишут кучу уколов и никакого толку, а бабушка Лукинична пошепчет молитовку, труснёт пеплом и как рукой сняло. Так вот.
-Ну это же предрассудки!
Мужики стали галдеть и большинство высказывалось в том смысле, что всякое на свете бывает. Я тоже так думала. Вот же стала мужиком да ещё богачом. Никогда не слышала, чтобы телами менялись. Ну, Анжела говорила, что вроде в Индии такое бывает, но там это как-то после смерти. Тут же при жизни случилось. А что никогда не слышала, так понятно, потому что ведь все молчок. Что ж я буду рассказывать, кто я на самом деле. Нет уж, я помолчу, мне и так хорошо. А даже если бы и начала говорить, так меня бы в психушку отправили, кто ж поверит.
-Эй, Виталя, это ты?
Мужичок какой-то, среднего роста, крепенький, глазки наглые. Такого нужно опасаться, это я по своему опыту знала.
-Виталя, помнишь, я Татарин, муку вам поставлял?
Не помнила я его, ну так я никого не помнила. Поэтому вынуждена была соглашаться, что да, действительно знакомы. Кивнула головой, а самой тревожно. Я опасных людей научилась различать. С которыми лучше не связываться, обойти десятой дорогой, а если уж не получилось, то не ссорится. Этот из тех был, что замочит и не подумает. У нас был во дворе такой. Раз затащил меня в подвал, так я даже не сопротивлялась. Переждала и домой, потому что отморозок.
-Чего делать думаешь?
Мы отошли на корму, подальше от мужиков, которые сошлись возле мачты и галдели будто стая ворон.
-А чего делать? Плыть.
-Куда плыть?
-Вперёд.
-А что там, впереди?
-Главное до села добраться.
-Не будет никакого села.
-Почему?
-Потому  что если бы было, так давно бы уже там весь народ птички бы склевали.
-Может и так.
-Уходить надо.
-Куда?
-Подальше. Проплыли мы километров семь, не больше. И то петляли. Если напрямую так может за несколько часов и к дороге выйдем.
-А откуда знаешь, что в лесу?
-А что впереди?
-На корабле вроде безопасней.
-Ты же видел, как птичка склевала. Какая тут на *** безопасность?
-И что, взять вот так просто и уйти?
-А чего ждать, пока ещё дальше отплывём и стемнеет?
-Чего ж ты раньше не ушёл?
-Того, что сейчас только понял, что это за ***ня. А тебя беру, потому что ты богатенький буратино, заплатишь мне за спасение.
И заглянул мне в глаза. Он то рассчитывал испугать, чтоб я дрогнула, только много меня пугали, привыкла. Смотрю на него и настраиваю, что я ведь сейчас здоровый мужик, руки что брёвна, я ему сейчас в голову заеду и ляжет тут.
-Так ты спасать меня решил?
-Спасать. Или хочешь дальше плыть, пока всех вас чудовища не переждут?
-Не буду я тебе платить. Ты же знаешь, что я не плачу.
И улыбнулась ему, чтоб показать, что не боюсь. А насчёт "не плачу", так это Анжела подсказала. Виталик, ну то есть я, имел серьёзную крышу в Киеве, только туда и отстёгивал. А тут ни уголовникам, ни ментам не платил.
-Виталик, жадничаешь, как фраер. Не пожалел бы.
-Не волнуйся.
Тут дали команду разойтись по местам. Время ещё было для отдыха, но капитан приказал грести, чтобы не довести дело до драки. Мужички распалились и перешли на личные оскорбление, так что скоро и мордобой намечался. Я села на скамейку, взялась за весло, а сердце бьётся. Что молоток в груди. Страшно. Боюсь этого урода. Хоть и в новом теле, хоть я его и сильнее, а боюсь. Аж дурно мне сделалось. Это как на границе. Нас нелегально везли, из Румынии переправляли в Болгарию. Привезли ночью куда-то высадили и повели. Потом собаки залаяли, несколько выстрелов, нам приказали бежать. Тут река. Нам же не объяснили, что Дунай, думали, речушка какая-то и поплыли. Нас семь человек была, переплыли только четыре. Остальные утонули, наверное. Из Тернополя девочки, у них там рек нет, плавали плохо.   
-Смотри!
Все оглянулись на крик и увидели на берегу прыгуна. Он видно спал на песочке, сейчас увидел нас и от неожиданности не знал, что делать. Потом вскочил и сделал прыжок сильно оттолкнувшись своей единственной ногой. Был он похож на этих, которые в Австралии живут, кенгуру. Только с человеческими руками, которыми взмахивал при прыжках.
Выстрел. Я сразу упала на пол. Да и остальные испугались не меньше, потому что уж очень неожиданным был выстрел среди этой тишины.
-Есть!
Вся глядели на отморозка и на пистолет в его руке. А он показывал на берег, где корчился попрыгун.
-Есть дичь!
-Откуда у тебя пистолет?
-А тебя колышет?
Никто не решился спорить с ним. Все побивались его, не только я. Я не трусиха, я мало кого боюсь, но этого надо бояться.
-Пристаём к берегу, надо его подобрать!
-Зачем?
-Он расскажет, как отсюда выбраться! Он же местный, должен знать! Ну, причаливаем!
-Капитан, может действительно расскажет.
-Да, капитан, нам не помешает проводник!
-Ладно, причаливаем.
Мы стали на расстоянии метров пяти от берега, спустили трап. Капитан приказал остаться на корабле пятерым, а остальные в полном вооружении пошли за телом корчившегося прыгуна. Он жалобно выл,  будто собака с перебитой лапой. Мы шли к нему строем, держа копья на перевес, прячась за щитами и всматриваясь в лес. Как обычно спокойный и безмолвный, но оттого казавшийся ещё более тревожным. Мне было немножко но страшно, но я успокаивала себя, что сейчас я очень сильная, у меня есть оружие и пусть только нападут. Им не поздоровится.
Подошли к прыгуну, подхватили его за руки, почти такие же, как человеческие, только покрытые пепельной шерстью. Все удивлялись единственной ноге, мощной, с буграми мышц и широкой, вдвое втрое шире человеческой, подошвы.  На вес попрыгун был не тяжел, я и ещё один парень легко несли его в окружении вооруженной охраны. Мне очень не понравилась морда попрыгуна, похожая на собачью. Пасть с желтыми зубами и вонючей слюной, стекавшей по шерсти.
Попрыгун был жив, хотя рана была значительная, из неё текла густоватая кровь. Занесли его на корабль, погрузились сами и поскорее отчалили от берега. Тот человек, Татарин, стал разговаривать с попрыгуном, спрашивал, где ближайшее село. Но пленник лишь стонал, да ещё отворачивал лицо, явно боясь. Татарин стал бить его, попрыгун лишь жалобно вскрикивал, а потом затих и осунулся.
-Скотина!
Пнул его ногой и заматерился. Все молчали. Всем было неприятно. Нормальные то ведь люди, а тут убили зверька, хотя он то не причём, он на нас не нападал.
-Ладно, ребята, по местам.
-А что с ним делать?
-Да что, за борт. Сейчас жара, он быстро завоняется. Или кто-то хочет свежины?
Никто такого желания не изъявил и попрыгуна бросили в реку. Скоро он скрылся из вида за очередным поворотом. Всем после этого стало легче. Попрыгун на палубе мешал.
-Эй, уважаемый, откуда у тебя пистолет?
-Купил.
-Я понимаю, что не на улице нашёл. Зачем ты его взял с собой?
-А что, есть проблемы?
-Есть. Я капитан на этом корабле и мне не нужны неожиданности. Сдай оружие мне.
-Не сдам.
-Ты связан с турфирмой?
-Чего?
-Ты знал заранее, что это будет ха путешествие?
-Не знал.
-Тогда зачем взял пистолет?
-Я его всегда с собой ношу. Понятно?
-Ты не должен применять его без команды.
-Не твоего ума дело.
-Может тогда ты побудешь капитаном, если такой умный?
-Слушай, не нарывайся. Рулишь - рули, а ко мне не лезь, понял? Я Татарин, если ещё не знаешь.
Никто не встал на сторону капитана и он ушёл к рулю. Там ему объяснили, что Татарин известный в городе авторитет, одно время держал всех менял на городском базаре, говорили даже, что вроде бы его короновали на вора в законе. В последнее время он куда-то пропал, но до сих пор его помнили, как человека опасного и наглого.
В невесёлом настроении гребли. Стали уставать, замечала, что соседи вёсла погружали в воду неглубоко, взмах делали небольшой, отчего "Чайка" шла вперёд медленно, на быстринах и вовсе почти останавливаясь.
-Вон на том мыску сделаем привал. Сварим ужин, поедим и станем на якорь посредине реки.
-Может, без ужина обойдёмся.
Всем как-то страшно было сходить на берег. Но голод взял своё. Тем более, пока не темно, вроде опасности нет. Высадились на большой поляне, широким языком вклинивающейся в сосновый лес. Строем пошли за дровами, принесли несколько сухих брёвен, споро их разрубили и скоро уже горело два костра. Хотелось присесть возле них, все устали, но стояли со щитами и копьями, пытливо всматриваясь по сторонам. Я внимательно следила за землёй. Видела же как неожиданно возникло чудовище. Даже древком разрыла чуть-чуть песок, но ничего подозрительного не обнаружила.
Скоро от котлов потянуло вкусными запахами и я немного успокоилась, напряжение чуть спало и в строю даже стали переговариваться и шутить. Весёлый мужичок с сельским выговором и пылающими щеками рассказывал, как они в селе ходили ведьму убивать. Старуха никак не хотела помирать, крутилась на кровати, стонала да ругалась, а в селе у коров стало пропадать молоко, дох молодняка и осыпались ещё зелёные яблоки. Убыток на убытке и пошли попросить старуху, чтоб она поторопилась на тот свет. И так за жизнь сколько бед наделала колдовством своим, так хоть, чтоб перед смертью не пакостила. Но старуха обложила пришедших крестьян матом, а одному, самому дерзкому, даже приделал на голову ослиные уши. Мужик перепугался от таких причандал и стал заикаться, громко причитая "и-а, и-а". Все этого сильно испугались, сели пить самогон и в разгар пьянки кто-то предложил ведьму того. Тут же нашлись специалисты, напомнившие, что ведьмы существа живучие и смерти практически не подверженные. Нужно осиновый кол вгонять, а где возьмёшь смельчака такого, который не побоится ослиных ушей или другого какого глумления.
Выходило так, что смельчаков нет, но тут один из трактористов со смешной фамилией Коликабанчиков предложил привязать к углу ведьмовского дома трос и дёрнуть трактором. Строение было достаточно ветхое и должно было сразу же посыпаться, похоронив под собой хозяйку. Коликабанчиков требовал за этот подвиг ведро самогона и двухкассетный магнитофон фирмы "Панасоник", который мог принимать и радио. Народ за две рюмки посовещавшись, с требованиями согласился, обязав выплатить положенное сельского голову. Тот покряхтел, но согласился, так как ведьма в своё время извела ему целую пасеку, а ещё на год лишила мужской силы.
Быстренько сообразили и скоро Коликабанчиков уже привязывал трос у углу ведьмовской хаты. Газанул своим ядрёным "Кировцем" и строение со скрипом рухнуло, подняв много пыли. Обрадованные селяне пошли праздновать избавление. А на следующий день услышали из-под завалов злобную ругань да ещё у всех кур позарастали жопки, так что птицы не что нести яйца, какать не могли. С неделю копили в себе всё, а потом стали взрываться. Убыток крестьянам был огромный, у всех было то десятка по три-четыре, возили яйца в город на продажу. Между тем, ведьму отвезли в районную больницу, а Коликабанчикова посадили в районное СИЗО, обвиняя в попытке убийства и порче имущества в особо крупных размерах. Тогда сельчане написали коллективное письмо президенту, с просьбой избавить их от нечистой напасти, а то ведь и у женщин стали лона зарастать, что и вовсе было возмутительно. Так как на носу были выборы, то президент обратил внимание на жалобы крестьян и из области приехала большая комиссия медиков и работников управления культуры, а также прокуроров. Написали на много страниц путанных выводов, в целом признавая вредность ведьма, но не решаясь самовольно принимать крайние меры. Но тут чудо случилось. В больнице выключили свет. Пьяный на грузовике ехал и сбил столб, порвал провода. Ведьма полезла лампочку менять у себя в палате, отрывной календарь с полезными советами читала, невтерпёж ей. Выкрутила лампочку, та целая, в патрон полезла. А тут в больнице резервную линию запустили. Старуху и шандарахнуло, она стула и грохнулась. Насмерть. И сразу все нелады в селе окончились, так что вздохнули люди свободно. А Коликабанчикова откупили. Дали районному прокурору свинью, три мешка сахара, бидон олии, он дело и закрыл. Вот как бывает.
Ну, я то ментов знала, так что не сомневалась. Они ж, эти крысы, чувствуют кого драть можно. Если без крыши человек, так уж не слезут. Вот меня, видели же, что нечего с меня взять, а всё равно теребили. Допрашивают, а потом мотню расстегнут и соси. Знали, что некому мне жаловаться и никто за меня не вступится. Только вот как жизнь переменилась. Теперь уже не я, теперь у меня сосать будут. Теперь я богатая, теперь я при власти. Вот недавно мэр приезжал, просил помочь футбольной команде. Я то футбол не люблю, но дала денег. Их у меня сколько хочешь. Виталик нам всё про счета свои рассказал. Ему ведь в чужом теле не светило с них деньги брать. Мы ему обещали, что напополам. А взяли всё сами, мёртвым деньги не нужны.
Сняли котлы с готовым варевом с костров и понесли на корабль, чтоб поужинать в безопасности. Отчалили от берега и расселись с мисками под бортами. На этот раз ели гречневую кашу с тушенкой и чай с пряниками, да ещё несколько банок со сгущёнкой. Я то стала в еде вредничать, но на свежем воздухе да устала, так что всё съела и пошла получать спальный мешок. Они на всех были предусмотрены, я попросила самый большой. Я ведь самая большая здесь, целый богатырь. До сих пор не могла привыкнуть, что такая огромная.
Капитан командовал, что дежурства по три часа. Четыре человека в смене, чуть только что подозрительное, сразу же подымать тревогу. На постах стоять с оружием, бдительности не терять, ожидать неприятностей и с воды и с воздуха. Распределили дежурства, мне досталось под утро смена. Не стала спорить, хотя поспать люблю. Присмотрелась к парню, который был на другом борту. Он мне понравился, аккуратный, загорелый, с крепкой попкой и кубиками пресса. Подумала, что неплохо бы такого. И тут же зашевелился мой член. Он мне подчинялся, будто с рождения мой. Я Анжелу расспрашивала, она говорила, что никогда за мужем гомосексуальных намерений не водилось, только с бабами распутствовал. Эту уже моё, люблю я фигуристых мужиков. Только тут пидораса не потерпят, а что я женщина, так никто не поверит. Поэтому стала сбивать мысли на то, что в тело вживаюсь и скоро буду как в родном доме. Всё на ощупь знать.
Еле поместилась в спальный мешок, застегнула его до лица, я люблю, чтоб тепло было. Немного жестковато на досках спать, я была упитанная, так что легче. Закрыла глаза и скоро храпела. Я ненавидела мужиков, которые храпят. Они мне свиней напоминали, а тут сама храпела. Да так, что Анжела из соседней комнаты приходила просить, чтоб потише. Знатно храпела. На спине всегда храплю, а на боку на твёрдом лежать неудобно. Впрочем, храпела не одна я. А многие, так что корабль весь так и исходил храпом в густой темноте летней ночи. За бортом тихо плескалась вода, иногда сбрасывалась рыба, запевали лягушки.
Я заснула и мне снился большой черный джип. Я в последнее время полюбила гонять на нём, выезжала за город и гнала под двести километров. И сейчас видела, как мчусь по шоссе. Раньше мне очень редко снились сны, а в новом теле почти каждую ночь и со смыслом, будто кино. Я уже начала беспокоиться, что сильно разогналась, а впереди поворот и можно перевернутся, когда на корабле подняли тревогу. Крики, звон роняемого оружия, я едва выпуталась из спального мешка. Капитан, что кричал, пробуя навести порядок.
-Что случилось?
-Слушай!
И я услышала. Какое-то покрикивание, будто у дикарей. И шевеления в лесу на левом берегу. Будто там что-то делается. Но темно, ничего не разберёшь.
-К бою!
-Что там такое?
-Всем приготовиться!
Мы схватили щиты, выставили копья. Перекличка в лесу продолжалась. Казалось, что она приближается, отчётливо слышался треск и шелест веток, казалось, будто лесом идёт целая толпа.
-Капитан, может снимемся с якоря и уплывём?
-Ночью мы сразу сядем на мель!
Вдруг в кустах появились огоньки. Сперва их было немного, но их количество быстро стало расти, они будто разбегались по лесу, множась в десятки и сотни.
-Что это такое?
-По правому борту сбросить ведра и котлы, нам может понадобиться вода.
-Как сбросить?
-Привязать верёвки и сбросить!
Я побежала выполнять приказ, потому что не было сил стоять у борта и смотреть на берег наполняющийся огоньками. Я больше всего не любила, когда непонятно. Лучше нож на виду, чем рука в кармане. Нож есть нож, думаешь, как увернуться. А рука, так не знаешь, что и думать. То ли дрочит он, то ли пистолет сейчас вынет.
Я привязывала веревки к вёдрам и котелкам, когда вдруг стало светло. Будто свет включили. Я посмотрела на небо и увидела там множество огненных шариков. Они вспорхнули над кораблём, а потом стали осыпаться на нас. Я то сообразила, что нужно спрятаться от этих огоньков, что добра от них не будет. Но я забыла щит на другом борту, рядом щитов не было и я только и придумала, что прижать к себе ведро. Обычное пластмассовое ведро. Хоть бы котёл, он же металлический, но котёл был в воде, а я прижала ведро. Смотрела, как огонь стал падать на нас. Это был не огонь, а стрелы, к которым были привязаны пылающие пучки. Стрел было очень много, они падали повсюду, с глуховатой дрожью впинаясь в палубу, мачту, борта.  Что ударило меня в грудь. Я увидела, что из ведра торчит стрела. Я хотела отбросить его, но вдруг оказалось, что стрела во мне. С испуга я рванула её и увидела на груди кровоточащую рану. Я уже знала, что в новом теле почти не чувствую боли. И сейчас мне было совсем не больно. Лишь какая-то обида. Мне было жаль своё тело, я собиралась прожить в нём ещё долго, а тут рана. Я успела приложить к ней руку, чтобы остановить кровь, но тут вторая стрела попала мне в шею. Я пошатнулась и упала на палубу. Я хотела завыть от обиды, потому что вовсе не хотела умирать. Я могла умереть много раз, когда мне было наплевать на свою жизнь. Но сейчас я хотела жить, жить в своё удовольствие! Жить, а не умирать. Моё горло булькало кровью и я вдруг поняла, что уже умираю. И умерла.