Осистость

Оса – полосатое небольших размеров насекомое, по всей видимости, хищник. Селится в гнездах, укрепленных с помощью своей слюны и способно на мелкие пакости.

У меня на балконе построилось осиное гнездо. А к осени эти жужжащие создания начали, как мне показалось сперва, дохнуть и валяться на полу, хрустя  при надавливании на них тапочками.
С одним из этих злобно-ехидных  представителей мне удалось даже свести небольшое ни к чему не располагающее знакомство.
Где-то в середине января, надев на подушку чистую наволочку,  я решила предаться сонным грезам, как вдруг ощутила еле слышное пожужживание. «Наверно показалось» - промелькнула мысль. Однако при любом малозначительном повороте жужжание становилось все более насыщенным и  жизнеутверждающим. Наощупь я попыталась обнаружить источник странных звуков, с деланной заинтересованностью  хватая в разных местах подушку, как вдруг взвыла от внезапной боли в ладошке – там возник след от укола и назревал увеличивающийся с каждой минутой отек.  Эта полосатая  черно-желтая гадина цапанула меня, не испытав при этом хотя бы сотой доли стеснения.  Пришлось трясти наволочкой за окном. «Пусть охладится в свежевыпавшем снегу» - гордо думала  я.  (Кстати, такие вот осячьи гольфики сейчас носят дети в состоянии пубертатного криза, при этом редко кто из буратинистых девочек выглядит стильно).

Ладошка потом заживала недели три – чесалась страшно  - я готова была расковырять пол-руки лишь бы забыть о постоянном зуде. Даже один раз этот укус я попыталась погрызть – но и такой способ не принес долгожданного облегчения.


Не стоит думать, что эта хищная зараза забыла о милой теплой квартирке на 12 этаже. Мне думается, что, как только наступила весна, и изредка стало припекать солнышко, целеустремленная животина медленно ползла по панельным стенам дома в периоды редкого пробуждения. А в остальное время она просто дрыхла в щелях панелей, согретая мыслью о конечной цели восхождения.

Утром вторника я обнаружила ее сидящей на оконной раме. Оса мирно посапывала и не обращала на меня никакого внимания, при этом притворившись засохше-истощенной. Я практически поверила в ее мумификацию, пока она через несколько дней, дождавшись теплого солнечного дня не начала обследовать подоконник, медленно, будто из последних сил переставляя лапы, тем самым напоминая какую-то обкуренную осу и вызывая во мне жалостливые чувства.
До этого  меня посещали мысли насчет того, что может стоит завести какое-нибудь домашнее животное…
При этом рыбки отмелись сразу – в детстве родители купили мне их слишком много и разных пород, поэтому они слопали друг друга в аквариуме, и для детской незрелой психики было тяжелым пятном видение сперва одноглазых, потом безглазых, потом бесплавниковых  последних оставшихся в живых вуалехвостов, которые инвалидно гребли на поверхности, а потом испустили дух и перевернулись кверху пузом.
Коты и собаки так же не прошли цензуру – причиной тому была шерсть и необходимость выгуливать животных…
На ум приходила черепаха – но в ней слишком много флегматичности и  полное отсутствие эмоций.
Позже меня заинтересовал своей пушистостью кролик, но, как выяснилось, он  - большой любитель перегрызания шнуров, проводов и поедания плинтусов.
Остановилась я на карликовом жирафе,  и то только лишь потому, что с ним было бы прикольно выходить на улицу – все гуляют с собаками, а  у меня желто-коричневый жираф на поводочке… Но, как выяснилось, таких пока не производят, и даже  в Японии, где с успехом выращивают бонсаи.

Поэтому когда эта хищная и для пущей видимости обессиленная оса демонстративно шаркала шестью ногами по подоконнику, я смекнула, что ведь и она может быть моим домашним любимцем – жужжать по утрам и ласково тереться, естественно, после долгих тренировок, о щеку, как бы мурлыкая. При этом меня устраивали ее размеры и сама оригинальность идеи…

Предавшись размышлениям на тему приведения в чувство осы, я насыпала в блюдце сахара, предварительно смочив его водой, потом решила, что лучшей приманкой будет запах, и наковыряла туда сока из ананаса. И, соскребя еледышащее создание с подоконника  куском салфетки в образовавшуюся смесь «вылакай и оживи», стала созерцать в ожидании.
Вялая на первый взгляд оса, равнодушно взглянула на преподнесенные ей яства,  медленно прошлась по краю блюдца, бухнулась животом в нежнопахнущий сироп, и, резво выскочив оттуда, стала методично в течение минут десяти мыться – обтирая себя лапами и взмахивая крыльями, при этом произнося: «ЗЗЗЗЗЗЗЗззззззз».  Благодарила наверное. Затем, несколько раз попрыгав на  моментально окрепших конечностях, она сделала в воздухе сальто, хореографично села на шпагат, далее покосилась на меня своими фасеточными глазами и, даже не вздохнув, вылетела в окно….

Мне кажется, однажды под осень она снова постучится в стекло. Я конечно же, впущу ее и предложу кусок уже подгнившей дачной груши. Пусть полакомится и отдохнет после сумасбродного лета…