В семейном кругу

- Варюша, домой! - Тамара Петровна выглянула из подъезда, кутаясь в длинное пальто. Дети лепили снеговик и ужасно шумели. Очевидно, Варя ее не слышит. Пришлось набрать полные легкие морозного воздуха и крикнуть еще раз: «Варя, иди домой!» Стоять было холодно - на ногах только тапочки, а пальто, хоть и теплое, но наброшено на тонкий халат. Варю обязательно нужно забрать домой. Она, наверное, уже насквозь вымокла, барахтаясь несколько часов кряду в мокром снегу, да и темнеть  скоро начнет. Рядом с детьми резвился белый с рыжиной щенок, он то и дело рыл носом снег и елозил по земле брюхом. «Тоша!», - громко позвала Тамара Петровна. Щенок замер и оглянулся. Завидев хозяйку, он стремглав кинулся к ней. Варя тоже подняла голову и, наконец, заметила маму. Она попрощалась с ребятами и побежала вслед за собакой.
- Варюшка, ну что же ты так долго? - Они вошли в подъезд и вызвали лифт. - Я уже заволновалась. Да и вымокла ты совсем. Надо было зайти домой переодеться.
- Извини, мамочка, - Варя смотрела виновато, - я заигралась и совсем не заметила, что прошло много времени.
Они вошли в лифт. Двери начали уже закрываться, когда раздался знакомый голос: «Подождите, подождите!» - Тамара Петровна успела подставить ногу и задержала лифт, двери снова открылись, в них влетел запыхавшийся розовощекий сосед, Анатолий Викторович. Это был полный, цветущего вида весельчак.
- Спасибо что подождали. Ах, это вы, Тома! Здравствуйте-здравствуйте! Привет Варенька, - он наклонился к девочке, - хочешь конфетку? - Он зашуршал пакетом, извлек оттуда большую конфету «Минский грильяж» и протянул ее Варе. Ребенок вопросительно посмотрел на маму.
- Что вы, что вы! Не стоит! - опомнилась Тамара Петровна.
- Бери, бери, - Анатолий Викторович взял маленькую Варину руку своей большой и вложил в нее угощение.
- Спасибо, - Варя смущенно улыбнулась.
- Вот снегу навалило, раздолье сейчас ребятне. И собакам тоже, - Анатолий Петрович заметил путающегося под ногами Тошу и шутливо потрепал его по голове. Щенок поднял свою лисью мордочку и  лихорадочно завилял хвостом.
Лифт остановился на седьмом этаже.
- До свидания, - почти хором сказали Анатолий Петрович и мама с дочкой, расходясь в разные стороны.
- Мама, ты пекла пирожки? - с надеждой в голосе спросила Варя, почуяв в тамбуре запах свежевыпеченной сдобы.
- Да, и рогалики с повидлом, твои любимые, - Тамара Петровна ласково посмотрела на дочку.
- Ура!!! - ребенок издал победоносный крик.
- Тише, Варюша, тише... Соседей перепугаешь.
Тамара Петровна достала из кармана ключи и открыла дверь. Первым в квартиру влетел Тоша, оставляя на полу следы от мокрых лап. Варя скинула сапоги и отправилась в комнату, стягивая на ходу мокрый комбинезон. Пока она переодевалась, Тамара Петровна развешивала на батарее мокрые вещи.  Тоша уже сбегал на кухню и вернулся, не найдя в своей тарелке еды.
- Мама, ты не представляешь: как я проголодалась, - Варя сделала ударение на слове «как», - мы проголодались, - поправилась она, глядя на ерзающего Тошу.
- Сейчас будем кушать. Только сначала - мыть руки.
Пока Варя была в ванной, Тамара Петровна налила в тарелку горячий куриный бульон.
- Ух ты, какие пирожки получились аппетитные! - с неподдельным восхищением воскликнула Варя, войдя в кухню.
На столе красовалось огромное блюдо с пухлыми румяными пирожками. Несколько штук сразу дали Тоше, который буквально не давал проходу, таким образом напоминая о себе. Щенок принялся громко чавкать, склонив голову набок и прищурив от удовольствия глаза. Варя тоже стала уписывать ужин за обе щеки. Тамара Петровна сидела напротив, подперев подбородок рукой. Какая красивая у нее дочка! Варины щеки раскраснелись от мороза, из заплетенной с утра косички выбивались светлые вьющиеся пряди волос. Ей очень идет этот желтый домашний костюм с зайцем. Солнышко! Тамара с улыбкой смотрела на дочку, желая запечатлеть в памяти эту картину. Ради такого стоит жить. Вот оно - настоящее счастье. Говорят, что люди не осознают своего счастья в тот момент, когда его переживают, но это не так... Ведь она сейчас точно знает, что счастлива. Она заслужила это счастье.
Разные были времена... Как растеряна и напугана она была, когда Виктор, которого она буквально боготворила, услышав о ее беременности, в первые мгновения смотрел на нее с ненавистью и стыдом вперемешку - этот взгляд не забыть никогда. Затем, немного справившись с эмоциями, он, опустил глаза и рассудительным, но немного дрожащим голосом стал объяснять, что на данном этапе жизни не планировал заводить детей (да и родители убеждены, что в его возрасте еще не время, а он не хочет - ну просто не может - их расстраивать), и что это досадная оплошность, но можно все исправить - он сам оплатит аборт. Конечно, после всего случившегося они больше не смогут встречаться, в их взаимоотношениях отныне не суждено царить прежней радости и легкости. И вообще, он давно должен был сказать, что их отношения исчерпали себя, но как-то не решался, да и не было подходящего момента. Но раз уж теперь вопрос встал ребром...
За считанные минуты, что он говорил, Тома пережила целую жизнь. Каждое слово влекло за собой бесчисленное множество потрясений. Разум не успевал приспособиться к новым реалиям и бросался то в одну, то в другую сторону в  судорожных поисках какой-нибудь лазейки. Сначала казалось, что это не Виктор и не она, не они с Виктором. Затем вдруг осенило, что все это не наяву, а происходит в ее собственном воображении или во сне - стоит захотеть и оно развеется. Но даже в нынешнем загнанном состоянии разум увидел вскоре фальшь подобных вариантов. Не удержит на воде бумажный спасательный круг. Она сидит напротив Виктора, и это единственная доступная реальность. С пониманием этого, земля стала уходить из-под ног.  Издалека доносился чужой незнакомый голос. В целом мире для нее сейчас нет никого более далекого, чем этот человек, сидящий напротив. Он без единой запинки протарахтел свой гладкий текст. Как хорошо заученный урок. Что, впрочем, наверняка так и было.
Дойдя до конца он замолчал. Они молчали какое-то время. Тома расслабилась и тупо смотрела в пространство перед собой. Какая-то сила будто вдавила ее в кресло. Казалось, потолок лежит прямо на голове. Как нечеловечески устала она за эти несколько минут. Или несколько часов. Теперь уже это не имеет значения. Виктор не выдержал и снова заговорил. Услышав слово «аборт», Тома выдавила короткое «нет». Виктор дал понять, что отныне он не имеет ни к ней, ни к будущему ребенку никакого отношения.
С тех пор Тамара никогда больше не видела Виктора и не знала, как сложилась его дальнейшая судьба. У нее родилась девочка. Тома назвала дочку Варварой. Тяжело было одной растить ребенка, без чьей-либо поддержки. Тамарины родители погибли в автокатастрофе, когда ей было четырнадцать лет. Было много слез, но она была еще слишком мала, чтобы впасть в черную бездну отчаяния, в которой оказалась старшая сестра. Оля была почти на десять лет старше Тамары. Она закончила институт и работала бухгалтером. Не была замужем и, казалось не стремилась к этому. Родители и младшая сестра заполняли весь ее мир. После случившейся трагедии Оля очень изменилась, возненавидела всех и вся. Эта ненависть распространялась порой даже на любимую доселе младшую сестру. Оля начала выпивать, приходила домой поздно, говорила что-то заплетающимся языком и валилась на кровать. Через некоторое время ее уволили с работы за нарушение трудовой дисциплины. Денег не было. Пришлось разменять большую двухкомнатную квартиру на маленькую однокомнатную. Однако вырученные деньги таяли на глазах: Оля швырялась ими направо и налево. Тамара тем временем закончила школу и поступила в медицинское училище. Ей было семнадцать лет, когда Оля познакомилась с иностранцем, после непродолжительного знакомства вышла за него замуж и уехала жить за границу. Вроде бы, она нашла успокоение. Покончила с алкоголем. Первое время она звонила сестре, присылала деньги, но вскоре связь между ними прервалась. Тамара не была на нее в обиде, до сих пор любила и жалела. Просто слишком отдалились они друг от друга за последние несколько лет. У каждой теперь своя жизнь.
Других родственников Тамара не знала. Родители были выходцами из России, из Новосибирска. А в Минск их занесло постольку, поскольку отец был военнослужащим. Связей с родственниками они уже давно не поддерживали.
Теперь Тамара ясно сознавала, что все было предопределено: беременность, разрыв с Виктором, ее единоличное воспитание ребенка. Они тогда еще были совсем детьми. Он - неуверенным в себе студентом третьекурсником, сыном состоятельных родителей. Она - молоденькой медсестрой, только что закончившей медицинское училище. Она искала защиту от непонятного и огромного внешнего мира, друга, которому бы можно было доверить все свои переживания и представляла себя Золушкой, нашедшей свою сказку. В роли принца совершенно случайно оказался Виктор. Для него же она была абстрактной «первой женщиной», своего рода экспериментом, одним из этапов выхода в жизнь. Они не знали друг друга. Она слишком боготворила его, как боготворила бы любого, оказавшегося на вакантном месте, в воображении наделяла его необходимыми чертами и атрибутами «принца». А он просто не хотел ее знать. Это было излишне и мешало его планам.
Когда родилась Варенька, Тома поняла, что вся ее предыдущая жизнь была лишь подготовкой к этому событию. К нему сводился весь смысл ее собственного появления на свет и существования в этом мире. Как бы люди не относились к детям, бесспорным является одно: можно пожалеть о том, что у тебя нет детей, но, когда они у тебя уже есть - пожалеть об этом нельзя. Дочка стала для нее всем. Она не искала больше ничего для себя, не пыталась устроить личную жизнь. Все итак уже свершилось. Тамара работала медсестрой в поликлинике, иногда вязала на заказ, чтобы подработать и, самое главное, как могла старалась обеспечить Варе счастливое детство. Так они и жили вдвоем. Дочка подросла немного и пошла в детский сад...
- Мама, о чем ты думаешь? - Варин голос прервал течение воспоминаний.
- Так просто задумалась.
- Спасибо большое за обед, то есть за ужин. За обедоужин.  Я тебе рассказывала какую песенку мы будем петь на утреннике? (В следующую субботу в детском саду намечался утренник, на который были приглашены все родители.)
- Нет, дорогая, еще не рассказывала.
- Так вот. Мы будем петь песню про Антошку, - торжественно провозгласила Варя. Про нашего любимого Тошу, - она вылезла из за стола, выловила щенка, села на корточки и принялась его требушить. - Оказывается твое полное имя - Антон, - поучала его она, обхватив руками хитрую лисью мордочку.
***
За окном совсем стемнело. Тамара Петровна сидела в кресле, вязала и смотрела телевизор. Завтра воскресенье - можно будет подольше поспать, если Тоше не вздумается рано утром идти на прогулку. Варя, хотя и устала за целый день, спать ложиться не хотела. Она села за стол и стала рисовать. Но ее неумолимо клонило в сон. Варя попросила маму почитать, а сама забралась в постель. Она так любила, когда мама читает вслух, любила слушать ее ровный спокойный голос. Ее мама может все. Разгонит любые страхи, всегда защитит и всегда будет любить. Если на кого-то можно рассчитывать, так это на маму. 
Тамара Петровна достала с полки книгу о малыше и Карлсоне, которую они сейчас читали по вечерам. Варя очень полюбила Карлсона. Этот герой пришелся ей по душе, как никакой другой. Она уже училась читать, но до самостоятельного чтения книг еще пока не доросла.
Едва прочитав страничку, Тамара Петровна услышала, как дочь мирно посапывает, и собиралась выключить свет, когда Варя сквозь сон попросила зажечь кораблик. Это значит, надо было включить ночник в форме кораблика. Дочка очень любила его и утром, бывало, рассказывала, что ей снилось, как она плавает по морям на этом уютном корабле и с ней происходят удивительные приключения. Тамара водрузила ночник на стол, так, чтобы он был хорошо виден с кровати и легла рядом с Варюшкой.

***
С утра Тамара Петровна затеяла уборку. Впереди рабочая неделя, так что другого времени привести квартиру в порядок не будет. Варя с Тошей ушли гулять. Придут к обеду, а его еще нужно успеть приготовить. Занимаясь домашними делами Тамара Петровна не заметила, как пролетело полдня. Часы показывали почти четыре, а Вари еще не было дома. Вот паршивка, ведь обещала же. Тамара Петровна подождала еще немного и уже собиралась было идти за ней на улицу, как раздался звонок в дверь. Кто бы это ни был, но уж точно не Варя - она так не звонит, так пронзительно и настойчиво. Тамара Петровна вытерла мокрые руки о фартук и пошла открывать. На пороге стояла Варя. Вся в слезах. У Тамары екнуло сердце. Она втащила Варю в квартиру и села перед ней на корточки.
- Варенька, доченька, что стряслось? Тебя кто-то обидел?
Варя всхлипывала и вытирала слезы рукавом.
- Тоша пропал, - она шумно вдыхала воздух большими глотками. -  Мы строили снежную крепость, и она была почти уже готова, когда я заметила, что Тоши нет. Я подумала, что он где-то во дворе, стала звать, но он не приходил, и его нигде не было видно. Тогда мы с ребятами пошли его искать. Обошли все дворы, были даже на школьном стадионе, его нигде нет. Спрашивали у всех, но никто его не видел. - Лицо Вари было искажено гримасой, она заплакала в голос, - он же такой маленький, любая большая собака может его обидеть.
Тамара Петровна крепко обняла дочку и сказала решительно:
- Мы найдем его, обязательно найдем.
- Тогда пошли прямо сейчас, - Варины глаза загорелись надеждой, - пока он еще не очень потерялся.
***
Они ходили вот уже несколько часов. Дул холодный ветер. Тамара Петровна шла быстро, большими шагами. Варя семенила рядом. Заметив, что дочка стала отставать, Тамара Петровна пошла медленнее. Было видно, что Варя устала и замерзла, но она ни за что не соглашалась идти домой. Вместе они обошли все близлежащие дворы, ходили к школе, проходили мимо детского сада, побывали в парке через дорогу, искали, звали, спрашивали. Но все безрезультатно. Уже совсем стемнело. Тамара Петровна понимала, что пора возвращаться домой.
- Варенька, нужно идти домой.
- Нет.
- Послушай меня. Может быть Тоша уже сам нашел дорогу к дому. Он ведь знает наш дом. А теперь стоит возле подъезда и мерзнет, и ждет, чтобы мы его впустили. Или зашел с кем-нибудь из жильцов в дом и ждет нас прямо около квартиры.
- Да. Ты права. - Никогда еще Тамара Петровна не видела дочь такой. Ее взгляд был не по детски твердым и решительным. В нем отражалась воля к борьбе и, в то же время, готовность принять любой исход. - Сейчас мы должны быть там.
Варя взяла маму за руку и они зашагали к дому. Разочарованным взглядом она окинула двор, щенка, конечно же, нигде не было. Подойдя к подъезду, она ускорила шаг. На лифте не поехали, а стали подниматься по лестнице. Варя бегом взбиралась по ступенькам, заглядывала на лестничную площадку каждого этажа и тихонько звала: «Тоша, Тоша...». Голос звучал робко. Казалось, она боится спугнуть надежду, таявшую с каждым этажом.
Тамара Петровна открыла дверь и включила свет. Было неестественно тихо. Она расстелила постель. Обе были так измучены, что сразу же уснули.
***
Утром Тамара Петровна еле уговорила Варю пойти в детский сад.
            - Я снова пойду его искать.
            - Доченька, он найдется. Вот увидишь, он придет. У собак знаешь какой хороший нюх! Он найдет дорогу.
            - А если он придет и никого не будет дома? Вдруг он подумает, что мы его бросили и уйдет? Ведь его однажды уже бросали.
            - Я попрошу соседку, чтобы она время от времени выглядывала на площадку и на улицу. Она ведь все равно сидит дома. А окна у нее как раз во двор выходят.
             - А что если он так заблудился, что не сможет сам нас найти?
             - Если сегодня он не вернется, мы напишем объявление и расклеим его по всему городу. Люди нам помогут.
***
Вечером они сидели на кухне за столом, заваленным бумагой. Тамара Петровна снова и снова переписывала через копирку объявление, по два на каждый лист. Можно было бы завтра воспользоваться ксероксом, но это означает потерять еще один день. Варя сидела рядом и орудовала ножницами. Лист она разрезала пополам и делала внизу бахрому из номеров телефонов.
Текст объявления они тщательно продумали по дороге домой, после того, как Тамара Петровна забрала Варю из садика.
- Наша воспитательница сказала, что обязательно нужно написать... как там... А, «за вознаграждение»!
- Да. Мы так и напишем.
- А еще: вдруг кто-нибудь позвонит днем, а нас не будет дома?
- Я укажу еще телефон поликлиники, а там всех предупрежу, чтобы звали меня, чуть что.
- Правильно! Правильно! - Варя оживилась.
В результате объявление получилось таким:

ПРОПАЛА СОБАКА!

Маленький белый с рыжим щенок породы дворняга. Пушистый, без ошейника. Очень ласковый. Отзывается на кличку Тоша. Люди, что-либо знающие о месте его нахождения или видевшие его, пожалуйста, не поленитесь, не проходите мимо, а позвоните по телефону 2351561 (с 9 до 17) или по телефону 2321372 (с 18 до 8). Для нас важна любая информация. Мы его очень любим и ждем!!!
Вознаграждение гарантируется!!!
***
На следующий день Тамара Петровна встала рано и, пока Варя еще спала, взяла пухлую стопку объявлений и вышла на улицу, тихую и безлюдную. Было темно и безветренно. Природа спала. За ночь намело много снега. Тамара Петровна, пробираясь через сугробы, чувствовала себя первопроходцем, исполняющим некую важную миссию. Она наклеивала объявления на двери подъездов, придорожные столбы, стены домов и информационные стенды. Везде, где они могли быть заметны. И думала о Варе. И о Тоше. Получилось так, что ответственность за него легла на Варины плечи. Она сама приняла ее на себя. Одно маленькое существо возложило на себя заботу о другом, еще меньшем и еще более беззащитном. Варя всегда волновалась за Тошу и испытывала смутную тревогу, и когда была рядом, и когда вынуждена была оставлять его на какое-то время. Вечером, приходя домой из детского сада, она радовалась и облегченно вздыхала, найдя его в целости и сохранности. А на улице почти что не спускала с него глаз в страхе от того, что ему может угрожать другая, недружелюбная собака, или машина на дороге. Теперь она ощущала себя виноватой - упустила момент, не досмотрела. И душой она была вместе с ним. Чувствовала, что больше никому до него нет дела. Он совершенно один. Беспомощный. Впервые в своей жизни она осознала беспомощность. Получалось, что мама может не все. Варя была в недоумении. А как же все те сказки и рассказы, где добро всегда побеждает, даже если для этого необходимо чудо, которое должно свершиться, когда человек открыт сердцем, верит и надеется до конца, до самой победы. Неужели ее обманывали?
Вот что, наверное, чувствует ее дочь. Только не может пока это выразить. И она, Тамара Петровна, чувствует, в свою очередь, то же самое. Только по отношению к Варе. Тошу ей, конечно, жаль, но что бы с ним не случилось, она не хочет, чтобы Варя из-за этого страдала. Чувства к Варе несоизмеримо выше и она без колебаний принесет им в жертву свои чувства к Тоше. И Варя об этом не узнает. Она сочла бы это несправедливым и не простила бы.
Тамара Петровна помнила тот день, когда у них появился Тоша. Это случилось поздней осенью, чуть больше года назад.
Был выходной. Они с Варей пошли в магазин за молоком - Тамара Петровна задумала испечь пирог, а молока дома не оказалось. Она не хотела брать с собой Варю, но та наотрез отказалась оставаться дома одна. На улице было холодно, только что прошел дождь. Грязь была непролазной. Тем не менее во двор высыпала целая куча детворы. Они образовали круг на траве возле дома. Середина круга сидела на корточках и что-то рассматривала. Варя сразу же рванула туда.
- Мама, подожди минутку. Я только сбегаю с ребятами поздороваюсь.
Прошла не одна минутка, прежде чем Варя снова появилась. Только не одна, а с серым щенком на руках.
- Мамочка, давай приютим этого щенка. Никому из ребят родители не разрешили его взять. Нельзя же его так оставить. На улице.
Тамара Петровна молчала, не зная, что сказать.
- Мамочка, ну пожалуйста! Посмотри какой он несчастный.
Щенок действительно выглядел несчастным. Он вымок и дрожал всем своим тощим телом. Грязная шерсть слиплась и скаталась. Огромные карие глаза, казалось, вот-вот расплачутся. Кроме того, он наверняка был голоден. И очень напуган. Капли воды стекали с его поджатого хвоста.
Тамара Петровна просто не могла отказать.
Они вернулись домой. Щенка сразу же засунули в ванную и стали мыть. При ближайшем рассмотрении он оказался белым, кое-где с рыжими прядями. Он совсем оробел и не оказывал ни малейшего сопротивления. Потом его завернули в теплый махровый халат и положили на диван. Варя и Тамара Петровна уселись по бокам. Щенок вскоре перестал дрожать и, согревшись, заснул.
Варя заговорила шепотом:
- Мама, а где его хозяева?
- Доченька, я не знаю.
- Нам, наверное, нужно их теперь искать.
- Понимаешь... Я думаю его бросили. Не стоит их искать.
- Как это бросили? - Варя осеклась.
Она взглянула своими голубыми глазами прямо в мамины:
- Так же как нас папа бросил?
Тамара Петровна затаила дыхание, чтобы только выдержать этот взгляд. Откуда она знает о таком? Кто-то в детском саду сказал. Или во дворе. Родители сказали, а дети услышали и повторили. Раньше они с Варей никогда не затрагивали эту тему. Это было табу. Варя достаточно много общалась с другими детьми и Тамара Петровна уже давно ожидала, что та начнет приставать к ней с вопросом, почему у всех детей есть папа, а у нее нет. Но, к удивлению, Варя молчала. Она как будто чувствовала, что маме тягостно об этом говорить и она отодвигает этот вопрос. Сильна была ее связь с матерью. Малейшие оттенки их чувств передавались друг другу. Тамара Петровна страшилась этого вопроса. Ей пока нечего было сказать. Как ей держать ответ за то, что она не обеспечила Варюшке нормальную семью? Она виновата в этой ущербности. Почти у всех детей в Вариной детсадовской группе были папы, которые  забирали их бывало вечером домой или привозили утром зимой на санках. Только у Вари и еще у одного мальчика не было.
Тамара Петровна молчала. Ей казалось, что еще чуть-чуть, и она задохнется. Варя перевела взгляд на спящего щенка.
- Давай назовем его Тошей. Я недавно смотрела мультик про Тошу.
На Тамару Петровну хлынул поток чувств. Ее сердце вновь открылось, прорвало блокаду, вдохновленное чистотой и искренностью дочери.
- Доченька! - Она дотронулась до Вариной руки и с мольбой в голосе спросила. - Ты ведь никогда бы его не бросила?
- Никогда-никогда. - Это прозвучало как клятва.
Тамара Петровна не смогла сдержать слез - они пока справляются. Вдвоем.
Щенок открыл глаза и попытался встать, но снова упал, запутавшись в огромном халате. Тамара Петровна протянула к нему руки, чтобы помочь, но он, очевидно, превратно понял ее действия, потому что снова затрясся и шарахнулся в сторону. Однако этого трусишку все таки взяли на руки. Халат под ним оказался мокрым. И диван тоже.
- Его наверное надо покормить. - Тамара Петровна понесла Тошу на кухню, где поставила на пол.
Пока Варя доставала из холодильника котлету - ничего более подходящего для собаки они придумать в тот момент не могли, Тоша робко озирался по сторонам. Варя отломила кусочек котлеты, села на корточки и поманила его. Щенок не приближался. Варя продвинулась на шаг вперед - Тоша отступил на шаг назад.
- Давайте сделаем по-другому, - Тамара Петровна достала из шкафа две миски. В одну из них она положила раскрошенную котлету, в другую налила воды и обе поставила на пол. Потом она взяла Варю за руку и оттянула в сторону.
Щенок помедлил пару секунд, принюхиваясь, и двинулся на приятный запах, доносящийся из тарелки, но почти тут же опомнился и настороженно посмотрел на людей. Он в нерешительности остановился. Передняя лапа зависла в воздухе. Тамара Петровна и Варя плавно вышли из кухни, чтобы его не смущать, и стали подсматривать из-за двери, сбоку. Тоша еще раз оглянулся, подождал немного и пошел к миске. Котлету внимательно обнюхал, описав возле нее несколько кругов, и, убедившись в ее съедобности, принялся уплетать. Тамара Петровна и Варя наблюдали эту картину. Щенок сидел к ним спиной, и было видно, как шевелятся его уши. Голову он склонял то влево, то вправо. Морду то слегка поднимал, вытягивая шею, то опускал вниз, к полу. Раздавалось неприлично громкое чавканье. Казалось, будто он даже немного похрюкивает от удовольствия.
Покончив с котлетой, он выпрямился и застыл. Из-за принятой им позы можно было подумать, что он смотрит куда то вдаль. Правда его обзор был ограничен стеной, а еще раньше - мусорным ведром, стоящим под придвинутым к ней стулом. Посидев так немного, щенок наклонился к миске с водой. После всех пережитых волнений пил он много и жадно. Напившись вдоволь, он как будто окреп и, осмелев, принялся расхаживать по кухне: прошелся зигзагом между ножками стола, обнюхал мусорное ведро. Варя едва сдерживалась от смеха. Тамара Петровна улыбалась. Решив, что самое время снова появиться, они вошли в кухню. Тоша попятился, но дружелюбно вилявший хвост выдавал его истинные чувства.
- Мы будем звать тебя Тошей, - бойко сказала Варя.
Так состоялось их знакомство.
С тех пор, вот уже больше года щенок жил с ними. Стал полноправным членом семьи, целостность которой теперь, с его исчезновением, оказалась под угрозой. Тамара Петровна все еще продолжала немножко верить в чудо. И в справедливость - мир не может быть настолько жесток, чтобы обделить ее девочку еще и в этом. Ведь у нее и так уже нет отца!
Тамара возвращалась обратно домой. Последний лист она наклеила на дверь их подъезда. Варя все еще спала. Было жалко ее будить, но нужно отправляться в садик.
***
Всю неделю они ждали звонка. Вскакивали и обе неслись к телефону, стоило ему издать малейший звук. Но все это были не те звонки. Им вообще редко кто-либо звонил. Всплески надежды чередовались с приступами отчаяния. Тамара Петровна изо всех сил напрягала ум и фантазию, пытаясь придумать дальнейший план их с Варей совместных действий. Она больше не верила, что Тоша найдется, но продолжала упорствовать в бессмысленных поисках ради дочери. Когда они ищут, думают, обсуждают, Тоша еще отчасти с ними, он незримо присутствует. Когда-то это закончится, и огонек веры, который они раздувают и всеми силами пытаются сохранить, потухнет. Тамара Петровна гнала от себя такие мысли - пока еще есть за что цепляться.
А это становилось все сложнее. Правда кричала им с расклеенных объявлений размытыми от влаги буквами, при каждом порыве ветра шептала неоторванными листками с номерами телефонов, заявляла о себе с помощью других объявлений, так жестоко налепленных поверх их мольбы о помощи. Время заглушало их робкий голос. Тамара Петровна видела, что Варя это понимает, и придумала для нее следующий трюк: заявила, что на выходных они вдвоем будут ездить по другим - дальним - районам города и расклеивать объявления там. Никто потому и не звонит, что Тоша ушел дальше - туда, где о нем еще ничего не знают. Варя схватилась за эту идею и в нетерпении ожидала субботнего утра.
Когда, наконец, оно наступило, отправились в путь. Ехали на метро, выходили на каждой станции, поднимались наверх, обходили окрестные дворы и лепили объявления везде, куда только можно, где они были бы наиболее заметны. Наступил вечер, стемнело. Тамара Петровна не торопила дочку домой. Ну и что с того, что ребенок устал и толком ничего не ел. Сейчас Варе могло помочь только одно. Если бы Тоша нашелся. Лишь когда они проехали обе ветви метро от начала до конца, Тамара Петровна поняла, что на сегодня их странствия завершены. Они сидели в вагоне электрички, тесно прижавшись друг к другу. Над ними, держась за поручни, стояли парень с девушкой. Варины глаза слипались, она начала клевать носом. Тамара Петровна и сама еле держалась от усталости и переживаний. Мимо воли она слушала разговор молодых людей.
- Ты сегодня что-то в плохом настроении.
- Это потому что утром я очень расстроилась. Была свидетельницей того, как машина раздавила на дороге собачку, - ее голос дрогнул, а Тамара Петровна почувствовала, как Варя напряглась, -  было так ужасно - этот хруст...
- Нашла из-за чего расстраиваться, - парень хмыкнул, - из-за какой-то собаки. Я понимаю, если бы еще человека сбили!
Прежде чем Тамара Петровна сообразила, что происходит, Варя вскочила с места и с кулаками бросилась на опешившего парня. Она изо всех сил била его руками в живот, с размаху врезалась в него всем телом, кричала и пищала. С ней случилась настоящая истерика. Из слов можно было разобрать только: «Как вы можете! Да как вы можете!..» Парень застыл с раскрытым ртом. Остальные пассажиры расступились. Поезд резко дернулся. Варя не удержала равновесия и упала. Никто не успел вовремя среагировать и поддержать ее. Оказавшись на полу, она затихла. Тамара Петровна пришла в себя и вскочила с места. За стеклами посветлело. Очередная станция. Открылись двери. Тамара Петровна сгребла дочку в охапку и вывела из вагона.
Оставшуюся дорогу к дому проделали на автобусе. Тамаре Петровне нечего было сказать и она углубилась в свои мысли.
Ох уж этот человек с его любовью к арифметике! - Два человека больше, чем один. Человек больше, чем его друг меньший. А что арифметически больше, то и главнее. За то и стоит поболеть. Остальное - глупо. Еще в древности кем-то доказано что глупо. Против правил арифметики. Кто их не признает (равно не признает очевидного) - тот дурак.
Вот так и прет человек, со своими дурацкими правилами, усвоенными еще в первом классе начальной школы, по жизни как танк. Такой же непробиваемый и неповоротливый.
Они сошли на своей остановке. Дул пронизывающий ветер. Мокрый снег лепил в лицо, заваливался за воротник. Мама и дочка плелись по запорошенной дороге. Дома они оказались только к девяти и сразу же рухнули спать.
***
Утром встали рано - у Вари в детском саду намечался утренник - дети подготовили выступление для родителей. Сначала Тамара Петровна думала не будить Варю и никуда не ходить, но потом решила, что лучше пусть ребенок будет занят и таким образом отвлечется от переживаний и грустных мыслей.
Они позавтракали, одели Варе ее нарядное парадно-выходное платье, предназначавшееся специально для таких случаев, заплели косичку и вышли из дому. Несмотря на то, что торопились как могли, на утренник все равно немного опоздали. Все родители уже были в сборе, а дети водили хоровод под незамысловатую вещицу, наигрываемую аккомпаниаторшей на фортепиано.
Подошла воспитательница, которая заметила, что они пришли.
- Здравствуйте. Хорошо, что вы здесь. А то я уже думала, что вы не придете. Было бы жаль - ведь дети столько репетировали.
Она провела и усадила Тамару Петровну на свободное место, а Варю взяла за руку и отвела в круг к остальным детям, которые уже покончили с хороводом и выстраивались в как можно более ровные ряды. Похоже, они собирались петь. Варя встала с краю во второй ряд. Она плохо понимала, что происходит. И лишь когда послышались первые аккорды и ребята запели, опомнилась. Ее лицо стало постепенно вытягиваться и бледнеть. Она стояла молча, но когда стали петь припев, ее губы зашевелились: «Антошка, Антошка, пойдем копать картошку...» В общем хоре ее голоса не было слышно, но все внимание присутствовавших вдруг обратилось именно к ней. Наверное потому, что из глаз текли слезы. Понемногу начал подключаться голос, и вот она уже громко всхлипывает и с шумом выдыхает воздух. А слезы вытирает рукавом своего красивого розовенького платья. Родители зашептались. Воспитательница и мама двинулись к ней. Хор сбился - все дети косились на нее. Аккомпанемент тоже практически сошел на нет. Надвигалась тишина, но вот мама протянула руку помощи. Варя схватилась за нее, и они, взявшись за руки, вышли прочь, туда, где не было людей. Чуть только они затворили за собой дверь и прошли несколько шагов, пение позади возобновилось.
Тамара Петровна и Варя пошли домой пешком. Погода была замечательная: тихая, безветренная, снег искрился на солнце, и мороз был не слишком крепким. Варя уже успокоилась, только следы от слез еще были видны на ее покрасневших щечках.
Тамара Петровна сначала держала дочку за руку, но потом отпустила - Варя просто шла рядом.
- Варенька, доченька, может купим другую собаку? - Тамара Петровна еще не завершила вопрос, как уже пожалела о нем.
Варя решительно замотала головой. Ее глаза опять начали наполняться слезами. Конечно, не такой человек ее дочь. Взять другую собаку для нее сейчас равносильно предательству по отношению к Тоше. Как у нее самой то хватило глупости предложить такое Варе?
- Прости, доченька, что говорю ерунду. Я это не всерьез.
Дальше шли молча. Снег поскрипывал под ногами. Тамара Петровна углубилась в свои мысли. Она пыталась представить как Варя подрастет, и они будут с улыбкой вспоминать о Тоше, о его былых повадках и причудах. Пройдет время и Варя сможет сделать это без слез, в памяти осядет только хорошее и радостное. Может быть Варя расскажет о нем своим будущим детям. Правда сейчас заглядывать так далеко вперед пока не получается - картина что-то не вырисовывается.
- Тоша! - Тамара Петровна встрепенулась от пронзительного крика.
Вари не было рядом. Она увидела дочь перебегавшей дорогу. На противоположной стороне рыжеватый щенок, чуть крупнее Тоши. Рядом семенит полная пожилая женщина - хозяйка. Скрежет тормозов. Удар, гремящий на весь мир.
***
Всю свою жизнь Тамара Петровна если плакала, то только от счастья - от горя она немела.
Она пребывала где-то между миром призраков и людей. В памяти осталось только одно. Всплывало перед глазами и шумело в ушах. Снова и снова. Скрежет тормозов... Удар...