Очищение
Обойдя весь монастырь и не наткнувшись ни на одного монаха, отец Фёдор загрустил и присел на нашатырный камень. Скукожившись в думках, он незаметно обратился в мирянина Пухова, достал канифоли и забил в косяк. Дверь обкурилась и вывалилась из стены. Стало жарко и захотелось блуда. Видимо, диавол заигрывал с Фёдором: из провала в стене шагнула отроковица Аркадьева в кожаной мини-юбке и не своим голосом прощебетала: «Возобладай мною, старец извекавечный, воздержник невиданный…» Воспылал полумирянин-полупоп, забыл обет и, помня лишь о завтраке грешной плоти своей, возобладал отроковицей. По всем правилам Камасутры.
Здесь Ангел тут как тут. «Стоп, маховик! – крикнул, – ферштей меня, гад долгорясый! Не видать тебе ни рецептуры, ни дикобраза короткостриженного, а лишь адова огня не избежать, коли щас же не дашь полный назад!»
Отпрянул Фёдор от греха поближе, покаялся не тут же, а чуть погодя, предал костру «Декамерон» Бокаччо, «Гептамерон» Наваррской и всю антисанитарную ересь в совокупности и топнул адидасом на себя самоё: «Ах, ты, ангидрид твою женскую линию по матери!» Блудить тутожа оставил, а диавол остремался.
И чрезмерно подробный рецепт с неба упал и адов огонь воспылаши на всю духовку. Маргарину хоть подмышкой ешь, да сковороды тефлоновые из фторопласта номер четыре, на коих грешники не подгорают! «Пеки, – глас из заоблачной тьмутаракани, – пеки, неофит офигевший! Пекин подивится твоему кулинарному искусству, и Вавилон общий язык вспять изрыгнёт!»
И отправился Фёдор в лесопосадку за ёжиком. Видит чудо: куст измороси, а под ним унитаз мраморный, а на унитазе том ёжик девоглазый. Женщинским взором смотрит, словно вещает следующее: «Не ешь, не ешь меня, обращусь в красотку из какого хошь порножурнала, ночку проведём дружно и оргазмизованно».
Фёдор аж всплакнул от досады. Чёртово воздержание, каких токмо видений не нашлёт на тебя нечистый в выдумке своей! «Ты ёжик, – сказал только строго и убедительно. – Ёжик ты, и отец твой был ёжик и мать ежиха, и вообще ты мужеского полу, не срамись».
Тут рухнул животный к ногам его: «Прости, батюшка, грешен! Бес попутал, коих тираж высок при нынешнем уровне техники!» Не стал Фёдор поднимать его, по вкусу пришлось ему иглоукалывание медицинское у стоп натруженных, и мазохизм ёжиков – явление необычное для нашей скудной фауны.
– Отпускаю не только грехи, но и тебя целиком, – улыбнулся. Ёжик возрадовался и вдруг о подарке для Аркадьевой заговорил:
– Есть тут семейка барсучья. Чуждой идеологией живут. Ты их стуши.
– Неможно, – простёр ладошки отец Фёдор, – неможно животинку божью варить. Я это токмо понял. Пусть живут, пусть молятся. Бог у нас один. А отроковицу Аркадьеву за соблазн прикажу сечь шомполами до совершеннолетия.
1997
Свидетельство о публикации №204052500082