Всадницы

Только девочка не умирала,
Посмотрела вверх, потом направо,
Где стояли братья, после снова
Вверх и захотела спрыгнуть с камня.
Старый не пустил, спросил: "Что видишь?"
И она ответила с досадой:
"Ничего не вижу. Только небо
Вогнутое, черное, пустое
И на небе огоньки повсюду,
Как цветы весною на болоте".

Старый призадумался и молвил:
"Посмотри еще!" И снова Гарра
Долго-долго на небо смотрела.
"Нет, – сказала, – это не цветочки,
Это просто золотые пальцы
Нам показывают на равнину,
И на море, и на горы зендов,
И показывают, что случилось,
Что случается и что случится". 


Н.Гумилев. Звездный ужас.

               
                I

Они вошли в магазинчик на углу Восточной улицы, не предполагая, что этот день раз и навсегда изменит их жизнь, которая напоминала им течение сонной реки, утонувшей в высоких камышах с широкими, разморенными от жа-ры листьями, когда, иной раз, вода выплескивается на песчаный берег, подхва-ченная внезапным порывом ветра или вскипает, зажатая в теснине, но все же рано или поздно подчиняется неизбежному и, широко разлившись по равнине, погружается в оцепенение. Однако это не мешало мечтать им о том, как все од-нажды переменится, и они станут настоящими звездами. По крайней мере, Ал-ле, стройной девушке с синими, как безоблачное небо глазами, которые излуча-ли заряд бодрости и веселья, передававшийся даже ее движениям, и ее подруге, Вике, смуглой черноволосой южанке было на что надеяться.
Что касается Регины, то ее присутствие в этой компании могло показать-ся совершенно случайным, поскольку она относилась к тому типу людей, кото-рых мы чаще всего видим на улицах: не примечательных, не запоминающихся с первого раза и теряющихся в толпе, как брошенная на дно ручья, покрытого разноцветными ракушками, галька. Ее нельзя было назвать красивой, но внима-тельный наблюдатель нашел бы в ней много такого, чего не доставало в первых двух. В ее чистых глазах, открытых всему миру, как гладь горных озер, сквози-ло нескрываемое восхищение своими ослепительными подругами и от этого лицо девушки приобретало какое-то ангельское выражение; его не портили да-же слишком редкие и светлые брови. Вместе с тем в нем не было унылого сми-рения, характерного для просто слабых натур; нет, ее натура, скорее всего, была мечтательной, озаренной как бы изнутри каким-то особенным светом. 
Среди всех троих Алла, была образцом для подражания, все ей удавалось с детства без особого труда; она умела печь чудесное печенье, которое в дни рождественских праздников пользовалось у соседей особенной популярностью, недурно играла на гитаре и писала сносные для своего возраста стихи; учеба была для нее больше отдыхом от множества повседневных дел, чем обремени-тельным занятием. Впрочем, Алла никогда не задавалась, напротив, она посто-янно ощущала острую необходимость делиться с окружающими своими успе-хами: всеобщее восхищение еще больше вдохновляло ее, и она уже не могла позволить себе разочаровать своих родственников и друзей. С одной стороны это сближало ее с Викой, которая тоже не могла похвастать недостатком внима-ния, но в отличие от подруги, черноволосая красавица относилась к окружаю-щим с какой-то высокомерной снисходительностью; с удовольствием принимая комплименты она отнюдь не думала приближать к себе чересчур близко кого бы то ни было, делая исключение лишь для Андрея, парня с которым выросла в одном дворе. Правда, их взаимоотношения с трудом можно было назвать нор-мальными: Вика, пользуясь своим влиянием на Андрея, делала с ним все что ей хотелось, а хотелось ей как правило только одного, доказать всему свету свою правоту. Не удивительно, что она нередко находилась в подавленном состоянии духа, впрочем, довольно быстро сменявшимся вспышками бурного веселья или гнева: в такие минуты с ней никто не мог сладить кроме Регины.
Регина была сиротой: с трех лет она жила у своей бабушки, одинокой пожилой женщины, которая довольно прохладно относилась к воспитанию внучки; девочка не любила сухое, желтое бабушкино лицо с темным пушком над губами, ненавидела, когда она усаживала ее на свои пухлые, от сбившихся в складки толстых чулок, колени и начинала рассказывать о матери. Регина не многое могла понять из ее слов, но единственная фраза поражала ее детское во-ображение: "она жила наперекор людям".
После смерти бабушки, девочку хотели отдать в детдом, но положение спас объявившийся вовремя дядя. Он взял Регину к себе и стал растить как род-ную дочь. Его настойчивое внимание развязало ей язык, и она несколько раз попыталась завести разговор о матери, но дядя  упорно обходил эту тему сторо-ной.
Хотя Регина никогда не стремилась привлечь к себе чье-нибудь внима-ние, ей нельзя было отказать в странной способности влиять на окружающих, которые часто испытывали неосознанную потребность в общении с этой мечта-тельной и немного оторванной от жизни девушкой, даже если при этом сами по себе, в отдельности, были совершенно разными, как Алла и Вика. Она была своеобразным духовным связующим звеном этой троицы, поэтому, когда ее подруги начинали ссориться, Регина чувствовала себя одинокой и неуверенной; ее обеспокоенность передавалась им и они постепенно остывали. Иногда она задавалась себе вопросом: неужели Вика с Аллой не могут обойтись без споров о том, кто из них сильнее, кто лучше понимает людей? Но потом она приходила к мысли, что, пожалуй, именно это питает их дружбу, этот дух соперничества. Регина начинала ощущать себя дрожащей на ветру свечой, ажурной паутиной между двумя враждебными началами, стремящимися уничтожить друг друга, которые, тем не менее, безусловно, нуждались в ней, в ее примиряющем воз-действии, в ее незаметной работе. Алла очень часто говорила ей об этом, Вика, оставаясь верной своему характеру, только намекала, но нуждалась ли она в них? Регина никогда не задавала себе подобного вопроса.
Одной из немногих тем, обсуждая которую все три подруги неизменно находили общий язык и неисчерпаемую кладовую для длинных, бесконечных бесед, была магия. Мир таинственного и чудесного манил их, как яркий свет настольной лампы манит к себе целые стаи мотыльков, белыми, крупными гроздьями сыплющихся через раскрытое в ночной сад окно... В этом не было ничего удивительного: жизнь в провинциальном городке была смертельно скучна и составляла разительный контраст с запросами Аллы и Вики, их необы-чайными взаимоотношениями… Регину волновала, прежде всего, сама настро-енность таких разговоров, радовала и умиляла атмосфера взаимопроникновения интересов, возникавшая при этом между ними. Разумеется, это ничуть не меша-ло девушкам, что свойственно юным душам, еще не развращенным верой в су-ществование абсолютных истин, потешаться над идеями и настроениями, ка-завшимся им поначалу серьезными и значительными. 
На этот магазинчик они набрели совершенно случайно, привлеченные выставленными в витрине фальшивыми чучелами мифических животных. – Подруги неспеша обходили бесконечные ряды книг с блестящими  от позолоты обложками, на которые не скупились издатели; глаза разбегались от обилия многообещающих заголовков, впрочем, часто весьма несуразных, но девушки уже имели определенный опыт в изучении магических наук и их не так то про-сто было сбить с толку.
– Какая чепуха… – с неподдельной тоской произнесла Алла, бесцельно перелистывая страницы пособия по хиромантии. – Вот если бы можно было сказать, сдадим мы экзамены или нет…
– В самом деле, – согласилась Вика, разглядывая амулет из черепашьего панциря. – В это время Регина подошла к стеллажу за которым, на фоне серой стены, угадывались неясные тени. Девушку охватил панический страх, как то-гда, в детстве, когда она пыталась представить бритый затылок отца перед каз-нью. Она еще не могла понять, что значит "убить в припадке ревности", с пеной у рта проклиная "чертовую семейку", но знала, что значит "быть от другого".
– Так значит, вы думаете, что эти книги написаны для каких-нибудь про-стаков, которые часами могут таскаться по болотам в поисках лягушек? – не-ожиданно проскрипел над ними голос, принадлежавший моложавому стари-кашке в клетчатом пиджаке, из раскрытых карманов которого торчали связки с ключами и пробитые чеки.
– Нет, мы так не считаем, – заступилась за подруг Регина. – Алка только хотела сказать, что в ваших книгах столько понаписано, что не хватит…
– Да, я знаю… – перебил ее продавец, на секунду задержав на Регине свой взгляд. Девушка непроизвольно вздрогнула, почувствовав в нем что-то знакомое.
Лицо старикашки осветилось скрытой саркастической улыбкой, хотя ка-залось, что оно и так само по себе уже выражает застывшее торжество сатира маленькими, узкими, как две щели, глазами и плотными складками в уголках тонких, как две темно-розовые полоски, губ:
– На самом деле она права. Все, что на этих полках, как вам сказать… – Тут он поднес палец ко рту и, оглядевшись, поманил подруг за прилавок.
Они вошли в маленькую комнатку, заваленную старыми книгами, кото-рые были совсем непохожи на своих собратьев в мягких свежеотпечатанных обложках. Каждый фолиант был целым произведением искусства: сквозь слой пыли проступали тисненные на разноцветной коже вычурные шрифты и медные застежки, блестевшие, как капли росы в густой траве, но, кажется, для владель-ца магазинчика они имели разве немного большую ценность, чем рекламные проспекты. Он врезался всем своим узким и сухим телом в самую гущу их и принялся раскидывать в разные стороны произведения человеческого ума с той бесцеремонностью, с какой хозяйки отбрасывают старые листья капусты в на-дежде поскорее добраться до ее свежей, девственно чистой сердцевины. Подру-ги, разинув рот, долго смотрели на это бесчинство, пока старикашка не обер-нулся к ним с покрасневшим от возбуждения лицом, устремив на них бегающий взгляд, источавший безудержный восторг: его глаза поочередно останавлива-лись на одной из них и стекленели в каком-то неведомом упоении. Старикашка стоял перед ними держа в руках неказистую деревянную коробку, которую обычно употребляют для хранения масляных красок.
– Вот это настоящая вещь, достойная внимания… – произнес он уверен-ным тоном, бережно смахивая с нее пыль.
Не дав девушкам ответить, он осторожно достал из коробки маленький прозрачный пенал под стеклянным колпаком, которого лежали три пары глаз-ных линз.
– Что только мне не предлагали за них… –  заметил он. В это время пе-ред глазами Регины вдруг возник туманный, расплывающийся образ матери, который запомнился ей, как одно розовое пятно, излучающее мягкий свет, она почувствовала, как он делается все яснее и четче, приобретает плоть и кровь…
Ее волнение не укрылось от владельца магазинчика: – Ну как? Берете? – спросил он, довольный произведенным впечатлением.
        – Спасибо, но у нас нет денег… – начала Алла. – Старикашка слащаво улыбнулся: – Вы меня не совсем правильно поняли, это – подарок. 
Алла и Вика пожали плечами, в конце концов, одной бесполезной вещью станет больше, вот и все, только Регина ощутила странный холодок в груди, ко-гда продавец протягивал им коробку. 

                II
 
Был один из тех солнечных и теплых осенних дней, которые нежданно выпадают в конце октября; высокие ветвистые клены, точно золотые великаны, сверкали на фоне темно-синего неба, замечательного своей насыщенностью и глубиной, какой нет у него даже летом. Может быть, все дело было в том, что свежий чистый воздух, не отягощенный летней влагой, свободно проникал во все прежде закрытые для него лесные и речные пространства, и теперь каждое дрожание листочка, каждый последний полет шмеля, опьяненного хмельным соком отцветающих трав, становились заметными на фоне приготовлений к грядущему снежному безмолвию. 
Возвращаясь домой, Регина чуть не столкнулась с Андреем. Он был в синих джинсах и красно-черном балахоне, небрежно наброшенном поверх бе-лой футболки; его вьющиеся мягкие волосы и задумчивый взгляд на секунду заставили ее отвести глаза.
– Ты не видела Вику? – спросил он.
Регина соврала, что Вика уехала на день к родственникам, и поэтому он сегодня ее не найдет: на лице молодого человека отразилось разочарование.
– Послушай! – произнесла она с робкой надеждой в голосе. – Может быть, я чем-то смогу помочь… У тебя есть конспекты по праву?
– Кажется, я отдала их Ленке Озеровой, – растерянно и одновременно злясь на себя ответила Регина: кто ее тянул за язык!
– Ты разрешишь мне забрать их до субботы? – спросил он, не отводя глаз от смущенной девушки. – Регина хотела предложить позаниматься вместе, но вовремя одумалась и произнесла с напускной сухостью: – Только смотри, нико-му их не отдавай.

Вика встретила ее на пороге квартиры; она была в длинном черном пла-тье с глубоким вырезом, обнажавшим часть ее маленьких, но упругих грудей, что невольно натолкнуло Регину на мысль о том, как красива ее подруга. Вика казалась слишком взволнованной, чтобы это можно было приписать ее обычно-му состоянию. Она затворила за ней дверь и таинственным голосом произнесла:
– …Ты даже не представляешь, что нам подарил этот чокнутый!
Регина, не сразу поняв о чем идет речь, прошла в комнату и увидела си-девшую на полу незнакомую девушку с длинными каштановыми волосами, во-допадом ниспадавшими до самой талии.
– Алка, это ты? – произнесла она пораженная неожиданной метаморфо-зой.   
– Регин, теперь посмотри на меня! – раздался сзади голос Вики. Девушка обернулась и встретилась глазами с очаровательной блондинкой.
– Классный макияж… – произнесла восхищенно Регина и тут же добави-ла, встретившись с их серьезными взглядами: – Девочки, но этого не может быть!..
– Послушай, вместо того, чтобы болтать, лучше сама попробуй. Мы про-сто умираем от нетерпения посмотреть на тебя, – сказала Алла, вынимая из зна-комой девушке коробки две стеклянные линзы.
Регина неуверенно заметила: – Может в другой раз?..
– Глупости, – ответили в голос подруги. – Представь, что ныряешь в во-ду с открытыми глазами. – Регина глубоко вздохнула и нехотя подчинилась Ал-ле; в следующее мгновение ей показалось, что беспросветный мрак окутал мир, так, словно она попала в наглухо закрытый ящик, но потом где-то в отдалении раздался громкий щелчок, и комната, в которой они находились, представилась ей помещением озаренным разноцветными огнями в самых невероятных соче-таниях, в тех, какие составляют отраженные в зеркалах куски битого стекла.
– Невероятно… Правда, Вик? – Да… – донеслись до нее, словно из глу-бины колодца голоса подруг, и в этот момент она почувствовала на своем запя-стье руку Аллы.
– Что со мной?.. – спросила Регина тихим взволнованным голосом.
Вместо ответа подруги подвели ее к большому зеркалу висевшему на столе; Регина вздрогнула, увидев перед собой очаровательную девушку с высо-ким бледным, как на старинных испанских картинах, лицом и светло-карими глазами.
– Это я?! – спросила она, нерешительно прикасаясь к себе. 
– А то кто же, по-твоему, – хихикнули подруги.
Сильный порыв ветра, предвещавший непогоду, с шумом раскрыл фор-точку; Алла с Викой бросились к окну, и на их лицах отразилось разочарование: – Плакала наша вечеринка…
– Может быть, мы все-таки пойдем? – спросила Регина, не спуская с зер-кала своего взгляда: внезапно, подобно яркой вспышке метеора в звездном небе, у нее зародилась мысль показаться Андрею.
– Нет, лучше переждать грозу, – возразила Алла, всматриваясь в надви-гавшуюся на город лиловую тучу. 
У Регины перехватило дыхание, до нее явственно донеслись чьи-то то-ненькие, похожие на перезвон серебряных колокольчиков голоса. – Вы слыши-те? – спросила она у своих подруг, но оглушительный раскат грома заглушил ее слова.    
В этот момент Регину окутал мягкий струящийся свет: теперь Алла и Вика тоже поняли, что происходит нечто странное и заворожено смотрели на то, как воздух вокруг них постепенно густеет, наполняется жизнью и звуками.
Внезапно предметы, которые были в комнате, начали таять, а потом сте-ны квартиры скрылись в туманной дымке: теперь они парили в пространстве, распавшемся на множество плоскостей, на первый взгляд хаотично располо-женных по отношению друг к другу и страшно искажавших пропорции, однако эта иллюзия продолжалась недолго; в следующую долю секунды подругам по-казалось, что их бросили в гущу городской толпы: мириады звонких голосов теперь явственно раздавались вокруг девушек, сливаясь в грандиозную симфо-нию, но не человеческие создания окружали их, а маленькие существа, похожие на эльфов. Многие из них напоминали лицом людей, но были среди них и до-вольно уродливые твари с хищно оскаленными челюстями над которыми, слов-но красные огоньки, зловеще светились маленькие глаза. Они не решались близко подлетать к девушкам: без конца размахивая своими огромными ажур-ными, как у стрекоз, крыльями за плечами, эльфы сновали вверх и вниз, как стрижи, временами замирая дрожащим тельцем перед изумленными подругами, но потом отлетая к своим товарищам, хихикая и беспрестанно вереща что-то на своем наречии. 
– Это похоже на какой-то аквариум! – со злостью произнесла Вика, к ко-торой, наконец, вернулся дар речи.
Алла хотела что-то добавить, но тут ее внимание привлек чересчур близко под-летевший к ним эльф. Она некоторое время пристально всматривалась в его ли-цо, показавшееся ей чем-то знакомым, а потом не выдержала и громко рассмея-лась, так, что напуганный человечек стрелой взмыл ввысь.
– Приколитесь… у него лицо, как у Владика, моего бывшего парня! 
– Правильно, мы все вместе тронулись или меня шандарахнуло молнией, когда я закрывала эту проклятую форточку… Вот сейчас только не хватает, чтобы… – предположила Вика, но ей не удалось закончить свою мысль. Неоно-вый свет разорвал пространство и из черной дыры, поглотившей эльфов, на де-вушек обрушилась кавалькада всадников в сияющих доспехах; их было трое, не считая свиты, состоявшей из многочисленных слуг в серых камзолах. Рыцари восседали на крылатых конях, которые несли их на бреющем полете: свирепые порывы ветра победно развевали  расшитые геральдическими символами пла-щи. Они летели навстречу девушкам, как будто заранее знали, что найдут их именно здесь. Регина не успела опомниться, как чья-то крепкая, жилистая рука схватила ее за талию, и словно драгоценную добычу быстро, но бережно пере-кинула через луку седла.

                III

Когда она пришла в себя, то увидела, что сидит на коне, тесно прижав-шись к рослому молодому человеку в начищенных латах. Забрало рыцарского шлема было поднято, и она могла хорошо разглядеть его прекрасное лицо: у не-го был мужественный подбородок, твердо очерченная линия носа и красивые  глаза, чуть прикрытые сбившейся от ветра прядью каштановых волос. Рискуя слететь с седла, она резко обернулась назад и увидела своих подруг, летевших в компании других всадников. Но тщетно она пыталась докричаться до них, тщетны были и ее попытки заставить своего спутника обратить на нее внима-ние; он оставался равнодушен к ее словам и лишь крепче сжимал девушку в своих холодных объятьях.
Между тем небесная кавалькада стала медленно опускаться к земле, ко-торая проплывала теперь под ними в виде огромной чаши с темно-зеленным пенным варевом; из-за облаков выглянуло закатное солнце, красное как налив-шийся кровью глаз быка, с тем, чтобы опять скрыться, теперь уже на целую ночь; багряные отблески вечерней зари скользнули по скрюченным стволам ис-полинских деревьев, и Регине показалось, как они внезапно ожили и ощетини-лись своими листьями, словно дикие звери, почуявшие добычу.
Кони скользили совсем невысоко. Их широкие крылья временами, каза-лось, даже задевали своими кончиками верхушки столетних дубов. Вдруг лес под ними зашелестел, как будто бы поднялся сильный ветер, и в считанные ми-нуты превратился в один кипящий растительный котел: Регина смотрела рас-ширившимися от ужаса глазами на то, как ветви деревьев постепенно освобож-даются от коры, покрываясь липкой кожистой пленкой...
Скоро под ними простиралось кишащее омерзительными тварями боло-то. Деревья-людоеды своими длинными когтистыми лапами захватывали всад-ников. Несколько лошадей было разорвано налету, другие, оглашая воздух ди-ким ржанием, метались среди змееподобных отростков. Напрасно их седоки взывали о помощи и натягивали поводья, кажется, рыцарям было даже забавно наблюдать за тем, как серые камзолы их слуг обагряются кровью, а люди с кри-ками падают вниз.
Но в тот момент, когда судьба кавалькады казалась предрешенной, и страшные когтистые лапы стали мелькать перед глазами Регины, навстречу чу-довищам вылетел исполинский черный конь с огненной гривой: на нем восседал один из рыцарей в горящих, как солнце доспехах. В его спутнице Регина с тру-дом узнала Вику, она преобразилась и лишь фигурой напоминала ее прежнюю подругу: лицо всадницы теперь выражало одну жажду мщения и поражало сво-ей неестественной бледностью, которая как бы размывала все остальные детали, кроме широко раскрытых черных глаз. Длинное копье, подобное ослепительно-му лучу, мелькнуло в ее руках и тот час же обрушилось на самый толстый от-росток, забрызганный кровью. Грозное оружие, словно комета пронеслось сквозь него, попутно разя другие. Охваченные огнем деревья с треском вали-лись друг на друга, образуя сплошное море огня. Но это было всего лишь нача-лом титанической битвы: нечеловеческий вой огласил гибнущий лес, и взбе-сившиеся от боли отростки, словно мстя за смерть своих товарищей, поднялись зловонной волной, чтобы притушить очистительное пламя. Всадница обрушила на них новый каскад копий, которые, устремляясь вниз, теперь дробились на тысячи игл, и поражали каждую тварь в отдельности.
Регина, замирая от ужаса, наблюдала за схваткой стихий: она давно по-теряла счет времени, и скоро все смешалось в ее воспаленной голове: земля, ох-ваченная пламенем, небо, само исторгавшее его, всадница, которая теперь сли-валась с рыцарем и почти была неразличима на фоне сражения, но когда огонь утих, девушка увидела землю, устланную толстым слоем пепла, – это было все, что осталось от страшных деревьев. Напрасно ее взгляд скользил вокруг в поис-ках подруги, она исчезла вместе со своим спутником, уступив место новой паре. Утренняя заря радужными красками играла на латах второго рыцаря, правивше-го белой лошадью; с ним летела синеглазая девушка, державшая серебряный сосуд из которого на обожженную землю искрящимся потоком низвергалась живительная влага. Регина устремила на нее умоляющий взгляд, но призрак не ответил ей.
Вскоре потемневший пепел осел и стал покрываться пузырями; они множились с каждой секундой, пока не заполнили собою все видимое простран-ство внизу, лопаясь они стекали речными потоками, окруженные берегами из сгрудившихся кувшинок и лилий; но вот в одном месте разлилось широкое озе-ро, гладь которого отразила прекрасную пару. Белый конь кругами устремился к нему, становясь все более неразличимым на фоне неба, пока взметнувшаяся навстречу всадникам волна, не поглотила рыцаря и девушку.
Кавалькада вдруг резко взмыла в ослепительную синеву неба, и Регину обдал леденящий холод, ее сердце замерло от открывшегося перед ней вида: об-лака приняли форму высоких башен, окруженных зеленоватым ореолом, на фо-не которого вырисовывалось что-то огромное, как целый материк. Регина по-чувствовала, как беспокойство, мучавшее ее, внезапно отступило, и девушку охватил пьянящий восторг соединения с безмолвным и прекрасным юношей, уносившим ее все выше, к воздушным чертогам, но когда они почти достигли самого преддверия небесных врат, мягкий свет внезапно озарил мир, и девушка погрузилась в розовую мглу.
Приходя в сознание, она увидела перед собой застывшие глаза матери, которая лежала на бетонном полу, со слипшимися от крови волосами; возле нее стоял пожилой мужчина, неподвижный, как статуя: его лицо было бесформен-ным, чужим и одновременно жутко знакомым своими маленькими, узкими, словно две щели глазами… На мгновенье их глаза встретились, и Регина поня-ла, что прошла испытание: ее душа осталась такой же чистой, девственной, как и прежде, не подвластной преображающим душевные миры страстям…
Грохот падающих медицинских инструментов, заставил ее приоткрыть глаза: она вздрогнула от острой боли пронзившей тело, ощутив на себе стяги-вающую сухость марлевых повязок. Горячая рука дяди осторожно прикоснулась к ее лбу.
– Регина, Регина! Ты меня слышишь? – спросил он дрожащим от волне-ния голосом, склонившись над ней.
Девушка поморщилась, – кожа дяди была неприятно шершавой, и слабо ше-вельнула губами:
– Да…
Мужчина улыбнулся:
– Теперь отдыхай, тебе нельзя много говорить. – "Какой же он непонят-ливый", – с тоской подумала она и, приподняв голову, спросила его: – А где Ви-ка и Алка? 
Дядя ничего не ответил, однако, по его спокойному и безразличному ли-цу, она прочла правду, отозвавшейся в ее ушах звенящей тишиной: ей захоте-лось забыть обо всем и утонуть в небытии, раствориться в потоке сознания, ко-торое больше не сливалось с реальностью.

                IV

После выписки Регина пыталась обо всем рассказать дяде, и тот добился, чтобы племянницу познакомили с материалами дела об исчезновении двух школьниц. Но она не нашла там ничего, кроме безграмотно составленного ра-порта и нескольких фотографий из семейного альбома.
Возвращаясь из милицейского участка, Регина отчаянно пыталась вспомнить, где находился проклятый магазин, как вдруг увидела, словно вы-плывшую из глубины памяти, знакомую витрину. На этот раз она была пуста, как сцена летнего театра. От нахлынувших чувств у нее подкосились ноги, и девушка прислонилась к ней, чтобы не упасть, но потом, все же решилась войти внутрь. На нее повеяло запахом плесени и запустенья; она в глубокой задумчи-вости прошлась вдоль покрытого толстым слоем пыли прилавка, остановив-шись, как в прошлый раз, возле стены, которая странным образом привлекла ее внимание. Но теперь стену ничто не скрывало, и фантастическая картина пред-стала перед Региной: две всадницы летели на крылатых конях среди молний и звезд!