Золотая бабочка эльфов 8. собираясь на бал

Измаил ловко подскочил к шкафу, распахнул настежь дверцы. Тут же все содержимое шкафа вывалилась на него большой кучей. Неизвестно, сколько бы барахтался под тяжестью одежды Измаил, если бы не Алеша, который, давясь от смеха начал помогать гному выбираться из-под завала рубах, шуб, костюмчиков, шляп, сапог и колпаков. Одежды было столько, что можно было с легкостью одеть целое войско, а то и два.
- Выбор костюма на бал - дело нешуточное, - как ни в чем не бывало изрек Измаил и принялся примеривать на себя костюм за костюмом. Он не перемерил еще и четверти одежды, как уже устал. Усевшись на груду одежды, он жалобно смотрел на Алешу и тяжело дышал, как после забега на длинную дистанцию. Весь его жалкий вид вопиюще вопрошал: ну, в чем мне все-таки пойти?
- Иди в белом костюмчике. Он тебя освежает и молодит, - посоветовал Алеша.
Измаил поморщился, как будто только что съел целый лимон:
- С ума сошел? Белый... Не знаю, как у вас у людей, а у нас, гномов, чем старше и солиднее ты выглядишь – тем лучше для тебя.
- Тогда иди в красном.
- У тебя напрочь отсутствует вкус. В красном уже давно никто не щеголяет... Постой, а сам-то ты в чем пойдешь?
- Вот так и пойду. Вся моя одежда осталась там, дома.
Гном критически осмотрел его спереди и сзади:
- Нет, так не годится. Совсем не годится! Это же бал! Бархат, парча и атлас – вот ткани для бала. А у тебя что?
- "Хэбэ".
- "Хэбэ"... Что такое "хэбэ"?
- Хлопчатобумажная ткань. Трикотаж.
- Значит, бумага и кошачья шерсть.
- Да нет. Причем здесь бумага?
- Сам так сказал. Впрочем, я больше и слышать ничего не желаю о твоем "хэбэ". Возьми-ка мой зеленый костюмчик. Вот этот. Ага.
Алеша переоделся. Костюм сидел на нем идеально. Правда, он был несколько староват и пах нафталином, но это были уже мелочи.
- В последний раз я надевал его сорок лет назад, - мечтательно заметил Измаил. – Ты  вылитый я в детстве. Будешь меня во всем слушаться, станешь таким же как я.
- Нет уж, спасибо...
Измаил вернулся к вороху своей одежды. Без всякой радости он продолжал вытаскивать один костюм за другим. Оранжевый с серебряными пуговицами, голубой с красными полосами, желтый. Ни один костюм его не устраивал. В этом он как мешок с грибами, этот уже сто лет как вышел из моды, в этом его уже видели. В этом тоже. А черный, вообще, не его цвет.
- Что она обо мне подумает? – спросил он самого себя.
- Неужели это так важно, чтобы твой наряд оценила королева? – недоумевал Алеша.
- При чем здесь ее величество? – возмутился гном, застегивая серебристый камзол на все пуговицы. А их было много. Не то двадцать, не то тридцать. – Я одеваюсь для Глафиры.
- Уж не та ли эта особа, о которой упоминал Корнелей?
- Глафира – удивительное создание. Чистое, нежное, доброе, красивое, милое и чуткое. Она – любовь всей моей жизни... Жаль, что мы встречаемся только на балах. Глафира живет там, куда мне уже не попасть. Глубоко под землей.
- Неужели она не может быть с тобой? Вы же взрослые люди? То есть гномы.
- В том-то и дело, мой юный друг, что не можем. Мы встречаемся украдкой и даже не можем поговорить. А о том, чтобы хоть разочек потанцевать с ней я и мечтать не смею... Она прекрасна.
- И как давно это продолжается?
- Вот уже восемнадцать лет... Ах, я несчастный, - застрадал Измаил и на глазах его выступили слезы. – Если бы я не был таким робким, таким застенчивым... Каждый раз собираясь на бал я говорю себе: не трусь, подойди к ней и скажи: "Глафира, душа моя! Давай потанцуем"...
- А она хоть тебя любит?
- Откуда мне знать. Мы еще ни разу не разговаривали, только тайком поглядываем друг на друга.
- Ни разу?! Ну ты даешь...
- А что мне делать. Каждый раз, когда я ее вижу у меня немеет язык и начинают дрожать коленки. Это любовь! Вот что она со мной делает.
- Так ты до скончания века будешь вздыхать. А вдруг она уже в кого-нибудь влюбилась?
- Не пори ерунды! Глафира будет только моей. В одно прекрасное утро я сделаю ей предложение и она станет моей женой. Мне надо только совершить какой-нибудь подвиг. Дракона зарубить, или противника победить... Дамы это страсть как любят. Уверен, тогда она сама первой кинется мне на шею.
Алеша усмехнулся:
- Представляю тебя в доспехах. Верхом на Черныше... Ну-ну! Ты боишься ей в любви признаться. Какой из тебя герой?
- Много ты чего понимаешь. Ты еще маленький и не любил поди никогда. Любовь – это любовь, а подвиг – это подвиг. И не надо меня запутывать!
- Ну, хорошо, хорошо. Мы уже, наверное, опаздываем.
- Запомни. Я никогда никуда не опаздываю, - чеканя каждое слово ответил Измаил и нацепил на голову шляпу.
Складывать вещи обратно в шкаф времени уже не было. Измаил запихал их все внутрь шкафа, но они сами вывалились наружу.
Гном махнул на них рукой и вместе с Алешей поднялся на поверхность.
Уже давно стемнело. Издалека доносилась приятная легкая музыка. Как будто в городском парке играл духовой оркестр.
- Опаздываем, опаздываем, - засуетился гном и тихонько присвистнул. Только Алеша собрался заметить, что кто-то твердит, что никуда никогда не опаздывает, как и из кустов вылез муравей.
- Садись на него быстрее, - скомандовал Измаил.
- А мы для него не слишком тяжелые?
- Муравьи – самые сильные существа в мире. Они могут поднимать вещи во много раз превосходящие их по весу.  Разве ты этого не знал? Естествознание. Второй класс.
Алеша не стал ничего говорить. Он взобрался на спину муравья и обхватил гнома руками.
- Но, - дал команду Измаил и Черныш, быстро-быстро перебирая ногами, поспешил туда, откуда доносилась музыка. – А пока мы едем, я могу рассказать тебе свою историю. Ты только попроси меня хорошенько.
Мальчик так устал от любовной болтовни гнома, что и слышать ничего не хотел. Но делать было нечего, и он согласился.