Кожа

Когда мне говорят, что женская кожа напоминает шелк, я плююсь на все четыре стороны света. Ну, не шелк, совсем не шелк. Никогда в жизни я бы не осмелилась сказать девушке: "Дорогая, у тебя кожа, как шелк!". Боюсь получить по физиономии или услышать в ответ: "А у тебя, как драп". Режьте меня на куски, романтичные натуры и работники текстильной промышленности, но я даже под страшными пытками не признАю, что у женщин "шелковая" кожа.
Она какая-то другая. Пока не знаю, как ее определить. Я ищу слово. Я в процессе. Мне нужно, черт побери, это определение! Хотя бы одно.
Я спрашиваю у знакомых: "Какая, по-вашему, у девушек кожа?" и слышу: "Шелковая", "как персик", "гладкая". Однажды было даже такое заявление: "Как у дельфина".
Ладно, признаЮ, что-то от всего этого есть ("гладкая"  по понятным причинам отметается), но ведь все это совсем не то. Она же больше, чем просто шелк, она нежнее и приятнее; никакой пушок ни одного на свете персика не сравнится с тем, что мы находим на щеках своей любимой, а дельфины тут вообще не при чем.
Когда скользишь подушечками пальцев по мочке уха – это одно; когда покрываешь подушечками пальцев, миллиметр за миллиметром, кожу на лопатке – совсем другое; когда гладишь… (здесь предоставляю дело вашей фантазии) – это вообще восторг. Все это я к тому, что для определения кожи, а тем более женской, одного слова мало, даже если это будет очень красивое слово.
В раздумьях над этим коварным словом я сидела в баре для людей голубых кровей (не арийцев) и уже сорок минут тянула одно пиво (при личном рекорде в тридцать). Мысль об этом все время ускользающем слове не давала мне покоя. Кажется, я выглядела хмуро. Именно поэтому меня крайне удивил (когда я, наконец-то, соизволила это заметить) подолгу задерживаемый на мне взгляд одинокой брюнеточной красавицы. Я отметила про себя, что она хороша, если не сказать больше. Но на этом и все. Хотя мне тогда по причине затянувшегося одиночества и не помешало бы завести какое-нибудь знакомство, я чувствовала себя не в состоянии реагировать: я была занята СЛОВОМ. Вряд ли бы из меня получился хороший собеседник.
Что-то произошло. Я не заметила, когда и как, но что-то явно случилось. Теперь в моем мозгу со СЛОВОМ конкурировала какая-то мысль, но мне никак не удавалось ее уловить. "Забыла покормить кошку?" Нет. "Не сдала вовремя какой-то отчет?" Нет. "Обещала с кем-то сегодня встретиться, а сама торчу здесь?" Тоже нет.
Я бросила это бесполезное занятие и начала разглядывать девицу, которая, по всей видимости, никак не решалась ко мне подрулить. Да, давненько я не встречала здесь такой красавицы. Глаза – купаться и тонуть, волосы – ерошить и гладить, руки – … (молчу про руки, а то понесет), тело – обнять и никогда не отпускать.
И тут оно пришло! Она, то есть. Мысль, которую я не могла поймать. Спросить, спросить у нее про кожу, про слово для кожи! Может быть, она знает. Вдруг это такая небесная задумка: подсадить мне в баре девочку, которая будет знать СЛОВО?
Я демонстративно выдрала из блокнота листок и написала: "Марсианский кораблик", а ниже телефон. Передала через бармена и тут же ушла. Можете пытать меня при помощи "испанского сапога", чтобы узнать, почему я написала именно "марсианский кораблик", а не что-нибудь более вразумительное – я не отвечу. Не знаю.
Между прочим, мне пришлось ждать два дня, прежде чем она позвонила. Наверное, все думала, что означает этот самый кораблик. Не придумала и решила спросить лично. Мне понравилась ее первая фраза по телефону:
– Здравствуйте, я по поводу… (последовала весьма продолжительная пауза)… марсианского кораблика.
Я нажала на телефоне кнопочку "secrecy" и разразилась сатанинским смехом.
Ничего пояснительного "по поводу кораблика" я ей не сказала. Просто пригласила в гости.

Провал в памяти.

Мы лежали в постели, ее голова на моем плече, курили какие-то длиннющие сигареты и устало молчали. Я похоронила бычок в пепельнице и стала водить пальцем по ее руке.

– Слушай, вот какая у женщин кожа? Ну, по-твоему, на ощупь какая?
– Гладкая. И  с пушком.
– А еще, кроме "гладкая"?
– Не знаю, сейчас подумаю.
… Она была мастером держать паузы.

– Ну, вот, например, тебе хочется сказать "у тебя такая-то кожа". Какая, кроме "гладкая" и "шелковая"?
– Черт его знает. Тебе зачем?
– Да так, сочинение в школе пишу.
– В шко-о-оле?!

Редкое отсутствие чувства юмора.

Потом я была на тренировке. Этот вид спорта принято называть большим теннисом, но мне совсем не нравится определение "большой". Блин, а трудно мне угодить!
Я про себя теннис окрашиваю в цвета британского флага и подолгу тяну:  ло-о-о-оун теннис. И пофиг, что в транскрипции отсутствует "у", ведь мы-то знаем, что он там есть. Лужайки, как вы понимаете, тут не при чем. Длинный он, как звук "о-оу", особенно когда удар сопровождается смачной оттяжкой.
День выдался совсем не солнечный. Даже слегка пробрасывало дождичком, но как-то очень лениво. Мы играли на открытой площадке. (Простите, слово "корт" я тоже не люблю.) Девочка, стоявшая по ту сторону сетки, была из тех, кто мне не нравится. Речь не о внешности – тут ей многие могли бы позавидовать. Дело в: "Па-а-па, забери меня через два часа! Я не знаю, что ты будешь делать два часа, просто забери и все! А на чем я, по-твоему, домой поеду? Ага, вот так я и запрыгала по маршруткам с этой дубиной! (ракеткой, то есть, прим. авт.). Если не заедешь, я все маме расскажу!"
Из представительниц слабого пола мы с ней в тот день оказались единственными сильными. То есть теми, кого не испугала погода. Еще пять-шесть похмельно выглядевших дядечек лениво перебрасывали друг другу мяч на соседних площадках. Вот все, что оставил дождь от группы в 25 человек. Было скучно. Обычно кто-нибудь хохмит, орет похабные анекдоты, тренер гоняет остановившихся "покурить", а сегодня не было слышно ни единого слова, только натужные "Хо!" да "Уф!". Закончили на 20 минут раньше.
Меня снова мучило СЛОВО. Я стояла, не шевелясь, под душем и пыталась, пыталась его родить. Струи воды уже начали больно колотить меня по макушке и плечам, а я все не двигалась, упершись взглядом в одну точку. Вдруг случился какой-то перепад давления, и вода стала холодной. Я встрепенулась и обнаружила, что точка, в которую я смотрела, располагается точнехонько между лопаток девочки-я-все-маме-расскажу. Капли воды торопливо сбегали по ее плечам вниз, на спину, крепкий задок и ноги, как будто боясь не успеть облобызать ее всю. Она производила "намыливание шеи и плеч" – такими по-школьному, по-первоклашечьи старательными выглядели ее движения. Не удивлюсь, если при этом она высовывала кончик языка.
Кажется, за три минуты с тех пор как я очнулась, в моей голове успела сложиться сказка. Я медленно двинулась вперед, не осознавая, зачем и куда иду. Расстояние между нами постепенно таяло. Я неотрывно смотрела в ту самую точку между ее лопаток, медленно шагала и думала: вот сейчас оно придет, это слово, сейчас, сейчас, как только я коснусь это кожи, она мне сама скажет…
Она вздрогнула от моего прикосновения и резко обернулась. Молча долго смотрела на меня изумленными глазами. Я мимоходом подумала, что сейчас она мне съездит по физиономии, и спросила:

– Какая?
– Что – какая?
– Какая у женщин кожа?

Она не торопясь провела ладошкой по моему плечу и ответила:

– Мокрая.

Весьма ситуативно, но мне повезло прямо в душе. Хорошо, что успели до прихода следующей группы.

Дальше я решила думать сама, не тревожа девушек "марсианскими корабликами" и "случайными связями в душе". Ночами мои размышления становились особенно мучительными, потому что подстегивали и усугубляли мою дурацкую бессонницу. На работе начальник стал хмуро на меня поглядывать и вместо всегда бодрого "Здравствуйте, Наталья!" говорить небрежно, будто бросая ненужную бумажку в корзину, "Сссьте". Не знаю, чем бы все это закончилось, если бы я не признала свое поражение. Осознав свою романтико-филологическую несостоятельность, я подписала себе "литературный" приговор.
Однажды вернувшись домой, я, не разуваясь, прошла к письменному столу, взяла карандаш, бумагу и крупно написала:
У женщин ОФИГИТЕЛЬНАЯ кожа.

Занавес.