Уважаемый, владимир владимирович!

Уважаемый, господин президент, господин Путин!
Питаю к Вам чувство глубокого уважения и пишу это письмо с одной лишь просьбой, потому как знаю – один вы, уважаемый ВВП, и сможете мне помочь. Уважьте больного человека, Владимир Владимирович! А то ведь и не знаю, как мне жить то дальше. Издохну ведь в самом расцвете своих 36 лет.
А случилось, уважаемый ВВП, вот что. Вы как-то, наверное, будучи не в духе, с экрана телевизора на всю страну заявили, что с отечественными товарами никакие иностранные не сравнятся. Сказали всем, что покупать нужно только свое родное, российское и что-то еще в том же духе. Конкретно сказали. Так и надо. За что вас, уважаемый ВВП, и уважаю.
Вот после этой телепередачи я и заболел. Сначала  не замечал. Голова поболит, спину заломит, потеть подмышки начнут, чешусь весь. Думаю  все, уработался. Сама природа, то бишь мой организм подсказывает – пора на Канары отдыхать. Не все же время бабло зашибать, когда-то нужно его и тратить.
Сел я, значит, на самолет с женой своей Люськой. Летим. Отдыхаем. Полегчало, слышь ВВП. Я даже сомневаться начал, может, и не заболевал. Так привиделось, наверное. Иногда и не такое привидевалось, особенно с похмелья. Но я не об этом.
Пересекаем мы, значит, границу по воздуху, чувствую, симптомы начались. Ей богу, ВВП, помирать стал. Хуже мне и хуже. Стюардессы квохчут, туда-сюда бегают. Что делать? Не знают. Люська орет благим матом:
- Ноль три, дуры, вызывайте!
Хотел я сказать ей: «Ты че, мол, какая ж скорая по небу летает», - но не смог, отъехал.
Только Вы, уважаемый Владимир Владимирович, не подумайте, что я того – совсем отъехал. Так понарошку, перепугал только всех. А пугать я люблю. Если Вам, уважаемый ВВП, кого нужно будет припугнуть,  Вы только меня кликните. Но я не об этом.
Три дня я у них там за бугром в больнице провалялся. Из несознанки, то бишь бессознания не вылазил. Профессура местная только руками разводит:
- Нихт ферштейн. Фантастиш. Здоров как бык.
Я до них еще доберусь и за «быка» ответят, Владимир Владимирович!
Махнули на меня рукой, одним словом. Баба моя погоревала. Поплакала. Погрузила меня в «Люфтганзу» и повезла в Россию. Хотела, блин, на родине похоронить. Я ей потом, уважаемый Владимир Владимирович, по уху-то съездил за эту дурь. Я, если что, в ухо без базара и без промаха бью. Один раз. Второй уже издевательство над трупом.
Люську, правда так, слегка. Погладил, можно сказать. Но я не об этом.
Свозят меня по трапу и только повезли по родной земле, очнулся я. «Здравствуй, говорю, немытая Россия!» Люська стоит, плачет, сопли на кулак мотает. Экипаж в непонятках: «Вроде бы «двухсотого» везли, а тут здрасьте, долетались, значит».
Посмотрел я на всю эту картину Репина «Не ждали», встал и говорю Люське:
- Домой поехали. Без кенарей обойдемся.
Только за порог – опять дурно стало. Из дома выйду – нормально. Думал, думал, ни хрена не придумал. Веришь, Владимир Владимирович? Я если думать, что начинаю – обязательно что-нибудь придумаю. У меня голова, дай бог каждому такую голову. Вам, если, что придумать надо, Вы, Владимир Владимирович, не стесняйтесь. Обращайтесь,  моя голова весь Совет Министров передумает. Но я не об этом.
Переночевал на улице. На утро ехать в контору – та же песня. Сажусь в своего «Хаммера» - все симптомы на лицо. С соседом уехал. У него «Москвич». Он мне рассказал, что сейчас такой антиквариат не делают больше. Бешеных бабок стоит, наверное. Но я не об этом.
В фирму свою захожу, первым делом собираю совещание.
- На повестке дня один вопрос, - говорю. – До конца дня средства от моей хвори не найдете, считайте его тогда последним…этот день.
Все побледнели, с лица спали, забегали, засуетились. Через час начинают предлагать: то, се, то-си, бо-си, пятое, десятое. Все не то, Владимир Владимирович!
- Мне сильное средство надо, чтоб от болячки моей даже памяти не осталось, а вы с каким-то мимием, ее мое, тут лезете. Уволю!
Примолкли.
Тут вылазит один умник, он у меня в компьютерах ковыряется, программки туда пишет, дитям моим игрушки всякие. Поверите, уважаемый Владимир Владимирович, у него лоб шире плеч, а очки, что у моего «Хаммера» фары.
« Не вели уволить, говорит, вели слово сказать!»
«Валяй» - говорю.
«Это болячки все у вас от иностранного. Видимо, сами того не подозревая, вы оказались под астральным влиянием нашего президента. От него вы установку получили, он как бы закодировал вас: покупать только российское и ничего иностранного. И на последнее у вас теперь стойкая аллергия».
«Ты, говорю, что Задорнова начитался? Иди хохми в другом месте».
А он мне вместо ответа японским ноутбуком в нос тычет. У меня сразу колики, крестики-нолики. Убрал – отпустило.
И вспомнил ведь. Так и было, Владимир Владимирович! Сидите Вы в телевизоре, я в кресле вискарь попиваю и от нечего делать, Вас слушаю. А Вы там как раз про отечественные товары, про поддержим местного производителя. Я еще подумал, причем здесь это. Вот я как-то видел  производителя. Бык, правда, Альфонсом звали. Так его, уважаемый ВВП, поддерживать не надо. Он сам кого хочешь, не только поддержит. И не местный он, я его в Испании видел. Но я не об этом.
Прогнал я всех из кабинета. Умника с фарами оставил. Разлили «Русской», сало покрошили, на «Бородинский» положили, «Беломор» закурили. Все как есть, по-русски. И начинает он мне втирать, что Вы, уважаемый Владимир Владимирович, на меня установку наложили. Все равно как порчу. Либо, говорит, просите нашего горячо любимого президента, это он про Вас, снять установку или избавляйтесь от всего зарубежного. Это что ж, Владимир Владимирович, Вы как Кашпировский всем установки даете? Силен президент у нас, думаю. Но письмо (не это) – написал. А от  вас ни ответа, ни привета. По телевизору теперь Вас каждый день наблюдаю. Вы, уважаемый Владимир Владимирович, теперь моя любимая телепередача. Каждый день жду, когда же Вы про иностранное скажете, что оно тоже ничего. Чтоб с ним жить можно было. А Вы молчите.
Я свой коттедж из немецкого кирпича продал - в «хрущевку» переехал. «Хаммера» махнул на «Москвича» (хотел «Жигули», так они наполовину итальянские), импортного ничего не ем, не пью. Все шмотье от Версачи и и от Гуччи бомжам раздал, хожу исключительно в костюмах от «Большевички». Ем только черный хлеб и сало. Но сало, Владимир Владимирович, я всегда уважал. Мне его один местный фермер привозит. Отличное сало, я Вам доложу. Вы  если сало уважаете, только скажите, я Вам шмат кило на 2, без базара. Но я не об этом.
У Люськи всю косметику повыкидал. Она в слезы: «Как жить то будем?» «На «Москвича», говорю, сядешь и к ВВП на рандеву поедешь».
Уважаемый Владимир Владимирович, может быть, как-нибудь в следующую среду между премьером и Госсоветом снимите с меня установку, а то ведь совсем плохо становится. Меня с недавних пор мутить стало от жены своей Люськи. Она  то у меня хохлушка чистокровная.
Владимир Владимирович, замолвите словечко?!



.