Все будет хорошо

Женщина приставила к виску мужчины, обреченно глядевшего на нее, пистолет. Зажмурила глаза, чтобы легче было нажать на курок, глубоко вздохнула и проснулась. За окном полыхала кровавая заря. День начинался не очень удачно. Женщина потянулась не в силах избавиться от чувств, затопивших сознание. Сон завершился совсем не так, как ей хотелось бы. Она проснулась не вовремя. Еще одно мгновение и она выстрелила бы и освободилась от ненавистного мужа. Снова пережила финальную сцену, терзая себя. «Почему я не успела нажать на курок? Я так мечтала, да, да мечтала, - женщина с удовольствием повторила вслух романтическое слово, никак не вписывающееся в ее страшный сон, - его пристрелить, и в последний момент все сорвалось. И во сне не удалось избавиться от него»

Муж, ставший кошмаром ее жизни и отравивший, как ей казалось, лучшие годы никак не хотел с ней расстаться.
Все уловки, применяемые обычно женщинами, для того, чтобы привлечь, завоевать мужчину были использованы ей, но только со знаком минус. К примеру, зная, что ему нравятся длинные ухоженные волосы, она стриглась почти под ноль. Ему не нравились мини юбки – она носила неприличное мини, не только с точки зрения своего мужа, но и своих продвинутых подруг. Он склонялся к женщинам в теле – она была всегда так худа, что с успехом могла заменить пугало на огороде.  Он любил мучные блюда. Женщина с самого начала их совместной жизни заявила, что ни за что на свете, не испачкает руки мукой.

Женщина мучительно пыталась понять, что такого нашел в ней муж, не желавший поменять строптивую жену на покладистую и нежную подругу. Сколько неудачных пар ежедневно, ежеминутно расходятся, так и не сумев договориться. А ей не везет. Не везет ни с браком, ни с разводом. У нее не получается даже такая тривиальная вещь, как развод. Муж, ни под каким соусом не соглашался разойтись с любимой, по его утверждению, женой. Он не вдавался в подробности. А женщине оставалось задаваться вопросом: что могло удерживать двоих совершенно разных  людей, никогда не сходившихся ни в одном увлечении и имевших общей лишь супружескую постель, к тому же давно остывшую. Она перебирала в памяти все перипетии их сумбурной супружеской жизни, и ее все больше охватывало желание довести до логического конца свою неоконченную грезу и выстрелить в него. Она вспоминала его многочисленные попытки попасть в десятку: разбогатеть сразу и сказочно. Свою безысходность, терпение и способность вытаскивать непутевого мужа из самых безнадежных ситуаций. И ей показалось, что она нащупала ту страховочную нить, которую боялся отпустить ее инфантильный муж. Она вдруг поняла, что без нее, он, скорее всего, будет чувствовать себя акробатом вольтижером без лонжи под куполом цирка. Он боялся  остаться легкомысленным великовозрастным дитятей, которого в случае очередного падения никто не станет вызволять. Женщина смутно почувствовала, какие ее заслуги могли перевесить так часто поминаемые им недостатки. Она подбодрила себя, вспомнив любимую присказку своего мужа. В любых обстоятельствах он повторял ей: «не переживай, моя родная, все будет хорошо!» Вот так просто, никаких сомнений и тысяч терзаний. Все ясно, как в детской книжке-раскраске: раскрасили цветными карандашами, и все стало хорошо. А в случае их совместной жизни, еще проще: пришла жена, заплатила с лихвой, чем бог послал, и все стало, как всегда, опять хорошо!

Женщина долго жила по инерции, помня о кресте, предписанном каждому на пути дальнего следования. В какой то очень тяжелый и муторный день, она вдруг представила себя в качестве пленника, приговоренного к пожизненному заключению. Хотела смириться, как всегда, и жить дальше, не ропща, и тут же по-женски, нелогично задала себе следующий вопрос. «А за что сидит приговоренный? За страшное преступление!»,- напрашивался естественный ответ. «А она ведь не совершала его, пока!», -осторожно добавила женщина.

«Все, сегодня должен завершиться цикл. Ее замужняя страдальческая жизнь полностью исчерпала себя.» Женщина подошла к старому помутневшему зеркалу, висевшему над туалетным столиком, отодвинула его, вытащила из тайника маленький женский пистолетик, любовно протерла его. Еще раз продумала все детали: свое загруженное расписание, алиби, которое могли подтвердить сразу несколько человек, и приготовилась ждать. Часы в гостиной пробили 9 раз. Муж, позвонивший накануне вечером, предупредил, что вернется утром. Женщина прошла на кухню, приготовила себе кофе. С удовольствием выпила его, удивляясь своему спокойствию и способности думать о забавных мелочах. Пока пила кофе, сравнила себя с  чеховской героиней, вдовой в отличие от нее,  «пившей кофей безо всякого удовольствия»
«Я не вдова, во всяком случае, сейчас, может, поэтому кофе мне в радость?», - недобро усмехнулась. « Порог чувствительности»,  - по меткому выражению одной из ее подруг, был тем самым непреодолимым барьером, превращавшим заурядную банальность, в изощренную пытку, сравнимую с китайской и наоборот. Этот самый «порог» у женщины был на такой высокой планке, что любые самые незначительные мелочи могли вызвать у нее, как безумный восторг, так и страшное отчаяние. Обе крайности не могли быть поняты не только мужем, совершенно лишенным чувствительности, но и более эмоциональными натурами. В защиту женщины скажем, что мало кто из людей знавших ее, догадывался о бурях, бушевавших в душе. Она выглядела, зачастую, бесчувственной куклой.

«Интересно, смогу я выстрелить в человека, пусть даже в мужа, или не смогу? И как я потом буду с этим жить? Или просто убежать, скрыться? Он же все равно тебя найдет и повиснет драгоценным крестом на измученной истертой в кровь шее, как всегда! Нет, я смогу, я попробую! А если он отнимет у тебя оружие. Дура, вспомни, какой он, здоровенный бугай и какая ты, пигалица. Сколько у него сил и у тебя, после жизни с ним, осталось. А я не боюсь! Я стала храброй, как известный заяц, уставший бояться.»

Женщина оделась, чуть подкрасилась, чтобы чувствовать себя уверенней. Решила, что не будет глядеть ему в глаза. Если посмотрит, увидит его наивный до идиотизма взгляд, то не сможет выстрелить. Будет и дальше пребывать в трясине его инфантилизма. Раздался звонок в дверь. Женщина положила пистолет в карман брюк и подошла к глазку. За дверью стоял муж, переминаясь, как обычно, с ноги на ногу. Волна тошнотворного отвращения поднялась к горлу. Несколько раз глубоко вдохнув и выдохнув, она уравновесила дыхание и решительно распахнула дверь. Он смотрел на нее бараньими влажными глазами, пытаясь угадать ее настроение, чтобы выбрать естественную манеру поведения.

- Ты меня ждала?, - игривым тоном спросил он
- Да, очень, - по тому, как она спокойно произнесла эти слова, без свойственной ей иронии, он почувствовал, что что-то происходит.
- Извини, немного задержался, дела… ты же знаешь, как я занят, - проговорил он уже менее уверенным тоном.
- Знаю, - только и сказала женщина, засунув руку поглубже в карман.
- Мы что, так и будем стоять на пороге, ты не даешь мне пройти, - голос мужа сорвался на крик, его самый убедительный аргумент,  - Ты не забыла? Я у себя дома!

Женщина, улыбаясь, вытащила из кармана блестящий, похожий на игрушечный пистолетик, приставила его к виску мужа. Глаза его стали вращаться с невероятной скоростью.
- Не двигайся, - прошептала она, - одно неудачное движение и ты покойник.

Глаза мужа, совершив очередной виток, замерли, лицо стало бледным, дыхание участилось. Внезапно он охнул и упал прямо под ноги женщины, судорожно сжимавшей, так и не выстреливший пистолет.

Марш Гуно заиграл ровно в 10 часов утра, как и был запрограммирован с вечера, Женщина с трудом выбиралась из тяжелой дремы и открыв, наконец, глаза, еще раз безнадежно пожалела о том, что ей так и не удалось нажать на курок.