Юлька

Я была у Юльки в гостях. В её маленькой, уютной комнатке мы пили чай из маленьких красивых чашечек. Юлька принципиально не признаёт вместительных грубых кружек. Меня же в чашках раздражает то, что они слишком быстро опорожняются, и Юльке приходится постоянно бегать на кухню, наполняя из вновь и вновь.
Да, чай мы любим, как и все истинные северяне. Чаепития, частые и продолжительные, стали настоящей традицией для нас. К слову сказать приём пищи всегда вселял в меня какой-то священный трепет. Да и в целом «пищеупотребление» у нас с Юлькой, по-видимому, всегда ассоциировалось с положительными эмоциями.
Когда-то в школе самым любимым местом для времяпрепровождения была столовка. Когда в редкие деньки мы выбирались на дачу за город – большая часть времени у нас приходилась на приготовление и употребление пищи. Мы обожали часами просиживать в любимом нами кафе, килограммами поедаю мороженое и, традиционно, в любимом «баревиче», праздновать все значительные (и не очень значительные, и даже малозначительные, а уж тем более, совсем незначительные) события жизни.
Итак, мы напились, как обычно, чая до состояния небольших аквариумов в животиках, и Юлька убрала чашки. Мы посидели и умиротворенно помолчали некоторое время.
Вдруг глаза у Юльки подозрительно заблестели. В ожидании печальной развязки сердце у меня неприятно ёкнуло: «Опять!». Это «опять» поспешило вырваться у сумасшедшей Юльки наружу: «Тань, а давай полетаем!» Ёкнувшее сердце ухнуло куда-то в пятки и затаилось. Я поджала губы, немедленно насупившись, и пробурчала: «Опять за старое! Опять бредовые идеи!» Но мои попытки воздействовать на загоревшуюся Юльку строгим голосом и сердитым взглядом ни к чему не привели. Куда там. Куда там! Она уже полностью была захвачена своей новой сумасбродной идеей!
- Танечка, ну пожалуйста, ну давай полетаем! Всего разик! Недалеко! – канючила она.
- Юля! Прошу тебя, успокойся! И слушать не желаю! Люди не ле-та-ют! – гипнотически вещала я.
Но Юлька уже раскрыла окно и села на подоконник. Затем одной ногой попробовала воздух, как воду. Я даже думала, что сейчас она зябко поёжится. Но, по всей видимости, воздух был тёплым, и поэтому она вместо этого сладко потянулась.
- Юлька, прекрати! Ты разобьёшься! – взмолилась я, обращаясь предположительно исключительно к её чувству самосохранения, которое должно было быть, по моим скромным подсчётам, у всех нормальных людей. К сожалению, Юлька к ним не относилась. Она уже парила за окном и радостно повизгивала от удовольствия.
- Ух, ты! Как здорово! Иди ко мне, …то есть лети! – быстро поправилась она.
Я завистливо надулась: «Нет, нет и ещё раз нет! Люди не летают!» Упрямо цеплялась я за единственную разумную мысль, витавшую в маленькой комнате.
- Ну пожалуйста! Иди! Так здорово! Так легко и совсем не страшно!
Я демонстративно отвернулась от окна, сложив руки на груди. Я решительно не собиралась вляпаться в очередную авантюру. Но видимо, авантюра твёрдо вознамерилась вляпаться в меня.
Сзади послышался такой уж совсем невинный елейный голосок:
- Ну в последний раз! «Пожалста!» Ты же знаешь, я безголовая! Мало и что может случиться!
- Хорошо! Только пять минут! – сказала я, и тут же поняла, что попалась. Причём бездарно и бесповоротно, на свои же собственные, услышанные и переваренные и выданные сумасшедшей Юлькой слова. Я попалась на провокацию, всё-таки вляпавшись в Юлькину авантюру, и почти реально увидела, как единственная разумная мысль, витавшая в комнате, хмыкнула, встряхнула крылышками и упорхнула прочь, помахав рукой на прощание. Мне стало страшно. Но я, мужественно принося себя в жертву (и где-то в глубине получая «огромадное» удовольствие от этого факта), стиснув зубы, перекинула своё бренное тело через подоконник…
Летать оказалось действительно легко, и мы полетели. Причём летели мы в той же манере, в какой плавали. Я летела, лениво перебирая ручками и ножками и слегка уклоняясь от горизонтального положения в сторону вертикального. Юлькины же ручки и ножки дрыгались в разных направлениях, создавая вокруг немыслимый ажиотаж.
Я никогда не боялась глубины или высоты, но рисковать понапрасну не любила, потому и летела на сравнительно небольшой высоте. Юлька же боялась огромного количества самых разнообразных вещей, начиная от жаб и тараканов, и заканчивая глубиной и высотой. Самое интересное, что со своими страхами Юлька боролась. И боролась самым непредсказуемым образом – клином, то есть по принципу: «клин клином вышибают». Поэтому она упоенно совершала самые головокружительные фигуры высшего пилотажа, в том числе и «мёртвую петлю». Юлька, как обычно, была в ударе, отчего меня, как обычно, хватал удар. Впрочем, вскоре она (к моему величайшему облегчению) слегка притомилась, и её экспериментальные телодвижения стали более или менее упорядоченными. Одновременно с этим она живо и непосредственно реагировала на всё вокруг, вернее, на всё внизу.
Наблюдая за её кульбитами, я озаботилась, как же реагируют люди на столь необычное явление, каковое в данный момент представляли мы с Юлькой. Последняя была просто в восторге. Она воспарила ввысь  со знаменитым Маргаритиным: «Невидима и свободна!», с огромной высоты рухнула вниз, совершенно по-хамски умудрившись выхватить букет дохленьких нарциссов из рук Юлькиного соседа Витьки – широко известного в округе хулигана и пьяницы – заклятого Юлькиного врага. Лишившись своей собственности, Витька, бывший, как всегда, в подпитии, долго хлопал вытаращенными глазами и грозил кулаком куда-то в пустоту.
Летящая же преступница Юлька с цветами теперь действительно стала похожа на Маргариту. Мне так и не удалось выяснить, почему никто не обращал на нас внимания. То ли мы действительно были невидимы, что абсолютно невероятно, то ли люди внизу были настолько озабочены своими делами, что никому не было дела до пары праздно летающих тунеядок. Впрочем, нет. Всё-таки за целый день нашлись двое, которые обратили на нас внимание.
Одним из этих двоих был задумчивый индивид, который сидел на лавочке, мечтательно уставившись в облака. Пролетая, Юлька послала ему воздушный поцелуй. Он слегка улыбнулся, и это была единственная его реакция. Вероятно, мы были приняты за составную часть его грёз.
Ещё более интересный субъект поджидал нас на крыше 11-этажного дома. На лице субъекта были запечатлены весьма определённые признаки, явно свидетельствующие о небольшом допинге наркосредств, что подтверждало валявшееся неподалёку орудие его «шалости». К счастью, одноразовое. Увидев нас, «нарик» ужасно почему-то обрадовался. Он тут же широко раскинул руки и шагнул к краю крыши. У меня похолодело внутри. Однако тут же отступил назад. У меня отлегло на душе. Он опять шагнул к краю. Опять похолодело. Подумав и немного посовещавшись с собой, он спросил вслух, хотя ни к кому конкретно и не обращаясь, с приличной долей зависти в голосе: «Сколько же надо… это… чтобы… это самое… ну… летать?» Понимая, что не могу испытывать себя более перепадами температуры, я решила немедленно что-то предпринять и, подлетев поближе, как можно более обворожительно проворковала: «Люди не летают, дорогой».
- А вы? – озадаченно спросил «нарик». Меня спасла Юлька.
- А мы не наркоманки, - прошелестела она.
- А кто же вы? – спросил «нарик».
- Мы – твои глюки, - сказала Юлька.
Блеск в глазах «нарика» угас. Он сел и задумался, похоже, надолго, или, может, отключился с горя. Решив, что всё, что было в наших силах, мы предприняли, я и Юлька сочли удобным быстренько ретироваться.
Следует отметить, что Юлька-Хитрая, конечно же, как обычно, не сдержала слово, и домой мы вернулись поздно. По пути мы буквально на минутку залетели к Елене Прекрасной, которая совсем, по-моему, не удивилась, увидев наш весьма, на мой взгляд, необычный способ перемещения в пространстве. Это породило во мне подозрения. Уж кто-кто, а ленка вполне могла промышлять бесовским ремеслом. В свободное от учёбы время, конечно. На мой прямой вопрос Ленка, естественно, схохмила, очень удачно переведя одновременно разговор на другую тему. Однако я ещё больше укрепилась во мнении, что после напряжённого учебного дня Ленка распускает свою рыжую бесовскую косу и летает по городу, царапаясь в окна и сводя с ума надоедливых поклонников. Решив схитрить, я напрямую предложила Ленке полетать вместе с нами. Но и хитрость не удалась. Ленка загадочно улыбнулась и сказала: «Ну уж спасибо! Некогда мне такой ерундой заниматься!» В результате я так и не поняла, пошутила она или сказала правду.
Так, ни с чем, мы и вернулись домой. Вернее, я вернулась. Юлька «проводила» меня до дома и, выяснив, не обижусь ли я, если она в очередной раз слетает на ведьминский сейшн, и помахав на прощанье пушистым хвостом, улетела прочь. Я же слишком поздно спохватилась, сообразив, что не знаю, каким образом вернуться к обычному способу перемещения. Уж Юльки след простыл, куда там!
Сделав несколько неудачных попыток опуститься вниз, я совсем смирилась с необходимостью провести ночь не в кровати, а над кроватью. Уютно расположившись над нею, я закрыла глаза, и, засыпая, подумала: «А всё-таки люди не летают!» И тут же рухнула вниз.
Рухнув, я проснулась. Руки и ноги жутко болели. Хотелось спать. Значит, снова снилась Юлька. Сны о Юльке всегда заканчивались полным изматыванием моего бренного тела и измучиванием моей бедной души. Я тяжко вздохнула. Поднялась, оделась, умылась, причесалась и пошла к Юльке. Пешком, конечно. У Юльки мы, как обычно, пили чай из маленьких кружечек. И вдруг я заметила подозрительный блеск в её глазах…