1984 Оруэлла 1959 2004

Прошло уже 20 лет, отдаляющих нас прочь от магической цифры «1984», проектирующей в сознании читающего гражданина картины мрачного будущего победившего тоталитаризма, безысходности и обреченности человеческой свободы, предсказанной в одной из самых великих антиутопий XX века – «1984» Джорджа Оруэлла. Ровно 55 лет назад вышел этот роман, разошедшийся по миру тиражами в десятки и сотни тысяч экземпляров. Он ознаменовал собой новую эру Великого Пессимизма, воцарившуюся после краха Коммунизма и II Мировой войны. Право на революционный оптимизм, который «неугомонный» Троцкий провозглашал на протяжении всех 30-х годов, было осмеяно и растоптано совокупным Большим Братом. «Демократический социалист» Оруэлл поведал миру о том, что всякая борьба против Системы обречена на провал. Ибо Система всесильна, разумна, бесчеловечна, а потому – вечна. И Оруэллу нет дела до марксистских «догм» о том, что внутренние противоречия уничтожат, в конце концов, любую систему, тем более тоталитарную (сущностно античеловеческую). Все, что кажется очевидным его герою Уинстону, вступившему в мифическое «братство», это то, что «при нашей жизни наступят заметные перемены, думать не приходится. Мы покойники». Трагические парадоксы: начало борьбы, как начало конца, деятельный протест и врожденный фатализм…
Оруэлл выявил, что Утопия – это реальность; рабство – обыденность; альтернатива – несбыточная мечта, – вернее сказать, уже – утопия. Оруэлл показал хрупкость идеологических схем современного человека, – таких как идеи христианского свободолюбия и гуманизм Просвещения. Что из человека можно слепить все, что угодно: заставить верить, что дважды два равно пять и привить «двоемыслие». Вся фабула «1984» - это мрачное отпевание идеализма –  и кровавое торжество Материи. В то же время, нет, Оруэлл отнюдь не новатор философии. Он просто внимательный и чуткий человек. Он талантливый популяризатор идей своего времени, своей страты. «Тотальное», пользуясь термином Гегеля, разочарование в Коммунизме и крах демократии – вот атмосфера, которой питался Оруэлл.
Когда-то жажду справедливости утолял он во времена Гражданской войны в Испании; великий энтузиазм привел его, как и тысяч других интернационалистов, в окопы Республики сражаться против фашизма. «Замечая одни только жестокости, гнусность, бессмысленность войны — а в данном случае еще и казни, интриги, ложь, неразбериху, — трудно удержаться от вывода, что «одни ничуть не хуже других. Я сохраню нейтралитет» –  писал он –  Однако на деле нейтральным быть нельзя, и вообще трудно представить себе войну, когда было бы безразлично, кто победит. Почти всегда одна сторона более или менее ясно знаменует прогресс, а другая — реакцию». «По сути, это была классовая война – констатировал он –  Если бы в ней победила Республика, выиграло бы дело простого народа повсюду на Земле. Но победил Франко, и повсюду на Земле держатели прибыльных акций потирали руки. Вот в чем главное, а все прочее — только накипь». В то же самое время Оруэлл – писатель, журналист, солдат – кто угодно – но не политик. И потому политический аспект Гражданской войны давался ему плохо. Логика его рассуждений о «примитивном оппортунизме» Сталина вульгарна и не диалектична («цели русских» для него были вообще «не постижимы»). Республика потерпела крах не только из-за нехватки военного умения, но также из-за предательского саботажа революции сталинистами и раздоров внутри лагеря всех левых сил Испании. Петля политических хитросплетений затягивалась все сильнее на горле рабочего класса и левой интеллигенции. Это не могло не провоцировать угнетающие мысли, как и реакционные поступки (известно, что Оруэлл выдавал полиции списки сочувствующих коммунистам). Однако он продолжал борьбу так, как он понимал ее необходимость. По его собственному признанию, все, что он написал после 1936 года прямо или косвенно направленно против тоталитаризма. Его эссе и статьи 40-х годов с говорящими названиями: «Литература и тоталитаризм», «Политика против литературы», «Подавление литературы», «Писатели и Левиафан»… Тогда же появилась и сказка-аллегория «Скотный двор», «Памяти Каталонии», «Вспоминая войну в Испании» и «1984».
***
Один мой знакомый диссидент рассказал, что в славные советские времена, прочитав «1984», он на миг онемел от страха. Чувство обреченности сдавило его грудь. Но вскоре, как говорится, «отпустило» - ведь надо продолжать жить. Это было как раз 20 лет назад. А другой мой знакомый, очень молодой «левак», сказал после прочтения «1984»: «Зачем бороться? Ведь мы обречены…». Лично я, читая этот роман, все больше убеждался в необходимости этой самой борьбы, во властной нужде свободы и победы. Чем скорее, тем лучше. Ни одна «утопия» не должна торжествовать на обломках свободной человеческой личности. В своем предсмертном интервью начала 50-х, Оруэлл говорил: «…тоталитарная идея живет в сознании интеллектуалов везде», но забыл добавить: «всегда». Ибо до тех пор, пока существует классовое общество, мы не застрахованы от его производных: как утопичных, так и вполне реальных, явных и ощутимых прямо сейчас.