Плохой праздник

Мир сегодня был жесток, его неопределенность состояла в виде, каких-то, качающихся, покрытых льдом кустов, за которые цеплялись мои расцарапанные руки. Картина затоптанной грязной корки асфальта, болтающегося шарфа и не застегнутой ширинки, куртка  распахнулась, как душа, горло выкрикивало какие-то проклятия, среди которых, почему-то, был призыв выпить. Сильные руки вытащили документы, назвали козлом и еще рядом матерных определений моей человеческой сущности, к сожалению, оставив бабки, а их было не мало. Сильные руки ушли грозно матерясь. В темноте, холоде и ветре, остались я, обледеневший  куст и мочащийся мой член. Воющие звуки моей глотки разносились по пустырю и, о Господи, как хотелось мне сдохнуть. Спасение, как обычно, является неожиданно. Пьяный, доброжелательный мужской голос, удерживая меня от падения в лужу, предложил выпить, за его бабки, но в центре города. Проблема состояла в том, что бабок, конкретно, у доброжелательного мужского голоса в данный момент не было, они находились в его квартире, куда он добраться не мог, ввиду отсутствия материальных средств. В следующий момент воскрешения сознания, я ехал в темноту, куда-то, на какой-то, машине. Все дороги когда-то заканчиваются, и мы поднимались по заплеванной подъездной лестнице наверх. Боже! Это были коммуналки, я закимарил около чьей-то двери, а оттуда, куда вошел доброжелательный мужской голос послышался удар пощечины, женский  визг, и доброжелательный мужской  голос высказал определение, типа, собаки женского пола, невидимому оппоненту женского пола.
В следующий момент включения моего сознания, мы уже шли вниз по лестнице. Обладатель доброжелательного мужского голоса представился мне кем-то по имени, но главное, бабок у него было немеренно. Мы зашли в какой-то шалман, там пели песни живым голосом, типа Иосифа Кобзона. Солист, знаменитому певцу, годился во внуки. Алкоголь обладает удивительным средством делать время незаметным. Когда стало светать, а кабак закрываться, я, с вновь приобретенным другом, оказался на незнакомой загаженной улице. Праздник прекращать никто не желал, хотя с уменьшением концентрации алкоголя в крови, внутри просыпались жалобные нотки совести, но они немедленно были уничтожены «Балтикой №9» у ближайшего открытого киоска. Возник классический вопрос – не что делать, с этим все понятно, а где продолжать дальше? Вариантов у нормального мужика обычно два: первый со шлюхами, второй в машине. Сразу же, сосредоточились на втором варианте, здесь у моего нового друга оказалась масса возможностей. Его основным видом деятельности был перегон иномарок из Калининграда с дальнейшей продажей в нашем захолустье. Подъехав на таксере к стоянке у авторынка, мы долго выбирали авто из ассортимента, принадлежавшего моему новому другу. Обсудив достоинства «мерса», «авдотьи» и «бехи», мы, по совету трезвого охранника, остановились на «паджерике», по крайней мере, как он сказал, останемся, в нашем состоянии, живыми.
Я продолжал употреблять алкоголь, и мне казалось, что все не реально. Солнечное морозное утро ранней весны, полупустой проспект, огромный ревущий зверь, несущийся посередине улицы, по трамвайным рельсам, чтоб случайно, кого не задеть, стрелка спидометра в районе ста, радостные вопли водителя. Я задал сам себе, или другу, один только вопрос, а что если трамвай навстречу? Если бы, в этот момент, работали гаишники, мы бы их просто не заметили. Чувство самосохранения имеют все, но просыпается оно у каждого в разные сроки. Наконец, все-таки, проснулось и у меня. Я сообщил своему знакомому – все отлично и великолепно, но мне пора на хату. Сочинил про несчастную жену, которой уже нет, на самом деле, про важные проблемы, которых нет давнее жены, и джип подрулил к окну моего дома. С собой мы, конечно, взяли, и мирно сидели в тачке, беседуя за жизнь, на прощанье. Алкоголики переменчивые натуры и внезапно мне не захотелось уходить. Похоже, такое решение только обрадовало моего нового друга. Немного подумав, он предложил съездить к Михалычу, который, как бы брат, крышующий его бизнес. Я вежливо отметил, что, возможно, наш столь ранний визит оторвет его друга от неотложных дел, обеспокоит супругу и семью. На что услышал, про Михалыча, как свободного, прекрасного парня, необремененного семьей. Крышующий Михалыч жил в фешенебельном многоквартирном доме и оказался мужчиной за сорок в кожаном картузе. На вызов по мобиле он явился незамедлительно, критически просчитал ситуацию, задав первый вопрос – типа, а это что за х… Я понял, что в моем положении самое умное молчать. Мой новый друг расписал какую-то бредятину, видимо ту, что я намотал ему в течение ночи и утра. Оценив, в каком состоянии, мы находимся, этот деловой парень, сразу взял штурвал в свои руки. Вскоре, он уже был водителем джипа, который нес нас в неведомом направлении, по ухабам и рытвинам полуметровой глубины, среди одноэтажных домов и промзоновских заборов. При этом, он успевал проводить непрерывную воспитательную работу с моим новым другом, суть, которой сводилась, что пьянство недопустимая вещь в жизни серьезного человека, что даже знакомство с прекрасной женщиной \вероятно собачья особь женского пола\ не спасает от деградации. Кабриолет остановился в огромной луже, около бетонного забора, очередного склада, или базы, или черт знает чего. Там была сторожка и бывшие зеки -  сторожа, пившие чифир. Про нас было сказано – типа, пусть проспятся до вечера, это наши пацаны, а вечером Михалыч за нами приедет. Когда наш благодетель исчез на «паджерике», мы сели на какое-то тряпье и приуныли. Бывшие зеки продолжали устало жрать чифир и играть в карты, вяло бросая на нас, неприязненные взгляды. Первым нашелся мой новый друг, задав вопрос – где тут можно купить пивка. Пришел ответ, минут через пять, – прямо, через два угла, направо. Клятвенно пообещав, через пять минут вернуться, мы неудержимым поносом вывались из сторожки прямо в полуметровую лужу и заспешили в указанном направлении. Не знаю, долго ли нас носило, но нюх алкаша привел к местному шалману. Войдя вовнутрь, я ощутил нечто булгаковское – самовар и неопрятную девку, заливающую внутрь грязную воду из ведра. Мы сели за столик, прикупив пару бутылок водки, двухлитровую колу и какую-то консерву, так как, даже в нашем состоянии, не жрать местные бутерброды, разума хватило. Местная шпана подозрительно косилась в наш угол, но мы умно отплатили ей парой доз чудесного напитка за использование явно зоновской финки для открытия консервной банки. День полетел с фантастической скоростью, кромешная тьма и закрытие шалмана мгновенно совпали. Мы оказались, как космонавты забытые на Луне. Мобила и менты наше спасение – находчиво произнес мой друг. Но мобила уже не работала и мы бросились в темноту и лужи, пугая случайных людей просьбами попасть к ментам.
Долог и сложен путь алкаша в ночи. Вероятно, нескоро  мы наткнулись на местный участок. Долгие вопли и стуки не оказали должного воздействия на блюстителей порядка. Минут через десять, появился сержант, с классическим, – че надо. Мы использовали все версии, от угона машины и кражи денег, до того, что, вероятно, нас надо арестовать и проверить – может мы в розыске. Наше кривляние лишь вызывало глумливое веселье. В конце концов, меня осенила идея, и за сто российских денежных знаков, мы были допущены внутрь к телефону. Внутри находился телефон, ефрейтор, пьяная шлюха, каски, бронежелеты, автоматы. Опять был вызван Михалыч, мент дал координаты, наружи мы зажгли сигареты, но, по-моему, даже не успели их докурить. Прибыли «поджерик» и «беха» с пацанами, моего друга сразу взяли за шкибот, а я мечтательно подумал, что меня замочат. Михалыч подошел ко мне и спокойно сказал, что если еще раз увидит меня, даже случайно, в своей жизни, то просто убьет. Пацаны в «бехе» быстро доставили меня домой. Оказавшись на родном диване, в родной хрущебе, я забылся тревожным неспокойным сном. Мне снились гражданская война, белые и красные, чеченские террористы, я проснулся от дикой жажды и услышал разговор на кухне. Говорили явно обо мне, при этом заманчиво выпивали. От макушки до пят пронзило острое чувство страха, но когда, среди говоривших, я узнал голос друга, погибшего два года назад, облегченно вздохнул, понял, что это белая горячка и пошел набирать ноль три.