Муха из слона

Густота мыслей спускается на меня тяжёлым облаком правды: даже не потому, что сегодня я поняла, что Савченский - мне не пара, а потому что он мне действительно не пара.
«Савченский – красавченский! - любила поговаривать соседка Элька про моего нового ухажёра, - Ну, дык ты псмотри, как хорош, чертяга. Эх, мне б такого… Я б ему показала, где раки зимуют, и никогда от себя не отпустила! Не то что ты – размазня, чес слово! Вот и стонет, вот и охает: ой, не тот, не чувствую я в нем никакого душевного благородства и пылкости, присущей настоящему мужчине. Мужчину ей захотелось! Вот прям вынь да положь!»
Да, может, Элька была права в чём- то. Скорее всего в том, что я – размазня, и вот уже порядком потрёпанная размазня, 1912 года выпуска. Ах, и о чём это я?
Савченский был достаточно умён и к жизни своей относился проще. Он даже не задумывался над всякого рода обстоятельствами, приведшими его нетленное тело к Элькиной постели. Вот так они и зажили дружно и счастливо. Без страха и упрёка с моей стороны. Да, мне, собственно говоря, было это всё параллельно. Хотя вру, было немного завидно, когда подруга и соседка по совместительству мне поведала о виртуозности Савченского в постели.
Да, ну и шут с ними, магами, факирами и простыми бабниками.
«Не последний день живём, ещё и не такое встречали…» - сказала я Эльке на радостях. И хотела было рассказать ей, как однажды…только память моя паршивая забарахлила и я так ничего и не смогла проквакать, а соседка только с грустью на меня взглянула и выпустила струю едкого сигаретного дыма мне прямо в лицо, как бы между прочим. А я, в принципе, не обиделась. Ну, что обижаться, если человек не знает что у меня с детства хронический табаконенавистнический бронхизм в обостренной форме. Ну полежала я в больничке с приступом моей болезни, подумаешь, Элька – то не со зла ведь, просто импульсивная и харизматичная по натуре своей. А так она – добрая и ранимая, как я.

В январе я устроилась на работу в архив. На полставки, потому что мне надо было ещё доучиватся в Университете Благородных девиц. Ведь и так на второй год четыре раза оставалась в связи с тем, что постоянно по весне загуливала на месяцок, а то и на парочку. Даже сокурсницы удивлялись моей весенней трансформации из прилежно-меланхоличной особы в хищницу.
А знаете ли вы, как тяжело устоять перед ночными призывами пьяных орущих субстанций и их предложениям души и тела? Вот-вот, я думаю, и ваши помыслы не столь чисты, чтобы с гордостью определить для себя невозможность данного факта. Праведники, трезвенники и язвенники громко фыркнуть в ответ на эти безосновательные фразы. Да-да . Шут с вами, господа-товарищи. Не суди да не судим будешь.

Так вот, провела я в этом смрадном и злачном по своей идиотической бессмысленности заведении пару месяцев, пока меня не турнули оттуда по собственному желанию. А мне и не жалко, ведь, как мне показалось, в жизни ещё столько выгодных перспектив! Столько открывается горизонтов по способам реализации собственных эгоистических побуждений к красивой, необремененной хозяйством жизни. Только я, как вы уже поняли, ни одну хвостатую хитрюгу не поймала и, навостив лыжи, отправилась искать счастье на солнечных берегах дружественных стран.

Прошло полвека и я стала задумываться о том, почему всё-таки я решила, что Савченский мне не подходит. Думала-думала, даж поплакала немножко: так, для факту. Только никаких новых мыслей по этому поводу в голове не возникло. Только кушать захотелось очень. Я сварила себе две сосиски и слопала их, изнемогая от обиды на весь мужской род, прямо с кожурой.