Амур и сказка

Передернул затвор и выстрелил. Старенькое ружьишко, приходится выезжать исключительно на опыте.

Мистер А. пошевелил руками, потом ногами – вроде не затекли, – и перевернулся на спину, чтобы посмотреть на солнце, круглое, светлое, теплое солнце. Когда так лежишь и смотришь на него, хочется мороженого. «Ну ешь, ешь, милый, я сейчас еще схожу куплю, пока солнце не село – только улыбайся». «Я подожду тебя на балконе, провожу солнце». «Оберни к нему правую щеку, ты ведь приветствовал его утром левой!» Но одному и без мороженого лежать на крыше ничуть не хуже. «А может быть, и лучше даже так?» Он почесал под мышкой. «Лучше было бы улететь».

Луна.

«И вот я смотрю на эти лунные глаза, и я опять хочу
мороженого».

Он плелся домой после жаркого, утомительного рабочего дня, черный параллелепипедообразный футляр за плечом, и снова присел на скамейку у своего дома. И снова его ждал мальчик с первого этажа. Ему было лет десять, и у него была собака, которая лежала у его ног и вяло облизывалась – постперегревчатый рефлекс.

– Дядя А., а вы сегодня расскажете мне сказку, как всегда?

– Конечно, Коленька, я расскажу тебе сказку, но маленькую, а то тебя мама заругает – уже поздно. В твоем возрасте нужно уже спать, когда луна на небе.

– Хорошо, дядя А.

– Как известно, когда-то, давным-давно жил-был Бог, он баловался тем, что творил: сначала небо и землю, потом свет, потом воду и твердь земную, потом светила на тверди небесной, потом рыб и птиц, животных и человека, а потом решил отдохнуть.

Ему все так понравилось, что он решил отдохнуть, и заснул.
Тогда пришли три других Бога, и им совсем не понравилось, что тут натворил этот Бог, и они стерли, уничтожили все его творения, а вместо них создали платформу для жизни и забавных существ – рыбковнутрикошек, которые летали, чуть приподняв небольшие хвостики. И этим Богам все очень понравилось тогда, и они тоже решили отдохнуть, и заснули.
Когда они проснулись, они ничего не увидели и не почувствовали – так легка была их смерть.

– И вот, мальчик мой, остается загадкой – куда делись рыбковнутрикошки? Потер ли их Бог, как потерли до этого его творения? Или эти милые существа ему пришлись по душе? – Он улыбнулся. – Ты пока подумай над этим, а теперь беги спать.

На верхнем этаже перед своей дверью мистер А. снова увидел девочку с бабочкиными клыльями, которая снова его ждала, приплясывая и кружась, даже немного что-то напевая себе под нос.

– Привет, Ирочка, ждешь меня, да? – Он опять улыбнулся и перевесил футляр с ружьем на другое плечо для удобства.

– Добрый вечер, дядя А. Вы обещали мне ответить на вопрос.
Я не могу заснуть без вашего ответа, хотя пыталась – честно-честно!

– Ну хорошо, слушай.

Они скрываются не потому, что боятся людей или животных или даже Бога, а потому, что они любят скрываться, для них это как игра, в этом их жизнь. Вот как ты любишь дышать – так же они любят скрываться. Но ты можешь задержать дыхание на несколько секунд, а они могут показаться тоже на несколько секунд. Но ты можешь их не узнать, потому что не будешь в это время смотреть в их сторону. Но если хочешь, я тебе покажу одну из них. Ага?

– А вы будете ее убивать?

– Нет, ну что за глупости, девочка моя!

– Тогда хочу.

Он никогда не был на море, но в эту ночь оно к нему пришло, затопило всю комнату, сделав кровать кораблем. Его укачало и стошнило, но море-океан был все равно бесподобен, серебрист и иллюзорно притягателен, в нем отражалась луна.
На завтрак мороженое, пломбир. Потом прочистить винтовку, разобрать ее и собрать, положить в черный футляр десяток патронов и съесть еще порцию мороженого.

Мистер А. удобно расположился на крыше девятиэтажного дома, съел эклер, глотнул чаю из термоса. Прицелился и невольно хохотнул – этот момент всегда вызывал у него бурную реакцию, сдержаться было невозможно, и он заржал, как сивый мерин, как два сивых мерина, вернее – один сивый, а другой вороной. Хохот захлестнул его и опрокинул, из рук выпала винтовка.

Он быстро прицелился и выстрелил в сердце мужчине, стоявшему возле плиты на кухне.

Еще столько дел сегодня – он посмотрел в свою записную книжку, там значилось еще четыре цели. Четыре мишени. «А может быть, две? Вам будет легче ведь, для меня это не так важно – можете доделать завтра». Женщину поразить будет легко.

Умеют ли тучи любить? А втроем?

Лучше всего стрелять в тучи, если лежишь на траве в парке, а на тебе лежит девушка и обнимает маленькими хрупкими ручками твое тело под футболкой. Лучше всего летом.

Мистер А. тоже обнял мисс А. прошептал на ухо пару фраз, прицелился и выстрелил. Потом сказал комплимент о мягкости и уютности изгибов ее тела, прицелился и снова выстрелил.
Пошалил немного, перекатившись на метр в сторону, не расцепляя объятий, дал волю своей деснице, тут же изчесзнувшей в недрах голубой ситцевой юбки, дал волю ее щуйце, тоже исчезнувшей, но в его темных волосах. Через пару часов на горизонте появился закат, мистер А. прицелился и выстрелил последний раз на сегодня.

– Когда-то все медведи были маленькими, лысыми и жутко хвостатыми, но точно так же любили мед. Но так как их все время путали с крысами, им хотелось измениться, и они долго думали, как же быть. Они придумали много способов измениться: сначала они прыгали вниз с водопада, но когда их популяция уменьшилась раза в два, решили поменять тактику. Они стали дружить с людьми и даже разрешили устраивать на себя охоту, но тогда их стало еще в два раза меньше, а они все еще ничем не отличались от крыс, кроме как пристрастием к меду. Тогда медведи стали рыть норы и притворяться кротами, не помогло, стали плавать и есть насекомых, не помогло, стали спариваться в десять раз чаще, чем кролики, но только выбились из сил и похудели.

И вот тогда-то одному из медведей встретилась как-то вечером при свете луны одна забавная зверушка, которая сидела в холодильнике у самого доброго человека на свете и ела сливочное мороженое в шоколадной глазури. Она сказала, как нужно поступить медведям.

Мальчик слушал, постоянно оглядываясь на темный куст за скамейкой.

«Нужно нюхать цветы и есть рыбу», – сказала рыбковнутрикошка.

Лето подходило к концу, мистер А. уже начал готовиться двинуть на юг, где всегда теплей, если не идти слишком далеко.

Рябь на поверхности озера неясно очертила контуры белого месяца и черного острова. Мистер А. греб, а девочка Ирочка держала руку в воде и дразнила рыб своими пухленькими губками. Она не была влюблена, – потом с сожалением вспоминал мистер А., потягивая мате под пальмой и мисс А. где-то в районе экватора.

Они вывалили мешок на коряжистую почву острова и стали вынимать из него льдышки в форме больших кубиков.

– И вы построили домик из них? А как же эскимо? Его вы тоже взяли с собой, не забыли?

– Да, именно так, положи у входа две пачки и внутри три пачки. Вот умница. А теперь надо просто смотреть – смотреть и ждать.

– Ждать легко, если знаешь, что дождешься. – Ирочка опять прыгала и плясала, закручивая и присоединяя  к своей феерии других девочек Машенек, Верочек, Анют и Катюш. – Он мне сам сказал, что уезжает только на зиму – что на юге теплее всегда, когда у нас холоднее.

Когда они остались наедине, она сказала Коленьке: «А ведь он мог бы улететь с птицами, правда?» «Да, мог бы, но я же не птица! Мальчик мой, когда-нибудь ты поймешь, когда будешь любить». «И долго нам ждать?» И они решили поцеловаться. Как влюбленные тучки.

Рыбковнутрикошка улыбнулась им, развернула последнее эскимо, облизнулась, посмотрела на луну, потом на воду, откусила кусочек, потом опять улыбнулась, себе, еще раз глянула на луну и волнистую гладь озера, облизнулась и проглотила остаток мороженого, закрыла глаза и растаяла вместе с ледяным домиком. Летом они такие недолговечные.