Цветы мозга

Я проснулся. Вокруг снова была та же комната, беспорядок на столе и шершавая щетина на лице. Плюс к этому жуткое желание пить. Ощущение было такое, словно мне отпилили ноги тупой ножовкой – вставать не хотелось совершенно. Но пришлось – раздался звонок. Звонила она, глупая девчонка, достающая меня уже полмесяца. Я распсиховался, сказал ей, что жутко устал от нее и аккуратно положил трубку на рычаг. На улице была весна. Весна страшная в своей красоте и веселая до уныния. Девчонки стремительно обнажались, листья распускались. Весь мир двигался. А мне было наплевать. Я валялся на неубранной кровати и курил «Лакки Страйк». Горький дым наполнял комнату, несмотря на открытую кем-то с утра форточку… СТОП! Кто мог открыть форточку? В квартире, кроме меня, больше никто не живет, а сам я форточку открыть не мог, потому что приполз домой в состоянии сильнейшей алкогольной интоксикации. «Пьянь» - сказал я себе. И был прав. Спирт надежно закрепился в моих клетках, никотин был его добрым соседом, и они частенько вечерами встречались и играли в шахматы. Тот, кто выигрывал, бил меня по голове. Обычно это был спирт. Зато никотин отрывался с утра.
Телефон снова зазвонил. Юлька. Подтянув к себе трубку, я сказал в нее «оллё?». Приятный голос Юльки лился мне в правое ухо и вытекал из левого. Я не понимал, что она говорит, но мне было очень приятно ее слышать. Дурак, где же я был три года назад? Кто его знает, сейчас, может быть, слышал бы ее каждый день. Хотя, неизвестно, что лучше… Я дослушал ее, сообщил, что у меня все хорошо и швырнул трубку в форточку.
Трубка вылетела, испугав кроваво-красную муху, которая откладывала яйца на маленькие попугаячьи какашки возле стекла. Попугай крякнул и произнес «Вставай, проклятьем заклейменный!». Это было про меня. Однозначно. Пришлось повиноваться, а то потом весь день будет нотации читать про вред долгого валяния в постели без цели и эрекции. Я поднялся и побрел в ванную.
Из разбитого зеркала на меня воззрилась с немым укором физиономия насильника-рецидивиста в особо крупных размерах. Пришлось доставать бритву и старательно косить черно-сизые луга. На шее появились забавные красные пятна. Я потрогал одно из них пальцем. Расплылось. Кровь, наверное…
У холодильника отвалилась дверь в прошлом месяце, так что теперь там жил Горлум. Лысый, как коленка младенца, он иногда мявкал, когда я приходил уж очень поздно, а потом доставал ремень и принимался бить им меня по спине. Мне было хорошо – это снимало чувство стыда. Он бил меня и рассказывал, как ждет меня целыми днями домой, пока я шляюсь по разным девкам, у которых наверняка есть венерические заболевания.
В экране телевизора зияла дыра – бой против молотка еще не выдерживал ни один телевизор. Теперь в дыре любил лазать попугай. Он весело рычал и отрыгивался внутри кинескопа, иногда ругаясь матом на Чубайса и отсутствие света. Тогда я грозил ему реформой энергосистем и включением телевизора в сеть. Попугай моментально затыкался, бормоча себе под нос какие-то австралийские ругательства.
Из посуды в шкафу наблюдались только пустые бутылки из-под разных спиртосодержащих напитков, пара пивных кружек и три стопки. На одной был скол и я всегда пил из нее, симулируя хруст ломаемого стекла.
Заверещал мобильник. Я долго думал, что нужно сделать, чтобы от меня отстали. И метнул его в окно. Оно раскололось, звеня, и мне достался небольшой кусочек прямо в зад. Я взвыл, но аккуратно прихватил пятисантиметровый кусок стекла рукой и вытащил его. Капли крови медленно стекали по моему новому стеклянному кинжалу.
А на самом главном месте в комнате – под столом, рядом с ковриком Горлума, - стоял большой вазон с цветком. У цветка были глупые синие листья и лепестки отрешенно-белого цвета. Каждый день я доставал цветок и начинал на него смотреть. В такие минуты даже попугай высовывался из дырки в кинескопе с криком «Каррамбааа!!!», получал в лоб и валился обратно.
Вот и сейчас я достал цветок и уселся перед ним. День начался, как обычно…
29 апреля 2004