Кривое зеркало

В сумку летели брюки, рубашки, книги, тетради, ручки, карандаши: я собирался. У меня появилась навязчивая идея: уехать подальше от этого дома, этого города. Подальше от душных улиц и одинаковых домов. Далеко, далеко, туда, где свежий воздух, где весело и хорошо живётся. Последней я в чемодан положил обожаемую мною книгу Булгакова «Мастер и Маргарита», которую я как прочитал два с половиной года тому назад, так и ношу с собою, не расставаясь с ней.
Я пытался попасть ключом в замочную скважину, рука заметно дрожала, ведь путешествовал я только в детстве с дедушкой.
Когда я сел на поезд, мне стало грустно и я в первый раз почувствовал, что люблю этот маленький городок, но поезд тронулся, колёса мерно застучали и наваждение, и мимолётная грусть рассеялись, я почувствовал азарт предстоящего путешествия.
Стало потихоньку темнеть, звёзды по одной начали появляться на небосклоне, проводница принесла чай. Ко мне в купе так никто и не подсел, и я наслаждался гордым одиночеством.
На следующий день я вышел на станции ****. Отсюда и начался мой путь.
Я сел на маршрутку  и поехал дальше. Наконец доехав до отеля у дороги, я вышел. За столиком администратора сидел человек моих лет, с чёрными, как сажа, кудрями, смуглой кожей и необычными серо-голубыми глазами. Человек встал и подал мне руку:
- Владлен Юрьевич
Я тоже представился:
- Владимир Николаевич. Есть ли у вас свободные комнаты?
Тогда Владлен Юрьевич сел, надел очки и заглянул в свою регистрационную книгу:
- Так, у нас недавно освободилась тринадцатая комната.
- Тогда я поселюсь там
Через десять минут, когда я уже расположился в тринадцатой комнате, я спустился вниз, по предложению Владлена Юрьевича, на чай. Я зашёл в не сильно освещённую комнату с камином – в нём горел маленький огонь: так как летом большого тепла не требовалось. Комната была обустроена в старинном стиле, я был почти уверен, что вся мебель, находившаяся там, была из антикварного магазина, хоть и странным был этот факт, я не обратил на него внимание. Над камином на полке стояли старые фотографии, и лежал приличный слой пыли, что доказывало, что хозяин не сильно беспокоится про чистоту.
После чая и обыденного, но не надоедающего, бурчания Владлена про несносность погоды и ужасных клиентов, я пошёл в свою комнату. Я чувствовал себя уставшим от долгой дороги и новых впечатлений. Лишь только я лёг на кровать, то сразу заснул.
Посреди ночи вдруг распахнулось окно и капельки дождя вместе с ветром, похожим на осенний, бросились мне в лицо, я проснулся и увидел зеркало, выделяющееся бледным голубым светом на тёмной стене. Мне показалось, что кто-то выходит из зеркала. Будь это какой-нибудь другой день, я бы счёл это совершенно банальным сном или воспоминанием из детства: страшные истории и сказки. Но я дрожал от холода и от ужаса, вот рука потянулась ко мне…
Я выбежал из отеля – вокруг была глухая степь – и побежал, куда глаза глядят. Не помню, сколько я бежал, но вскоре увидел одинокое озеро (странно, откуда здесь озеро?!) и несколько деревьев рядом, я упал возле озера, больно ударив ногу, но наконец-то смог напиться, в груди жгло так, будто кто-то сунул туда горящую головешку. Я умылся и заглянул в чистую, прохладную воду и… не увидел своего отражения! В воде отражались только кроны деревьев, которые, казалось, любопытно поглядывали на происходящее. Вдруг мне показалось, что ветви начали медленно наклоняться ко мне.
- Ну конечно, это мне сниться! – радостно заключил я, привычка разговаривать с собой не покидала меня, тем временем ветви уже почти коснулись моей головы, тут я завыл как ребёнок и бросился удирать со всех ног.
Когда забрезжил рассвет, впереди показался мой отель, я, ободранный от долговременного бега, вошел в него. Владлен Юрьевич, с которым мы вчера пили чай, спросил меня сдержанным голосом:
- Извините, что вам нужно?
- Владлен, ты, что же, меня не узнаешь?
- Простите, но я вас не знаю, пожалуйста, выйдете из отеля.
- Секунду! – прокричал я и метнулся в свою тринадцатую комнату, на второй этаж. За мной кинулся и Владлен. Добежав до конца коридора, я остановился: никакой тринадцатой комнаты там не было, последняя была двенадцатой.
- Попрошу вас выйти.
- Н-но, моя комната была здесь, все мои вещи, деньги, паспорт. Как же…?
- Попрошу вас выйти! – похоже, Владлен Юрьевич начинал терять терпение – если вы не выйдете…
Мне пришлось уйти, возле порога лежала книга. Запыленная и потёртая, но я всё равно узнал её: М.Булгаков «Мастер и Маргарита».
- Извините, какой сейчас год? – обратился я к Владлену Юрьевичу, но он уже ушёл.
Я открыл и очень удивился: текст книги был рукописным, я медленно осел на землю и взялся руками за голову, всё путалось в голове. Ночная «прогулка», не менее загадочное утро и теперь рукописная книга, которую я очень хорошо знал. Какой же сейчас хотя бы век?!
Я встал и пошёл по запыленной дороге, куда глаза глядят. Я шёл несколько часов, пока не увидел человека с узелком за спиной, в наше время таких не больно встретишь.
- Эй! – закричал я – Остановитесь, пожалуйста. Скажите, как дойти до ближайшего города?
Я ускорил шаг и вскоре догнал путешественника. Когда я обернулся, чтоб посмотреть на его лицо, его там не оказалось! Ноги несли меня дальше, когда я ещё раз посмотрел на лицо моего случайного попутчика, я вздохнул с облегчением: наверно он очень долго шёл, потому что лицо его было покрыто пылью и равнялось по цвету волосам, отчего казалось, что лица у этого человека нет.
- В Киев идёте? – спросил меня человек, меня очень удивил его акцент: говорил он немножко в нос.
- А он недалеко? – ответил вопросом на вопрос я.
- Нет
В итоге я приобрёл себе нового знакомого. Мы очень долго шли молча, но я не выдержал:
- Скажите, какой сейчас век? – попутчик – я так и не узнал его имени – улыбался, поглядывая на меня сквозь пряди пыльных темных волос, от чего они казались седыми, на его лице выделялись только черные, хищно блестящие, глаза. Я решил, что больше из него ни слова не выжму, и сосредоточился на ходьбе.
Вечером мы были уже в Киеве, меня очень удивило представшее передо мной зрелище: на фоне деревянных церквей, древних соборов, деревянных мостовых и домов выделялись новые шестнадцатиэтажки. Сколько тут было смешано стилей архитектуры! Она освещалась новыми, только появившимися, прожекторами, в то время как на другой стороне улицы горели вперемешку обычные электрические и масляные фонари. Здесь из разных окон лилась старая светская и новая музыка.
В часов шесть уже было темно. Киев осветился тысячами прожекторов, светильников, фонарей. Я бродил по улицам, зачарованно осматриваясь: Киев было не узнать.
Мимо проехал лимузин с Екатериной Второй, я перестал этому удивляться. Я наконец-то определился, где я и какой сейчас год. На самом деле вообще этого года не было: я попал в переплетение времён: нашего – будущего, и прошлого.
Я уже привык, что вокруг ездят дворяне на новых марках. Что меня здесь очень удивляло, это то, что не было печати: книги писались и переписывались вручную.
История путалась у меня в голове: я с трудом вспоминал кто, когда жил: здесь было очень много намешано. Сеч ещё жила, здесь правил Богдан Хмельницкий, слушая переливы песни украинского кобзаря Тараса Шевченко. Я был дезориентирован в этом времени, точнее не времени, а месте. Потому что времени здесь не было.
Я наткнулся на старый масляный фонарь, на другой стороне улицы горел обычный электрический, а в этом закончилось масло. Ко мне подбежал фонарщик: он испугался, что я облился прогоревшим маслом, но, увидев мой наряд, он презрительно усмехнулся и, отвернувшись, поспешил, вероятно, домой.
Ночевал я в одном из подъездов шестнадцатиэтажки. Денег у меня не было, да и паспорта тоже. Я решил устроиться на следующий день на работу в какое-то кафе.
Утром, проснувшись, я пошел искать себе подходящее место работы, находясь рядом с Родиной Матерью, я увидел немного знакомое мне кафе. Подойдя, я рассмотрел человека, рубящего дрова.
- Извините,- сказал я,- не подскажите, можно ли устроиться здесь на работу?
- Место жительства есть?- равнодушно спросил человек.
- Нет
Он посмотрел на меня недоброжелательно, и я решил уйти. До вечера я прослонялся по улицам. Многие были мне знакомы из документальных фильмов: я интересовался историей Киева.
Вскоре я наткнулся на вывеску кафе.
Я шёл к шестнадцатиэтажке как к дому. В кафе меня приняли. Я буду подметать полы, помогать мыть посуду.
Вот прошло пять лет, я свыкся. Мне дали паспорт, в кафе я стал менеджером, моей «карьере» завидует вся наша компания. Я стал посещать библиотеку, директор её, увидев мой каллиграфический почерк, предложил мне переписывать книги. Я сказал, что в свободное от работы время смогу этим заниматься. Я приобрёл множество друзей. Стал вполне уважаемым человеком в своих кругах. Даже сел писать свою книгу, первые главы пошли на ура. Оказывается жанр фэнтези здесь ещё не изобрели, поэтому мои рассказики про магию находили подражателей. Поспешно скончался директор библиотеки, и мне предложили эту должность, я оставил кафе своему другу. Кстати, кафе стало очень популярным. Теперь там иногда сидели члены Сообщества писателей и зеваки, которым было интересно послушать разговоры образованных людей. Там же организовывались многие Дни Рождения, праздники и деловые встречи.
Ещё через год я, в дорогом сером костюме, уважаемый член Сообщества писателей, директор библиотеки, известный и обожаемый всеми, прогуливался по майдану возле фонтана, размышлял о новой книге и предстоящем вечере в кругу друзей: как ни как мой День рождения. Вот тогда, 22 июня, я увидел его, ободранного моего попутчика, который показал мне дорогу сюда. Он был всё такой же: в пыли, изменилась только походка: теперь он хромал на одну ногу. Я в негодовании отвернулся, во мне его вид нашёл только злость. Он подошёл ко мне:
- О! Добрый день, Владимир Николаевич. Я читал множество ваших рассказов…
Его хриплый голос привёл меня в бешенство. Даже скорее не голос, а интонации, он упрекал меня. О да! В нашем мире мои рассказы не стоили бы ничего, некоторые были просто пародиями. Я очень хорошо понимал это. Да, этот человек пришёл оттуда же, откуда я. Он всё знает.
«Да как он смеет! – во мне заговорило самолюбие – Как он смеет упрекать меня? Меня! Уважаемого директора библиотеки и члена Сообщества писателей!»
Я обернулся, чтоб ответить ему, но за мной никого не было. Я прослонялся по городу как когда-то ещё несколько часов. Я вернулся домой и весь мой праздник пытался выдавить улыбку и забыть обо всём, но мои мысли всё время обращались к этому оборванцу.
Ночью, когда друзья ушли, я нечаянно наткнулся на зеркало.
- Посмотри на себя! – сказал я сам себе – Уважаемый директор библиотеки – улыбка получилась горькой,- Да кто ты? Кем ты был шесть лет назад? Никем, и всех почестей добился неправдой!
Вот так, в день моего тридцатилетия вроде бы устроенная жизнь пошла под откос. Ещё несколько месяцев прошло после встречи, я не мог ни есть, ни спать спокойно. В итоге, помучавшись, я покинул дом и пошел, куда глаза глядят.
Прошло ещё три года, и вот я здесь. В тихом городке. Слава Богу, денег после Киева мне хватает. Веду жизнь философа: ем мало, думаю много. Я уже перестал и думать про тот мир, – будущее. Меня там ничто не привязывает. Это отсутствие времени мне нравится даже больше. Похоже, в Киеве обо мне не очень тосковали. Один из моих друзей занял место директора библиотеки.
Я начал писать книгу с моими философскими высказываниями.
Я сидел у окна и думал над очередным, когда решил пойти за город, в лес: там легче думается. Бродил долго, мне даже пришли в голову несколько мыслей. Я вернулся под вечер, но было ещё светло. И подошёл к зеркалу, мои волосы покрывал изрядный слой пыли, кожа после лета была загорелой. Я вгляделся в отражение и невольно отшатнулся: я был похож на своего попутчика. Сломя голову я бросился к своей книге, где писал свои высказывания, и начал судорожно листать: «Так вот Кант, но другими словами. Вот ещё несколько известных мне писателей, тоже пародия».
Я стал нервно расхаживать по комнате: «Неужели я просто пародия? Просто пародия, кривое зеркало?» Я задел зеркало и оно упало, рассыпаясь на мелкие кусочки: «Да, кривое зеркало…»