Огуречное воспитание

В России ходят на работу, чтобы что-нибудь стырить. Не важно – что. Главное факт, что день прошел не даром: рулон туалетной бумаги, болтик, три кафельных плитки, кусок мяса, обмылок, мешок комбикорма… Материалы уголовных дел на «несунов» содержат такой ассортимент предметов, на которые упал глаз среднестатистического россиянина, что ни в какой «фэнтэзи» не придумать.

На каникулах Вова Дебильченко решил помочь матери. Он пошел устраиваться на работу. Оказалось, что его нигде не ждали. Сибирская деревня XXI века, она деревня и есть. Колхоз закрыт, все ушли в … в общем туда, куда их председатель отправил, когда они ему надоели просьбами обналичить или отоварить трудодни. Лето опять же, откуда в сегодняшней деревне работа, это раньше… Вечером, нужно было встретить корову. Народ вяло перекидывался новостями, сидя на почерневших от времени бревнышках, сложенных у забора возле крайнего дома в деревне.
– Слышали, у Чубайса ГЭС отнимают? – завел разговор школьный кочегар и сторож Асфальтыч, он постоянно слушал радио, поэтому всегда был в курсе всех дел.
– Да ты что!
– Да, довел он ее до ручки, вот-вот завалится и всю Хакасию на … смоет.
– И нас? – удивился Вова.
– А ты где живешь?
– Дык..
– То-то же. В общем, наш председатель…
– Колхоза? – снова встрял Вова во взрослый разговор.
– Правительства, дурья башка! Правда, это одно и то же, решил отобрать у энергетиков «жемчужину российской гидроэнергетики». Подался он с этим делом в суд, его послали. Он снова, его туда же. Он в другое место. И выиграл! Короче, засадил рыжему по самые помидоры. Тот аж дар речи потерял.
– И отдал?
– Ага, нашел дурака. Он ее теперь в Красноярский край переносит.
– Всю!!!
– Не по частям же, мелкий жемчуг-то, он же не в цене.
– Короче накрывается все медным тазом, электричества не будет, всех затопит, так что надо, пока не поздно остатки проводов тырить, да сдавать в цветмет.
– Двинулся, Асфальтыч? Кто ж теперь провода в цветмет сдает?
– А куда надо?
– Китайцам. Они к теплицам свет провели.
– А на фига? – полюбопытствовал неугомонный Дебильченко.
– Будто не знаешь, овощи они ж как дети малые, на свет, знаешь как, лезут! Вот над ними и будут светить.
– Умный народ, что и говорить.
– И богатый. Надо будет завтра к ним сходить подкалымить.
– А че, им рабочие нужны?
– Да напостоянку, полташ в день платят. Ты не знаешь, как не здесь живешь.

Наутро Вовка сунул кусок хлеба с салом в полиэтиленовый пакет, налил полиэтиленовую – примету наступившего капитализма – бутылку чая, и, ни слова не говоря, отправился за пять километров к полю, сплошь закрытому пленкой.
Улыбающийся толстолицый «капитана» в два счета оформил трудовой договор.
– Мальчик будет трудитица на смеситель. Вечером пять на десять рублей дам. Хоросо?
Вовка сдал экзамены за восемь классов. Он читал 15 слов в минуту, считал, когда калькулятор забыл дома по линейке, если не хватало пальцев, но тут он прикинул четко. Пятьдесят рублей – это же через десять дней джинсы на китайском рынке, или велик – через месяц.
– Осень, то есть очень, – поправился он и приступил к смешиванию.
Требовалось пятнадцатилитровым ведром зачерпнуть навозную жижу из огромного бака. Вылить его в двухсотлитровую бочку, долить водой и размешать приспособленным для этого веслом. С первой бочкой было трудно, вторая пошла полегче, третья, когда он престал обращать внимание на грязную дужку ведра, и привык к запаху и вовсе легко замесилась.
– Давай коктейль Вован, – подгонял его Асфальтыч.
– Пей, да не пролей, – кряхтел смесильщик.
 
В обед зачумленный Вовка ополоснул руки в арыке, понюхал их для верности, проверяя чистоту, и присел на берегу на изумрудную травку. Равнодушно не замечая подозрительную зелень под полусантиметровыми ногтями, он поочередно подносил ко рту желтое сало и черствый хлеб. Челюсти крушили пищу, время от времени он запивал все холодным сладким чаем. Вова не просто ел, он думал…
«Ни фа себе, труд создал человека. Парит историчка мозги. Это люди пахали, пахали и в обезьян превратились! Полтинник, конечно, деньги, когда их нет, но не за тридцать бочек удобрений! Если б мамка хоть одну бочку на наши огурцы вылила, у нас бы этих огурцов больше чем во всем Китае было… А че бы не попробовать? Ну, умные они все же, хоть и русского языка не понимают».
После получасового обеда конвейер закрутился с прежней скоростью. Вовка замешивал, мужики растаскивали по рядкам, а китайцы сами аккуратно поливали стройные ряды огурцов, на которых зеленели длинные ровные огурчики и цвели желтые цветочки.
К вечеру Вовка изловчился сорвать пару огурчиков, незаметно сунул их в бездонные карманы…

– Твоя хоросо работала, теперь получает хоросые деньги, – похвалил его «капитана» и протянул сорок рублей.
– Здесь же сорок! – возмутился трудящийся, в готовности отстаивать пролетарские права до победного конца.
– Моя с тебя за огурсы выситала, – объяснил ему улыбчивый китаец.
Крыть было нечем, Вова перестал воровать у китайцев.