Бремя страстей

Бремя страстей
1909 год от Рождества Христова стал для Филимона черным как грозовая туча. От него ушла жена - опозорила на все село. "Детей, - говорит, - болей не стыжусь: дочка старшая померла родами, сын в войске служит царю и Отечеству, вернется ли? Ухожу я, далей терпеть не могу". Сначала он Тэклю свою увещевал, грозил, за кнут хватался: "Да чего не могешь-то, чего?" А уж что она ответила, так у Филимона дыхание заняло: "Дурень ты, Филимон. Я об том и 30 год назад ведала, когда ты сватался. Не хотела идти за тебя, но родители покойные принудили. Вот ныне в их хату и перееду. Бывай". У Филимона глаза на лоб полезли: был бы он пьяница пропащий, злодей или немощен от болезни! А то - дурень! Блажит Тэкля - норову в ней!.. Не проживет без мужа. Сама прибежит, в ноги кинется. Только дни шли, а Тэкля не возвращалась. Жила себе потихонечку, даже лицом не осунулась, не потемнела. И тут Филимона осенило: полюбовник у нее есть. Тайком встречаются. Для того она в другую хату и перебралась. Сильно это Филимона разъярило. Сначала он хотел к Тэкле бежать и побоями правду вытянуть. Потом решил лучше полюбовников выследить. Только они, значит... а он как закричит: "Не дам! Не выйдет!" С вечера, как сумерки, нес Филимон караул у дома подлой жены. И так и сяк прятался - то в кустах, то за забором, то в канаве. До утра сидел почти что с неделю. Но никого не приметил. Зато сам почернел и спал с лица.
И тогда Филимона осенило во второй раз: убить она мужа замыслила! Ишь, отговаривается - "дурень". Хозяйство у них большое, земли много, сад. Одна всем завладеть захотела! А перебралась, чтобы подозрение от себя отвести: мы, мол, не жили супругами больше, а потому ничего не знаю.
Как погубить человека - дело известное. Нужно в город приехать и побродить по базару подольше, нужные люди сами подойдут. Говорят, за 2 рубля сговориться можно. Такая цена у человеческой жизни. И стал Филимон всего опасаться. Как темно, из хаты не выходил, да и днем не всегда на дальнее поле ездил. Спать не мог. А через то за скотиной плохо смотрел. Так шли дни.
Наконец Филимон устал бояться, устал от каждой тени шарахаться. Начал помаленьку жить, как прежде. Только спать не мог, никак сон к нему не возвращался. Мучился.
И осенило тут Филимона в третий и в последний раз: бабе что нужно? Бабе золото нужно! Вот будут у него сундуки и мешки набиты монетами, тогда Тэкля к нему и вернется. Не только вернется, а как мечталось - в ноги кинется и запричитает, чтоб взял ее обратно. Ну а как золото добыть, Филимон ведал:
Раздобыть на могилках часть трупа - как-то голову и кисть руки левой, но чтоб с мизинцем не иначе. И как нужно на воровство идти - брать эти части с собой. Хозяева хаты спать будут крепко, ни от какого шума не очнутся. Таково на них магическое влияние неживой головы. А ты знай себе бери у них добра всякого, мизинец укажет, где оно схоронено.
Надо было подождать Филимону до утра. Глядишь, на свежую голову и передумал бы злодействовать - могилы осквернять и людей грабить. Впрочем, Филимон давно уже не знал, что такое душевный покой и свежая голова. Прямо ночью на кладбище и отправился. Сутки где-то пропадал, а когда воротился... сильно не в себе был. Грязный, одежда - лохмотьями, бормочет слова бессвязные и крепко-крепко что-то круглое в тряпице к себе прижимает. Про кисть руки неизвестно, а череп человеческий упрямец добыл. Стал он его прятать от людских глаз. То в амбар, то в подполье положит. Но все ему ненадежно кажется. Будто этот череп и есть главное сокровище и его пуще золота беречь надо. Наконец Филимон вовсе от страха извелся и решил череп повсюду за собой таскать. Собака соседская - Горохша - Филимона на чистую воду вывела. Бегала вокруг его телеги, скулила, потом подвывать стала. Другие псы без всякого внимания, а Горохша вдруг зарычит, на телегу кинется и давай тряпку колошматить, пока оттуда голова людская не вывалилась. Перепугались односельчане, кто кричал, кто смог смолчать. Дальше урядники приехали. Дознание, допрос, свидетели, суд. Каторжные работы присудили на 6 лет. А в день перед отправкой к Филимону два гостя из родного села пожаловали. Первым - сосед Савелий: "Ты хоть ведаешь, христопродавец, чью могилу порушил? Брата! Брата моего - Антона. Он Горохшу щенком подобрал еле живым, выхаживал. А ты-ы! Ты с каторги в село не возвращайся..."
Потом приехала Тэкля, плакала: "И чего недоставало вам, Филимон Арсеньевич? Дурень ты дурень. Не пропади там, смотри себя. Ждать, что ли, буду..."
Светлана Нечай.