не могу забыть

«Послушайте, ведь если звезды зажигаются, значит это кому-нибудь нужно»
Маяковский

Снять одежду стереотипов, смыть косметику фальши и впервые за много лет посмотреть в зеркало. Во что ты превратилась? Глаза пустые, без слов и эмоций. Наверное, так и должно быть. Тело тряпичное, кукольное. Место марионетки – на дне огромного сундука, «до лучших времен», которые никогда не наступят. В памяти – аплодисменты, заинтересованные взгляды зрителей, искренний смех детей. «Это я заставляю их смеяться и плакать,» – думала она и от этих мыслей становилось уютно и совсем не грустно даже в сундуке. Но однажды она задумалась над тем, правильно ли то, чем она занимается. Зачем заставлять людей испытывать то, что она хочет? Разве они станут от этого счастливее, добрее? Разве им будет легче жить, если она притворно-обволакивающим голосом прошепчет со сцены признание в любви? Они, конечно же, затаив дыхание, примут его, как должное. Будут рассказывать своим приятелям о том, как прекрасно, когда кто-то так сильно любит тебя. И приятели придут на это же шоу, чтобы получить ряд эмоций, сравнить свои ощущения и переживания, обсудить то, в чем она (божественная и неприступная, само совершенство!) была одета, как говорила, на кого смотрела. Кто-то подарит ей цветы, прошепчет «вы неотразимы» и, застенчиво отведя взгляд, скроется в толпе. Она не запомнит даже его лица, голос тоже постепенно сотрется из памяти. Таких, как Он – тысячи. И все обожают её, превозносят. На деловых встречах в кафе ей часто говорят, что она – не такая как все, необыкновенная, самая прекрасная женщина на свете. Раньше – хотела верить, теперь не может. Да, странно, когда даже на деловых встречах в первую очередь превозносят твои красоту и талант. Никто, никогда не спросит – как ей живется в этом мире, что она чувствует, а лишь подарит порцию фальши, именуемую «восхищением» и будет уважать себя за то, что украдкой прикоснулся к её руке. Артистка всегда должна улыбаться, что бы не происходило у неё внутри. Такая работа. Такие правила. Сцена – не место для грусти.
Однажды она решила ПОГОВОРИТЬ С НИМИ. В свете прожекторов закричала вместо обычных признаний в любви слова ненависти, отвращения к тем, кто пришёл. Существует мнение, что сочетание «крик души» пришло из иудаистской религии: когда душа расстается с телом, она очень громко кричит, так громко, что этот ужасный крик разносится по всей Земле, нет уголка, в который он бы не проник. К сожалению (или, к счастью), человеческое ухо не способно услышать его. Актриса вспомнила об этом, когда смотрела в пустые глаза собравшихся. На мгновение зал замер и … они хлопали и смеялись, смеялись и хлопали. «Какая же она молодец, как вживается в роль! Браво! Вы – чудо! Бис!» А она всё кричала, пока были силы и не сорвался голос, но никто не слышал, не хотел услышать. Она была одна в этом огромном зале. Одна. Актриса поднесла ко рту кубок с ядом и мелкими глотками, задумчиво выпила его содержимое. Через некоторое время она начала задыхаться. «Ей плохо, доктора!» – закричал кто-то, но безликие люди довольно улыбались, потирая руки в предчувствии чего-то нового, неповторимого, ведь не каждый день на твоих глазах умирает человек, известный человек!
На следующее утро на первых полосах всех газет были помещены некрологи, фотографии – детские, в юности, в зрелые годы. В очередях и кассах обсуждали смерть звезды: «Почему так случилось? У неё было всё, что нужно человеку для счастья, даже больше» - «Она сгорела. Рано или поздно, это должно было случиться» – «Как вы думаете, а деньги за билеты на концерты, которые не состоятся вернут?» – «Вам не кажется, что скоро пойдет дождь?» – «Простите, а сколько стоит баночка ананасов?»
Люди не помнят о тех, кто достал до дна, умеет падать и готов разбиться. Люди не понимают того, чего боятся. Не понимают и не пытаются понять.
Её похоронили на маленьком кладбище. Не было ни охапок цветов, ни торжественных слов, ни венков от преданных друзей. Куда-то все разом пропали, уехали, исчезли.