Убийца

                "Fee fi fo she smells his body
                and it makes sick to her mind"

1

Англия… Маленькая деревушка в середине какого-то графства. Названия даже не видно на карте. Аккуратненькие домишки с лоснящимися от солнца огородами. Одна семья, живущая вместе из поколения в поколение. Каждый новый житель в деревне или приезжий вызывает уйму любопытства… Любой новый человек очень чужой здесь, когда все остальные – "свои". Ни один из них не обойдется без беспрерывных слухов в свой адрес… Так же не обошелся и милый молодой юноша, приехавший в деревню из города на дорогом иностранном автомобиле и остановившийся у одной одинокой старушки. Это был Милки из Лондона!
      - Ну, ну, Дебора! Рассказывай же! Кто он такой? Откуда приехал? Зачем? Как себя ведет? Он хороший или плохой? – набросились другие старушки на счастливую обладательницу гостя, –  Сколько он тебе платит? Ну, отвечай! Чего молчишь? – в глазах выражались огромное любопытство и зависть.
      - Ну… Ну … Успокойтесь же! Успокойтесь! Вы не даете мне ни слова сказать! Давайте обо всем по порядку. Зовут его Милки. Он учится в университете и приехал сюда по учебе. Какие-то материалы собирать…
      - Знаем мы их материалы… За маком приехал … Или еще черт знает за чем.
      - Ну, не надо так говорить о незнакомом человеке. Ты ведь его еще совсем не знаешь.
      - Вот скоро и узнаем! Как найдем у него в кармане какой-нибудь наркотик, так и узнаем!
      - Ну, хватит же тебе! Он бы тебя слышал!
      - Вот я ему все это в лицо и скажу! Все, все, что о нем думаю!
      - Может быть, вы перестанете спорить? И дадите мне сказать?
      - Ну, говори же! – сказала противница наркомании.
      - Его зовут Милки. И ему двадцать лет. Он приехал где-то на месяц…
      - А платит тебе он сколько? Сколько платит? – шепотом сказала та бабушка, которая защищала молодого путешественника.
      - Много. Платит много.
      - Сколько?
      - Не скажу. Это не имеет значения, - пыталась защититься Дебора. Но она прекрасно знала, что сказать или много, или мало – все равно. Все равно они будут ненавидеть ее. Уже сейчас по лицам старушенций пробежал недружелюбный оскал. Они начали нервно перешептываться…
      - Ну ладно, мне пора, надо еще гостя покормить… Если он, конечно, пришел уже…
      - Ну, иди, иди, обхаживай, обхаживай своего гостя. Не пропусти ни одного его желания, - злобно сказала одна из бабушек.
Все остальные тихо ей кивнули и одобрительно посмотрели на нее. У бедной Деборы разрывалось сердце, но в тот момент она забывала, что сама тоже обсуждала и огрызалась на других. Она пошла, медленно, боясь оглянуться.
Она еще не успела отойти, как послышались слова:
      - Ну почему именно ее он выбрал? Ну, чем она лучше нас? Да, да… Именно. Дура. Дура набитая. Да у нее рожа кирпичом! … Да… Да у нее! …
Дебора, не обращая внимания, шла к себе, грызя от злости губы. Она решила отомстить им. Отомстить за обиду…

2

Келли – это девочка тринадцати лет. Может быть, самая красивая в деревне. Но уж точно самая милая. Ее маленькое тельце вечно одето в простенькое деревенское платьице в цветочек. В волосах всегда одна и та же лента. Ее милое личико выражает только покорность и невинность. Она, как и все другие ребятишки из деревни, работает в поле и в своем огороде, бегает по лесу босиком, зачитывается "городскими" любовными романами и мечтает о жизни в городе. Также дружит со всеми остальными и со всей компанией ходит гулять в свободное время. Настоящий ребенок, как и все другие мечтающий стать взрослой. 
И именно она привлекла юного студента из Лондона. Привлекла своей девственной красотой, своими огромными глазами с ворохом пушистых светлых ресниц. Своей легкой босоногой походкой, своим нежным извивающимся и находящимся в постоянном движении тельцем, своими детскими, но в то же время взрослыми, движениями, формами, словами. Короче говоря, он влюбился в нее. Это случилось в первый же день его пребывания в деревне.
Милки вышел из домика, как только договорился с хозяйкой и положил вещи. Он решил, что лучше разберет их потом, а пока светло и тепло, можно погулять и разведать здешние места. Потягивая едкий дым дешевой сигареты, он отправился к лесу. Но тут его внимание привлекла толпа ребятишек разных возрастов где-то от семи до пятнадцати лет. Все они были в простеньких одеждах, многие босиком и с корзинками, полными грибов. Они направлялись к деревне. Вся орава остановилась и с любопытством начала рассматривать незнакомца. Милки стал разглядывать их. Все они, такие цветные, свежие и нетронутые, слились для него в одно целое. Ему казалось, что все они одинаковые. Но только одна из них, самая, самая, самая, казалась ему другой. Она не только выделялась из всей этой толпы, но и затмевала ее.
О! Она! Единственная и неповторимая! Ее босые ножки, изрезанные осокой и искусанные комарами! Загорелые, они настолько красивы! Они прямо как у дикой кошки! Ее легкая невинная походка! Ее движения! Настолько соблазнительные и спокойные, что невольно взгляд не отрывается от них. Ее тело, так упруго держащее на себе это простенькое платьице! Но оно так ей идет! Ее волосы, выбивающиеся из косынки! Ее лицо, ангельское лицо! Ее большие карие глаза, они смотрели прямо на него! Смотрели с любопытством, вопрошающе. Ее ресницы хлопали, как будто недоумевая, и он терялся от смущения. Губки ее были так ужасно соблазнительно открыты, что Милки не знал, как удержаться и не подбежать к ней и не поцеловать.
      - Эй, ребятня! Вы за грибами, что ль, ходили? – спросил Милки, просто не зная, что спросить. Он обращался ко всем, но, нетрудно догадаться, что лично он обращался именно к Келли.
      - Да! За! Да! Грибами! Мы ходили вон туда! Хотите, мы вам покажем, где их много тут? Там разные есть! И лисички … - после того, как ребятишки выложили свою тираду, они стали ждать, что будет делать или говорить незнакомец, тупо уставившись на него.
Милки не ожидал такого налета. Он не знал, что деревенские дети так общительны. Как, впрочем, и бабушки, тоже. Но его поразило одно обстоятельство. Та, которой, можно сказать, и был задан вопрос, вообще не сказала ни слова.
      - Нет, спасибо огромное, как-нибудь в другой раз. Я сейчас просто гуляю. А вам – удачи! Всего доброго! – сказал он и повернулся к лесу. Он решил, что заговорит с НЕЙ потом, когда они будут наедине.
      - Всего доброго! Удачи Вам! – неслись ему вслед детские наивные голоса. Но среди них опять не было голоса той прекрасной молчуньи, чьи глаза так продирали его взглядом. Хоть он и не видел, кто и что говорил, но он был в этом уверен.
      - Он такой вежливый! Ужасно вежливый! Он такой хороший! – обсуждался Милки в деревенской компании. Только Келли молчала и не говорила ничего и ни про кого.
А дети каждому встречному твердили одно и то же:
      - А мы незнакомца видели! Он такой хороший! Он нам удачи пожелал!
      - Правда? Ну и хорошо! Будет теперь вам с кого пример брать! – шутили молодые мамы, отрываясь от огорода.
Всем, всей деревне, казалось, был интересен этот "новый" молодой человек. Всем, кроме Келли…

3

Милки гулял в лесу и рассуждал вслух:
      - Вот подойду к ней, когда она будет заниматься чем-нибудь на огороде. Например, полоть, - он просто не знал, что еще можно делать на огороде. Он знал еще модное слово "окучивать", но что оно значит в практике, он не представлял, - Я подойду и скажу: "Здравствуйте, милая незнакомка! Ваши глаза свели меня сума! Я просто таю от Вашего взгляда! – жара и сосновый лес сподвигли на громкие слова, - Разрешите мне хоть ненадолго прикоснуться к Вашей ангельской ручке или хотя бы услышать от Вас пару слов…". Ну, а потом еще чего-нибудь придумаю…
После длительного размышления у Милки был составлен план, по которому после чуть ли не любого слова, которое могла сказать его возлюбленная, у него имелось несколько вариантов продолжения разговора.
Но получилось совсем не так, как он загадывал …
На следующий день Милки с утра пошел на охоту на Келли. Прогуливаясь по деревне и ловя на себе любопытные взгляды, он искал ее. Искал свое собственное совершенство. Все уже встали и, видимо, давно занимались своими делами. Дети тоже работали. И вот он увидел ее! Она сидела в огороде на коленях и одной рукой придерживала корзину, а другой собирала красную смородину. Она не сразу заметила его, и он около пяти минут просто стоял и наслаждался ею. Вдруг она почувствовала на себе чей-то взгляд и обернулась. Посмотрев ему опять в глаза, она улыбнулась. О, Боже! Милки бы отдал тогда все, что у него было, чтобы она улыбнулась ему еще раз. Это была такая искренняя добрая улыбка, что она действительно растопила бы какой угодно лед.
      - Привет, красавица! Как дела?
      - Нормально! А ты кто такой? Про тебя говорят, что ты наркоман! Это правда? – сказала Келли, сама не подозревая, что такое нельзя говорить. Она одновременно жевала смородину и поэтому говорила немного невнятно.
      - Нет, конечно, - Милки был немного потрясен, на какую тему тут же перешел их разговор, - А кто так говорит? И почему?
      - Не знаю. Нет, правда, не знаю. А как тебя зовут? Ты ведь из города, да?
      - Меня Милки зовут. А тебя?
      - Кэлли! – сказала Келли, выговаривая каждую букву и играя глазами.
      - А сколько тебе…ну…лет?
      - Тринадцать, - опять очень четко выговорила Лолита.
      - А мне двадцать, слушай, а тебя можно на секунду? У меня для тебя тут кое-что есть…
      - Что? – любопытно спросила Келли.
      - Ну, подойди сюда, узнаешь!
Келли запрещали ходить с незнакомыми и даже с ними разговаривать. А с этим человеком почти всем детям в деревне было запрещено общаться. Но любопытство взяло верх, и Келли, немного с опаской, приблизилась к Милки.
      - Вот, на тебе! – сказал Милки и протянул Келли браслетик из разноцветных деревянных камушков, - Носи на здоровье! И не бойся меня! Я не наркоман! А ты мне очень понравилась. Сразу понравилась… Ты – очень милая, хорошая девочка… И красивая… И не такая как все… - добавил напоследок.
      - Спасибо… - смущенно проговорила Келли, и, почувствовав, что краснеет, побежала обратно к огороду.
      - Ну, можно я приду еще? Можно мне будет с тобой поговорить?
      - Да! Только когда никого рядом не будет… И чтобы никто не знал… Надеюсь, тебе можно верить? – девочка говорила очень тихо и таинственно, постоянно оглядываясь по сторонам, что заставило Милки не удержаться от улыбки.
      - Можно, - искренне ответил он и приложил руку к сердцу, дабы создать большую уверенность.
Девочке этого хватило и она, увидев в новом знакомом рыцаря, принялась рассказывать.
      - Понимаешь, тебя здесь почему-то невзлюбили… Не знаю, честное слово не знаю, почему. Считают, что ты наркоман, плохой человек и все такое. Поэтому никто не должен знать ни о том, что мы с тобой говорили, ни о том, что будем разговаривать и встречаться еще… Но мне ты понравился… Очень даже… Поэтому мне хотелось бы с тобой тоже пообщаться. Мне кажется, что такой человек, как ты, многое может рассказать интересного такой девочке, как я, - Келли говорила совершенно по взрослому. Что-то в ее словах было совершенно непонятное, чего не мог уловить Милки. Но он обомлел от счастья.
      - Хорошо, я еще приду. Значит, ты в этом доме живешь?
      - Да! Пока, а то моя мама идет!
      - Пока, красавица!
Келли снова приступила к сбору ягод, половину съедая сразу. Она напевала какую-то песенку, непонятно какую, и раздумывала о сегодняшнем госте. О разговоре, о его внешности, голосе, интонации, а главным образом – о предстоящей встрече… Ей он сразу понравился. И она увидела сразу, что понравилась ему… Она всегда почему-то такое видела… И почему-то какое-то беспокойство терзало ее. То ли счастливое, то ли нет.
      - Что-то должно случиться… Но что? Плохое или хорошее? Увидим! – подумала она… И успокоилась…
      - Келли! Пойди сюда! – услышала она из дома голос мамы.
Она вскочила, прекратив свои раздумья, и незамедлительно явилась перед лицом матери. Она всегда ее немного побаивалась, так как мать была строга. А сейчас это самое беспокойство говорило ей, что ничего хорошего от разговора с матерью ждать нечего. А увидев разъяренное мамино лицо, она окончательно убедилась, что что-то натворила (и знала, что) и решила выбрать самую выгодную позицию – сделать вид, что она даже не знала, что это плохо.
      - Келли! С кем ты сейчас говорила? – глаза мамы сверлили Келли насквозь, но она смогла произнести:
      - Да вот с этим новым жильцом. Он спрашивал меня, где здесь можно достать некоторые продукты… Ну… Хлеб, молоко и другие. И где здесь ближайший магазин…
      - И ты ему, конечно же, все подробнейшим образом объяснила? – мама почему-то становилась строже.
      - Ну да… Кое-что я не знала…
      - Чего ты там не знала?
      - Да так. Я уже забыла. Ну и что такого страшного?
      - А так! Ничего! Ты же знаешь, что я запрещаю тебе с ним общаться. А тем более к нему подходить. И интересно, почему это он не смог спросить все это у своей хозяйки?
      - Ну, может быть, ее сейчас нет, а когда она была, он не вспомнил.
      - А почему он спросил именно у тебя?
      - Ну, не знаю, может вспомнил именно в тот момент, когда проходил мимо нашего дома… Мам, ну неужели ты так беспокоишься за меня? Ничего не произойдет! Он, кстати, очень хороший человек!
      - Откуда ты знаешь?
      - Ну, я же с ним говорила!
      - Иш, нашла, чем хвастаться! В тринадцать лет уже с наркоманами разговаривает!
      - Да никакой он не наркоман! Откуда вы все это взяли?
      - Люди знают… Люди видят. Я, например, ничего в этом не понимаю. А кто сказал, тот, наверное, понимает.
      - Да ну кто? Кто у нас тут в этом понимает хоть что-то? Ну кто? Говорят просто то, что считают, что давно не говорили, и все. Мама, и ты этому веришь? И прекрати дурью маяться. Пусть говорят, что хотят. А я этому человеку верю и считаю, что он уж получше наших сплетниц.
      - Ну, не знаю, не знаю… - уже более скромно сказала мать. – Ну, разговорилась ты тут у меня, расфилософствовалась! Иди, работай! Но все равно, лучше больше с ним не общайся! Я о репутации нашей забочусь. Что люди будут говорить, если узнают? Ох, даже представить страшно!
      - Ох, уж эти люди! – проговорила Келли, уходя.
      - Иди, иди, хватит философствовать! Ой, что это у тебя?
Келли моментально обернулась. Мать показывала на красивый браслетик у Келли на руке.
      - А! Это он подарил! За то, что я ему объяснила! – гордо сказала Келли.
Но мать это не порадовало. Она как-то странно кивнула, почти про себя и сказала:
      - Больше с ним не разговаривай и не подходи к нему! Если он подойдет к тебе и начнет разговаривать или иди домой, или зови кого-нибудь. Ты меня поняла? Я тебе ЗАПРЕЩАЮ с ним общаться!
      - Угу, понятно, - сказала Келли маме. А сама подумала:
      - С чего это она? Из-за какого-то браслетика? Мне кажется, наоборот, хорошо! Дарит такие красивые штучки. А что запрещать? И раньше было запрещено! Так что ничего страшного не случиться, если я с ним еще раз встречусь. Так, для интереса…
Келли сама себе улыбнулась и пошла собирать ягоды…
Но страшное все-таки случилось…

4

На следующий день вечером, когда Келли собиралась идти гулять со своими друзьями и уже выходила из дома, она услышала сзади чей-то голос (конечно же, это был голос Милки, она его узнала).
      - Привет, красавица! Куда это ты собралась?
      - Привет, Милки! Я иду гулять! Только тише говори! Услышат ведь! – Милки в темноте нащупал ее руку и почувствовал на ней его браслет. Он держал ее во время всего разговора, что заставляло девочку нервно чувствовать, что ей очень неловко, и что где-то там, внизу начинает все бурлить.
      - А, может быть, ты со мной пройдешься? Скажешь друзьям, что останешься дома, а мы пойдем гулять.
      - Нет, далеко мне нельзя, а здесь нас увидят.
      - А разве нет места в деревне, где никто не увидит? – поинтересовался Милки.
Его глаза упрямо сверлили грудь Келли. Она уже успела вырасти до относительно огромных размеров (деревенская пища, что Вы хотите!). Келли от этого чувствовала себя еще более неловко. Ей хотелось поскорей уйти отсюда, где в любой момент ее могут увидеть с этим молодым человеком, да еще держащим ее за руку. И ей на ум пришел сарай, где запасено сено для всей деревни.
      - Есть сеновал, он в сарае. Там классно! Только надо тихо сидеть!
      - Отлично! Будем тише травы, ниже воды. Пошли, пока никого нет. Нам куда? – в его глазах засверкали искры, и они уже уставились куда-то ниже груди… Келли несмело показала пальчиком куда-то вглубь, и они двинулись. Тихо-тихо уходила Келли с каким-то незнакомцем, таким неизвестным, странным, но заманчивым, чувствуя тогда себя лучше и красивее всех остальных девочек в деревне. Дом был все дальше и дальше. И вот уже вблизи тот сарай. Да, именно тот, о котором она говорила. На окраине деревни, около леса. И страшно, и красиво. Заманчиво и трепетно. Она чувствовала, что сегодня это место совсем другое. Совершенно непохожее на их родной, деревенский сеновал. Сейчас оттуда несет каким-то страшным визгом, страхом и любовью, смертью, лесом и жестокостью… Но Келли чувствовала руку незнакомца, так настырно ведущего ее сюда. Он тянул, буквально тянул ее к дверям. Ей стало так страшно, но она решила, что все ей слишком кажется, чтобы делать выводы. Они зашли в сарай. Там было темно и пахло сеном. Стало еще страшнее, тут, в закрытом помещении. Его глаза горели, как у волка. Но он держал ее за руку, и она побоялась бежать. Они сели около входа. Милки достал дешевую сигарету и предложил Келли. Она отказалась. Милки закурил один. Они сидели около часа и просто разговаривали. Разговаривали о том, о сем… И Келли уже совершенно позабыла о своих страхах. Ей казалось, что рядом с ней сидит человек, который не такой, как все, который не считает ее за ребенка. Она могла с ним говорить обо всем, не сдерживая своих мыслей.
- А что вообще делают люди в городе, если там нет огородов? Нет коров, полей, лесов? – со смехом призналась Келли.
- Зато у нас есть телефоны, компьютеры, машины, мотоциклы, телевизоры и многое другое. Есть радио и музыка! У нас там хорошо!
- У нас есть один телевизор во всей деревне. Почти у всех есть доисторические радио. И три телефона! – похвасталась Келли.
Милки рассмеялся!
- Интересно, что я скажу ребятам?
- А до скольки вы обычно гуляете?
- Ну, до двух, до трех. Нам тут разрешают, ведь никого постороннего нет! Всех знают!
- А! А ты можешь одну ночь провести не с ними, а со мной?
- Могу…
Милки посмотрел на часы. Там было почти ровно полдвенадцатого.
"В двенадцать – приступлю…" - подумал он. Ему хотелось, чтобы стрелки часов моментально поднялись до самой высокой точки. Слишком уж сексуальной тогда была Келли. Чуть раздвинутые ножки и легкое платьице, через которое просвечивалось нижнее белье…
Келли чувствовала на себе эти взгляды, но любопытство, гордость и уверенность, что из-за этого она круче всех остальных, заставили ее остаться. Хотя, может быть, тогда было уже поздно…
Ей уже хотелось туда, домой, или хотя бы к друзьям, ей опять стало страшно. Ей хотелось, чтобы они с Милки начали говорить. Разговора с ним она ничуть не боялась, а вот молчания – да. Потому, что в разговоре можно все предвидеть, а вот что последует за молчанием – бог знает кому известно.
Стрелки неумолимо ползли вверх, а разговор постепенно становился все более завязанным. Милки говорил и говорил, посматривая на часы и пытаясь убить время. Без пяти двенадцать он не выдержал.
- Знаешь – сказал он Келли, посмотрев на нее таким глубоким взглядом, что Келли почувствовала себя голой, – ты очень красивая…
Келли это не понравилось.
- Ну…
- И я хочу тебя поцеловать!
-Нет, пожалуйста, не надо! Нет, не надо! Мне, пожалуй, пора домой… Я вспомнила, что сегодня надо пораньше… - начала лепетать Келли.
А сама про себя думала: "Боже, ну я и дура! Пошла! Сколько мне раз инстинкт подсказывал, что пора уходить, нет! Осталась! Крутую из себя строить!"
Но Милки неумолимо лез к ее губам. Губам, которые еще ни разу не целовали. Он держал ее руки, чтобы она не вырывалась. И у него получилось кое-как ее поцеловать. Пока она вытирала с презрением свои нежные губки и брезгливо морщилась, одновременно пытаясь вырваться, он положил ее на сеновал и начал снимать платье…
Неизвестно откуда у Келли взялись силы. Как же это так? Ее хотят изнасиловать? В тринадцать лет? Да еще он?
И она резко оттолкнула Милки к стене сарая. Он ударился головой обо что-то и ненадолго потерял возможность встать. У Келли было время… Чтобы убежать. Но она, поправив платье и собравшись было удрать, увидела на другом конце сеновала косу. Обыкновенную косу, которой косят траву. Острую, как нож. И Келли подумала, что если Милки за ней побежит, то он ее опозорит на всю деревню. Все это мелькнуло в ее голове со скоростью света. Она схватила косу именно в тот момент, когда Милки встал и начал идти к ней сзади. Она развернулась и со всего маху рубанула косой по его шее… Голова отлетела, а тело упало… Огромное количество крови брызнуло и забрызгало все сено, но на Келли не было ни капли крови. Она стояла в замешательстве, нет, не в ужасе, а именно в замешательстве минут пять, затем спокойно подошла к голове, посмотрела в распахнутые, ничего не выражающие глаза, затем приблизилась к телу, медленно осмотрела его с остатка шеи до ног, потом положила косу на сено, вытерла рукоятку (или ручку, так проще) платьем и, посмотрев, нет ли кого поблизости, выбежала на улицу.
Она продумала свой путь так, что ребятам казалось, будто она пришла из дома.
- Чего ты, Келли, так поздно? Уже полпервого!
- Да все никак кое-что сделать не могла… - оправдалась невинным образом девочка, которая только что убила человека.
- Ну как? Сделала? – со смехом спросила одна девочка.
- Сделала! – уверенно сказала Келли.
И вся компания дружно засмеялась. Знали бы они, что, не смеялись бы тогда…

5

Наутро по всей деревне раздался такой ор, что у всех гусей полопались барабанные перепонки (если у них они, конечно, есть). Бабка Джелли, которая пришла утром за сеном, первая увидела труп. Она чуть не упала в обморок, но решила, что лучше сначала всем сообщить и быть первой. (Значит, и иметь возможность иметь первую версию, то есть слух.)
"Там труп! Труп! Человека убили! Ужас! А!!!" – и тому подобное, пока все не проснулись и всей деревней, кроме, конечно, любопытных парнишек, которые без штанишек первые прискочили на "место преступления", отправились смотреть труп. Среди них была и Келли, изо всех сил делая вид, что она очень удивлена, испугана и все типа такое. Но мать ее не пустила в сарай. Сказала, что ей не положено такое видеть. Те, кому родители разрешили, стояли и хвастались перед "несчастливыми".
"Вот! Может быть, вам единственный шанс представился! Может быть, вы никогда больше этого не увидите…"
Все несчастные стояли и молча завидовали, когда как "очевидцы" суматошно рассказывали им все подробности увиденного. Все стояли и молча завидовали, кроме, конечно, одной, которая только делала вид, что завидовала. На самом деле она смеялась. Нет, не злобно, а наивно... Это была Келли…
Потом ребятишек разогнали приехавшие в деревню полицейские. Затем был бурный день. У всех в дерене расспрашивали, кто и что видел, кто и что знает про этого человека.
Мать строго сказала Келли:
- Ты с ним не говорила. Понятно?
- Да, - покорно сказала Келли.
Когда к Келли подошел полицейский, то она дала такие же показания, как и все остальные дети – наивные, простые, добрые и "искренние". Так считал полицейский. Он ничем ее не выделил, только тем, что она очень и очень миленькая.
"Вот бы с ней… - начал было думать он, но тут же осекся, - Ну и дурь же лезет в башку! Но все же интересно! Что же с этим парнем случилось?"
Потом еще неделю только и разговоров в деревне было про это убийство, да про то, у кого что спросили, и кто что ответил. Бабушки беспрестанно охали, говорили, что нет на свете добра, одно только зло. Кто-то говорил, что так ему и надо, сам заслужил. Кто-то говорил, что это он сам себе голову отрубил. Кто-то говорил, что "наркотиков перебрал"… Только милая девочка Келли немного защищала его и воздерживалась от комментариев.

6

Прошел год. Келли подросла и сильно изменилась. Парень Салли, живший по соседству, начал к ней клеиться. Ведь, как и тогда, она была очень красивой, только немножечко более взрослой. Она знала Салли всю жизнь, всегда они были вместе, и всегда он был ее старше на год. Теперь они общались еще чаще, и он часто заходил к ней, когда она работала в огороде. Они болтали, ели ягоды и лазали по деревьям. Несколько раз даже целовались там, между веток, листьев и яблок. После одного такого "яблочного" поцелуя Салли признался Келли в любви. Результат – оба чуть не рухнули вниз.
Они каждый вечер ходили гулять со всей деревенской компанией, но теперь уже не по деревне, а в поле около нее. Ночью, но всей компанией, да хотя, кого бояться? Никого постороннего нет! Хотя был кто-то, кто-то же был…
… И действительно, Келли была здесь чужой, в этой деревне. После рассказов – удивительных, заманчивых и красивых, которые рассказал ей Милки, она хотела большего. А недавно ей начали снится кошмары… Ей казалось, что она снова и снова убивает его… Снова, снова, снова. Она снова убийца. Но об этом никто не знает… Никто, кроме неe… И него… И никто никогда не узнает…
… Один раз Салли предложил Келли прогуляться вдвоем по полю, то есть "отстать" ненадолго от компании. Она сначала не соглашалась, помнила все тот день, когда решила ненадолго отлучиться от компании. Но потом согласилась.
Они стояли вдвоем посередине поля, усыпанного, как небо звездами, косами, и целовались. Салли огляделся вокруг, повалил Келли на землю, сел на нее и начал снимать платье…
 У Келли расплылось все перед глазами. Где-то она это уже видела, слышала, ЧУВСТВОВАЛА! Да, да, именно чувствовала! Она всматривалась в лицо Салли и оно медленно превращалось в лицо Милки.
"Нет никакой разницы. Совершенно никакой! Значит, и окончиться все должно точно так же!" – подумала Келли и оттолкнула ногами Салли… Он упал, а она, встав и поправив платье, встала на него ногой, а рукой взяла косу. Сильно размахнувшись, она дернула руку и успела только прочитать в глазах Салли страх и беспомощность, а на губах – желание и невозможность что-то сказать…
Так же, как и тогда Келли посмотрела сначала на голову, потом на туловище, потом аккуратно, чтобы не запачкать кровью платье, вытерла косу и побежала к деревне с криками: "Помогите! Он гонится за мной!" и тому подобное… Люди сбегались к ней, из ее глаз лились слезы. Кое-как она выдавила из себя такие слова, сопровождающиеся ужасным плачем:
- Он… Мы с Салли стояли там… И тут он схватил меня! Я не знаю, чего он хотел, но он отпустил меня и погнался за Салли и… Он убил его!
Она опять заревела… Мать Салли тоже заорала!
Затем вызвали полицию и расспросили всю компанию. (Опять приехали те же два полицейских.) Ребятишки сообщили, что Келли и Салли отстали от них, чтобы побыть немного вдвоем… Ну… А потом…
Всей компании было очень страшно, ведь если жертвой первого преступления был незнакомец, то теперь это каcалось и их.
Полицейские, поняв, что ни из местных жителей, ни из этой "компашки" они ничего не вытрясут, решили приступить к главной и пока единственной свидетельнице преступления – Келли. Все-таки им пришлось обратить на нее внимание… Они расспрашивали ее очень долго. Вопросы типа: "А Салли не пытался изнасиловать тебя?" особенно выводили Келли. Ей так и хотелось сказать: "Да, и именно поэтому я и убила его!"
Но после многочасовых терзаний Келли полицейские отпустили ее, всю в слезах, так почти ничего и не добившись. Якобы вопросы и ответы на них навеивают маленькой девочке ужасные воспоминания. В деревне к Келли относились как к бедной овечке, которую надо жалеть. Ее такая позиция вполне устраивала и… Она забыла о своем втором потерянном друге…

7

- Нет, друг мой, а я тебе говорю, что эти преступления надо обязательно раскрыть. Ну кому понадобится убивать какого-то приезжего студента и мальца из деревни…? Да таким еще ужасным способом… Косой! Представь себе только! Но кто? Кто там может вообще жить кроме деревенских жителей? Это полтергейст какой-то! – полицейский хрупкого телосложения стоял, облокотившись на стол, и излагал своему другу эту тираду.
А второй, очень сильный и красивый мужчина, стоял, покуривая сигарету, и качал головой после каждого произнесенного его другом предложения. В смысле законченной мысли.
- Нет, Дон, не полтергейст. Давай рассуждать логически! Там может кто-то находиться, кроме местных жителей? Вряд ли, верно?
- Верно, - согласился хрупкий мужчина.
- Значит, это деревенский житель. Но кто? Мальца вообще некому было убивать… Говорят, хороший был… Его в деревне любили…
- Может, какие другие мальцы? Из-за девчонок, например… Ну, из-за этой Келли… Она очень даже ничего…
- Да, я тоже это заметил. И губки у нее… И глазки…
- И сиськи тоже! – продолжал философствовать хрупкий мужчина.
- Ну ладно, гм, мы ушли от темы, - прервал его восхищение с улыбкой на лице мужчина посильнее. - Надо делом заниматься! Да все равно, подумай, ей же четырнадцать лет! Так вот! Другие мальцы, говоришь. Может быть, но зачем им было убивать того, первого. Да и потом, девчонка говорит, будто он один был… Послушай! Послушай! Вот что я тебе скажу! Девчонка эта, с сиськами, и убила его! И того, то есть другого!
- Та что? Совсем? Она еще совсем ребенок!
- Вот именно! Ты видел, какая она? Видел? Хотел ее? А? Ну, отвечай!
- Ну, хотел, - хрупкий мужчина стал еще более хрупким.
- Ну, и я хотел! И Салли хотел! И этот самый молодой студент тоже!
- А она не дала! – воскликнул Дон, забыв обо всем. Люди по соседству обернулись и уставились на него. Среди них и их взглядов Дон поймал своего начальника и его взгляд…
- Ну… Денег не дала… Да? – осекся Дон.
- Да! – выдавил из себя второй, чуть ли не задыхаясь от смеха. – Ну вот. Я и решил попробовать поймать ее на этом. Завести куда-нибудь и сделать вид, будто пристаю. Со мной-то ей уж точно не справиться. А как только она начнет подавать признаки того, что собирается убить меня, я ее арестую…
- Умно придумано. А что, если это не она? Или она не будет тебя, полицейского, убивать. А что, если она тебя арестует за попытку изнасилования? – спросил Дон.
- Ну… Я же выполняю свое задание.
- У нас в заданиях никогда такого не бывает. Вот что я тебе скажу, Патрик, это очень рискованно. Во-первых, не факт, что это она. Я, если честно, вообще не очень этому верю. Придумать можно все, что угодно. Да и если она начнет сопротивляться, ты потом не докажешь, что она хотела убить тебя. Все раскроется, и тебя будут винить за то, что ты издевался над бедной девочкой, пугал ее. А ее действия законны – самооборона. Так что не советую я тебе этого делать, Патрик. Очень не советую. Никакого гарантированного успеха. Та только можешь заработать пару синяков под глазами и несколько неприятных разговоров с начальством… Но, поверь, может быть и хуже. Я все сказал, решай, как знаешь.
Дон развернулся и пошел. А Патрик думал про себя: "Нет, я уж эту шлюшку достану! Я раскрою ее преступления, скольких синяков бы мне это не стоило!
О том же он думал, сидя в машине по пути в деревню…

8

Мать Келли уже ложилась спать, когда в дверь постучались. Она открыла дверь в халате, не ожидая, что там полицейский. Патрик стоял, возбужденно двигаясь всем телом.
- Вам кого, мистер полицейский? – спросила мама Келли, судорожно придвигая полы халата.
- Я пришел поговорить с вашей дочерью, Келли, - сказал Патрик.
- Проходите, проходите. Вы по поводу того убийства, Салли?
- Да!
- Сейчас я ее позову. Ну, а вы присаживайтесь, присаживайтесь. Я сейчас переоденусь и приду с ней. Мы вас… Не ждали.
И мама побежала наверх. Келли сидела и читала в своей комнате. Мать ей, пробегая. крикнула:
- Келли, одевайся и спускайся! К тебе полицейский мистер Патрик пришел!
Келли немного передернуло, но потом она уверила себя, что ничего не могло случиться, и пошла вниз.
- Привет, Келли! Как дела?
- Нормально! – Келли почувствовала на себе возбужденный взгляд. – А что вы так поздно? Как вы домой поедете?
"Ага, уже намек, что домой я не вернусь. Это надо будет представить в учете", – подумал Патрик.
- Времени раньше не было! А ты за меня не беспокойся! Доеду как-нибудь!
- Ну, ладно! А по какому поводу вы приехали?
- Хотел сказать тебе, что знаю что-то, чего не знают другие. Ты ведь хочешь, чтобы раскрыли это преступление? Хочешь, чтобы нашли преступника, который убил твоего парня?
- Хочу, - грустно, со слезой в голосе проговорила Келли, а подумала так:
"Никакой он мне не парень!"
- И что же вы знаете?
- Пойдем с тобой пройдемся, я тебе скажу. Тебя мама со мной отпустит? Я просто не хочу, чтобы она слышала!
- Ну, я думаю, с ВАМИ отпустит! – согласилась Келли.
- Вот и прекрасно! – Патрик потер руку об руку, - Ты же умная девочка! Ты никому ничего не скажешь?
- Будьте в этом уверены, - поклялась Келли.
Они шли, державшись за руки, и Келли чувствовала сразу два разных, может быть противоположных, чувства. Страх и чувство победы. То есть предчувствие победы…
- Ну, так что вы мне хотели сообщить? – решила разрядить обстановку Келли.
- Что ты убила их!
- Что? – Келли резко выдернула свою руку из тяжелой руки полицейского.
Но тот уже налег на нее. Его грубые большие руки начали лапать ее во всех возможных местах. В его глазах опять горел тот же сумасшедший животный огонь, что и в первых четырех глазах. Ей стало очень противно. Его слюнявые губы полезли к ее бледным, опухшим от волнения, губкам, но она не растерялась. Картина эта показалась ей очень, очень знакомой. Она точно помнила все движения, их контур и опять не ошиблась. Свой удар ногами по человеку, который еже почти лежит на тебе, она снова выполнила удачно. Уже в третий раз. Все было так знакомо ей. Она выучила это уже наизусть. Но это было совершенно не знакомо Патрику. Он не знал , что у нее так все продумано. Не сопротивляется, не сопротивляется, а потом – БАЦ! – и ты лежишь на земле. Келли схватила ближайшую косу (они находились на поле, том же поле) и шлепнула ею по шее. Уже зная опасность запачкаться кровью, она отскочила немного в сторону, вытерла следы пальцев и побежала, забыв на этот раз посмотреть в глаза отрубленной головы и на позу безжизненного тела.
Она бросилась домой и, придя, сказала матери, что они с Патриком расстались на поле. И это была правда. Чистая правда.

9

Опять тот же ор, что был и год назад. Полицейского нашли утром, мертвого (ничего удивительного). Никак иначе, что это был тот же убийца.
Опять вызвали полицию, приехало на этот раз больше народу.
Они оплакивали своего умершего товарища. Но только Дон знал, кто его убил. Он был уверен теперь в этом на сто процентов.
"Боже, ну почему я отпустил его? Нет, он же сам поехал! Но я не поверил ему! Боже! Это я виноват. Я отомщу этой девчонке! Отомщу!" – думал Дон, вытирая слезы.
- Это она! Келли! Келли убила его! – воскликнул он на удивление всем. Кроме Келли.
- Почему? – на него набросились не только полицейские, но и просто жители, украдкой поглядывая на Келли. И даже мать поглядывала на нее недобро…
Пришлось Дону все рассказать. Жителей разослали по домам, но они опять начали стекаться. И как раз когда собралась почти вся деревня, полицейские решили, что пора арестовывать убийцу. Позвали Келли…
Она стояла внутри круга сжирающих глаз совсем одна, и ни в одном взгляде она не встретила ни жалости, ни поддержки. И поэтому она решила постоять за себя сама. Она ведь была очень гордой, да и потом она не считала себя виноватой.
"Сами лезли", - говорила она себе.
- Kelly Woodstreet, вы арестованы по обвинению в преднамеренном (!!!) убийстве трех человек, - начал один из полицейских. Другой подходил уже к Келли с наручниками.
- Постойте! – вскрикнули она.
[минута молчания]
Оцепенение не сразу сошло с лиц присутствующих, и полицейский опять начал двигаться по направлению к Келли, щелкая наручниками.
- Как вы это докажете? – самодовольно отводя руки от полицейского, произнесла Келли.
Все опять были поражены теперь уже смелостью Келли. А она продолжала, упорно стоя на своем:
- С первой жертвой меня вообще ничего не связывало. Ни одной зацепки, - Келли пыталась говорить по-взрослому, но у нее это не очень получалось. Ее лицо, руки, тело – все дрожало. И голос тоже дрожал, - Во второй раз я просто мельком видела преступника, по моим словам, которые, конечно, правдивые, вы, конечно, можете им не верить… А преступление было совершено уже далеко от меня, потому что я убежала. Слышала только крики. И вы никак не докажете, что это именно я убила Салли, хотя я и была с ним тогда. А теперь насчет третьего убийства: вы можете верить своему полицейскому, который, защищая своего товарища и пытаясь на кого-то поскорей свалить вину в его смерти, придумывает этот разговор. А, может, он и был… Но вы опять не докажете, что он был убит именно мной, а не тем же сумасшедшим… А я говорю так: Патрик провожать меня до дома, а пошел к машине по дороге через поле. Все! Я свое сказала, и я ухожу! А арестовывайте кого угодно, только не меня! Мне нужно в комнате убраться. Пока! – она развернулась и пошла, потом вдруг остановилась и, не поворачиваясь, сказала:
- Ищите, ищите! Ищите лучше. Он где-то здесь, среди вас, среди нас. Успехов вам!
Люди стояли. Стояли и ничего не могли сказать. Такая маленькая, а ведь действительно не ошиблась, все правильно сказала, постояла за себя. Полицейские начали краснеть, особенно Дон. И они, ничего не сказав, но про себя тоже подивившись смелости Келли, просто развернулись и пошли. Жители смотрели им вслед, никто вообще не понимал, что происходит. А Келли уже убиралась в своей комнате, сама дивясь себе и напевая непонятно какую песенку.
А все полицейские уже были точно уверены, что эта Келли никого не убивала. Только Дон все же верил в это и решил просто дождаться нового случая… То есть новой жертвы.
Но он и подумать не мог, что новой жертвой мог быть он…

10

На следующий день Дон решил поехать в эту деревню и поговорить с Келли. Сказать, чтобы она сама ему во всем призналась. Так ей же лучше будет…
Но приехал он очень поздно. То се, то то. Дон постучал в дом Келли около одиннадцати. Открыла ему сама Келли, в ночнушке, протертой до такой степени, что можно было разглядеть то, что под ней должно скрываться.
Он сначала хотел говорить очень серьезно, но когда увидел ее, такую беспомощную, такую… Такую… Он просто не смог устоять.
Келли не только удивил и испугал приезд Дона, но и немного насторожил. Вдруг – подвох? Снова присылают, чтобы поймать.
- Келли, мне надо с тобой поговорить! Можно я войду? Ты уж извини нас всех, но это еще не факт, что ты невиновна!
- Да, проходите. Я знаю, что не факт. Вы будете меня подозревать, пока не найдете настоящего убийцу. Это ваше право. А вот арестовывать меня вы права не имеете. Кстати, почему вы так поздно? Как вы будете возвращаться домой?
У Келли вырвался нервный смешок. Дона это насторожило. Но он тут же забыл об этом. Он забыл, что приехал по работе, чтобы ее расколоть. Забыл о том, что знал. Что именно эта милая маленькая девочка была убийцей. Он смотрел на ее тело, и из-за этого она нервничала. Она нервно дергалась  в кресле, а ему это еще больше нравилось. Но было что-то в Келли такое, что действительно настораживало. Слишком уж невинной, чистой она казалась. Что-то должно было скрываться за ее маской ангела…
И что-то знакомое, приятное чувствовала Келли. Какое-то предчувствие победы. Но еще сильнее, чем тогда. Полной победы. И Келли неслась навстречу судьбе с распростертыми руками, ловя каждый поворот.
- Так зачем же вы пришли? – спросила Келли.
Но Дон уже не слышал… Он смотрел на нее и сходил с ума. Неужели можно быть такой красивой?
Он осторожно схватил ее руку и потянул к себе! Келли вскрикнула и бросилась из дома, Дон за ней.
Ее очертания в белой ночной рубашке очень хорошо было видно среди темноты ночи, и Дон не отставал, а Келли становилось все страшнее и страшнее. Он зол, он был очень зол. А она знала, что поблизости нет ни одной косы. Что делать? Келли неудержимо бежала к сараю. Дон все время приближался, и она уже чувствовала его дыхание, слышала быстрые шаги. Впервые сценарий изменился! Все ли пойдет по плану, как и тогда? Как и всегда?! Сарай уже близко, но Дон ближе. Промелькнула мысль закричать, но тут же была отвергнута. Келли была слишком горда, чтобы кричать. Она сама справится с ним… Она уверена в этом… Или не совсем…

11

Добежав до сарая, Келли влетела в него и с огромной скоростью нырнула в сено. За ней Дон. И он тут же прижал ее руки ногами. Одной рукой он раздевал ее, другой себя. Да, действительно, сценарий поменялся. Теперь она уже не может повторить свое движение. Но так это не может закончиться! Она избегала этого три раза, и что теперь? Ее благополучно изнасилует этот идиот? И она, извиваясь, достала ногами до его спины и повторила свой удар, только назад, наоборот, в спину. Дон отлетел довольно далеко, ударился головой о стену и плюхнулся в сено. Келли вскочила, поправила ночнушку и, схватив косу, снесла голову неудачнику.
"Сценарий выравнивается", - подумала про себя Келли и улыбнулась сама себе.
Но получилось не совсем по сценарию. Когда Келли выбегала из сарая, не забыв взглянуть на лицо и вытереть ручку косы, ее заметили люди, вышедшие ее искать. Она бежала быстро и старалась сделать вид, что испугана.
- Боже, там! Там его убили! – кричала она, но видела уже, что ей не верят. Все, ее считают убийцей!
"Но я же не убийца! Я защищалась! Это они, они настоящие преступники. Они сделали из меня убийцу!" – Она плакала. Плакала, как давно не плакала. Искренне, из-за своей беззащитности перед этими людьми. Нет, она не будет оправдываться! Она уже сказала свое! Она не будет больше ничего говорить! И она побежала в поле, крича им вслед:
- Я не убивала его! Это он, он убил его! Я видела его! Видела! Вы можете мне не верить, но я пойду в поле и там побуду недолго. Я боюсь его. Он хочет убить меня уже в третий раз, но ему не удается потому, что я сильнее, чем эти трое.
- Сумасшедшая! Сумасшедшая! Не бегите за ней! Она убьет вас! Не бегите! Пойдемте вызовем лучше полицию, - неслось ей вслед.
Люди зашли в сарай и опять остолбенели от ужаса – в нем действительно лежал окровавленный труп Дона.
- Это она! Это точно она! Она сделала! Убийца!
Все стали тыкать пальцем в мать Келли:
- Твоя дочь убийца! Убийца! Убийца!

12

" Убийца. Убийца. Убийца. Убийца. Убийца. Убийца…" – это снова крутилось у Келли в голове.
"Нет, я не убийца!" – она бежала и размышляла:
"Я скажу им, что я пошла за Доном следом и увидела, что к нам бежит он, и мы с Доном вместе побежали в сарай. Но зачем в сарай? Мы же оба знали, что там есть косы! Кстати, интересно, почему эти деревенские хмыри не додумались убирать все косы на ночь? Ну, придурки, я же говорю! Нет, так не пойдет. Они не поверят. Придется что-нибудь другое придумать…"
Тут ее мысли были прерваны блеском ножа. Она увидела косу, лежащую на земле. Она не боялась одной бегать по полю, потому что она знала, что ей бояться нечего. Но эта коса привела ее в ужас. Келли взяла ее через ткань ночнушки и хорошенько к ней пригляделась. В чистом металле Келли увидела свое отражение. И тут ей пришла в голову мысль. Мысль, сумасшедшая и отчаянная…
"Но это единственный шанс спасти мою честь. Честь и гордость."
Она огляделась вокруг. Никого не было.
"И что же они свою дорогую убийцу отпустили. Удеру ведь", - усмехнулась Келли сама себе.
Она посмотрела на траву, на лес, затем на свое отражение, мутное и неясное, потом на небо в звездах, а потом на косу… Несколько раз вздохнув, немного попереминав косу в руках и, наконец, собравшись с силами, она взяла ее крепко и уверенно. И так же крепко и уверенно, как сносила головы всем своим жертвам, снесла ее себе. Не сказав ни слова и даже не вздохнув при этом. И в глазах ее при этом отражались только честь и гордость, невинность и чистота, взрослость и детство. Она упала… И теперь уже никогда не встанет и не поправит свою ночнушку. И некому будет уже заглянуть в ее глаза, посмотреть, как лежит ее тело.
А ее белоснежная ночнушка так и осталась белоснежной. Все идет по сценарию! Ни одной капельки крови, ни одной! Да, ее одежда осталась незапятнанной! Как и ее честь…