Синтез лизергина в кустарных условиях

впечатления от перформансов "чёрногоНЕБАбелого"
zaXar feat. PLA (photos)

Мои детские страхи были обоснованными. Их глубинные мотивы, как теперь можно констатировать, архетипичны. Паническая боязнь клоунов. Их несуразный грим создан для того, чтобы скрывать агрессию людоеда. Я всегда знал и был уверен, что клоуны лакомятся детишками. Ждал, что клоун в рыжем кучерявом парике, с красной пробкой на носу и разукрашенным лицом заманит меня красивой куклой и мерзко-ехидными улыбками за кулису цирковой арены, перережет мне горло, выколет глаза, расчленит и съест мои почки. Когда я засыпал, этот клоун приходил ко мне с раздетой куклой девочки и уводил в свой страшный цирк. Он говорил, что этой кукле нужна помощь, а оказать её могу только я. Я вырывался, плакал, кричал маме, но она не слышала. Клоун запирал меня в своей гримёрке, раздевал, усаживал рядом с куклой, при этом лебезил и пританцовывал. Вынимал пилочку для ногтей, выковыривал моё сердце, которое засовывал в эту куклу. Она оживала и начинала ужасно хохотать, словно хотела заставить меня завидовать её живой резвости. Клоун и эта сумасшедшая кукла клали меня, уже без сердца, в дубовый сундук со старыми и сломанными игрушками. Я не мог шевелиться, говорить, звать на помощь, лишь только плакал. Мои слёзы промокали платьице такой же, как и я бездыханной, рядом лежащей девочки, превратившейся в куклу. В её руках был медвежонок с оторванной лапкой. Он тоже плакал. Мы долго лежали в этом сундуке, и когда, казалось, заканчивалась влага для слёз, клоун открывал амбарный замок и доставал нас. Он сдирал с нас кожу, вытягивал вены и жилы, делал нас марионетками на потеху даунов из соседнего к цирку интерната. Болтаясь на собственных сухожилиях, мы подчинялись рукам стоящего за ширмой клоуна. Мы беспомощно дёргались, создавая сценическую иллюзию жизни. Дауны неистовствовали в своём жутком восторге, характерно улыбаясь и обильно исходя соплями. После этого адского представления нас выбрасывали в сточную канаву за оградой шапито. Нас ели навозные черви.
Этот клоун часто заходил в мои сны и каждый раз я боялся снова очутиться закрытым в сундуке с искалеченными, сломанными игрушками…
У Бертрана тоже был свой сундучок с живыми-мёртвыми куклами. Они пытались жить. У них были свои переживания, они могли чувствовать и проявлять эмоции. Они тянулись друг к другу. У них была любовь, но всякий раз, когда хотели соединиться, Бертран дёргал за свои нити, затягивая петли на их шеях. И теперь уже их движения не были танцем любви, а превращались в предсмертную агонию. Бертран манипулировал крестом ваги, заставляя кукол конвульсивно биться в адских судорогах. Этот крест управления, в руках безумного кукловода одновременно становилась могильным крестом для игрушек, не смирившихся с рабским марионеточными подчинением.
Бертранизм, описываемый в сексологических энциклопедиях как синоним некросадизма, сексуального извращения, заключающегося в половом влечении к трупам людей и в желании истязать их, резать, рубить - это целая философия. Умерщвление даже больше - искусство, когда мёртвая плоть становится материалом для новых шоу в театре ужаса.
«чёрноеНЕБОбелое», изначально ушедшее из сферы вербального лицедейства в плоскость интуитивных перцепций, скорее напоминает своими действами документальную киносъёмку психопатического сна изнутри, нежели театральную постановку. Без смирительных рубашек и валиума зрителю обходиться сложно.
В «Триаде» пространство превращается в желе, дробится на строгие геометрические формы – шары, кубы и треугольники, свет преобразуется в упорядоченный хаос, звук то расчленяется на отдельно слышимые осколки, то интегрируется в единый поток. Танатос предстаёт треугольником, совершенство кубом. Любовь шарообразна. Идеальная форма для совокупительных вибраций. Именно так, наверное, все и представлял себе Оскар Шлеммер, выводя формулу триединства.
Происходящее на сцене активизирует нейрохимические реакции. В мозгу происходит синтез лизергина, диэтиламид кислоты которого отправляет в трип по глубинам подсознания. «чёрноеНЕБОбелое» это самый что ни на есть pure LSD, провоцирующий приступы шизоаффективного психоза. Стены пространства украшаются картинами галлюцинаторного параноида, действо мажет флэшбэками. Блуждания по безвыходному лабиринту смысла из пытки трансформируется в удовольствие. Штырь сладкого страха прорубает в Вашем черепе третий глаз, улавливающий малейшее дребезжание форм.
Сцена для актёров «чёрноеНЕБОбелое» некий вакуум, иначе обосновать их движения и пластику, не подчиняющиеся земной гравитации, давлению и прочим законам физики, не представляется возможным. Они способны жить вне тела, их конечности, хоть и подчиняющиеся органы, но в то же время самостоятельные организмы. Их тела - словно ртутные капли разбитого градусника, демеркуризацию которых безошибочно проводит Дмитрий Арюпин медными кисточками тонкой хореографии. Он собирает эту ртуть в единый резервуар психоделичного действа и затем снова выплёскивает прямо в лицо ошалевшего зрителя. Отравление парами неизбежно!

фотосопровождение: http://www.imagedrive.ru/viewfromalbum.php?id=1209