Танечка, стой! отрывок

-  Москва.
- Ашахабад!
- Душанбе...
- Ейск!
- Караганда.
- Австралия!
- Виталик, Австралия не город. Австралия - континент!
Виталик - мой младший брат, и, разумеется, мама отправляет меня с ним то в магазин за компанию, то в музей,
чтобы не скучал, но тогда становится скучно мне. Бывает же! Но кажется и он заскучал сейчас, а мне - развлекай! Хотя
можно было бы отдыхать сейчас и поинтересней... Но с другой стороны - сегодня пятница, а в понедельник (уже в понедельник!) первый
экзамен! По алгебре. А я в уравнениях понимаю ну не больше, чем...
- Австралия! Австралия! - донеслось откуда-то снизу.
- Виталик! Австралия - континент, говорю тебе! Даже не страна...
- Яна, а тогда я городов не знаю больше! -  он готов был заплакать от досады, а мне, стало быть, нужно отвлечь его какой-нибудь глупостью. Как скучно.
- Давай закончим эту глупую игру. У нас, например, шесть Тань в классе...
- Шесть?! - глаза загорелись. - Враки! У нас Сашек только.., - загибая пальцы, - только четыре!
- А у нас шесть Тань. Такое бывает. Правду говорю, клянусь.
- Не-а. Враки-враки! Ты по фамилиям скажи!
- Ну... Румянцева Таня... Кудашева Таня... Можегова Таня... Напалкова Таня, Троицкая, тоже Таня..., - я замолчала.
- Только пять! Только пять! Ты соврала! - торжествовал маленький злодей. А я на себя злилась. Почти испугалась, даже руки вспотели!  Но шесть же! У нас шесть Тань в классе! Точно - шесть! Считали. Не раз считали. Но я не могла, не могла вспомнить, кто  она - шестая. Ни глаз, ни цвета волос, ни фигуры... словно и не было...

Ветер был майский, но прохладный. А завтра уже июнь. Первое число! Экзамен! Алгебра!.. Да...
Мы с Виталиком подошли к перекрестку и...
...Таня вынырнула, да-да, вынырнула! откуда-то из-за угла в черном капюшоне и быстро-быстро пошла по тротуару, опустив голову... Вот она! Шестая Таня. Неверова. Она скрылась в проеме, между двух домов, как приведение! Честное слово... Приведение.
- Яна! Яна! Мороженое. Давай купим, давай!
- Да подожди ты!- мне холодно стало после того, как я увидела Таньку. Именно ее я не могла вспомнить только что, ее. О на и сама хороша: ходит, видите ли, по улицам, как привидение, а город у нас маленький... В черном вся...
Ладно, послезавтра - алгебра. Экзамен! А это - главное. Я не ботанка, но четверка, как минимум.

Экзамен. Алгебра. Алгебра. Экзамен! у2 + 2у2. О черт! Обещала еще Костику помочь, обормоту этому... Сама-то ничего не знаю!
- Мама! Мама! Я не сдам эту фигню! Мама...
Запах какао. Гренки с сыром!
- Доброе утро, доча. Все сдашь. Не нервничай. Кушай и не говори слова "фигня".
- Мама! Ну не нуди, а! Нормальное слово - фигня. Очень кстати! - гренки исчезали во рту. И тут я глянула на телефон...
- Мама, что, Людмила Ивановна звонила??! - что-то и вовсе не по себе стало. Не так уж часто классная руководительница звонит домой, слава Богу, не часто. А тут еще и ночью. -- Номер определился...
Мама как-то резко отвернулась к плите.
- Яна, завтракай. Завтракай и собирайся. Опаздывать нехорошо. Экзамен все-таки.
Я отложила гренку в сторону, будто таракана в ней нашла. Есть расхотелось.
- Мама, вот этого не надо. Зачем она звонила?!!! Во сколько? Поздно ночью?!
- Не знаю. Ночью. Папа разговаривал. Сказала - 100 рублей на венок...
Я чуть не захлебнулась воздухом. Вскочила.
- Мама, ты что! Какой еще венок?!!
- Яночка, не нервничай... Экзамен. Кушай. Мало ли... может кто-то из преподавателей...
школа у вас большая... сядь, успокойся.
- Мам, ты что! Господи... теперь я ее точно не сдам - алгебру, - деревянными пальцами набила номер. - Алло! Светка?
Ты?! Привет, Светка! Слушай, мне Людмила Ивановна ночью звонила... мама передала... какой-то венок... ты не знаешь, что...
Молчание. Шесть. Пять. Четыре. Три. Два... Экзамен через час. Алгебра!
- Я точно не знаю... Мне Катька сказала... Танька Неверова из окна выбросилась. Или выбросили. Слушай, я не знаю точно! Будто ты сама не знала.
Румянцева, Кудашева, Можегова, Напалкова, Троицкая... Экзамен!..
- Что?! - показалось, я оглохла. - Танька? Неверова? Ты что?! Как это?! Я же ее только позавчера...
- Ничего не знаю. Может это вообще не она... Экзамен, Янка! Я нервничаю. Удачи тебе. Встретимся в школе.
Короткие гудки. Мама в глаза смотрит, с ложкой в руках.
- Яночка, ну что?! Кто?!
Глаза встревоженные.
- Мама. Танька. Неверова! Одноклассница...
- Господи... Неверова? А кто это?!  Что-то не помню... Ты вроде с ней не тесно общалась... не нервничай. Экзамен. Может, валерьяночки?!
- Мама! Какая валерьяночка! Ты не понимаешь! Светка сказала, она из окна упала!
- Из окна?! Ой, Господи! Как же это такое?!... Яночка, не нервничай...
- Да не нервничаю я! Это я пить не буду... Гренки вообще не вкусные. Уже холодные. Я пойду. Наверное, собирать сейчас всех будут... Ой... - ноги у меня - ватные, пальцы - деревянные. Страшно. Я же ее только позавчера...
- Яночка, ничего не забыла?! Возьми ключи.
- Мам, сто рублей дай. На венок...
- На столе у папы возьми. Яна...
- А?
Лицо у нее встревоженное.
- Виталику ни слова об этом, обещаешь?
- Мама, ты что. Ерунды не говори. Я ушла.

На экзамен идем... Первый день лета называется... Из окна выбросилась... До школы двести метров, или около того. Тише-тише шаг. Может, все-таки не она?! Я же только позавчера...
Сарафан, яркий, желтый, как у цыпленка, открытый весь... На экзамен отправилась, называется, - Ладка из параллельного.
- Лада! - бегу навстречу. - Лада, подожди!  Привет. Как дела?
- Ой, Яночка! Красавица. Ой, какой строгий костюмчик! Ну и что, что экзамен?! Лето же! Одела бы что-нибудь открытое, как у меня. Нравится?!
- Не стоит. Лада, слушай... ты слышала?! Слышала про Таню?..
- Таню?! А что про нее слышать? И про какую именно? В нашем классе их две, а в вашем и вообще... не пересчитать. А что случилось-то?
Глаза у Ладки зеленые. Холодные, как не знаю, что. Ей что говори - все одно: сарафанчики, топики, юбочки.
- Про нашу Таньку, Неверову. Мне Светка сказала, она упала из окна...
- Ой! Ужас!!! Ужас вообще! Насмерть что ли?!
- Ну да...
- Ой... сказала же! Прямо перед экзаменом... Хорошо, хоть не в нашем классе такое...
- Ага. Никому бы не пожелала... Ладно. Пойду. Ты только не говори никому...

Большая школа. Непросто большая, а в городе - самая большая. По количеству учащихся и вообще. Тихо. Подозрительно тихо.
В правом крыле, у лестницы наши - вижу - уже издалека. Собираются. Ищу глазами Таню:  Румянцева, Кудашева, Можегова, Напалкова, Троицкая...
Неверова?.. Нет Неверовой! Неужели правда?! Ноги - ватные, пальцы - деревянные. Какой уж тут экзамен?! Точно - наши. Людмила Ивановна. Какая-то серая. Не иначе как такая. Нинка насупилась, Дымыч - с ноги на ногу переминается... Словом, все помятые какие-то. Значит - правда.
- Итак, ребятки, не шумим. Через десять минут начнется письменный экзамен. Государственный экзамен. Пожалуйста, помните об этом. Спешить не надо, главное, все решить на черновике, уложиться в три часа, а за оставшийся час - на беловик переписать. Работа достаточно сложная, но для тех, кто хорошо занимался в течение года, думаю, труда не составит...
Что же она медлит?! Почему никто не интересуется, где Таня?! Руки - деревянные, ноги - ватные. О четверке по алгебре можно забыть.
...-Да, и еще. Особый разговор. Наверное, многие уже в курсе... вчера погибла Таня Неверова.
Новость просто ужасная, но тем не менее, у меня ко всем убедительная просьба, насколько возможно, сохраняйте спокойствие во время экзамена.
Чтобы не отразилось на результате вашей же учебы, а после экзамена, также убедительная просьба всем подойти в 177 кабинет.

- Итак, контрольная по вариантам. Задание переписываем и переписываем внимательно, смотрим только в свою тетрадь. Учебники из-под парт убрали немедленно, иначе оценка на бал ниже... Арсеньев, кому сказано - учебники из-под парт! Ты что, хочешь завалить экзамен?! А выше, чем на три балла все равно не напишешь... Итак, приступаем.
-В любой другой день Арсеньев точно вставил бы свое веское слово на комментарий математички, о том, что она не замечает в нем гения и удивительного музыкального дарования, как он обычно и делает, но сегодня...
И дело даже не в первом государственном экзамене, дело в ней, а Танечке, которой больше нет... А они, преподы, будто сговорились, молчат, как рыбы... Могли бы и перенести экзамен, тут и отличники напишут не выше, чем на три, куда уж там уж... Так нет же!  Государственный экзамен, который Таня уже не будет писать... А ведь она была почти отличницей... Директриса не раз говорила: "Неверова, тебе бы на медаль. Престиж школы. Наладь отношения с преподавателем химии" - ее дежурная фраза, но Танька, кажется, с характером была... Упала из окна? Выбросили? Почему? За что?!
...кто-то тянет, за рукав, упорно так, кажется, вот-вот порвет. А я не хочу оборачиваться, не могу. Время, экзамен, лето, 4х  в кубе, Танька Неверова из окна упала...
- Янка! Янка!  Помоги... обещала же. Оглохла что ли, Костромина?!
- Чего тебе, Костя?! Обещала? Что обещала... я и сама, боюсь, не успею...
- Костромина! Яна Костромина, развернись на девяносто градусов и даже не думай о том, чтобы за решать за Обухова, иначе и твоя оценка будет ниже.
В проеме двери возникает желтое, встревоженное лицо завуча:
- Алла Игнатьевна, прошу прощенья, можно Вас на минуту. Пусть пишут спокойно, а кто списывает, так это мы и так знаем.
Ясное дело, зачем позвали математичку: Танька. Деньги на венок и все такое...
Вокруг все зашумело, зашуршало. Рыжий Миха громко плевал на палец и перелистывал учебник.
- А че она бросилась-то?! Жить надоело?! - протянул философски и зычно добавил. - Все бабы - дуры...
- Зато экзамен не будет писать, - отозвался из-под парты Вовка-коротышка. - Счастливое избавление...
- Да я уж лучше скатаю у кого, чем 9 этажей с крыши лететь, мать твою..., - прогоготал толстый Леха Шербач, - как же это решить-то? Мать...
- Не, Леха, еще и на твой венок нам в лом деньги собирать, - прищурился Игорек. - Если успею свое сделать, ты свисни - помогу... У тя вариант-то какой?!
Парней в нашем классе немного, все, кажется, высказались, Обухов по-прежнему тянет за рукав:
- Костромина, ну дурой не будь... Реши, а?!
- А Танька что, с крыши упала?! - вдруг прозвучал голос Ленки Быстриной. - Ужас какой! И правда жить надоело... Предки, конечно, едят мозги, но не до такой же степени...
- Да какие предки, Леночка?! - облокотился на парту Леха. - Может, она таблеток каких-то съела... Мы с ней только на прошлой неделе пили коктейль, а погулять она любила... Эй, Михалыч! Прав, черт возьми! Какие бабы дуры бывают!
Возникает серое лицо Игнатьевны.
- Пять минут спокойно посидеть не могут. Миша, кому сказала? Учебник - закрыл, - скрылась, хлопнула дверью.
- Эй, Костик, полтинник одолжи, а то еще же деньги сдать надо, а я в пролете, - продолжал Миха.
- Ну, держи. Но с возвратом, понял? Я те не миллионер, мне еще на сотку кинуть... Слушай, пацаны, а жалко ее... Может, сами на венок соберем... а это ж эти... купят какую-нибудь фигню...
- Ну ты выдал, Костян! - гыкнул Щербач. - В венках, что ли понимаешь?!
- Ну.., - глухо отозвался Костик. - Бабка в прошлом году померла... Пацаны, я серьезно..., - продолжал Костик, а я молча строчила в его тетрадь.
Время шло. Первый день лета. На улице - жара. А Танька с крыши упала...
Звонок.

Домой приплелась. Кусок в горло не лезет. Родители на работе, Виталика, слава Богу, дядя Коля в деревню увез. Хоть не болтается под ногами!
Контрольной сдала всего пол листа, а Косте вроде все решила. Ну и ладно. Ведь Танька Неверова с крыши упала. Точно с крыши, и не с какой-то, а с крыши моего дома, как выяснилось. Потому что в моем доме живет ее парень - Гриша Розовский. Тот самый, который сегодня после экзамена бежал по лестнице, как полоумный, с сигаретой в зубах... Людмила Ивановна глядя вслед сказала, как бы он чего с собой не сотворил... Вся школа онемела. Даже Игнатьевна после разговора с завучем, вернулась серая, как тетрадная обложка из плохой бумаги и молчала, как рыба до самого звонка, хотя Мишка листал учебник прямо у нее перед носом.
А Гриша учится в параллельном, и Танька  была все время с ним, как помнится, а в тот вечер, когда мы с Виталиком в магазин шли -  одна. Вся в черном.
Пошла себе чаю налить. Звонок.
- Алло.
- Яночка, здравствуй. Людмила Ивановна.
-Здравствуйте.
- Я звоню сообщить: к Тане - завтра. В четыре. Ее уже привезли, но сегодня не стоит. В семье такое горе... Обзвони, кого сможешь, скажи.
Все должны быть. Такое горе...
- Хорошо. Позвоню, Людмила Ивановна. Вы что-то еще хотели?
- Да. Яна, я конечно, понимаю, такая трагедия... Но мне Алла Игнатьевна сказала... видела твою контрольную, там очень мало написано.
- Ну и что?! - отозвалась холодно.
- Ладно. Не будем сейчас об этом. Контрольные проверять будут дня четыре, не меньше. Если что, перепишешь.
- Хорошо, - вешаю трубку.
Что это она беспокоится?!  О Таньке никто и не подумал. Теперь уже поздно. С крыши упала. Летела девять этажей.
Сразу человек умирает. Разрыв сердца. С такой высоты... За что?!

Валяюсь второй день в постели. Жара. Завтра экзамен по физике. Бред. Мама все валерьяночки. К черту. Сейчас шесть вечера. Вспоминаю вчера. Пришли в четыре. Всем народом. Как в театр, блин... Парни у подъезда курили. Вообще народу был полный подъезд. На бетонном полу - гвоздики... Не помню, какой этаж. Я до этого у Тани дома не была. Не особо дружили.
Так, на классных вечеринках... брала у меня пару кассет посмотреть, обсуждали однажды киношные новости. Ривза, что ли. Любила "Матрицу". Ходила на спортивные танцы. Вела, что называется, активный образ жизни. Участвовала в соревнованиях по волейболу, почти отличница. Вспоминаю: в день экзамена по алгебре - столкнулась на лестнице с химичкой. Она вообще - синяя. Из-за Таньки, ясное дело. Вот жаль ей было поставить пятерку в свое время, а теперь, дура, наверное, локти кусает...
...номер квартиры не помню. Вошли. На цыпочках. Не все. И так народу полно. Я к косяку прислонилась. Ноги - ватные, ладони - деревянные. Холодно. На улице - жара. Лето. А Танька с крыши упала...
Смотрю в проем комнаты. Она там лежит. Вся в белом, как невеста, как полагается. Было плохо видно из-за плеча Кости, да я и не стремилась ближе подойти. Если честно, боялась. Даже хорошо, что Костик передо мной. Защита. Страшно: одноклассницу хоронить.
- Ой, Танечка, ой милая... да на кого же ты нас... Ой, деточка, да папа твой места себе не находит... да на кого же ты нас оставила...
да мама твоя все глаза выплакала... да как же ты, Господи, такую несправедливость-то допустил, - причитала бабушка из глубины комнаты.
Отворачиваюсь. Жмурусь. Глазам больно. В коридоре возникает тень Иры Зименко, затем Кати Стрелковской - Танины лучшие подруги. Глаза красные. У Иры в руках полотенце. Кивает в мою сторону.
- Здравствуй, Яна, - сухим голосом.
- Привет.
Пацаны и Костя стоят на пороге комнаты. Головы опустили. Серьезные. Из другой комнаты - тень мужчины с усами (наверное, отец). Сестра Вика, кажется, беременна, - в комнату с гробом, как тень. Через минуту высокий женский плач и причитания бабушки...

- Яночка, - откуда-то издалека слышится. - Папа звонит. Трубку возьми.
- Нет, мам, не хочу. Скажи, чтобы по пути домой купил мне диск по физике, по учебнику не могу заниматься.
Через минуту мама вырастает на пороге моей комнаты. Так, мол, нельзя переживать, доченька. Не такая уж близкая была подруга. Просто одноклассница. Да что она понимает?! А если всех с крыши кидать начнут, тогда что? И за что?! - вот вопрос. Хотя склоняются больше к версии, что Танька сама бросилась. А причина - неизвестна. Мало ли, причуд у молодых. Так говорят. Да что они понимают?!
Родители Тани, конечно, не верят. Заплатили большие деньги за экспертизу, чтобы выяснить. все до конца. Кто и зачем это сделал. Только в раскрытие этой тайны мало кто верит. Каждый в школе дорисовывает ситуацию, как вздумается. Лепят всякое невероятное - уши вянут!
Звонок. Неохотно тянусь к трубке.
- Костя?! Привет. Как дела?
- Костромина, я узнал результаты экзамена. Спасибо, Костромина, у меня - четверка. Твердая, причем. Игнатьевна в ужасе.
- Поздравляю, Костя.
- Да меня-то за что?! Я тебе, дурочка, оценкой обязан.
- Ага. А у меня...
- У тебя... Игнатьевна сказала, что несмотря на результаты экзамена, он тебе все равно хорошую оценку поставит, так как ты занимаешься в течение года...
- Не нуди, Костя. Тройка, да? - равнодушно откусила слойку.
- Ну... Странная ты, Янка. Не могла что ли и свою работу на четыре написать?!
- Мне не до того, Костя...
- Ясно. Я еще что звоню. Завтра Неверову хоронить. В двенадцать. Возле ее дома. Ивановна сказала, чтоб все... Физику нам перенесли на пятницу.
Кладу трубку. В постель. Слезы. На похороны - боюсь. Одноклассница. Странно это, дико, совсем неправильно. Ведь Таньке – только пятнадцать. Было. Последний день рожденья - пару месяцев назад. Говорили, что странное там произошло. Леха тоже мне выражается: погулять любила! Что они, пацаны, понимают?! И Гришка тоже: не замечал что ли, что с ней не то творится? Что в черном ходит она?! Тоже мне... парень. Любимый человек... Ногти опять грызу. Наверное, от нервов. Булка кислая, кофе остыл. Длина волны и Законы Ньютона подождут до пятницы...
Открывается дверь. Мама с полуулыбкой.
- Яна, к тебе пришли, - и шепотом, с укоризной. - Хоть постель прибрала бы. Будущая хозяйка, - и в коридор. - Проходите лучше в гостиную.
Яна через минуту. Вам кофе или чай?!
Лихорадочно собираю волосы в хвост. Лезу в джинсы. Кто еще там?! Неужели Ивановна?! Только этого не хватало. Отчитывать за тройку по алгебре, наверное... Да что они понимают?!
В гостиную на полусогнутых вхожу, боком. Устала, все-таки. Бессонница три ночи подряд. Костик! Даже обрадовалась. Хотя... не особо общаемся. Так, привет-пока. Дай списать. Чего это он?!
- Здорова! А че белая-то?! Как смерть, блин...
Сидит развалившись в кресле. В ушах - наушники. Культура! Присаживаюсь напротив.
- Привет. Ты как адрес узнал?!
- Ивановна дала. Хоть в жизни раз что-то полезное сделала. Ты это... извини. Я конфеты матери  твой отдал. Не знал, что она дома... Так бы хоть веник припер... а то неудобно...
- Да что ты. Брось. Веник какой-то. У тебя же с деньгами напряг? Разве нет?!
- Ну ты даешь, блин? Не только алгебру решаешь, еще и подслушиваешь?! Да не... не особо. Это я Мишке просто деньги не хотел давать, потому что не возвращает. Ну че, киснешь?!
- Да так...
- Ну... Ты Гришку знаешь? Ну этого, парня у Таньки? Разговаривал с ним. Точнее, я раговаривал, а он дымил, как паровоз. Ни ест ни фига.
Попробуй, мозги вправь...
- А ты дружишь с ним?!
- Да не особо. Просто жаль парня. Думал, может, помочь чем... да он как псих - из угла в угол, из угла в угол. Ладно, успокоится же,
думаю, не дурак...
- Ему тяжело, наверное, - говорю растерянно.
- Да это-то конечно. Да всяких же отморозков хватает еще... наболтают, как на базаре...
- Ты о чем?! - поднимаю глаза.
- Да говорят, что из-за него она - "того"... что с предками из-за него... короче - мрак. Да не бери в голову. Я просто рассуждаю...
Мама принесла чай. С мятой. И удалилась загадочно.
- Пойдешь завтра?! - угрюмый голос  из-за чашки. Молча кивнула. Куда деваться?!
- По глазам вижу: боишься. Хочешь, зайду за тобой.
- Ладно, если тебя не напрягает.
- Да не особо. Спасибо за алгебру, Костромина. Видела бы лицо Игнатьевны! А что она теперь сделает?! Письменный экзамен -
документ. У тя, я смотрю - DVD есть. Хоть кино давай посмотрим, а то вообще настроения нет.

Часа два смотрели кино. Мультики всякие. Потом лирическое. Косте пришлось согласится, так боевики-комедии, были не ив кассу.
Чай выпили, конфеты съели. Полумрак. А я все об учебе и о Таньке думаю: с крыши лететь... Это же страшно! Из-за Гришки... и все равно...
я бы и ради Кости не осмелилась. Он рядом - семечки лузгает. Спокойный, как танк. Взрослым сильно кажется сейчас.
- Спортом, что ли занимаешься? - спрашиваю.
- Плаваю. А чего?
- Мускулы видно, - перевожу взгляд на экран. Чтоб не заметно, что заглядываюсь на него. Самой необычно.
- А-а-а, - улыбается. - Это не потому.
- А почему?!  - удивляюсь. Невольно смотрю на него снова.
- Да я старше вас всех. Почти на год. Мне недавно шестнадцать стукнуло.
- Как это?!
- А вот так. Я на год остался. По алгебре, - и смеется. - Спасибо, Костромина. А то думал опять не сдам.
- Понятно. А я и не знала... ну, думаю, появился у нас в классе год назад, мало ли бывает...
- Бывает. Вот видишь, какой я тупой.
- Да нет, - смотрю на него снова. То на экран, то на него. - Я например, химию плохо знаю.
- Ты-то?! Не смеши. Смотри лучше мультик, - сказал и снова за семечки. Хоть бы мне предложил. Культура. Но это неважно.
В целом-то, он вроде хороший.

Ушел. А у меня в голове все равно Танька + Гришка. Неужели и правда из-за него?! Такое говорят - уши вянут! Спиртное, наркотики даже, про записку какую-то, которую опера на крыше будто бы нашли. Прав Костик - мрак. А завтра в землю и все. А ведь ей было только пятнадцать! В слезы. До этого как-то не плакалось, а тут полегчало.
Час назад звонила Леся - сестра двоюродная из Питера. Ей двадцать, учится там в универе. Мама, конечно, рассказала ей про нашу школу... Не удержалась, как обычно. Леся советует: пиши дневник, будет легче. Да что она понимает?! Понимает только Костик. Переживает. Раз к Гришке ходил. Никогда бы не подумала, чтобы он - и переживать. В голове не укладывается. У него же мускулы, любит училкам показать втихоря третий пальчик, словом, обычный пацан. А так...
Мама приносит очередной чай.
- Мам, ты что, я же лопну!
- Перед сном полезно. Он с медом. Знаешь, я подумала, не стоит тебе завтра туда ходить...
- Я с Костей, - отвечаю твердо.
- А я бы не советовала.
- Мам, не нуди, а?!
- Ну ладно, Яна, отдыхай. Мы с папой с утра на работу оба пораньше. Потом хотим к дяде Коле на дачу. После четырех. Ты с нами?
- Я с Костей.
- Да? - брови кверху. Встревоженная улыбка. - Давно общаетесь?
- Нет.
- Смотри у меня. Спокойно ночи.

Музыки не было. А то бы вообще мрак. Уши и без того заложило. Народу полный двор. В основном парни. Угрюмые все. Женщины среднего возраста. Все плачут. В платках. Бабушку под руки вывели.  Я вздрогнула, когда вынесли... машинально отвернулась и из за плеча Кости увидела: Гришка мелькнул, как тень. Точно он. Тощий. Серый. Как старик. Мы стояли в толпе, дальше всех, поэтому Костя его тоже увидел, окликнул.
- Братан, ну ты как?! Держись.
Тот молча протянул Косте руку. И косо так на меня: мол, кто такая? Мы же до этого не общались, даже знакомы не были просто знала, что есть такой - Гриша Розовский, парень Тани Неверовой, говорили, любовь у них была, как в романе.
-Костя, держа меня за плечи Грише.
- Это Яна. С Танькой твой училась.
- Ну, - буркнул Гришка, как выплюнул. - Бывай, мне фигово.
На кладбище мы уже не поехали, пошли, куда глаза глядели. Четвертый день лета все-таки... У меня, как-то друга, точнее, парня не было до этого. Как-то думала больше об учебе. А тут Костик - весь такой деловой, мускулистый, хотя, конечно, не киноактер. Просто симпатичный.
Шли по улицам медленно. Деревья уже мощные такие, зеленые. Дождь лил все ночь накануне, Таньку, наверное, оплакивал. Так говорят, примета.
- Чего, кислая?!  Не стоило, говорю, туда ехать. И без того мозги на этом в трубочку который день...
- Да, а завтра еще и физика, - отзываюсь.
Подходим к моему дому. Время как-то быстро прошло, да и город у нас маленький... Поднимаю голову... Девять этажей, да крыша еще... высота какая... Отсюда она летела. И хлоп. Говорят, к остановке. Не во двор. Такое говорят! Душа в пятки. Хотя лицо было, будто спит, только бледная....
- Не думай об этом, - голос Кости откуда-то сверху. - Сама, наверное, так решила. Ее дело.
- Наверное. Но странно это. Как будто не про нее. Всегда же весенлая, энергимчная, спорт, танцы и все такое.
- Тесно общались, что ли?!
- Да нет.
- Ну и вот. Откуда тогда тебе знать?!
- А если скинули?!
- Кто?! Не смеши.
- Я слышала, говорили в толпе, будто уже неживая летела...
- Сейчас многое будут говорить. Медэкспертиза покажет. Может быть.
- А записка? Та, которую на крыше нашли?!
- Костромина, перестань. Говори уж лучше о физике, чем об этом. Не ешь мозги.
Думала - разозлится, уйдет, но остался, только молчал до самого подъезда. Там - сказал пока и ушел.
А хотелось, чтоб остался, хоть на минутку, чай попить.

Слонялась два часа по квартире. Кругом - никого. Из кухни - в гостиную. Из гостиной - в спальню родителей и обратно. Остановилась наконец, перед зеркалом в коридоре. Страшная, как бог весть что. Худая как глиста, бледная. Свитер невыразительный, в полоску, как у арестанта. Грудь маленькая. Детский сад, честное слово! Как же, полюбит уродку такую! Показала себе язык. Не придет и не надо.
Жила же без него как-то. Заявился вчера, видите ли.
С благодарностью! Хорошо, что без веника. А то бы мама решила - жених! Как у нее это обычно бывает: не успеет мальчик набрать номер нашего телефона...
Но Костик пришел. И я была рада. Развалился на диванчике на кухне, как у себя дома, с таким видом, будто я обязана почить его чаем. Пришлось.
- Завтра экзамен по физике, а ты цепь электрическую медленно собираешь, - его чашке утонули три ложки сахара. - Завалишь.
- Я?! Еще чего!! - возмутилась. Аж вскочила со стула к плите.
- Алгебру-то на три написала, - голос за спиной. Чуть не стукнула его поварешкой по голове. Да что он себе позволяет!
- Из-за тебя же, кретин!
- Да шучу, шучу, Костромина! - отмахивается, смеется. - Шучу. Ты - самая умная!!!
Сели опять друг против друга за чай. Молчали.
- О чем думаешь?!
Хотела сказать, как есть, что про Таньку: как?! за что и почему? Если столкнули, то кто это? Почему именно она? Но не сказала, еще разозлиться. Сидели до позднего вечера, посмотрели два глупых фильма, а потом он поплелся домой.
Предки на даче. И Виталик. Маленький злодей, но без него все-таки скучно. Особенно, когда тихо-тихо одной в квартире, а в памяти возникает, как кадр из фильма белое, как мел лицо Тани... Ночник включила. Как маленькая. Страшно в темноте и неуютно, хотя ночи почти уже светлые. И все равно: темные, длинные шторы в комнате, а лицо и у нее было белое-белое...

Забывалось постепенно. Лето наступало на пятки. После экзаменов разъехались, кто куда. У у меня июнь получился какой-то калека: только и знала - бабушке помогать: клубника с ее дурацкими усами, и прополка без отдыха. Только ногу в босоножку, чтобы на дискотеку, а мама:
- Яночка, бабушка звонила, просила завтра приехать, помочь.
Да.... еще один день ни к черту, от жизни такой... называется юность!
Вы б на меня поглядели: в платке и на грядке, и руки, как у нигера - по локоть в земле. Сущее удовольствие! Если бы Костик ни сидел все дни напролет со своим отцом в гараже, было бы вовсе обидно, а так...
Однажды не выдержала:
- Мама, ну пусть Виталик по грядкам попрыгает хоть день вместо меня, не маленький! Один денек!. Я хоть с Олей в кафе! Поболтаем, по мороженому сожрем... Пожалуйста!
- Ладно-ладно. Только не говори слово "сожрем", ох уж этот Костя... выражается...
- Он ни при чем,  честно! Я ненадолго.

Олечка не пришла. Фи, необязательная такая. Я молча дула коктейль, в окошко пялилась. Жарища! Никуда и не сходишь особо. Тоже мне, выходной вырядилась! Худая, как глист. Хуже, чем во время экзаменов. Мама говорит - диетами втихоря себя извожу, экономлю, мол, на обедах в школе. Но это не так, если только чуть-чуть, самую малость.
Жара. Посетителей мало, все как мухи вареные по домам, по пляжам расползлись. Скучно. Глядь: фигура какая-то неуклюжая, худущая к дверям кафе заворачивает. А вокруг этой фигуры - три девушки. Гришка Розовский! Точно он.
Ввалились. Все четверо. С шумом, гамом. Он веселый, будто только что миллион долларов выиграл. Двух обнимает за талию, третья за спиной где-то мелькает. Вот это любовь! До гроба, называется! С Таниной смерти только месяц прошел. Даже меньше, сегодня тридцатое.
Меня не видят. Да и видели бы - толку?!
Назаказали всякой всячины. Уселись. Три - вокруг него одного. Да и старше года на четыре каждая, Швабры и есть!
На улице - жарища, а у одной туши на лице столько! - того и гляди ручьями потечет.
У меня ноги - ватные, пальцы - деревянные. Звоню Косте на сотовый. Долгие гудки и голос:
- Реанимация слушает.
У него - определитель номера, пошутить - мастер, только вот мне сейчас не до шуток.
- Костик, привет. Это я. Из кафе звоню.
- Рад за тебя, с Олей сидите?
- Не совсем... она не пришла. Слушай, тут Гришка Розовский. С какими-то тремя девчонками...
Долго молчал.
- Ну и что? - прозвучал ответ. - А ты тут причем?!
- Не причем... просто...
- Пусть развлекается. Дело его.
- А Таня?!
- Какая Таня? - он недоумевал.
- Костя...
- Ян, слушай. Не ешь мозги, а? Мы с отцом тут машину ремонтируем, мне не до шуток... Я тебе вечером перезвоню. Пока!
- Пока!


Домой пришла кислая. Гришка! Быстро же он забывает! А Костик... Костик как-то изменился. Занят своей машиной, сдает на права. Уже большой,
старше нас всех и дела большие, соответственно. Грустно. Уныло. Лето толстое, в коричневых тонах, как сгоревший пирог.
Больше вреда от него, чем пользы. Два пожара в парках случилось за эту неделю...
Мама на кухне. Режет салат.
- Привет, доча. Чего желтая такая?!
- Мама, не произноси слово "желтая"! Я тебе не лимон. Даже противно, - мама это любит - поделить людей по цвету в зависимости от состояния,
как фрукты-овощи на рынке, а меня раздражает это.
- Не понимает меня, - говорю.
- Костик твой? - ухмыляется. - Не грызи ногти. Как маленькая...
- Костик не мой, но не понимает!
- А чей же тогда? Тот еще фрукт...
- Мама!
- Яна, чего сердитая-то? Скучно без брата? Командовать не кем? Завтра скажу дяде Коле...
- Не надо дяде Коле. Пусть Виталик сидит в деревне на свежем воздухе. Полезно маленьким, - говорю, а голоса своего не узнаю. Обида.
Больно. Все Танька вспоминается. Как будто и не было месяца... Сниться мне стала... третью ночь уже. Что-то рассказывает. Такая во сне красивая. Аж жуть берет, как живая! И не скажешь ни кому, решат - помешалась. Но снится же! Хотя бы к Ивановне сходить, да лето сейчас, наверное, отдыхает.
- Яночка, в дверь звонят, наверное, папа с работы...
Открываю. Стоит. Чумазый весь, потный. Веник припер...
- Машину починили, - протягивает мне букет. К чему цветы - вообще непонятно. Восьмое марта давным-давно... день рождения у меня в ноябре... Странный. Спокойный, как танк.
- Заходи, - говорю, принимаю букет.
- Нет, не могу я, устал, и меня отец ждет внизу. Я это... так просто зашел.
- Просто, - говорю, -  не бывает.
- Наверное, ты права. Мне бабке бы в деревне помочь... Это на месяц. Поедешь со мной? Там классно. Речка, в доме есть все и даже корова.
Замерла. Не ожидала, честное слово. И как в тумане, не подумав, не осознав, не о том, что скажет мама, отвечаю:
- Поеду. А когда?
- Да на днях. Отец отвезет. Ладно, я побежал. Счастливо!

Возвращаюсь на кухню. Растерянная. Мама косо на цветы:
- Костя... А говоришь: не твой. Возьми вазу в дальнем шкафу, полную воды налей, а то жара... Что сказал-то? Зачем приходил? Не зашел даже.
- Они с отцом машину чинили... В деревню зовет, к бабушке его, отдохнуть на месяц..., - решила сразу сказать, не тянуть, все равно ведь не разрешит. А Косте я уже сказала, что поеду... Вот глупая!
Мама присела на стул. Странно так на меня посмотрела. Потом на цветы. Молчит. Скулы только ходят. Я на нее. Жду. Неужели кричать начнет?!
Я вроде бы ничего особенного и сказать не успела...
- К бабушке значит..., - проговаривает странным каким-то голосом, как будто себе самой. И чуть громче: - Ну, ладно. Что ж с вами делать?! И тихо так:
Что ж, когда-то это должно было случится...

Я задумалась. Не поняла. Онемела как-то в первый момент. Ну просто подумать не могла, а потом до меня резко так "дошло", как кирпичом по голове! Поняла я ,о чем она думает! Чуть воздухом не захлебнулась. Мама, да ты что! Ты что, мама! Да не такая я, как старухи-сплетницы во дворе говорят: испорченная! Как порченный фрукт...
- Мама! Да за что! Мама, да как ты такое могла! Костя хороший! Если хочешь знать, мы даже не целовались! Как ты такое посмела!
Бросилась на нее в одно мгновение, как отец говорит: вся в слезах и в соплях. Не могла иначе. Шок. Просто шок.
- Яночка, милая, да ты что! Я же ничего не подумала... Успокойся, доченька!..
- Все ты подумала! Подумала! Еще как подумала! Так вот я сейчас пойду да и сделаю ЭТО назло!!!
- Яна, не смей! Успокойся, доченька. Я же не хотела тебя обидеть. Просто смотрю, такой он спортивный мальчик, старше на год, сама же рассказывала..., -
оправдывалась она.
- Зря рассказывала. Ничего теперь не скажу. Так и знай. И в деревню поеду. Хоть молока попью, там корова у бабушки...
Смотрю на нее исподлобья. Села. Расстерянная. Не ожидала. А я впервые в жизни себя взрослой почувствовала. Как-то случайно получилось.
Она - отдельно, и я - отдельно. Давно пора.

Вернулась в комнату. Захотелось темноты, а лето. Светлые ночи. Стало не по себе, боязно стало и скользко. И в голове не укладывалась, чтобы мама!… А я поеду – теперь уж точно! Теперь – назло! Топики, юбочки, купальник... Жаркое лето обещали. Все будет просто супер-драйв с Костиком! Задумалась. Получается тогда – он – мой мальчик?! Я – его – девушка?! Wow! Как-то странно даже в животе защекотало.
Собиралась. Сумка не застегивалась. Как в рекламе пробовала топтать ее даже ногами – не выходило! Точнее, не входило все то, что хотелось забрать с собой, чтобы пококетничать там перед Костиком! Явно не перед местными. Фи! А если там, кроме коров и не окажется никого?! Ну и пусть! А сумка не хочет закрываться! Б-р-р-р! Плюхаюсь на нее всем весом!
Прислушиваюсь: мама ходит за дверью, нервничает. Ну и пусть. Пусть, раз такого мнения обо мне… Но, на самом деле, - задумалась. – Вряд ли… Если серьезно, то нет. Пока. Нет. Вот же черт, никогда раньше не думала об этом всерьез. Маленькая… Самой смешно! Ха! Ха! Маленькая, серая мышка – вскакиваю к зеркалу. – Полюбит он, как же, уродку такую!
Плюхаюсь обратно на сумку. И все-таки: Танька. Сейчас ночь на дворе… а о чем она думала?! За час до «того», за минуту… Может, она потому… что… о том, что подумала мама?! Может, и ее мама так решила… А если ее мама не просто подумала, а так и было?! Как вспомню Гришку с тремя девицами!… Да что он себе позволяет… Даже забрал заявление в десятый, говорят, в экономический колледж собрался. То же мне взрослый! Таньку не мог спасти! Не мог сказать ей: Стой! Танечка, стой!» Может всего-то и надо было пару секунд?!
Устала. Плакать опять захотелось. Так и сидела на сумке, как челночница. Всю ночь о Таньке думала, что и почему случится могло, хотя тут думай – не думай, ее уже не вернешь, а только расстроишься.

А отдыхали мы классно. Больше всего меня впечатлила старая корова Марта. Белая, с рыжими пятнами. Пробовала я ее доить, но не тут-то было городской неумехе. Она меня хвостом все по лбу норовила, хвост, конечно, мягкий.