До капли

                Любимой подруге и просто
 красивой девушке посвящается.

Она быстро шла по улице, пытаясь найти место, где можно было бы укрыться от дождя. Прохожие двигались непрерывным потоком, точнее даже сказать серой массой под черными зонтами. Все на улице сливалось в одно размытое пятно, и ей любым спосо-бом хотелось укрыться от сырости и серости. Наверняка у вас во время дождя наступает такой момент, когда хочется глубоко задуматься над смыслом жизни, любви, над смыслом бытия в общем… У нее именно сейчас в жизни наступил такой период, когда нужно было произвести переоценку ценностей, и, как это не глупо звучит, на время забыть о только что пережитом разрыве с ним… Этот дождливый день оказался подходящим для разду-мий.
Тут на ее пути  встретилась реклама одного кафе. Не медля ни минуты она свернула по стрелке на вывеске, указывающей прямо на дверь этого кафе. Зазвенели коло-кольчики, висящие над дверью и она оказалась в теплом помещении, обычном, таким же как и все кафе с ассортиментом «чай – кофе – пирожные». Она заказала себе капучино и, тихо сидя  за столиком, начала размышлять…
Она не любила осень. Не из-за ужасной погоды и даже не из-за учебы, просто осень все время напоминала ей о том времени, когда она, сбежав с уроков, гуляла с ним по парку, а он шептал ей всякие глупости на ухо, дарил цветы и покупал мороженное. О, Бо-же! Как она ненавидела есть мороженное в этом заплеванном кафе, где его тупые дружки пьют пиво и отпускают пошлые шуточки в адрес женского пола. Но не будем отвлекаться. Она терпела и его глупые шутки, и его глупых друзей. Любила? Нет, скорей привыкла. Он был ужасно непунктуален, от него сильно пахло одеколоном, и поэтому у нее всегда кру-жилась голова, но ей казалось, что это от давления. Ей вообще запретили волноваться и курить, а он… Он мог пропасть на целый месяц, а потом внезапно объявиться как ни в чем не бывало. А ей было плевать, плевать на все и вся. Она закуривала сигарету и врубала на всю громкость песню «Снайперов» в плеере и подпевала, пытаясь перекричать саму себя. Ее душа кричала: “Остановись! Что ты делаешь?!” А ей чудилось, будто она потихоньку сходит с ума. Нет, она совсем не была белой вороной и уж тем более черной кошкой в нашем сером обществе. Она была такой же как и все мы. Влюблялась, писала глупые лю-бовные стишки, точнее пыталась писать, рифма отсутствовала вообще, это было похоже на безумные японские четверостишья. Самые удачные, по ее мнению, из работ, она зачи-тывала ему. Он не понимал ее стихов, а они были выражением всех ее чувств, в стихах она обнажала свою сущность, и становилась столь беззащитной пред этим ужасным, грозным миром. Они всегда ругались из-за стихов.
Все это сейчас быстро мелькало в ее голове, создавая одну ясную картину под названьем “Пустота”.