С чего начинается Родина Последний рак

Лу - высокая, стройная, длинноногая женщина 25 - ти лет, неопределенной национальности. Красивая. У нее слегка вздернутый носик, большие карие глаза и каштановые волосы, которые она упорно стрижет коротко под мальчика. Чуть угловатая фигура подчеркивает спортивный покрой тела. Она слегка картавит, голос низкий, с хрипотцой, а когда смеется, на левой щеке, появляется маленькая ямочка, величиной с копейку, будто - бы кто-то надавил пальцем, да так и осталось. Только зубы, ровные и белоснежные просто до неприличия, почему - то привлекают к себе особое внимание.
 И так, эта молодая, чистая, и в общем - то породистая женщина жила здесь уже второй год. Она спала на такой же, как у Семена, нестроганной лавке, но чуть левее, у окна, где свисала недовязанная капроновая сеть. Здесь же стояли многочисленные тазики, мисочки и ведерки с ее бельем, которое она постоянно замачивала в склизком хозяйственном мыле, чтобы не пахло потом и тиной. Как истинная любительница пива она не могла не уважать свежих раков, и потому в старом, еще со школьных времен застрявшем у Семена в доме аквариуме, она разводила огромных членистоногих, подкармливая всякой снедью, часто балуя жареными гадами, которых выуживала из - под двери, сноровисто орудуя кочергой и сачком.
 Лу вообще была ловкая и легкая. И с такой же легкой радостью предавалась она нечаянным ласкам, сохраняя при этом наивно - обиженное выражение лица, будто бы все происходящее при этом было до сих пор не знакомо. За это и любил ее Семен, больше всего любил. Больше речки, больше желтого гусеничного трактора и больше фильмов иитальянского режиссера Антониони. Эта большая любовь погнала его в тот ненастный осенний вечер из теплой постели сначала вниз, к бахилам, затем дальше, от печки, за дверь, в сырость, в холодное, вязкое, охающее море бледно - зеленых гадов, мимо мохнатого черного столба, к далекому, устало тарахтящему трактору, единственному способу передвижения в этих забытых богом краях, чтобы уехать далеко, в туманную мглу, серую неприкаянную хлябь, за хлебом и бидончиком свежего пива.
 
 Вернулся он через месяц. В холодной хате кроме голодных раков никого не было. Стрелки часов остановились на половине. Третьего.